Поначалу Ноктавиданту показалось, будто их обладатель поистине огромного роста, настоящий гигант. Его тень накрывала сразу несколько соседних прилавков. Ноги незнакомца до щиколоток скрывал свободный наряд наподобие хитона. Снизу ткань была оторочена красной лентой с узорами в виде переплетающихся линий: именно этот рисунок, а точнее блеск золотой нити, которой он был вышит, и привлёк внимание мальчика.
Незнакомец стоял посреди дороги, а толпа обтекала его с обеих сторон, как речная вода обтекает валун.
Наконец Нокта поднял взгляд.
Одежда незнакомца ниспадала многочисленными складками, аккуратно подогнанными и тщательно отутюженными. У горла они скреплялись застёжкой с перламутровым камнем. Мальчик попытался заглянуть незнакомцу в лицо, но как раз в этот момент солнце оказалось у того за плечами. Короткий ёжик его волос вспыхнул малиновым светом, а за спиной человека раскрылась пара огненных крыльев. Напуганный, Нокта развернулся и бросился бежать, но неким непостижимым образом рука незнакомца всё же дотянулась до него, взяла за плечо и развернула одним мягким движением.
Перед ним был священник Храма Всевоплощённого. Не рядовой служитель, а именно священник – до этого Нокта видел их всего пару раз. Вот почему одежда незнакомца показалась ему странной и незнакомой: примархи Храма никогда не ходили на рынок и в прочие места сами, для этого у них имелась целая армия послушников, а набитые золотом сундуки, если верить сплетням, никогда не пустели.
Священник сказал: «Ты пойдёшь со мной», и, не дожидаясь ответа, зашагал дальше.
Позже выяснилось, что примарх уже договорился обо всём с человеком, у которого Нокта работал. И хотя формально мальчик тому не принадлежал, хитрый делец знал, что идти щенку все равно некуда. Так почему бы не «освободить» его от тяжёлой работы, попутно не выручив несколько монет (на самом деле торговец хотел, чтобы вдобавок к деньгам примарх сжёг для него несколько молельных свитков, но получил в ответ такой взгляд, что пожалел о своей просьбе).
Те немногочисленные пожитки, что Нокта мог считать своими, так и остались лежать в тёмном углу за корзинами. За свою короткую жизнь он не обзавёлся сколько-нибудь значимыми вещами, даже одежда – и та почти вся была на нем, за исключением нескольких лоскутов ткани, которыми мальчик обматывал ступни, когда боль от стёртых в кровь мозолей становилась нестерпимой.
Сейчас они очень бы ему пригодились. Священник уходил все дальше, и Нокта, решивший, что последовать за ним – не такая уж плохая идея, поспешил следом.
Вскоре мальчик нагнал уже знакомую фигуру у границ храмового квартала. Как он и предполагал, незнакомец направлялся к Храму Всевоплощённого.
За все это время священник ни разу не обернулся и не посмотрел, следует ли за ним мальчик. У самой границы квартала Нокта вновь остановился, чтобы полюбоваться на окружающие его здания.
К каждому вели украшенные цветами аллеи, в фонтанчиках журчала вода, в бассейнах плавали рыбки – алые, золотистые – с первого взгляда их трудно было заметить на фоне блеска устилавших дно водоёмов мелких монеток – медных, бронзовых.
Дующий с моря ветер уносил все прочие запахи, кроме аромата благовоний. Тонкие завитки дыма тянулись от многочисленных курильниц, сплетались, змеились друг за другом, смешиваясь и продолжали путешествие как некий третий, доселе неведомый аромат. Вот пахнет корицей, имбирём, гвоздикой, а мгновение спустя – сыростью, плесенью и тем, в чём позже Нокта опознает запах старых книг. Так могло пахнуть в склепе.
Внутри храм действительно напоминал гробницу. Шагнув за порог, Нокта оказался в мире переменчивых теней, шорохов и целой круговерти запахов: цветов, дерева, камня, сырости и невообразимой старости.
Священник дожидался его у входа. Стоял, заложив руки за спину, абсолютно неподвижный даже для лёгкого ветерка, колебавшего занавески неподалёку – на его голове он не потревожил ни волоса. В этот момент он казался похожим на одну из тех статуй, что изображали воинов и гигантов древности – достаточно было представить меч на его боку или закинутое на плечо копье.
Однако не воображаемое оружие делало священника похожим на воина, вовсе нет. Это были глаза. Их взгляд буквально приковал Нокту к земле. Еще недавно он радовался царящей внутри прохладе, а сейчас ледяная стужа сковала все его тело, заморозила кости, сделала их хрупкими как стекло – тронь и разлетится на тысячу осколков, рассыплется в сверкающую крупу прямо под кожей, словно стеклянная посуда в холщовом мешке.
Так оно и случилось. Едва Нокта попытался заговорить, священник поднял руку, а затем с размаху ударил его по лицу…
***
Голова болела как тогда.
Открыв глаза, Ноктавидант обнаружил, что лежит на полу в луже крови. Её было столько, что казалось, неподалёку растерзали и выпотрошили средних размеров животное. Судя по тому, как кровь успела остыть и свернуться, он провёл без сознания около получаса.
Поглядев в сторону ангела, клирик понял, почему крови было так много.
Тело ангела безвольно повисло на цепях. Крылатый был мёртв. Сосуды, до этого питавшие его плоть, оказались разбиты, идущие от них трубки вырваны и брошены на пол. Из некоторых продолжала вытекать жидкость.
После смерти плоть оракула приобрела странную белизну. Как если бы перед ним была искуснейшая из мраморных статуй. Ноктавидант протянул руку и коснулся ангела. В этот момент он понял, что никогда до этого не делал ничего подобного. Кожа у оракула была гладкой и холодной… Будто и в самом деле касаешься мрамора.
Обескровлен.
Некоторое количество крови ангела пролилось на пол, смешавшись с кровью самого Ноктавиданта, но большую часть убийца унёс с собой.
Клирик отдёрнул руку. Отступил, окидывая взглядом зал.
Нет, убийца не прятался в тенях. Наверняка куратора уже и след простыл. Во всем огромном зале было лишь он один. Он и то, что осталось от ангела.
Ноктавидант не знал, насколько ангел мог претендовать на почести, оказываемые после смерти, но пока решил оставить всё как есть. Он оторвал от нижнего края своего одеяния лоскут ткани и приложил к голове. Рана все ещё кровоточила. По ощущениям череп был цел, а вот на рассечённую кожу придётся наложить швы.
Клирик направился к двери…
***
В то же самое время маленький Нокта шагнул в темноту.
Оглянулся – за спиной ничего. Лишь та же самая пустота и чернота, что и впереди.
Однако он по-прежнему чувствовал присутствие примарха за спиной, ощущал его дыхание, а ещё – то место пониже лопатки, куда подталкивая его навстречу мраку, ткнул костлявый палец.
«Видишь?», — прошипело из темноты.
Примарх был стар. Те несколько лет, что Нокта провёл в стенах храма, не прошли для священнослужителя даром.
«Видишь?», – повторил голос позади. Теперь он показался Нокте незнакомым, чужим. Словно из тела примарха вещал кто-то чужеродный.
«Смотри внимательно и слушай».
Но он ничего не видел. Ослепни он в этот момент – и даже не понял бы этого. Никогда до этого Нокта не встречал такой чернильной темноты. На это и похож Гастр, так ведь? Вопрос едва не сорвался с его губ. Безвременье, где нет ничего – ни цвета, ни формы, ни материи. Один лишь запах.
Пахло кровью. Это был тот самый запах с железистым привкусом, который ассоциируется со смертью с тех самых пор, когда первый жертвенный нож в руках первого клирика пронзил плоть первой жертвы.
Нокта повертел головой.
«Ну и как тебе?»
Голос был другим. Он не принадлежал примарху. И он раздался не сзади, как Нокта ожидал. Нет, вместо этого он звучал сразу отовсюду. Словно Нокта был насекомым, посаженным на дно гигантской банки, в то время как некий мальчик приложил к её горлышку губы и произносил слова, слушая, как их звук отражается от стенок внутри.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69271027&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
