– Ладно… Просто расскажи мне, какой он.
Я сама не поняла, почему, но на моем лице появилась дурацкая улыбка при воспоминании о Максиме. Если отрешиться от его хамского поведения…
– Ну он… высокий… очень крепкий… У него красивые черты лица… И шрам на щеке… Блин, Олька, если честно, я была очень смущена этой сценой, поэтому старалась не смотреть на него вообще, чтобы, не дай бог, не навлечь на себя его гнев…
Я сидела на кухонном табурете, болтала ногами, как маленькая девочка, и накручивала прядь волос на палец.
– Майка, ты должна мне все рассказывать! Ты будешь мне звонить каждый день, слышишь? Я должна знать все! Это небывалое дело – моя лучшая подруга будет работать в дуэте с таким жгучим парнем, как этот Максим! Я слышала, что у девок при виде его девки готовы сбросить свои трусики!
– Это не обязательно будет здорово, – невесело усмехнулась я.
– Ты неблагодарная сучка! Я бы так хотела быть на твоем месте, дрянь!
«Люблю эту деваху за ее грязный язык! Если только не хочу его вырвать…»
– У меня просто не очень хорошее предчувствие… Я боюсь, что эта работа может стать для меня филиалом ада на земле…
Я услышала, как Олька глубоко вздохнула.
– Май, у тебя все получится. Ты супер-мега-гипер-профессионал. Ты справишься. Я в тебя верю. Просто не позволяй своим трусикам намокать при виде его. Ну или носи с собой запасные… – после этих слов Олька истерически заржала, и я не могла удержаться, чтобы не поддержать ее.
На звук моего смеха в кухню вбежала Васька – с испачканными акварелью руками и вытянутым от испуга лицом. Я улыбнулась ей и подмигнула. Василиска хихикнула и унеслась обратно к себе.
– Я не буду отрицать, что Максим – чертовски красивый мужчина, но это не значит, что я позволю себе непрофессионализм в работе с ним. Это как раз то, от чего я вполне смогу абстрагироваться. Чего не сказать о его манере поведения… Это наводит на меня панику… – рассуждала я.
– Ладно-ладно, Майка! Расслабься пока… Может, отметим то, что ты получила работу? Как насчет того гламурного клуба? Танцы, выпивка, мальчики?
Я скривилась в гримасе от этой перспективы.
– Прости, Оль… Мне хватило прошлого раза. Я тогда еле отделалась от того типа у бара… Хоть сначала он показался довольно милым, но потом начал нести какую-то сущую дичь…
– Жаль… Ну тогда жду от тебя подробного отчета о первом рабочем дне в понедельник!
***
Я благоговенно наблюдала, как моя младшая сестра с аппетитом откусывала один кусок за другим от свежеприготовленной пиццы. Жаль, что бабуле нельзя было угоститься ею – приходилось следить за уровнем холестерина в крови, чтобы не поднималось давление. Поэтому для нее я запекла куриную грудку с овощами.
– Маечка, ты такая умница. Очень вкусно, спасибо, – сказала бабушка и отложила столовые приборы.
– Но Ба, ты почти не притронулась к еде… – нахмурилась я.
– Детка, я не очень голодна…
Я посмотрела на бабушку внимательно и попыталась прочесть ее состояние. Она не выглядела более нездоровой, чем обычно. Странно.
– Ба, ты принимала лекарства сегодня? – спросила я.
Она тепло улыбнулась мне и протянула свою трясущуюся морщинистую руку, чтобы накрыть ею мою ладонь и погладить.
– Да, детка. Все в порядке. Я просто немного устала…
– Хочешь, я провожу тебя до твоей комнаты и уложу в постель? Может, заварить тебе чай?
– Ничего не нужно, дорогая.
Бабушка бросила нежный взгляд на Ваську, которая пальцами размазывала кетчуп по пицце.
– Василиска, почему бы тебе не воспользоваться ложкой? – обратилась я к младшей сестре. Она мило поморщилась и облизнула пальцы.
«Мой маленький поросенок…»
– Маечка, ты получила ту работу, о которой говорила накануне? – вернула к себе мое внимание бабуля.
Я расплылась в гордой улыбке.
– Да, я получила ее. С понедельника приступаю.
Бабушка начала хрипловато покашливать. Когда я уже вскочила со своего места за столом, чтобы броситься к ней, она остановила меня одним движением руки. И я снова осела.
– Не беспокойся, детка. Со мной все хорошо… Я рада за тебя, моя хорошая. Ты заслужила это.
– Спасибо, Ба… – я опустила глаза, вспомнив тот факт, что мне придется работать с нагловатым пижоном. Бабушка заметила мое смятение.
– Маечка, что-то не так? Ты не выглядишь сейчас счастливой…
Я попыталась выдавить из себя успокаивающую улыбку для бабули. Но у меня плохо получилось.
– На самом деле, все замечательно, Ба. Просто я немного переживаю по поводу новой работы… Не хотелось бы, чтобы все пошло наперекосяк…
– Майя, ты умная и добрая девочка, – бабуля покосилась на Василиску, – У тебя все получится, детка. Ты гораздо сильней и способней, чем думаешь про себя.
– Ба… – я начала теребить мочку уха.
Она медленно поднялась с табурета и подошла ко мне. Ее теплая ладонь легла на мою голову и бережно погладила ее.
– Просто поверь в себя, детка, – нежный голос бабушки ласкал мой слух и помогал расслабиться…
МАКСИМ
Толстозадая блондинка громко стонала, пока я вколачивался в нее сзади. Я нагнул ее прямо у кухонного острова в своей квартире. Она не возражала, что так и не добралась до моей спальни. У нее не было бы такой возможности. Она предприняла попытку приподняться, но я толкнул ее обратно и вдавил рукой в стол. Она хихикнула – этой сучке нравилась грубость. Ее волосы беспорядочно распались по плечам, и мне открылся вид ее обнаженной спины. И в тот момент в моей затуманенной алкоголем памяти всплыл образ: черное платье, оголяющее большой участок позвоночника и ключицы… Я настолько погрузился в это видение, что не заметил, как остановился в процессе.
– Эй, ты чего? – возмутилась девушка. То ли Карина, то ли Камилла. Не важно, впрочем.
Я снова начал долбить ее, с еще более яростной силой, тем самым прогоняя всплывающее наваждение…
***
Насытившись и справив плотскую нужду, я отправил даму восвояси. Она манерно надувала губы и хныкала, что вызывало у меня только раздражение. Но я не был готов делить постель ни с кем. Это тот принцип, которому я неукоснительно следовал после того, как…
Прошло почти два года. Два года с того дня, когда моя жизнь раскололась на две части – до и после.
Я чувствовал внутри себя зияющую дыру. Это была пустота, требующая заполнения.
У меня не было больше слез. Не было эмоций. Остались только воспоминания. И разъедающее чувство вины.
Я вышел на террасу и закурил сигарету. Улица была погружена в темноту. Двор моего дома был наводнён спящими автомобилями. Интересно, смог бы я когда-нибудь снова сесть за руль? Я не был в этом уверен.
Я бессознательно провел рукой по лицу – в том месте, где остался след. След моей вины. Это было клеймо на всю жизнь. Напоминание о том, что я не уберег самое дорогое, что у меня было.
Я сделал затяжку, выпустил облако дыма и закрыл глаза.
Мне нужно было отвлечься, развеяться. Я должен был попасть в окружение людей, чтобы не погрязнуть в своих мыслях и снова не впасть в забвение.
Достав из кармана джинсов телефон, я набрал номер Стаса – он всегда был готов к вечеринке, отъявленный тусовщик. Ничего, что завтра понедельник – не в первый раз…
МАЙЯ
В свой первый рабочий день я вошла в административное здание гостиничного комплекса в 8.30 утра в состоянии легкого волнительного мандража. Борис Николаевич попросил меня подождать в холле, чтобы мы могли встретиться с Максимом и все вместе подняться к нему в кабинет для официального представления нас друг другу. Я присела на диван для посетителей и терпеливо ожидала. Вдруг в парадные двери, можно сказать, ввалилась массивная мужская фигура. Я не могла ошибиться и сразу узнала в этом теле Максима. Мои внутренности скрутило в тугой узел, когда я оценила вид и состояние этого человека. Его волосы были растрепаны. Глаза закрывали солнцезащитные очки-авиаторы. Верхние пуговицы его несвежей рубашки были расстегнуты, а измятый пиджак болтался на предплечье. Он неровной походкой двигался в направлении стойки администратора и, достигнув цели, облокотился на нее. По всему помещению разнеслось его алкогольное амбре.
– Опять всю ночь «фестивалил», Максим… эм… Борисович? – кокетливо спросила девушка-администратор и открыто построила ему глазки.
– Марина, не спра… ик… шивай, – ответил Максим, заикаясь. Его тело пьяно покачивалось. Марина хихикнула над ним и наклонилось вперед, так что ее немаленькая грудь легла на стойку – прямо под нос Максиму.
– Я могу чем-то помочь? – многозначительно спросила она и соблазнительно облизнула губы, перекачанные гиалуроном.
Максим поморщился и снова икнул, прежде чем ответить:
– Пупсик… «Нарисуй» мне кофеек, пжалста…
– Конечно, Максим Борисович! – ответила Марина, сверкнув глазами. Она вышла из-за своего укрытия и направилась в сторону, как я могла предположить, служебной кухни. Максим проводил ее задницу хищным взглядом. И когда она скрылась за дверью, он снял очки и уронил голову на стойку.
«И как я должна работать с ЭТИМ?»
– Что, твою мать, ты вытворяешь, Максим?! – прогремел по холлу громогласный рык Бориса Николаевича, заставивший меня вздрогнуть от испуга.
Я была настолько увлечена лицезрением происходящего действа, что не заметила, как он вошел в здание и остановился на пороге с озверевшим видом. У меня и в мыслях не было, что этот приятный мужчина предпенсионного возраста мог быть таким устрашающим. Я невольно съежилась.
Максим поднял на него остекленевшие глаза и театрально закатил их.
– Не начинай, бать… Только не сейчас… У меня череп готов лопнуть…
– В мой кабинет! Живо!!! – прорычал Борис Николаевич.
Максим послушно отодрал себя от стойки администратора и шатко направился в направлении лифта.
Я чувствовала себя такой напуганной, что не была уверена в том, хотела ли вообще быть обнаруженной. Но Борис Николаевич перевел взгляд на меня.
– Майя, доброе утро. Рад вас видеть. Пройдемте с нами, пожалуйста, – сказал он совершенно спокойно и даже с легкой улыбкой.
«Как он так быстро переключается?»
БОРИС НИКОЛАЕВИЧ
Я был просто взбешен! Я находился в такой, черт возьми, ярости, что хотел что-нибудь сломать! Как мой сын – единственный и любимый сын – мог позволять себе такое поведение?! Он что, пропил остатки мозгов???
– Это недопустимо! Ты совсем охренел, Максим??? – рычал я, вышагивая по своему кабинету.
Мой сын – гора мускул – стоял, покачиваясь из стороны в сторону, и беспрестанно икал. От него воняло, как от забулдыги. И выглядел он так, как будто душ еще не изобрели. Майя рядом с ним казалась маленькой, беззащитной девочкой. Она пыталась сохранять невозмутимый вид, но я заметил, как ее дрожащие пальцы нервно пощипывали мочку уха. Это не был садизм с моей стороны по отношению к ней. Я просто хотел, чтобы она увидела и оценила фронт работы. В конце концов, она могла в любой момент отказаться от этой «авантюры».
– Бать… Ну увлекся чуток… ик… С кем не бывает? – пробормотал Максим заплетающимся языком.
Я в один широкий шаг подлетел к нему и схватил за ворот рубашки, притягивая его помятое лицо к себе. Краем глаза я увидел, как Майя вздрогнула и отошла в сторону. Ее глаза судорожно бегали между мной и моим сыном.
– Увлекся? Ты увлекся??? Ты что, одноклеточное?! Ты не в состоянии следить за собой и своими действиями?!
Максим с силой откинул мои руки и посмотрел на меня свирепо. И – о, чудо – к нему вернулась способность связно выражать свои мысли!
– Отец, хватит устраивать сцену! Ты хотел представить меня моей… помощнице? – он пренебрежительно покосился на Майю, – Так сделай это, и закончим этот цирк!
Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Это далось мне с большим трудом.
– Цирк здесь устраиваешь только ты, сынок… Но ладно, я должен вас познакомить, в любом случае, – я подошел к Майе и по-отечески приобнял ее за плечи, разворачивая к своему сыну, – Познакомься: это Майя. С ней отныне ты будешь работать бок о бок.
Максим оглядел девушку с головы до ног, а потом устроил очередное шоу. Он схватил ее крошечную руку, смачно поцеловал и начал бесстыдно кривляться перед ней:
– Мадемуазель! Приятно познакомиться! Мой батенька мне много рассказывал о вас! Я был восхищен его отзывами и с нетерпением ждал нашей встречи! Надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество!
– Вот клоун… – я закрыл глаза и хлопнул себя по лбу ладонью, будучи не в силах больше выносить этот театр одного пьяного актера.
Бедная Майя смотрела на него снизу вверх, как кролик на удава, и едва дышала. Я за плечи отвел ее в сторону от своего сына. Он, как дегенеративный придурок, улыбался во весь рот. Когда между этими двумя появилось безопасное расстояние, я, наконец, смог сесть в свое кресло.
– Сегодня мы ожидаем очень важных гостей из Европы. И я планировал, что ты, Максим… – я пронзительно уставился на сына, – … лично займешься их размещением. Но как ты собираешься это сделать в таком состоянии, я ума не приложу…
