Глава 3
Skid Row – Wasted Time
Корс снова заперт в какой-то пустой и темной клетушке без окон. Это сон? Или он опять «ловит» воспоминания Ника? Корс уже понял: как только в его видениях появляются темные норы, низкие потолки, камеры, подвалы, неприятные ощущения тесноты в замкнутом пространстве и темнота – это воспоминания его сына. Темнота и ограниченное пространство. Корс уже не боится, больше не испытывает панические атаки и клаустрофобию. Он отделяется от сознания Ника, в котором пустота и никаких мыслей и эмоций, словно он мертв. Корс отделяется, потому что хочет увидеть его со стороны. Здесь нет никакого источника света, но Корс все равно «видит». Ник такой маленький! Черт! Корс, как всегда, провалился в детские воспоминания. Ник слишком маленький, ему, наверное, нет ещё и пяти лет. Может, чуть больше, но он и для пяти лет выглядит маленьким и худым, просто выражение его лица такое серьезное и взрослое, совсем не детское. На худом лице четко выделяются скулы, нет той округлости и пухлых щечек, которые часто присущи малышам. Бледное лицо с гармоничными чертами. Ник очень красив, несмотря на то, что лицо чумазое, будто перепачкано землей, и нижнюю губу ему уже испортили, в ней торчат кольца. Губы черные, тоже в земле. Он что, ел землю? Ник не пострижен и не расчёсан, волосы его спутанные и грязные, впрочем, как всегда. Макушка тоже в земле. Он плохо одет. На нем какая-то короткая кофта и порванные штаны. Это откровенное тряпье, оно такое старое, что кажется истлевшим. Ник сидит на голом земляном полу в этой каморке, похожей на склеп, где больше нет ничего. Сидит один, грязный, весь в земле, худенький, одинокий. Корс невольно вспомнил воспоминания детства Шагежа. Заф тоже вечно держал его в каком-то чулане. Что за дикие приемы воспитания у вас, нечистых?
Или вы так обращаетесь только с «неправильными» детьми? Такими, как Шаг и Ник? Руки Ника связаны запястье к запястью. Его кисти сведены вместе лодочкой, он как-то странно прижал их к груди, а дальше веревка уходит к кольцу в стене. Зачем ведьма привязывала маленького ребенка в темной комнате одного? Зачем связала вместе руки? Не так уж она хорошо обращалась с тобой, Ник! – с горечью думает Корс. А ведь его сын и слова плохого про нее никогда не сказал, и называл всегда «моя приемная мать», или просто – мать. Он не говорил «ведьма», не называл ее по имени, он говорил – моя мать. И Корс видит сейчас, что Мара явно не заслуживала этого звания.
Ник чуть вздрагивает, он как будто внимательно прислушивается к чему-то, но вокруг царит абсолютная тишина. Чуть тряхнув головой, он убирает руки от груди и вдруг начинает скрести земляной пол. Пол твердый, но у Ника, видимо, уже было достаточно времени, потому что ямка, процарапанная им в полу, довольно глубокая. Он медленно и как-то механически тупо скребет землю ногтями. Рядом нет ни кружки с водой, ни миски с едой. Может быть, действительно бедный он и ест эту землю. Ник скребет, скребет землю, и, словно разозлившись, в каком-то отчаянии поднимает связанные в запястьях руки, сжимает кулаки и нервно стучит ими себе по макушке. Как же знакомо Корсу это движение. Сынок, зачем ты копаешь землю? Ты пытаешься сделать подкоп? Выкопать себе путь к свободе? Корса переполняют эмоции любви к Нику и негодования к ведьме. Разве можно было так обращаться с его сыном! Со зверьми лучше обходятся, а он ребенок! Сердце Корса обливается такой болью, что он не может больше смотреть на эту такую простую и одновременно невыносимую картину.
– Боги, сынок! Сынок! – в каком-то исступлении кричит он и видит, что Ник вздрагивает, поднимает бледное лицо, его пустые глаза смотрят в никуда. Он едва заметно шевелит губами, с них не слетает ни звука, но в голове Корса отчетливо вспыхивает: «Папа?» Словно Ник вкладывает ему это прямо в мозг, не пользуясь ни голосом, ни языком. Только эмоции. Снова и снова с таким удивлением будто спрашивает: «Папа? Папа?!»
Корс замирает от удивления, эмоции переполняют его, и он начинает «выпадать» из прошлого. Картинка смазывается, но он ещё успевает услышать резкий выкрик: «Папа, не уходи! Не бросай меня!»
И выпадает из состояния. Просыпается, понимая, что лежит на походном топчане в палатке, но в его голове, все еще продолжает звенеть полное отчаяния:
– Не бросай меня! Не бросай меня! Не бросай…
Нет, этого не могло быть! Просто не могло! Ник не мог почувствовать его там в тот момент и услышать, ведь Корс просто смотрел прошлое. И ведьма не могла так плохо обращаться с его сыном, ребенок был ей нужен. Она сама купила его для подселения Демона. Значит, это даже не прошлое, а дурной сон. Это просто сон. Просто дурной сон! Дурной. Сон. Забыть!
Сколько сейчас времени? Его глаза были по-прежнему плотно заклеены пластырем. Но обычно Корс всегда просыпался рано, лишь в последнее время в Форте его неизменный график сбился. «Наверняка сейчас нет ещё и девяти утра», – подумал Корс. Он слышал дробный стук дождя по крыше. Значит, дождь ещё не прекратился, шёл всю ночь? За его спиной лежал Арел. Корс не сомневался, что это именно он. Князь лежал совсем рядом, тесно прижавшись и как обычно положив на Корса свою расслабленную и от того тяжёлую руку. Он утыкался лицом в затылок Корса, и тот чувствовал его тёплое размеренное дыхание на своих волосах. Корс не помнил, как он заснул, не помнил, когда Арел лёг рядом с ним. Скорее всего, Ник, воспользовавшись своей силой, усыпил Корса, просто вырубил, и Корсу было обидно от этого. «Зачем вот так, без спроса, против воли, усыплять человека? Не поинтересовавшись даже его желанием? Он обращается со мной, как с вещью!» Недовольство и раздражение поднимались в нём всё сильнее, и настроение уже с утра было дерьмовым. Его невыносимо бесил пластырь на глазах, липкий слой тянул кожу, и вообще, проснувшись с утра, просто хочется открыть глаза, потереть их, а Корс не мог этого сделать. То, как Ник вчера с ним обращался, сейчас тоже его неимоверно расстраивало. Мало того, что он заставил его униженно стоять на коленях у порога, дрожа от холода, так ещё и ослепил. «Я не хочу, чтобы ты видел моё лицо! Ты больше не увидишь моего человеческого лица!» Что за безумная идея? Очередная глупость, в которой нет никакого смысла, кроме унижения. Бессмысленное унижение. Впрочем, это настолько в их стиле – беспричинно и жестоко унижать, всегда одно и тоже, ничего нового. Лиса раскрасить шутом, меня ослепить. И Ник не в первый раз так делает, Корс помнил, как несколько дней был вынужден носить неудобные позорные очки, в которых ничего не было видно, а теперь ещё хуже, Ник просто заклеил ему глаза. Глупые игры взбалмошного, жестокого мальчишки «Я не наказываю тебя, папа». Лицемерная дрянь, ещё как наказываешь! Разрешил ударить! Корс предпочитал верить, что его ударил не сам Ник, а князь. А потом просто приказал «спи» и вырубил.
От лежащего рядом Арела Корсу было жарко. Их походная кровать была совсем неширокая, на ней неудобно спать вдвоем даже в обнимку, и тяжелое парчовое одеяло, которым они были укрыты с головой, теперь тоже раздражало Корса. Под ним вместе с Арелом было душно и жарко. Душно, жарко и тесно. Корс довольно грубо сбросил с себя руку князя и сел. Выбравшись из-под тёпла одеяла и Арела, он сразу ощутил сырую прохладу влажного воздуха. Внизу по деревянному настилу пола гулял сквозняк, неприятно обдавая босые ступни холодом. Сильно пахло табаком, вчерашней бараниной, потом от одежды и немытых тел, но запах сигаретного дыма все же перебивал все остальные.
– Ник… – позвал Корс, но сразу осекся, – Никто! Сын! – добавил он осторожно. – Я могу к тебе обращаться? Мне очень нужно!
– Ммм… – по всей видимости, Ник лежал совсем рядом, со стороны князя Арела, и, похоже, прямо на полу:
– Что тебе? О-ох…
– Который час? – спросил Корс.
– Что?
– Ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Понятия не имею, сколько? – зевая, переспросил Ник.
– Ты меня спрашиваешь?! Мне откуда знать, если я не вижу ничего! – возмутился Корс. Да, разговаривать с Ником с утра – пустое занятие, впрочем, как и в практически любое другое время.
Ник снова зевнул и ничего не ответил.
– Я могу отлепить пластырь? – через некоторое время спросил Корс, поняв, что Ник совсем не намерен продолжать разговор.
– А? Нет.
Корс едва подавил неконтролируемо накрывшую его волну злости. Его пальцы невольно нервно сжались в кулаки.
– Нет, – повторил Ник, – я сам это сделаю.
– Тогда сделай… – и Корс, снова немного подумав, добавил, – пожалуйста.
– Чуть позже. Отстань от меня, дай поспать! Что тебя вечно вздёргивает в такую рань?
– Я прошу тебя, хватит издеваться! Сними.
– Я не издеваюсь, я спать хочу, тебе вот надо именно сейчас?
– Но я ничего не вижу!
– Зачем тебе сейчас что-то видеть? Спи, да и всё!
– Мне нужно сходить по нужде!
– Возьми там бутылку, Арел оставил вчера…
– Ты шутишь?
Но Ник больше не отвечал ему.
Продолжая внутри корчиться от бешенства, Корс пошарил рукой возле их топчана и сразу наткнулся на несколько валяющихся там пустых бутылок из-под вина. «Просто замечательно!» Но что поделать, нужда заставит. Поднявшись и держа в одной руке бутылку, другой рукой он достал из штанов свой член, и, сильно прижав рукой головку к горлышку, всё же сумел облегчиться. Стоило ему только отставить наполненную бутылку в сторону, как он почувствовал на своем поясе руки Арела. Тот стягивал его тонкие и мягкие замшевые штаны ещё ниже с бёдер и одновременно настойчиво тянул Корса обратно на топчан, вынуждая сесть. Арел, не разворачивал его к себе, отпустив талию, нажал на плечи. Корс лёг на бок спиной к князю. Они прижались к друг другу, как лежат сложенные ложки в ящике стола. Корс ощущал горячий и твёрдый член, упирающийся ему в крестец. «Ну конечно, давай, Арел! Успокой об меня свой утренний стояк».
Арел уверенно продолжил стаскивать с него штаны. Корс ему не помогал. Князь стащил полностью только одну штанину с одной его ноги. Удовлетворившись этим, он чуть приподнял его теперь голую ногу вверх. Корс чувствовал его пальцы, они были мокрые, Арел послюнил их, они ощупали и раздвинули то, что ему было нужно, дальше несколько толчков. Корс просто лежал, не подмахивая, но ему было приятно, как-то уютно, по-домашнему. Арел накрыл их обоих одеялом с головой и неспешно толкался в Корса, крепко обнимая его и дыша ему в ухо. В этом теплом коконе одеяла они мягко возились, тесно прижавшись друг к дружке, как в норке, и Арел, чуть нависая над ним, щекотал его щеку своими волосами. Князь был такой крепкий, твердый, молодой. Корс сжал рукой свой член: «А-а-ах»… Арел усилил толчки, и, к удовольствию Корса, абсолютно искренне негромко застонал, отбрасывая накрывавшее их одеяло, вырывая их слипшиеся тела из теплого, но тесного и безвоздушного пространства в сырой и холодный мир, наполненный влажным воздухом. Корс толкнулся назад и ему навстречу, отвечая, принимая толчки уже не так инертно. Арел это оценил, он ускорился, и его дыхание стало глубже. Они то сбивались с заданного Арелом темпа, начиная двигаться вразнобой, то снова нащупывали синхронность, снова её теряли и снова ловили…
– Тебе оставить? – не останавливаясь, хрипло спросил Арел, явно обращаясь к Нику. Корс понял, что он имел в виду – спрашивает, кончать ему внутрь Корса или вытащить заранее, оставив не таким мокрым для Ника.
– Я вам не сигарета! – закричал Корс с возмущением, мгновенно потеряв настрой и слыша, как князь резко выдёргивает из него, сбрызгивает рядом, чуть ему на бедро и наверняка на парчовое одеяло. «Оставил».
К ним подошёл Ник. Услышав поскрипывание половиц, Корс рывком сел на кровати и упрямо повторил:
– Я не сигарета, чтобы оставлять меня друг другу! Я. Не. Сигарета!
– Да? – словно немного удивленно спросил Ник и потянул Корса за цепь, болтающуюся на его ошейнике. – А раньше тебя это не смущало. Даже если мы… ммм… курили тебя одного на двоих или одновременно.
– Вы меня тогда любили, а сейчас унижаете!
– Тебе показалось, – сказал Ник, и Корс почувствовал, как он подтягивает его за цепь сильнее, вынуждая податься чуть вперед, дотрагивается до его лица и резким рывком сдирает пластырь.
– О-о-о! – Корс схватился за глаза, – Можно осторожнее! Не только у тебя есть ресницы!
Он поднял взгляд, и, увидев Ника замер буквально в шоке. Ник не был в маске, но его лицо было плотно забинтовано широкими полосками черной ткани. Он обмотал свою голову так же, как когда-то заматывал его Корс, с той лишь разницей, что Ник оставил для себя узкую щель на уровне глаз, а ткань на уровне рта он также чуть разрезал, как делал и Корс. Тот с ужасом смотрел на блестящее кольцо, торчащее из-под полосок ткани под носом, на обмотанный подбородок и макушку, на которой в промежутках между бинтами немного топорщились белые волосы. Ник обмотал себя одновременно и так, как его обматывал Корс, и так, как это сделал доктор Кассиэль в имении князя Арела. Шея Ника сбоку была залеплена пластырем.
Корс тяжело сглотнул, взявшись рукой за горло, не в силах вымолвить ни слова. Ник почти ничем не отличался от Валентина сейчас. Он выглядел откровенно плохо и жалко. Ник отстегнул цепь от ошейника Корса и отошел, вернувшись на свою лежанку из шкур, постеленную прямо на полу. Он явно не планировал трахаться.
Корс, всё также молча, проводил его взглядом. Он видел, как тяжело давались Нику эти шаги, как он едва доковылял до шкур и тяжело опустился на них. Поняв, что его больше не собирались употреблять, Корс поспешно натянул снятую с одной ноги штанину, подтянув штаны и застегнув ширинку.
– Сын… что с тобой? – то, как выглядел Ник, удручало. Он словно поломался, в одно мгновение, за одну ночь. Корс был обескуражен. И ещё этот странный сон!
– Ничего, – отозвался Ник. Низко опустив голову, он стал копаться в своей сумке, и Корс знал, что он ищет там.
– Ты ужасно выглядишь. Зачем ты так забинтовал лицо? – спросил он.
– Ну а как? Ты ведь так делал, когда лечил меня.
– Но я… – Корс запнулся, не мог ведь он сказать ему сейчас: «Но я не совсем лечил тебя, и для лечения в этом не было такой уж необходимости, я просто немного удовлетворял с тобой свои порочные фантазии». Неужели Ник вправду думает, что именно так нужно было его лечить? Он настолько наивен, что не понял, что Корс не сколько лечил, сколько на самом деле играл с ним? Ограничивал его, упиваясь своей властью. Ник принимал всё за чистую монету? Верил Корсу? И поэтому, оставшись один, в точности повторил лечение, не осознавая, что можно сделать по-другому? Не-е-ет! Не может этого быть! Ну не может быть Демон настолько глупым, Корса больше не провести! Или может? И Ник не знает, как по-другому, знает только то, что показал ему отец? Корс попытался быстро проанализировать ситуацию логически. Раньше это всегда помогало ему в его профессиональной деятельности. Нужно было разложить все по полочкам.
Первое, его сын находится в симбиозе с бесовской сущностью, и этот симбиоз нарушенный и не приносит ни одному, ни другому никакой пользы. Они могут вредить друг другу.
Второе, его сын человек неразвит и наивен, и действительно может ничего не понимать в лечении.
Третье, Демону было запрещено лечить и восстанавливать человеческое тело своего носителя, это часть наказания, и Корс это понял. Но Демону можно было принимать лечение от других, если они сами предложат. И Корс предложил ему, а Демон принял.
Теперь он лечит себя сам. Но! Он повторяет действия Корса и Кассиэля! Ему можно повторять то, как его лечили другие? Отражать их действия? Не более того?
А Ник доверился Корсу. Поверил в его авторитет и принимал от него лечение. И вот результат безответственных поступков Корса! Теперь Ник неправильно лечит себя!
– Сынок, дай я сейчас всё сделаю по-другому! – горячо воскликнул Корс, осенённый своими выводами. – Позволь мне посмотреть, что с тобой, и теперь я все сделаю правильно. Я правильно подберу лечение, а дальше ты сам будешь за мной повторять, так как нужно, а не так, как сейчас. Давай всё исправим, всё наладим.
– Я сам справлюсь, – безразлично ответил Ник, даже не взглянув на отца, и вытащил из сумки свою чёрную шкатулку.
– Давай я прикажу позвать доктора Кассиэля…
Ник только хмыкнул и тряхнул головой:
– Он не приедет.
– Приедет!
– Они в трёх днях пути от нас, люди далеко ушли вперёд, – Ник открыл шкатулку и достал из неё небольшой металлический цилиндр. Гладкий, он поблёскивал серебром в его чёрных пальцах, и Корс прекрасно знал, что хранит Ник в этом футляре.
– Станет!
– Нет, не станет. В Форте он ещё терпел тебя, но сейчас совсем не обязан ехать в лагерь нечистых по приказу опального чёрного, чтобы лечить его любовника, – Ник открутил крышку защитного футляра и аккуратно достал из него свой шприц, присоединил иглу.
Корс сжал зубы:
– Я сам поеду за ним и притащу сюда силой!
– Рагмир тебя быстро там посадит в клетку. Никуда ты не поедешь, и мне не нужен никакой доктор, – сильно склонившись к коробке, Ник чуть зазвенел бутыльками с препаратами, перебирая их.
– Я…
Ник повысил голос:
– Угомонись!
Корс замер: «нельзя показывать, что он боится».
Расстроено отвернувшись от Ника, он снял со спинки стула свою батистовую рубашку и нарядный камзол – вещи, которые Ник дал ему вчера взамен мокрой одежды. Ну а что еще ему оставалось? В палатке было прохладно, и ничего другого из одежды поблизости не было. Одевшись, Корс подошел к столу. Грязная столешница была залита вином, на ней стояли неубранные тарелки с остатками мяса, валялись куски хлеба, пепельница была полна окурков. Корс взял кувшин, и, поднеся к носу, понюхал его содержимое. Снова вино, как и в паре недопитых бутылок, и в кубке. Ну что за утро! Всё не так! Корс с уже плохо скрываемым раздражением громко треснул кубком по столу.
И Ник, сосредоточенно набиравший в шприц препарат из бутылька, невольно вздрогнул и обернулся к нему:
– Что ты ищешь?
– Воду!
– Что?
– Просто воду. Я хочу пить, у меня в горле пересохло.
– Выпей вина.
– Я не хочу вина!
– Витор, перестань капризничать.
– Я всего лишь хочу выпить пару глотков чистой воды, по-твоему, это каприз?
Ник как-то устало вздохнул, но ничего не ответил. Корс понял, что он мысленно позвал своего Верного, потому что очень скоро тот ввалился в их палатку. Его плащ был мокрым, так как дождь все ещё не прекратился. Собачью голову закрывал шлем. Вер не снял его, остановился у порога. Корс видел, как в узких прорезях шлема хищно блестят его звериные глаза.
– Вер, Витору нужна вода, – сказал Ник, даже не взглянув на своего нечистого хабира. Он развернул свою руку ладонью вверх, и, казалось, внимательно разглядывал внутреннюю сторону запястья.
Пес повернулся к Корсу:
– Какая вам нужна вода, господин? Принести ведро воды, чтобы умыться?
– А питьевая есть? – уточнил Корс.
– Я ещё не ходил на родник. Но ведра всю ночь простояли под дождем, они полны. Вам принести дождевой воды? Она чистая.
– Налей её в чайник и как следует прокипяти, – приказал Корс, – я не буду пить сырую воду из грязного ведра!
– Хорошо, господин, – и Вер, развернувшись, вышел.
– Хотя помыться бы тоже не помешало… – пробурчал Корс. Его настроение не улучшалось, и ему казалось, что он до сих пор чувствует на своей коже запах тела Арела. Запах, оставшийся от крепких объятий князя и его рук. Он остался на теле Корса, на его спине, плечах, груди. Всюду, где Арел прикасался к нему. Корс взглянул на Арела. Тот расслаблено полулежал на топчане, золотое одеяло почти сползло на пол, обнажая его рельефный смуглый торс, косую мышцу живота и часть бедра. В руках князя была очередная бутылка, он сделал из нее глоток.
– Арел, ты там бутылки не перепутай, – не удержался Корс, – я, конечно, отставил ту подальше…
– Очень смешно, – равнодушно фыркнул Арел и лениво поправил длинную прядь своих гладких темно-коричневых волос, убирая ее с лица.
– Ну, я просто не уверен, что ты почувствуешь разницу, привычка, знаешь ли – дело такое…
