Давид сипло выдохнул, покорно ожидая, когда закончу. Отмотала кусочек бинта, сложив в несколько слоёв и приложила к ране. Пока орудовала пластырем, чтобы закрепить ветошь, почувствовала, как его ладонь скользнула в вырез на платье и прошлась по бедру. Невольно вздрогнула, слегка отступив, чтобы не позволить ему касаться себя.
– Откуда это? – моя ответная реакция его нисколько не волновала.
– Пять лет назад. Коктейль Молотова. Хулиганы бросили в окно продуктового магазина. Начался пожар. Я была на дежурстве. Мы с напарником спешно выводили пострадавших. Зацепило мужчину, пока пыталась сбить с него пламя, попало и на меня. К счастью, напарник был рядом.
Его ладонь снова залезла под подол, наглым образом оголяя бедро.
– Только бедро и немного живот, – поспешила прервать его исследование. – Что? Неприятно?!
Последние спросила с издевкой. Мы столкнулись взглядами – оба упрямые и гордые, что у него, что у меня. Давид неожиданно поднялся, обхватив за талию. Полностью оказалась в его плену, в ужасе осознав насколько мужчина огромен и могуч. Даже я со своими метр семьдесят дышала ему в ключицу. Рефлекторно уперлась в него локтями, но капкан оказался слишком крепок.
– Не люблю изъяны, признаю, – ответил он, приблизившись к моему уху. – А ты сплошной изъян и коррозия в моём доме и бизнесе, только отчего-то чересчур сладкая. Обкатывал немало гордячек, а ты похоже ещё тот Эверест. Считай теперь дело принципа.
– Эверест? – презрительно скривилась я. – Я здесь под твоими правилами. Что тут покорять?
– Даже, если я отымею тебя во всех позах, ты не будешь покорена. Такие, как ты способны отдаться мужчине, но всё равно остаться несломленными. Я не хочу трахать тебя и думать, что это ты снизошла до меня.
– Эта твоя цель? – гордо вздернула подбородок.
– Теперь да, после того, как получил статуэткой по башке.
Давид гадко оскалился и явственно ощутила, как его рука продвинулась выше, а пальцы протиснулись под кружево трусиков. Панически дернулась в его руках, протестуя против подобного вторжения. Крепкая хватка с талии ушла на затылок, и я ощутила себя никчёмной живностью, которую держат за загривок и измываются.
– Не противься, иначе будет больно, – томный рык мне в ухо.
– Не надо… Пожалуйста, – умоляюще пискнула я, понимая, что его пальцы уже вальсируют на клиторе. Боже! Застонала больше от отчаяния, чем от возбуждающих спазмов на дне живота.
– Надо… Хочу, чтобы не покорялась, а хотела меня, как сучка во время течки. Чтобы просила и умоляла трахать тебя…
Не успела выразить протест, как Давид грубо рванул меня к себе, прижав к обнаженной груди. Ощутила жестокое тепло его тела и терпкий запах парфюма, дорогого табака и… Шоколад?!
– Кончи для меня, детка, – прозвучало больше просьбой, чем приказом. – Я ещё зол на статуэтку…
Вальсирующие движения стали интенсивней, а я перестала понимать, как совладать с собой. Отторжение к Давиду ушло в разрез с его профессионализмом. Пружина внутри меня напрягалась всё больше и больше, а тело превращалось в плеть, переставая подчиняться. Его пальцы проникли в меня на всю длину, отчего невольно вскрикнула. Мужчина пленил зубами мою шею, словно хищник терзающий добычу. Поступательные движения свели с ума все рецепторы, взбунтовав каждую клеточку. Это насилие над моим телом, гордостью и честью, потому что вдруг совершенно точно поняла, что не хочу, чтобы он остановился. Застонала чаще, вцепившись в его плечо зубами то ли в отместку, то ли не контролируя себя.
– Да, ты рядом… Кончи для меня, моя голодная девочка, – рычание мне в ухо ещё больше накалило подступ апогея. – Ты такая узкая, даже яйца скручивает… Но не сегодня. Сегодня только твой день, малышка… Мой подарок для тебя.
Пружина в животе сорвалась, выпуская изнутри всё напряжение фонтаном. Я повисла в руках своего рабовладельца и почти взвыла, освобождая тело.
– Да… Ты охуенная, – подбадривал он, а я молилась, чтобы заткнулся.
Сердце зашкаливало, а из меня что-то лилось с безумной силой, сводя мышцы в безумной тряске.
– Охренеть, – услышала его довольный смех. – Когда последний раз тебя трахали?
– Пошёл в задницу, скотина, – прошипела я с ненавистью, перемешанной с сумасшедшей долей эндорфина, от которого хотелось и плакать, и смеяться. Такого гадкого и сногсшибательного оргазма я ещё никогда не испытывала.
– Обязательно побуду и там, – издевательски пообещал он, явно довольный достигнутым эффектом. – Не могу тебе отказать.
С этими словами хватка ушла, и я поняла, что ноги меня не держат. Упасть не дал и перенаправил на опущенную крышку унитаза. Голова шла кругом, а бедра ещё слегка дергались от спазма. Я глубоко дышала, приказывая своему организму прийти в себя.
– Сегодня ты попробовала лишь десятую часть меня, – обхватил двумя пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в его жгуче-синие глаза. – Представь, что будет, если получишь всего.
И представила. Совершенно мимолётно, но ощутила. Тело мгновенно среагировало новым спазмом, а внутри загорелось что-то грязное и похотливое.
Давид одел футболку, вымыл руки и, усмехаясь, осмотрел меня.
– Жду за нашим семейным ужином, дорогая, – нагло мурлыкнул он и вышел из ванной.
Оставшись одна, дала волю злым слезам. Ненавижу! Ненавижу его! Ненавижу себя! Слабачка!
Глава 4
ДАВИД
Злорадная улыбка никак не сходила с лица. Выйдя из ванной обратно в комнату, велел конвойному за дверями подавать жратву. В ожидании осел на кровать.
Член жалобно уперся в ширинку, просясь на волю. Да, брат, глядя, как кончает наша будущая женушка, мы с тобой были просто обязаны присоединиться и отыметь её до потери сознания. Оттянул ширинку, давая набухшему коллеге больше места. Невольно представил Аду обнажённой, как будет лежать подо мной, стонать, извиваться и просить ещё. Только в горле сдавила досада – одно с другим не вяжется. Мне знакомы эти натуры баб – гордые, смелые и расчётливые. Они могут согласиться на секс ради чего-то важного, но истинных своих эмоций никогда не покажут. Таких трахать обычно не любил и чаще отдавал своим подельникам развлекаться. Мне же больше по душе, когда партнёрша поддаётся и трепещет от моих манипуляций, как стонет и трясётся от приближающегося оргазма, пусть боится, но ей приятно со мной. Секс – это спорт, игра, полигон страсти и истинного лица, где нет места гордыне, элитным замашкам и холодности.
Увы, но, похоже, в жёны взял себе именно гордячку, но, к счастью, есть проблески, судя по тому, как она потекла от моих манипуляций в ванной. Она – горячая штучка, но чувство долга, ненависти и глупой справедливости сильнее её. Мент есть мент.
Усмехнулся, вспоминая злость в её глазах, когда поняла, что кончила и ей понравилось. Моя пошлая и голодная девочка. Ты захочешь… Сама попросишь, а я подожду.
Стол наполнился яствами, а будущая супруга до сих пор не вышла.
– Эй… Собралась там пожизненно сидеть? – громко крикнул ей. – Выходи, давай. Не стыдись.
На последней фразе злорадно хохотнул, и, взяв из ведерка бутылку шампанского, принялся осторожно открывать. Дверь наконец скрипнула, и Ада стальным шагом прошествовала к столу и опустилась на стул напротив, усиленно делая вид, что между нами там в ванной ничего не произошло.
– Железная выправка, – похвалил я, разливая шампанское по бокалам. Один пододвинул к ней. – Прошу. За жениха и невесту.
В ответ госпожа Михеева взяла свой бокал и демонстративно вылила содержимое в ведерко со льдом. Сука! Обида царапнула в районе горла, но я сдержался. Нагло оскалился и опрокинул свою порцию алкоголя в себя. Закусил куском суджука и снова разлил шипучку по бокалам.
– Считаю, что нам пора обсудить условия нашей сделки более подробно, – развалившись на стуле, снял клошу со своего блюда.
Аромат риса, овощей и мяса шиш-кебаб раззадорил вкусовые рецепторы. Принялся за трапезу, даже немного подзабыв о красотке напротив. Осекся через пару минут, увидев её глаза. Ада наблюдала за моим аппетитом и гордо глотала слюни, не прикасаясь к еде. Вытер губы салфеткой и выпрямился, насмешливо глянув на неё.
– Ешь, – больше посоветовал, чем приказал. – Решила сдохнуть с голоду, не дождавшись сестры? Твоя гордость пала ещё там в ванной, так что нет смысла строить тут из себя невесть что.
Девушка вспыхнула и посмотрела на свою порцию под клошей. Снова разозлилась?
– Да не ссы ты, возбудитель я тебе туда не подсыпал, – нагло засмеялся я и сам снял клошу с её тарелки. – Ешь, сказано.
Ароматы, видимо, окончательно пленили её в кольцо, и девушка, пару раз нерешительно покачнувшись, взяла в руку ложку (вилку с ножом пока не заслужила). После первого куска вся гордость прошла махом. Ада налетела на еду, забыв обо всём. Невольно улыбнулся, наблюдая за ней. Всегда считал, что девушки с хорошим аппетитом охренены в постели. Решил подождать, пока успокоиться и станет есть медленней. Сам же не торопясь поглощал мясо на тарелке. Когда блюда прилично убавились, удовлетворённо произнёс:
– Брак с тобой – гарант безопасности для моего бизнеса. Твоя сестричка побудет подружкой невесты на нашей свадьбе, а после вернётся домой. Если ты вздумаешь сбежать или сообщишь кому-то о происходящем, твоя Лариса сдохнет быстрее, чем ты успеешь сделать вздох. Тебе нужно понимать, что любое соприкосновение с правоохранительными органами теперь на твоей совести.
– Даже если я не при чём? – вскинула вверх брови.
– Ты волк в моём стаде, поэтому сама понимаешь. Старайся исключать эти моменты. И да, я уверен, что твоё исчезновение скоро заметят, поэтому советую поставить коллег в известность, что ты нашла сестру, что всё не только в порядке, но и прекрасно, так как в Турции ты встретила свою судьбу. Замужество и увольнение со службы – исходящее.
В горле от произнесённой лекции слегка запершило. Кашлянул и отхлебнул из бокала шампанское. Ада наблюдала за мной исподлобья, сминая в руке салфетку. Блядь, от её взгляда невольно сводит лопатки. Чертов ментовский взор. Видимо, таким они ломают преступников. Вытер об колени внезапно вспотевшие ладони. Бесит, сучка!
– В плане нас с тобой. Сосуществовать придётся в одной комнате. В плане секса? Я занимаюсь им каждый вечер и мне неважно с кем, будь это ты или местная шлюха. Делай выводы, но и бревно трахать мне не в кайф. Это первое. Второе, становясь моей женой, автоматически ты становишься манипулятором для моих недругов – у меня их предостаточно. Поэтому без охраны или меня выходить куда-то тебе не стоит.
– Выходить? – не поверила своим ушам девушка.
– У моей дорогой женушки будет личное время. Нахождение в четырех стенах женщинам не на пользу. Мне тебя перед коллегами демонстрировать ещё, а плохой цвет лица или неухоженность дискредитирует меня перед обществом.
– Какой кошмар, – саркастически фыркнула Ада.
– Рад, что ты понимаешь меня, – улыбнулся ей в тон. – Совать нос в мои дела не советую. Я не люблю бить женщин, но методы воспитания у меня разнообразны. Ты умная девочка, потому уверен мы сможем сосуществовать.
Опустошил второй бокал и поднялся с места.
– Завтра едем в город. Подумай, что тебе необходимо для быта, а также подадим заявление на регистрацию брака. Все твои документы у нас уже есть. Советую выспаться и выглядеть бодро. Как закончишь, стукни в дверь, всё уберут. Доброй ночи…
– Ты уходишь? – не поверила в своё избавление Ада.
– Конечно, – насмешливо подтвердил я, радуясь, что остаюсь перед ней непредсказуемым. – Искать постельку на ночь. Или ты хочешь предложить свою?
Девушка испуганно мотнула головой.
– И я так же подумал. Хотя очень жаль… Ничего подожду брачной ночи.
Глаза красотки тут же округлились, а голова протестующе закачалась.
– Супружеский долг, мать его, – хохотнул в ответ и удалился из комнаты.
Уже в коридоре вся смешливость сошла на нет. Не хотел я никаких баб – глупых, второсортных и похабных, как дешёвая бижутерия. Мне виделась Ада – её глаза, губы, шея. Я понятия не имел, что у неё ниже и от этого заводился ещё больше. Может трахнуть и всё?! Удовлетворю свой интерес и сровняю с остальными шлюхами. Хотелось, до безумия хотелось, но впервые испугался разочарования. Нет, не сейчас. Пусть сперва внутри всё перестанет полыхать сумасшествием. Похоть нужно срочно куда-то выплеснуть
Озге на ум пришла внезапно. Девчонка ждёт меня лишь по определенным дням, а сегодня пятница. Каждый мой визит она настраивается и выполняет свои задачи, а сегодня? Сегодня радуется, что будет спать одна. Прости, дорогуша! Ты легкая пародия на Аду, потому за неё и отработаешь.
Без красивого нижнего белья, без макияжа, без укладки. Простая, земная… Как Ада.
– Господин?! – рабыня вскочила с постели и испуганно вытаращила на меня глаза, когда вошёл в её комнату.
Говорить и тем более объяснять ей что-то не было ни времени, ни желания.
– Раздевайся, – приказал я, снимая с себя футболку и брюки.
– Сегодня… – открыла рот, чтобы воспротивиться, но я оказался быстрее. Толкнул на простыни, игнорируя короткий взвизг.
– Да, можешь сегодня кричать, – разрешил ей, буквально срывая с неё жалкое тряпьё.
Въехал в Озге без прелюдий и предупреждения, сгорая от огня в голове и в теле, который никак не прекращался. Девушка подо мной то ли плакала, то ли стонала, пока жестко вдалбливался в неё так глубоко насколько мог. Ярость стучала в висках пока представлял, что наказываю так Аду, а не Озге. Кончил быстро, болезненно и обильно. Тело тут же атаковала чудовищная усталость и опустошенная ненависть к ситуации в целом. С каких пор мне небезразлично отношение партнёрш в постели? Я обычно всегда просто трахал то, что движется и имеет сиськи, а теперь при виде Ады этого вдруг стало мало. На изыски потянуло.
Отдышавшись, поднялся с дрожащего от страха и непонимания тела.
– Извини… – ещё и чувство вины откуда-то появилось. Чудеса! – Так получилось. Спасибо, – и выйдя из любовницы, ушёл в ванну.
К пьяному кутежу спускаться не стал. Видеть обдолбанные рожи не было желания. Просто пришел к себе и рухнул спать. Утро разбудило недобрыми вестями, и принёс их конечно же Тагир.
– Бесноватый в Бурсе, – сообщил подельник, наблюдая, как застёгиваю пуговицы на выходной летней рубашке молочного оттенка. – Источник передал фотосъемку с камер видеонаблюдения в аэропорту.
– Чёрт, – внутри дрогнул тревожный звоночек. – Сколько человек с ним?
– Неясно. Было двое. В какую машину сели узнать, увы, не смогли. Ушёл от наружки. Хакан сейчас мониторит всех, кто ранее был связан с ним.
Меня же мучил главный вопрос, о котором Тагир молчал.
– Она с ним?
– Прости, брат, не могу сказать. Кажется, нет.
Заправил полы рубашки в такие же светлые летние брюки и, надев кобуру, опустился за рабочий стол.
– Вели разбудить мою благоверную. Пусть собирается. Завтрак будет вне дома.
– Не говори, что на свиданку с ней намылился, – усмехнулся Тагир, на что я отреагировал довольно сухо.
– Серкан и Адем едут с нами. Сбрось эту ухмылочку с лица, Тагир! Не беси! Я прикрываю наши задницы, за что уже схлопатал вчера по черепушке от будущей женушки.
– А ты от неё чего ждал? Она легавая, гребаная фараонша. Помяни моё слово, как только ты отправишь её сестричку обратно в Рашку, она кастрирует тебя без наркоза.
– С каких пор ты стал во мне сомневаться? – возмутился в ответ.
– Я всегда сомневаюсь, когда у тебя член встаёт на двенадцать, – парировал подельник и друг.
На эту реплику решил смолчать, а точней не нашёлся, что ответить. Потому что приятель прав, мать вашу! Яйца в штанах скоро лезгинку спляшут при мысли о шикарном представителе правоохранительных органов в РФ, которая живёт в самой верхней комнате моего дома.
– Заткнись и лучше займись Бесноватым. Мне важно знать один ли он приехал в Бурсу. И про будущую госпожу Давид не забудь.
– Понял, – Тагир хмыкнул и, откланявшись, вышел в коридор.
Выдохнул, продолжая задумчиво смотреть ему в след. Пожалуй, сейчас меня волновали только две женщины в мире – одна названая супруга, вторая та, что лишила меня отца. О первой, пожалуй, смогу позаботиться должным образом, но со второй всё обстоит гораздо сложнее и драматичнее.
Пока наводил порядок в документах и счетах, отчётливо услышал сначала возню, а после крик ярости вперемешку с болью. Выскочил в коридор, пытаясь понять откуда звуки. Ада…
Успел только добежать до винтовой лестницы, как с неё буквально кубарем скатился Юсуф – мелкий прислужник в моей охране. Мужчина орал по-турецки и держался за руку, которая находилась под странным углом. Да, капитан милиции с преступным сбродом не церемонится.
– В чём дело? – рявкнул я на Юсуфа.
– Она напала… И сломала мне руку.
– За то, что лапал меня могла и без яиц оставить! – сердитый голос сверху заставил поднять голову. Ада стояла наверху лестницы в одном белье. Чёрт!
– Нет, я её не трогал… Давид, клянусь! – испуганно заблеял Юсуф и мне слабо верилось в его искренность.
