Усы генералиссимуса
Игорь Саксин
Что, если товарищ Сталин вовсе не умер, а просто притаился, инсценировав собственную смерть и выжидая удобный момент для эффектного появления? Кто с нетерпением ждёт его, а кто делает всё, чтобы этого не произошло?И те, и другие не понимают главного: пробираясь сквозь толщу времени, безжалостный генералиссимус идёт к одному ему известной цели, и горе тому, кто встанет у него на пути.
Игорь Саксин
Усы генералиссимуса
Санкт- Петербург, наше время
Физиономия Куратора напоминала перезревший томат.
Возможно, такой эффект создавали тяжёлые красные шторы, плотно закрывающие единственное окно с видом на город и отбрасывающие на него свою тень.
Он медленно переводил взгляд с моего лица на лицо стоящего рядом Влада и в такт этому движению тонкие струйки пота стекали с его висков на острый бритый подбородок.
Не найдя в наших лицах ничего примечательного, Куратор с показным интересом начал рассматривать письменный стол, заваленный бумагами и разноцветными папками, словно намекая на то, что иметь дело с подобными неодушевлёнными предметами ему куда более приятно.
Пауза затягивалась.
Образовавшаяся на кураторском подбородке капля увеличивалась в размере и мелко дрожала, грозя в любой момент сорваться на блестящий паркетный пол.
Видимо всё же решив, что в данный момент стол ничем не сможет ему помочь, Куратор тяжело вздохнул, решительно повернув голову в мою сторону.
Повинуясь одному ей известному планетарному закону, капля немедленно оторвалась от его подбородка, набрала скорость и высоту и, пролетев несколько метров по довольно замысловатой траектории, приземлилась на папку розового цвета.
Раздавшийся в полной тишине чавкающий звук заставил Куратора вздрогнуть.
Несколько раз, тревожно обернувшись, но, так и не поняв, что произошло, он вперил в меня свой взгляд, словно пытаясь проникнуть внутрь глаз, устремлённых на него.
Пожалуй, с него станется залезть тебе в черепную коробку и сидеть там, разглядывая каждую извилину.
– У фирмы возникла серьёзная проблема, милые мои, и мы обязаны устранить её самым решительным образом,– его голос прозвучал неожиданно ласково.
Обычно таким тоном заботливая мать интересуется здоровьем ребёнка, получившего ушиб.
Но я не был ушибленным.
А он не был моей матерью.
Я вообще-то очень давно перестал обращать внимание на интонационные смены в голосе начальства.
Любого начальства.
Все эти фокусы хороши для новичков, не знающих Куратора и подобных ему персонажей.
Работая в «Системе» достаточно давно, я научился принимать самый бесстрастный вид при любых обстоятельствах.
В этом я ничуть не уступал Куратору, а во всём остальном, чего уж тут скромничать, превосходил.
Поэтому я спокойно скрестил свой взгляд с его взглядом.
Несколько секунд Куратор пристально смотрел в мои глаза, потом почти незаметно моргнул и перевёл взгляд куда-то в сторону.
То- то же!
– А что, собственно, произошло?– мне нравилось злить его, задавая ничего не значащие вопросы.
Попасть в этот кабинет без особой на то причины было нереально, поэтому я понимал, что должен услышать нечто очень важное.
– Что произошло?– Куратор повторно вперил свой пылающий взор в мои глаза.– Сейчас я скажу, что произошло!
Мне стало ясно, что к цвету его лица шторы не имеют никакого отношения.
Куратора переполняла неподдельная ярость.
Низкорослый, узкоплечий, он был немногим старше меня.
У него было лицо хищника.
Мне оно напоминало смесь грифона и гиены.
Очень часто я думал о том, как мой кулак встретится с его носом и эти мысли вызывали почти физическое удовольствие.
И ещё у него всегда отвратительно пахло изо рта.
Он постоянно жевал ментоловые конфеты, но это не помогало.
Думаю, он просто медленно гнил изнутри.
В этот раз Куратор немного дольше смотрел в мои глаза, но, снова не выдержав, моргнул:
– Сегодня утром в одном из частных пригородных отелей найдено тело известного артиста.
– Очень известного артиста,– добавил он, увидев, что мы никак не отреагировали на его слова.
– Ого!– я заставил себя проявить интерес к разговору и постарался придать лицу самый озабоченный вид.
Левый глаз Куратора несколько раз заметно дёрнулся в нервном тике.
– Третье тело за прошедшие два месяца,– Куратор растягивал слова, придавая им некую сакральную значимость.
– Послушайте,– мне начала надоедать эта игра в кошки-мышки,– в конце концов, артисты такие же люди, как все. Умер и умер, мир его праху и всё такое. Свято место пусто не бывает.
– Да,– вступил в разговор Влад,– люди смертны. Может быть, он болел или с наркотой перебрал. Да мало ли что вообще может случиться с известным человеком?
– Огнестрельное в голову,– тихо пояснил Куратор, глядя куда-то поверх его головы,– теперь у него точно ничего болит и в ближайшее время ему вряд ли будет до наркотиков.
– Убийство?– шумно выдохнул Влад.
Куратор резко рубанул воздух правой ладонью.
Я знал, что за этим жестом обязательно последует истерика и мгновенно расслабился, приготовившись получить удовольствие.
«На три»– подумал я, мысленно начиная отсчёт.
Но в этот раз не успел досчитать даже до двух.
– А ты думал, что он скончался в окружении родных и близких?– закричал Куратор, словно заправский оперный певец одним махом перескочив несколько октав.– Любящая жена до самого конца держала его за руку, а дети, потупив взоры, глотали слёзы, уповая на чудо, да? А теперь я пригласил вас сюда для того, чтобы сброситься на венок любимому артисту?
Он тяжело дышал, пытаясь успокоиться.
– Пидором больше, пидором меньше,– беззаботно пожал плечами Влад.
А вот этого, конечно, говорить не стоило.
Влад был новичком и видимо не понимал, что есть вещи, которые лучше не произносить вслух, даже если они являются чистой правдой.
Лицо Куратора вмиг стало белым.
Он вплотную подошёл к Владу, и я обрадовался тому, что смрад, идущий из его рта, на время переместился в другое место.
– Откуда тебе известно, что он был пидором?– Куратор почти визжал.– Ты, что, спал с ним или держал свечу возле его постели? Я тебя спрашиваю!
Сжав кулачки, он наступал на Влада, который был как минимум вдвое крупнее, но в данной ситуации просто пятился от разъярённого карлика, не понимая, что делать в подобной ситуации.
– Простите, сам не понимаю, как это у меня вырвалось,– извиняющимся тоном промямлил Влад, сделав ещё несколько шагов назад.
– Держи свой рот на замке,– зловещим тоном посоветовал ему Куратор,– если, конечно, тебе дорога работа и жизнь.
Проведя рукой по остаткам слипшихся от геля волос, он поднял вверх указательный палец.
Для подчинённых это являлось знаком того, что сейчас они услышат нечто такое, что навсегда обогатит их убогий интеллект.
– Запомни на всю оставшуюся жизнь, парень: если с утра до вечера тебя имеют в дупло, но при этом с бабками и славой у тебя напряг, то ты пидор,– похоже, Куратор оседлал любимого конька,– а если ты богат и знаменит, ты гей. В данном случае, хочу это особо подчеркнуть, убит гей, надеюсь, я понятно объяснил?
Влад быстро закивал, переваривая услышанное и показывая, что ему всё понятно и в кабинете снова воцарилась тишина.
Обойдя стол, Куратор заметил мокрое пятнышко на розовой папке и в недоумении стал рассматривать его.
Хищно прищурившись, он потёр пятно пальцем, поднёс палец к носу и понюхал его, а потом бросил взгляд на потолок.
Не найдя на нём ничего подозрительного, он быстро перевернул папку и двинулся в мою сторону.
– Тридцать минут назад концертный директор обнаружила его лежащим в ванной комнате. Эта дура с перепуга сразу вызвала гостиничную полицию и только потом, вспомнив должностные инструкции, сообщила нам. В данный момент она находится рядом с трупом, её допрашивают. В номере один полицейский, бывший опер, капитан. По нашим сведениям он давно на пенсии.
Я молчал, ожидая продолжения, и оно не замедлило последовать.
– Необходимо забрать тело,– Куратор перешёл на шёпот, словно опасаясь, что кто-то кроме нас сможет услышать его слова.
Я знал, что это в принципе невозможно: весь офис находился под таким мощным колпаком, что в радиусе двухсот метров у всех обнаруживались неполадки с сотовой связью.
На наши мобильники это, естественно, не распространялось.
– Мне нужно его тело,– чуть громче повторил Куратор.– Очень скоро отель будет оцеплен нашими ребятами, связь во всей округе уже отключена. Капитан при всём своём желании никому не сможет позвонить, никто ему не поможет.
Я внимательно слушал.
Влад смотрел в пол.
– Гоша, это твоя операция, Влад на подхвате. Договаривайся с ним, как хочешь. Но очень-очень быстро. Если произойдёт утечка информации и о его смерти узнают журналисты, начнётся такая феерия, что места будет мало всем, а мы потеряем…
Он не договорил, что именно мы потеряем, но для меня лично его слова означали одно: любой провал мог стоить ему потери должности и насиженного места, а может, и чего-то более существенного.
Привыкнув к лёгким победам, руководство конторы быстро прощалось с неудачниками.
