Александр Левин "СтихИя"

В кармане есть примятый лист.
«Привет, родная, как детяши?
Я здесь здоров…» и вдруг: «Ложись!»

И загремело, загудело,
Земля дрожит от взрывов бомб,
Ты слился с ней, заныло тело,
Раздался «адовый» аккорд.

Всё смолкло. Почернели ветки,
И нет сосны, где лейтенантик был.
Лишь недописанный конвертик
Меж щепок мрамором застыл.

У обелиска парк на круче,
– Дед, помнишь рощу и привал?
– Ну, здравствуй, здравствуй милый внучек!
И лист в ладонь мою упал.

    16.09.2016

Парад

Посвящение «Бессмертному полку»

Мы идём сегодня с дедом на парад!
Сын мой счастлив и я тоже очень рад.
Мы пройдём по Красной Площади семьёй,
Вспоминая тот последний смертный бой,

Что принёс на нашу землю мирный май.
«Эх, дороги», – знаешь, деда? Запевай!
…
Но молчит, лишь улыбается мой дед,
Тридцати от роду, тех военных, лет.

Я в руке его не руку, ручку сжал,
Дождь слезою по плакату побежал.
С сорок первого пришёл с войны сюда,
Чтобы стать бессмертным навсегда!

    27.04.2015

Мой дед Иван

Мой дед Иван – простой московский слесарь
В июне сорок первого, с работ,
Назло фашистским злобным интересам
Ушёл на фронт!

И миллионы граждан и гражданок,
Услышав голос «Совинформбрюро»,
Меняли жизнь на теплоту ушанок
И ночь в метро.

Мой дед Иван – с полком пришёл под Питер,
Познал атаку, окруженья мрак,
У Выборга он выжил, чтобы выйти,
На Невский ад.

На «пятачке» от пуль не увернуться,
Дубровка и Арбузово, приказ!
Взломать кольцо, с надеждою вернуться,
Не в этот раз.

Мой дед Иван – сражался здесь со злобой,
Блокада пожирала горожан,
Полков уж нет, лишь горсть суровых,
Он там!

А Новый Год принёс народу веру,
Бежали своры немцев под Москвой.
А Питер мёрз, без хлеба и без нервов.
Такой!

Мой дед Иван – под Рождество Христово,
По Ладожскому льду пошёл в прорыв,
По внешнему кольцу ударить снова!
Порыв!

У деревеньки Лодвы дот бетонный,
Здесь волнами солдат идёт страна,
Немецкий пулемётчик в этих волнах
Сошёл с ума.

Мой дед Иван – пришёл ко мне портретом
И для страны навек героем стал.
Когда Отчизну любишь беззаветно,
Ты – сталь!

    09.06.2015

Автографы войны

Художник Г. М. Добров и его работы «Автографы войны»

На острове святом, на Валааме,
Где в кельях бывших коротали век
Участники войны в своей печали,
Вдруг появился новый человек.

Не набожный, но кровь внутри Христова,
Под кепкой любопытный, острый взгляд,
Обитель приняла к себе Доброва,
Художника, чей дух был так богат.

В родном послевоенном Омске,
Ему, мальчишке, встретить довелось,
На деревянной, низенькой повозке,
Солдатика безногого: «Небось,

Парнишка! Подойди поближе,
Дай я тебя покрепче обниму.
Не думал я, чтоб после взрыва выжить,
Но вот, как видишь, всё таки живу!

Я рад, что ты такой здоровый,
Что жизнь твоя большая впереди.
Для этого вступили в бой суровый,
За это миллионы полегли!»

Сказал, слезу смахнул, поехал,
Запел «Дороги», на еду прося.
Нужда для инвалида – не потеха,
Но в ней без песни, как в бою, нельзя!

С тех пор он повидал таких немало,
Героев – инвалидов и калек,
Но вдруг, их в городах совсем не стало,
«Наверно, инвалидам жить не век?»

И как-то на вечере тайной,
Что на советской кухне собирал.
Узнал, куда упрятали печальных,
Войны прошедшей жуткий карнавал.

Свезли, чтоб не пугали наших граждан,
Не клянчили, не пачкали бедой.
Герой красивый государству важен,
А не калека, с глаз его, долой!

Отбросив все житейские поэмы,
Почти без средств на остров ладожский спешит.
В кармане – карандаш, раскрыть проблему
И крестик для спасения души.

Он рисовал героев, слушал песни,
Катал коляски искалеченных сердец.
Внутри горел пожар: «Ну как же мерзки,
Те, кто придумал вот такой конец!»

Нет слёз, у тех, кто оба глаза
На фронте от разрыва потерял,
Но, он рисуя, слушал их рассказы,
Как будто рядом в той цепи бежал.

Кого купал, давал из ложки кушать,
И чистил за больными туалет.
На самом деле – чистил наши души,
Вперёд, на сотни миллионов лет!

Портрет – спелёнутый солдатик,
Без ног, без рук, глухонемой лежит,
Лишь твёрдость в его тёмно-карем взгляде,
И карандаш невольно сам дрожит.

Невыносимо это испытание,
Смотреть, как неземную красоту,
Связистку – женщину снаряды искромсали,
Попутно искромсав её мечту.

Иль вот боец, ни орденов, ни славы,
Он в первой же атаке огневой,
Лишился памяти, сестрёнок, папы, мамы,
Спалили немцы дом его родной.

Но, даже в этой юдоли печали,
Кипела жизнь, она дала ростки.
И свадьбы здесь порою всё ж играли,
И дети ветеранов здесь росли.

Всё это передал для нас художник,
Смывая ретушь официальных фраз.
Скрыть от народа подвиг невозможно,
Героем может быть калека и без глаз!