За кулисами Фрэнк, синьор Марио и его наездники готовили модисток к посадке на лошадь.
– Нет, дорогие дамы, в таком длинном платье в седло вам не сесть… Никак. Придётся платье снять. Что же поделаешь?.. Веселье требует жертв.
Поупиравшись немного, дамы согласились. Им помогли снять платья, под которыми были надеты корсеты и панталоны до колен, на завязочках. В таком виде дам усадили в сёдла; было не трудно их убедить, что для безопасности ноги следует привязать к стременам, а руки – за шею лошади. На глаза, чтоб было не страшно скакать, им надели широкие повязки.
Пьяная мадам Рифа, появившись за кулисами, стала решительно требовать лошадь и для себя. Директор Марио и Фрэнк переглянулись…
– У вас ещё лошадь есть? – спросил Фрэнк.
– Есть, конечно… – зашептал ему на ухо синьор Марио. – Но ведь это же дама!.. Вы знаете, чья это дама? – он кивнул головой в небо. – А если потом скандал?
– Вы же видите, как она рвётся… Пусть прокатится, чёрт с ней!.. Ее инициатива и желание уже есть на камерах. Скажем, что сама этого требовала…
– Где мой красавец-жокей? – веселилась уже разоблаченная мадам Рифа, которую усаживали в седло. – Мне самого-самого!..
Когда всё было готово, из-за занавесей на дорожку вышел сам директор ипподрома во фраке и белоснежной манишке и торжественно провозгласил:
– Мадам-месье, почтеннейшая публика! А сейчас – закрытое представление! Впечатлительных дам и детей прошу покинуть помещение! – закончил он дежурной шуткой, и махнул рукой.
Грянула музыка, и конюхи, усмехаясь в усы, стали выводить лошадей на дорожку.
Зрелище было не из слабых! Дамочки на лошадях, ничего не видя, крутили головами, не понимая, почему в воздухе раздался вдруг такой хохот… Хохот стал только громче! Дело же было в том, что позади дам сидели молодые жокеи, причём голые!
Сделав первый круг, жокеи, по команде, развязали завязки на дамских панталонах и спустили их. Дамы закрутились и завопили, пытаясь сопротивляться, но оказались надёжно привязанными к лошадям. Аппетитные дамские зады явились почтеннейшей публике, голые молодцы приникли к ним всем телом, и… Под музыку и вопли дам весёлое представление началось.
Лошади шли по малому кругу, дамочки крутились и визжали, крепкие парни-жокеи, держа их за округлости, от души им засаживали, а конюхи, смеясь, тянули лошадей под уздцы, всё ускоряя ход.
– Чёрт побери, Элен! – промолвила, наконец, ошарашенная гостья. – Такого я ещё не видела…
– Ещё бы!.. – отвечала, покрывшаяся красными пятнами, мадам. – Вы только посмотрите на эту Рифу… Ха-ха! Ну и рожа…
– Сама напросилась… Вот дура ё…! – просторечно выразилась гостья. – Вот тебе и горячий жеребец… Однако, это зрелище слишком… волнительно.
– Для меня тоже, – говорила Элен, закусывая губу. – Я не выдержу…
Молодые конюхи, сидевшие за спинами дам, в это время разошлись не на шутку, лошади под ними шли уже резвой рысью, а дамочки, покрикивая, скакали на своих жокеях, как заведённые. Мадам Рифа, запрокинув голову, подпрыгивала в седле, вопя от наслаждения. Бриллиантовые подвески в её ушах так и прыгали.
Наконец, представление под громкие дамские крики завершилось ко всеобщему удовлетворению, и конюхи повели лошадей, на которых висели обессиленные дамы с голыми задами, на конюшню.
Мужчины проводили их хохотом и аплодисментами. Пожилой мистер Джейкоб отёр с лысины пот.
– Да уж, господа! Представление, так представление… – поражённо сказал он. – Вы видели такое прежде, месье Петр?.. Интересно, что скажут нам эти дамы, когда оденутся? – он захохотал.
– Девушки-то ладно… – месье Леон, смеясь, округлил глаза от притворного ужаса. – Но там была и мадам Рифа!
– Фрэнк, где вы нашли этого пройдоху-директора? – смеялся месье Петр. – Да на таких представлениях можно озолотиться!.. Тут и сами зрительницы выступают… не хуже акробаток! Ха-ха-ха!!
– Господа, вы же понимаете, – говорил Фрэнк, – что представление это чисто приватное. Естественно, и цены… Прошу вас, господа, никому ни слова. Пронюхают журналисты, не дай бог. А тут сама мадам Рифа… выступала…
Мистер Джейкоб от смеха рухнул на стул и хохотал, пока его не схватила колика.
– Жаль, я не привёл свою старушку-супругу… – сказал, отсмеявшись, мистер Джейкоб.
– Она бы тоже прокатилась? – спросил Петр, на что последовал новый взрыв хохота.
Фрэнк же был удручён:
– Ещё до полиции дойдёт… Я прошу вас, господа – никому!..
– Не беспокойтесь, дорогой Фрэнк – разве мы не понимаем? – поднялся мистер Джейкоб. – Ведите-ка лучше нас знакомиться с гимнастками. Там была у них одна такая… – он мечтательно причмокнул и седой хохолок на его лысине качнулся. – Ух-х!..
В это время из-за кулис выскочили уже одетые, красные и растрёпанные модистки Мария и Лариса. Они ещё не совсем понимали, как им следует теперь, после всего этого, себя держать.
– Что это значит, месье Петр? – на всякий случай стала возмущаться Лариса. – Я, кажется, пошла с вами сюда не для этого!..
– Возмутительно! – вторила ей Мария. – Мы порядочные девушки!..
– Не для этого? – хладнокровно отозвался Петр, доставая бумажник. – А для чего же, моя дорогая?
– …К тому же всех порядочных девушек сегодня ждёт награда, – веселясь, присоединился к нему и месье Леон.
Несколько крупных купюр решили дело к полному умиротворению. Девушки снова сделались веселы и улыбчивы, после чего были отправлены по домам. Мужчины же весёлой толпой оправились за кулисы, знакомиться с гимнастками.
* * *
Через какое-то время уже одетая и раскрасневшаяся мадам Рифа сидела с Николь и Элен.
– Однако, я не ожидала… – говорила она несколько смущённо, обмахиваясь веером. – Такой был сюрприз!..
– И как, довольны вы, дорогая Лаура, что я вас сюда пригласила? – с усмешкой поинтересовалась Николь, переглядываясь с Дюмон.
– О, да!.. Дорогая Николь, я просто… ну, очень довольна!
– Рада за вас. Ну, как вам показался ваш… э-э… наездник? Безусый такой, как мальчик… но задорный, не правда ли?
– Да я и не знаю, кто там сидел сзади!.. – удивилась мадам Рифа. – Но так… ничего себе.
– Мне хотелось бы переговорить с господином директором, – сказала Николь. – Вам не кажется, милая Элен, – она значительно переглянулась с Дюмон, – что следует выразить ему благодарность?
Дюмон понимающе кивнула, и Николь поманила к себе вездесущего Фрэнка, который как раз выходил из-за кулис.
Через несколько минут к дамам почтительно приблизился сеньор Марио.
– Любезнейший директор, – с важностью начала она. – Мы, и в особенности, вот, мадам Рифа, хотели бы вас поблагодарить… за такой, знаете ли, замечательный сюрприз… Я говорю об этих оригинальных катаниях, ха-ха!
– Делаем всё, что в наших силах, – скромно улыбнувшись, склонил голову директор. – Для удовольствия почтеннейшей публики… Не будет ли ещё каких пожеланий, мадам?
– Послушайте, дорогой Марио… Скажите, а у вас есть стойла? Для лошадей… Со свежим сеном.
– Стойла?.. – удивился директор. – Естественно…
– Вы знаете, я с детства люблю сено!.. – мечтательно говорила Николь. – Как хотелось бы на нём сейчас полежать, насладиться его запахом… И лошадьми… под присмотром хорошего конюха… Ах, какие конюхи, помню, были в нашем поместье!
Она поманила директора пальцем, и тот склонился к ней.
– Дорогой директор… – она заговорила совсем тихо. – Мы тоже хотели бы, знаете… э-э… прокатиться. Вы можете нам такое устроить?..
– Конечно, мадам…
– Но, когда все разойдутся! – подняла она палец. – Без посторонних… Вы меня понимаете?.. Скажите парням, чтоб об оплате не беспокоились.
Сеньор Марио понимающе прикрыл глаза, поклонился и отправился давать указания, чтоб готовили лошадей. Он уже видел, как жокеи в VIP-ложе записывали заказы и пожелания мужской части зрителей, а теперь потенциальных платежеспособных участников следующих «заездов» с гимнастками на сегодня.
И не только на сегодня…
Бар
К одиннадцати в баре не осталось даже стоячих мест. Народ толпился, желая как можно ближе подобраться к задней части зала, и вскоре Риджина поняла почему.
Французская попса сменилась мгновенно узнаваемой песней Фэтса Домино «Черничный холм». Один из углов затопили синие и золотые потолочные огни. Стала видна допотопная духовка и квадратный стол из огнеупорного пластика; рядом – красивая женщина: темные волосы до плеч, короткая челка, старомодное льняное платье с тугим поясом и юбкой-клеш. На фартуке надпись: «Счастливая хозяйка»; на ногах – туфли из черной лакированной кожи, на платформе.
– У нее прическа, как у тебя, – заметил Дерек Риджине.
– Точно, – согласилась Карли, взглянув на соседку. – Над блузкой, юбкой и толстой попой поработать придется, зато прическа у тебя нормуль.
– Да не хотела я оставлять такую короткую челку. Просто с одной стороны случайно отрезала больше, чем нужно, вот и пришлось выравнивать…
– Расслабься, тебе идет, – сказала Карли. – Имидж что надо.
Женщина на сцене тем временем наклонилась открыть дверцу духовки, и юбка на ней задралась так высоко, что стали видны чулки и подвязки. Толпа зааплодировала, некоторые даже заулюлюкали. Риджина чуть покраснела, но постаралась сохранить невозмутимое лицо.
Женщина вынула из духовки пирог и поставила его на стол. Затем нарочито медленно сняла фартук, обмахнулась им и лишь затем бросила в толпу – зрители взревели от восторга, захлопали в ладоши. Проткнув пирог, артистка облизала палец.
– Что это? – спросила Риджина у Карли.
– Тсс, просто смотри.
Обмахнувшись салфеткой, женщина развернулась к зрителям спиной, изящно расстегнула «молнию» на платье. Через секунду из одежды на ней остались только нижнее белье из красного атласа, чулки на подвязках и туфли. Из-за криков, свиста и аплодисментов Риджина не слышала музыки.
– Ты меня что, в стрип-бар привела? – спросила она у Карли.
– Нет! Это бурлеск-шоу. Только не говори, что прежде не видела ничего подобного.
Да она издевается!..
Женщина расстегнула замочек бюстгальтера и принялась стряхивать лифчик энергичными движениями плеч. Риджина отвернулась. Когда же она вновь посмотрела на сцену, лифчик уже лежал на полу, и единственное, что прикрывало налитые груди артистки, были искрящиеся нашлепки на сосках. Взяв в руку нож, женщина принялась нарезать пирог.
Она выполняла столь простое рутинное дело, что Риджина уже и не могла назвать действо на сцене чисто эротическим. Однако затем артистка надкусила кусок пирога, и черничная начинка капнула ей в ложбинку между грудей. Состроив нелепую смущенную мину, женщина пальцем провела снизу вверх – по животу и до расщелины. Прикрыв глаза от удовольствия, облизала руку. Не дай бог, начнет себя пальцами ублажать… Риджина вздрогнула.
И тут ее дыхание участилось, соски затвердели.
– Так, все, я домой, – сказала Риджина.
– Не тупи, шоу только начинается, – попыталась остановить ее Карли.
– Я спать хочу. – Риджина слезла с табурета и стала проталкиваться наружу, где выстроилась длинная очередь желающих попасть в бар.
За руку ее схватил Дерек и потащил прочь от толпы.
– Куда ты меня тащишь?
– Мне нужна твоя помощь. Пошли скорее.
Когда они вошли в темную комнаты и дверь за ними захлопнулась, Риджина некоторое время оглядывалась по сторонам, ничего не понимая. Но когда за ее спиной щелкнул выключатель и она увидела, что комната полностью воссоздает сцену со столом и плитой.
– И что? – оглянулась она на Дерека.
– Помоги мне справиться с пирогом для следующей сцены, – жалостливо попросил он. И протянул ей какой-то сверток.
В свертке были какие-то вещи. Когда Риджина развернула их, то удивленно ахнула. И стала снимать свою одежду. Очень скоро в зеркале появилась та самая красивая женщина: темные волосы до плеч, короткая челка, старомодное льняное платье с тугим поясом и юбкой-клеш. На фартуке надпись: «Счастливая хозяйка»; на ногах – туфли из черной лакированной кожи, на платформе. Как всего некоторое время на сцене. По комнате, – она только сейчас это унюхала, – раздавался запах созревающего или уже созревшего в духовке пирога.
– Там не пригорит? – спросила она Дерека, показывая на плиту.
– Я не понимаю в этом ничего. Потому и привет сюда тебя.
Риджина наклонилась к духовке плиты и заглянула сквозь стекло. Было похоже, что пирог надо уже вынимать. Открыв духовку, она потянула на себя горячий противень и почувствовала, как в как ягодицами прижался пах Дерека. Она подергала своим тазом из стороны в сторону, но отмахнуться от него рукой не могла, т.к. держала в руках горячий предмет. Пока она поворачивалась с пирогом к столу, Дерек не отлипал от ее ягодиц. А когда водрузила пирог на стол, тот обхватил ее за талию и таз двумя руками и прижал к краю стола. Отталкивать его Риджине пока не хотелось, и она просто отодвинула от себя пирог, чтобы не обжечься.
Стол оказался на удивление длинным, значительно длиннее, чем на сцене. Чтобы отодвинуть противень с пирогом на другой торец стола, пришлось пригнуться к столу и протянуть над ним руки. Похоже на то, что Дерек расценил это как приглашение и он быстро сдернул вниз ее трусики.
Риджина почувствовала у себя между ног его фаллос и пошире раздвинула ноги, чтобы тот прикоснулся к ее срамным губам. Легший вдоль губ орган стал пульсировать и распалять ее. В какой-то момент ей стало невтерпеж, и она пригнулась так, что уже полностью легла на стол животом так, что ноги просто свободно свисали. Фаллос напрямую уперся в ее губы головкой и стал их раздвигать, – мокрые и скользкие. Несколько толчков Дерека и проникновение произошло. Произошло и продолжилось погружением всё глубже и глубже. Проходя всё новые и новые участки ее мягкой внутренней трубки, фаллос приносил разнообразные и нарастающие ощущения, от которых всё больше слабели руки и ноги, и хотелось не только продолжить, но и усилить эти ощущения.
