Следует отметить, что особенности, анализируемые ниже, свойственны только этой муромской мастерской – до сих пор они не встречались ни в Москве, ни на Среднем Урале, ни в Вятской губернии, ни в Великом Устюге.
* * *
Сундучное заведение крестьянина Федора Семеновича Корешкова находилось в деревне Вырыпаево Загаринской волости. Это была довольно крупная (по масштабам Муромского уезда) «фабрика»[60 - См. подробнее: Пудов Г. А. О сундучной мастерской Федора Семеновича Корешкова (Муромский уезд Владимирской губернии, вторая половина XIX – I четверть XX века) // Вестник Томского государственного университета. Серия «Культурология и искусствоведение» (в печати).]. Ранее она принадлежала Петру Трофимовичу Дворянкину. На сохранившейся рекламной этикетке сундучного заведения Ф. С. Корешкова указан 1841 год как год его основания (ил. 2).
Ил. 2. Рекламная этикетка сундучного заведения Ф. С. Корешкова.
Последний раз Ф. С. Корешков упоминается в архивных документах в сентябре 1925 года[61 - ГАВО, ф. 3278, оп.2, д.197, л. 1, 2.]. Исходя из рекламной этикетки, год рождения Ф. С. Корешкова следовало бы отнести к первым десятилетиям XIX века, что маловероятно. Как указывалось выше, после 1925 года упоминаний о нем и его заведении не встречено. Однако из других источников известно, что умер Ф. С. Корешков в 1945 году – об этом свидетельствуют документы, хранящиеся ныне у его потомков[62 - Благодарю за содействие Веру Львовну Веденееву — праправнучку Семена Семеновича Корешкова (брата Федора Семеновича).]. Из них же следует, что он родился в 1858 году. Таким образом, в надписи на этикетке, вероятно, имеется в виду год основания заведения П. Т. Дворянкиным, которому заведение принадлежало ранее. Статистическая литература также называет этот год в качестве даты основания П. Т. Дворянкиным сундучной мастерской[63 - Список фабрик и заводов Европейской России. – СПб.: тип. В. Киршбаума, 1903, С. 184 (гр. VII).]. Она существовала довольно длительное время[64 - Известно по справочной литературе об участии П. Т. Дворянкина в торговле на Нижегородской ярмарке в 1870 – 1894 годы (см.: Алфавитный указатель лиц торгующих на нижегородской ярмарке. – М., 1870, С. 75; Адрес-календарь Нижегородской ярмарки на 1894 год. – Нижний Новгород, 1894, С. 240). В Справочнике Нижегородской ярмарки на 1914 – 1915 годы указывается уже Ф. С. Корешков.] и была весьма известна среди других муромских «фабрик». Вероятно, именно поэтому Ф. С. Корешков, став владельцем этого заведения, в маркировке сундуков старательно подчеркивал преемственность.
На этикетке Ф. С. Корешкова изображены медаль Вспомогательного общества ремесленников города Феллин Лифляндской губернии[65 - Теперь — г. Вильянди в Эстонии. Назывался Феллином до 1919 года.] и медаль выставки сельско-хозяйственной и промышленной продукции (Рим, 1910).
На аверсе первой изображена фигура стоящей женщины (вероятно, это богиня плодородия Церера), протягивающей лавровый венок, слева от нее – надпись: «За трудъ и искуство». На реверсе представлен герб Лифляндской губернии[66 - Утвержден в 1856 году. Описание герба: «В червленом поле серебряный гриф с золотым мечом, на груди, под Императорской короной, червленый вензель: ПВ ИВ (Петр Второй Император Всероссийский). Щит увенчан Императорской короной и окружен золотыми дубовыми листьями, соединенными Андреевской лентой».] и надписи по кругу: «Вспомогательное общество ремесленниковъ», «г. Феллинъ. Лифл. губ.».
В настоящее время оригинал этого изображения найти не удалось, хотя близкие аналогии встречаются (например, наградная медаль Лемзальского общества сельского хозяйства, 1810). Кроме того, известно, что у общества города Феллина была круглая печать с текстом на русском языке. Вероятно, что она могла стать одним из прототипов изображения на рекламной этикетке.
Общество ремесленников в городе Феллин, согласно уставу, имело «целью оказывать помощь своим нуждающимся действительным членам и их семействам и содействовать развитию ремесел среди своих членов и распространению между ними ремесленных познаний» (§1)[67 - Устав вспомогательного общества ремесленников г. Феллина (Лифляндской губернии). – Феллин: тип. Э. Ринга, 1906, С. 1.]. Учредительное собрание общества состоялось 7 декабря 1897 года. Устав был утвержден правительством Лифляндской губернии 12 января 1900 года. Сферой деятельности организации был исключительно город и уезд Вильянди[68 - Об этом свидетельствуют материалы эстонской периодики, например, газеты «Postimees» («Почтальон»). Хотя, согласно уставу (§22), переехавшие в другой город ремесленники могли оставаться членами общества (при условии оплаты членских взносов).]. Для достижения своих целей общество организовывало ремесленные курсы, лекции и выставки, открывало библиотеки, выдавало ссуды и единовременные стипендии своим членам (§2)[69 - Устав вспомогательного общества ремесленников г. Феллина. С. 1.]. В состав общества входили действительные, почетные члены и т.н. «соревнователи» (§7)[70 - Там же. С. 3.]. Доход складывался из членских и вступительных взносов, а также активов общества. Деятельностью организации руководило общее собрание членов и правление. В 1903 году общество построило собственный дом (архитектор Ю. Кондор). Организация прекратила свою деятельность в 1940 году[71 - См.: https://www.eha.ee/fondiloend/frames/fond_prop.php?id=2492.]. Как указывалось выше, среди прочей своей деятельности общество могло проводить выставки и базары, однако при учете общего характера устава можно уверенно утверждать, что принимали в них участие только действительные члены (либо люди, имеющие какое-либо отношение к обществу). Поэтому какая-либо связь сундучного заведения Ф. С. Корешкова, находившегося в деревне среди муромских лесов, с эстонским обществом помощи городским ремесленникам кажется маловероятной. Муромского кустаря сложно представить действительным, почетным членом или «соревнователем» Феллинского вспомогательного общества ремесленников[72 - Кстати отметить, что расстояние между г. Вильянди и д. Вырыпаево равняется 1340 километрам. Расстояние между Нижним Новгородом и д. Вырыпаево — 121 километр.].
То же самое можно утверждать по поводу выставки сельско-хозяйственной и промышленной продукции, которая проходила в Риме (1910). Изображение медали этой выставки также есть на рекламной этикетке Ф. С. Корешкова. Оригинал представляет бронзовую круглую медаль диаметром 60 мм. На ее аверсе изображен профиль женщины с атрибутами художеств и ремесел, на реверсе – гербы королевства Италии и Рима, окруженные надписью «Esposizione di prodotti agricoli industriali. Roma. 1910». Ниже расположен прямоугольный щиток, в котором, вероятно, должна была указываться фамилия награжденного экспонента, и изображение лавровых ветвей. Изображение на этикетке Ф. С. Корешкова относительно точно воспроизводит оригинал.
Муромские сундучные мастерские мало участвовали не только в иностранных, но и в российских выставках[73 - Известны единичные примеры: В. В. Борисов из Варежа, П. И. Завьялов из с. Зяблицкий погост, Е. Н. Малышев из Варежа, И. П. Фаддеев из д. Шишкино участвовали во Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Санкт-Петербурге (Указатель Всероссийской кустарно-промышленной выставки. – СПб., 1902, С. 27, 29, 30, 32); Е. Н. Малышев также участвовал в выставке в г. Шуя (1901) (Федосеев Л. А. Краткий очерк кустарной промышленности Владимирской губернии. – Владимир: Владимир. губ. стат. комитет, 1901, С. 22), С. И. Тулупов в 1912 году участвовал в Кустарно-промышленной выставке Владимирской губернии (Каталог кустарно-промышленной выставки, устраиваемой в гор. Владимире при Губернской управе с 15-го ноября по 6-е декабря 1912 года. – Владимир на Клязьме, 1912, С. 77), в 1913 — во Второй Всероссийской кустарной выставке. По сравнению с мастерами других центров это крайне незначительное участие в выставочной деятельности.]. Вряд ли заведение Корешкова стало участником выставки в Риме. Скорее всего, изображения медали [золотой! – Г.П.] и итальянского Почетного креста [! – Г.П.] с этикетки заведения Корешкова, — лишь коммерческий ход, рассчитанный на неосведомленность российского покупателя. При этом едва ли вместе с мастерской Ф. С. Корешков приобрел и ее медали: судя по датам (устав Вспомогательного общества ремесленников – 1906[74 - Устав был принят 12 января 1900 года. Он обновлялся в 1906, 1924 и 1939 годах.], сельско-хозяйственная выставка – 1910 годы[75 - Консультации с сотрудниками Российской национальной библиотеки показали, что каталог этой выставки не числится ни в российских, ни в международных библиотечных базах. Возможно, это не является случайностью. Необходимо также отметить, что в документах архива семьи Корешковых, просмотренных В. Л. Веденеевой по просьбе автора статьи, никаких упоминаний об участии Ф. С. Корешкова в выставке не обнаружено.]), «фабрика» в то время уже принадлежала ему, а не П. Т. Дворянкину.
Таким образом, изображения выставочных медалей на рекламных этикетках некоторых сундучных заведений не являются достоверным свидетельством их участия в выставках и, тем более, получения «настоящих» наград. По этой причине они не могут служить опорой при атрибуции изделий. Изображения медалей, встречающиеся на этикетках мастерской Ф. С. Корешкова – лишь отражение коммерческой составляющей сундучного промысла и свидетельство существующей в нем нечестной конкуренции. В этом смысле они подобны изображениям оттисков с торцов ручек регулировки горелок керосиновых ламп, изготовленных в Лейпциге, которые наносили в конце XIX века касимовские литейщики колоколов вместо изображений выставочных медалей[76 - Глушецкий А. Подражания изображениям выставочных медалей// Дзвони в iсторi? i культурi народiв свiту. Матерiали VI Мiжнародно? науково-практично?, iсторико-краэзнавчо? конференцi? (20 серпня 2016 р., Луцьк, замок Любарта). Науковий збiрник. Випуск 6. – Луцьк, 2015, С. 31 – 39.].
Надо отметить, что рекламные этикетки чаще встречаются на заказных сундуках, поэтому будущие владельцы сундуков, изготовленных в заведении Ф. С. Корешкова, вероятно, знали о «необычных» изображениях медалей. Однако они были заинтересованы (из соображений престижа) в обладании сундуком, сделанным «фирмой» -призером иностранных выставок.
В названный период уже было предусмотрена уголовная и административная ответственность за использование чужих товарных знаков, самовольное изображение государственного герба или изображения, явно сходного с таким гербом[77 - См.: Уголовное уложение // Приложение к Собранию указаний и распоряжений прав. – СПб., 1903. – №38. – С.416.]. Возможно, именно по этой причине Ф. С. Корешковым были выбраны названные организации и выставки. К тому же эти изображения находились не на самих изделиях, а на рекламных этикетках, которые к ним приклеивались и которые, как известно, легко уничтожались. Однако по сути Ф. С. Корешков почти не нарушал законодательство: товарные знаки не присваивал, изображения, сходные с государственной символикой, не наносил (кроме герба Лифляндской губернии). К тому же, как сказано выше, покупатели, вероятно, знали об особенностях изображений на его рекламных этикетках.
Причины появления «ненастоящих» изображений на рекламных этикетках проясняются из периодической печати начала XX века. Автор статьи в «Петербургской газете» (1907), подписавшийся как «Русский», писал: «Пустившая глубоко свои корни реклама выдвинула в сферу торгово-промышленной действительности новый и крайне нежелательный элемент, эксплуатирующий малоразвитых торговцев, играя на их тщеславии»[78 - Русский. Тайны выставочных афер// Петербургская газета. – 1907. – №2. – С. 3.]. М. Ю. Лачаева так описывала это явление: «В связи с ослаблением роли государства в выставочном деле страны появляется новая тенденция: торговля выставочными наградами организаторами псевдовыставок и прямого обмана экспонентов. С помощью громкой рекламы организаторы будущих выставок завлекали желающих стать экспонентами, брали с них арендные деньги и затем выдавали дипломы и награды. … В большей мере это касалось международных выставок… Заманивались… в основном мелкие и средние предприниматели, не имевшие выставочных наград, но желавшие их получить для использования в рекламных целях своего предприятия»[79 - Лачаева М. Ю. Приглашается вся Россия… Всероссийские промышленные выставки (XIX – начало XX века): Петербург, Москва, провинция. – М.: Сфера, 1997, С. 111.].
Механизм получения «ненастоящих» наград был следующий. К хозяину торгово-промышленного заведения, желающему получить выставочную награду, приходил представитель некого выставочного комитета и предлагал за определенную сумму денег получить искомое. Якобы отзыва этого представителя достаточно для получения медали, диплома, отзыва и проч. Торговля выставочными наградами шла особенно бойко на Нижегородской ярмарке. Как правило, ловкие коммерсанты (читай «мошенники») находили лазейки в законодательстве[80 - Русский. Указ. соч., С. 3.]. С иностранными выставками, как указывалось выше, было еще проще: участие и получение наград [каких угодно! все зависело от суммы – Г.П.] выставки в Люттихе оценивалось в 350 рублей, выставки во Флоренции – 150 рублей и т.д.[81 - К – ин. Торговля выставочными наградами// Торгово-промышленная газета. – №1906. – №39. – С. 2.] На первых порах [! – Г.П.] гарантировалась золотая медаль, а потом и почетный крест с золотой медалью, и Grand Prix. Автор статьи «Торговля выставочными наградами», опубликованной в «Торгово-промышленной газете», справедливо негодовал: «Ловкие дельцы, из плеяды не слишком дорожащих незапятнанным именем и идущих к цели, не разбирая средств, обратили общеполезное дело в источник легкой наживы, не только дискредитирующий саму идею выставок, но даже вносящий растление в промышленность и торговлю»[82 - Там же. С. 2.]. Дело дошло до того, что в «Правительственном вестнике» начали отказываться от уведомления об иностранных выставках, чтоб их медали не имели значения в России.
И все же справедливости ради надо отметить, что в настоящее время все аргументы об «особенностях» торговой деятельности Ф. С. Корешкова имеют косвенный характер: несмотря на множество дополнительных доводов, отсутствует окончательный, «уничтожающий» аргумент о неучастии муромского заведения в названных выставках и о присвоении (покупке) Ф. С. Корешковым медалей. Поэтому окончательные выводы возможны только после получения надежных доказательств.
Макарьевский сундук на Нижегородской ярмарке (XIX – начало XX века)
«… А тут железом все обиты
Стоят надувшись сундуки.
Блестящей краскою покрыты,
Богатой свадьбы ждут они».
(А. Эйхель. Нижегородская ярмарка)
В 1822 году врач О. О. Реман, с восхищением описывая продающиеся на Нижегородской ярмарке сундуки, восклицал: «Какое необъятное множество сундуков и ларцов!»[83 - Макарьевская ярмонка: Выписка из неизданного Путешествия по Восточной России, Сибири и Китайской Мунгалии / Перев. с фр. О. Сомова// Северный архив. – 1822. – Ч.2, №9. – С. 199.] Учитель Н. Н. Овсянников в 1867 году утверждал, что «ни одна ярмарка не производит такого обширного торга сундуками, как наша нижегородская»[84 - Овсянников Н. Н. О торговле на нижегородской ярмарке// Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским статистическим комитетом под редакцией действительного члена и секретаря комитета А. С. Гациского. Т. 1. – Нижний Новгород, 1867, С. 150.].
Ил. 3. Нижегородская ярмарка (главное здание). Фотоснимок.
Среди сотен сундуков и шкатулок, изготовленных в разных регионах России и привезенных в Нижний Новгород, одно из главных мест занимали макарьевские изделия. А. С. Гациский писал: «… деятельный, предприимчивый и промышленный дух Поволжья наложил свою сильную печать и на жителей города Макарьева, приносящих и свою долю труда на нижегородскую ярмарку в виде сундуков»[85 - Гациский А. Село Лысково в нижегородском Приволжьи// Сб. в память первого русского статистического съезда 1870 г./ сост. А. М. Сементовский. – СПб.: тип. М. Хана, 1872, С. 82.]. Конечно, не только «деятельный дух Поволжья» стал причиной зарождения промысла по производству сундуков и торговли ими на Нижегородской ярмарке. Одна из главных – в северных уездах Нижегородской губернии, к которым относился Макарьевский, было сложно вести земледелие. Урожай был крайне невелик. Подсчеты земского статистика М. А. Плотникова, которые характеризовали соотношение потребностей крестьянского населения и его доходов от земледелия, наглядно продемонстрировали необходимость {курсив мой – Г.П.} существования в Нижегородской губернии кустарных промыслов, в т.ч. сундучного[86 - Плотников М. А. Кустарные промыслы Нижегородской губернии. – Нижний Новгород: тип. Ройского и Душина, 1894, С. 2 – 10.].
Очевидно, что макарьевские сундуки продавались на ярмарке уже с XVIII столетия и к XIX веку стали вполне привычным товаром[87 - По информации Н. Ф. Филатова, в конце XVIII века в Макарьеве было много сундучных мастеров, производивших ежегодно до 1250 сундуков и подголовников «с железными приборами» и секретными замками (Филатов Н. Ф. Три века Макарьевско-Нижегородской ярмарки. – Нижний Новгород: Книги, 2003, С. 127).]. Существовал даже особый торговый ряд, в котором продавались макарьевские (и уральские) сундуки. В ведомости товаров, привезенных в 1812 году на Макарьевскую ярмарку, значатся макарьевские сундуки[88 - ЦАНО. Ф. 2. Оп.4. Д. 112. Л. 5об.]. В 1814 году в Сундучный ряд привезли изделий на 179500 рублей, а продали на 154750 рублей[89 - Филатов Н. Ф. Указ. соч., С. 147.].
После переноса ярмарки из Макарьева в Нижний Новгород (1817) сундуки привозились на судах по Волге на пристани города и ярмарку с 15 июня по 1 сентября. По словам Д. В. Прокопьева, после перевода ярмарки из Макарьева в Нижний Новгород «сундучному промыслу был нанесен удар, и он медленно начал сокращаться, прожив, впрочем, до войны 1914 года»[90 - Прокопьев Д. В. Художественные промысла Горьковской области. – Горький: Горьковское областное издательство, 1939, С. 86.]. Это не совсем верно – макарьевское сундучное производство благополучно пережило и перевод ярмарки, и Первую мировую войну, и две революции, и прочие социальные катаклизмы.
Макарьевские сундуки отправлялись из Нижнего Новгорода в Казань, Симбирск, Астрахань и другие приволжские города. Русские крестьяне покупали множество сундуков – без них не обходилась ни одна свадьба. Особой популярностью русский «сундучный товар» пользовался в Индии, западных областях Китая, Турции. Повышенный спрос также предъявляли жители Персии, Армении, Бухары. Л. Ю. Варенцова писала: «Восточные купцы закупали макарьевские сундуки целыми партиями, развозя их по своим странам не только как удобную для транспортировки ценных малогабаритных товаров тару, которую затем использовали и дома, но и как образное свидетельство русской жизни»[91 - Варенцова Л. Ю. Сундучное и мебельное производство. Сундучное дело // История народных художественных промыслов и ремесел Нижегородской области. Т. 1/ под ред. Ф. А. Селезнева. – Нижний Новгород: [б.и.], 2011, С. 256.].
Ил. 4. Суда на Нижегородской ярмарке. Фотоснимок.
О популярности макарьевских сундуков свидетельствуют произведения художника Б. М. Кустодиева (1878 – 1927), например, «Сундучник» (1920) и «Купец» (1923)[92 - Первое произведение находится в МАХ (инв. № БрГ-57, бумага, акварель), второе – в НГХМ (инв. № НГХМ-Ж-957, холст, масло).], где изображены многочисленные сундуки, поставленные в виде «горки». Несмотря на то, что изображения сундуков достаточно условны, особенности их внешнего облика угадываются: можно отметить использование мастерами «мороза» по жести[93 - «Мороз» по жести – одна из техник декорирования сундуков и шкатулок, основанная на химической реакции. См. подробнее: Пудов Г. А. «Мороз по жести» – техника русского сундучного производства// Обсерватория культуры. – 2022. – №19 (3). – С. 274 – 283.], яркой росписи и фигурных накладок с гравированным орнаментом.
Одним из самых известных макарьевских сундучных «фабрикантов», торговавших на ярмарке, был Иван Петрович Аникин, который основал свое заведение в 1875 году. Известно, что в 1897 году на него трудились 15 наемных рабочих в мастерской и 13 мастеров «на стороне». Они работали 220 дней в году и делали сундуков на 15 000 рублей[94 - Перечень фабрик и заводов/ Департамент торговли и мануфактур. – СПб., 1897, С. 278 (отд. VII).]. В 1890-е годы Аникин торговал на Нижегородской ярмарке сундуками и другими товарами (Александро-Невская ул., №151 и 153)[95 - Адрес-календарь Нижегородской ярмарки на 1890 г. – Нижний Новгород: Нижегородская ярмарочная контора, 1890, С. 363.]. Сведения на 1903 год: годовое производство на 4 000 рублей, число рабочих – 10[96 - Список фабрик и заводов Европейской России/ Министерство финансов. – СПб.: тип. В. Киршбаума, 1903, С. 210.]. В настоящее время известно два варианта рекламных этикеток заведения И. П. Аникина (ил. 5, 6). Сохранились крупные сундуки его мастерской, покрытые жестяными и железными листами с трафаретными узорами[97 - Находятся в частных собраниях.]. На лицевой стороне и крышке листы разной формы образовывали квадраты с размещенными в них ромбами. В произведениях «фабрики» И. П. Аникина просматриваются элементы импровизации, призванной разнообразить внешний вид сундуков. Это редко встречается в русских сундучных изделиях XIX – XX веков (имеется в виду поточная продукция). Кроме того, им не свойственна унылая «конвейерность», ставшая характерной чертой многих крупных очагов сундучного производства. Для изделий мастерской И. П. Аникина типичны логичность конструкции и декоративного оформления, их равновесие, гармоничность. Часто обнаруживается продуманность в декоре, расчетливость в выборе орнаментальных мотивов.
Ил. 5. Рекламная этикетка сундучного заведения И. П. Аникина (первый вариант).
Ил. 6. Рекламная этикетка сундучного заведения И. П. Аникина (второй вариант).
Среди макарьевских сундучников также известны А. М. Баранов, А. А. Кобылина, В. Ф. Носов, А. Л. Суворова, А.Н. и Е. Я. Суворовы (мать с дочерью), Т. М. Фомина. Их фамилии нередко встречаются среди хозяев мастерских, торговавших сундуками на Нижегородской ярмарке в 1890-е годы[98 - Адрес-календарь Нижегородской ярмарки на 1890 г. – Нижний Новгород: Нижегородская ярмарочная контора, 1890, С. 336, 339, 363. См. также издания на последующие годы.]. В 1905 году названы И. П. Ермаков, В. А. Мясников, С. Н. Чурин, Т. М. Фомина, Н. И. Зайцева и А. И. Зайцев[99 - Торговля и промышленность Нижегородской губернии. Справочный сборник: Адрес-список всех частных торгово-промышленных заведений Нижнего Новгорода и Нижегородской губернии. Ч. 1—2. – Нижний Новгород, 1905, С. 67.].
При рассказе о макарьевских сундуках на ярмарке необходимо упомянуть изделия мастеров Ново-Ликеевской волости Нижегородского уезда. В дореволюционный период волость была одним из заметных сундучных центров не только Поволжья, но и всей России[100 - ЦАНО. Ф.42. Оп. 240. Д. 8. Л. 12 – 13об.]. Поначалу промысел находился в явной зависимости от макарьевского (был, в некотором смысле, его филиалом), однако со временем сумел создать ему конкуренцию. По масштабам производства Ново-Ликеевская волость никогда не превосходила Муромский уезд, Средний Урал и город Макарьев. К тому же, в отличие от них, была ориентирована, как правило, на внешний рынок. Следует признать, что среди массы изделий, ранее считавшихся муромскими или макарьевскими, некоторую долю занимают ликеевские. Однако выделить их крайне трудно, поскольку они далеко не всегда отличались и не имели клейм и рекламных этикеток. Кроме того, просматривается некая эклектичность в стиле ново-ликеевских изделий: сундуки делали на образец макарьевских, шкатулки и погребцы – по типу уральских. В ярмарочной литературе ликеевские сундуки всегда упоминаются рядом с макарьевскими. Например, И. С. Рачков из д. Сосновка торговал на Нижегородской ярмарке в 1890-е годы (Александро-Невская площадь, №71)[101 - Адрес-календарь Нижегородской ярмарки на 1890 г. С. 402.]; А. М. Баранов упоминается в 1890—1893 годах, он арендовал лавки по Александро-Невской улице №№163 и 165, затем переехал в №154[102 - Там же. С. 363.], также упоминается И. Ф. Хижин из д. Лобково[103 - Там же. С. 362.]. Одной из самых крупных мастерских было заведение С. И. Бербасова (д. Сосновка), который не только торговал на ярмарке, но и участвовал в выставках[104 - ЦАНО. 42. Оп.240. Д. 8. Л. 149.]. Следует отметить, что ликеевские торговцы не были так тесно связаны с Нижегородской ярмаркой, как макарьевские. Сюда они привозили лишь те сундуки, которые не удалось продать в период до ярмарки.
Макарьевские сундуки, которые продавались в Нижнем Новгороде, были разнообразны. Уже в 1846 году П. И. Мельников так описывал один из их видов: «деревянные, окрашенные красной или голубой краской и окованные полосами листового железа, иногда просто покрытые лаком, иногда же грубо разрисованные разными цветными узорами»[105 - Нижегородская ярмарка в 1843, 1844 и 1845 годах/Соч. П. Мельникова. – Нижний Новгород: губ. тип., 1846, С. 90.]. С обозначением росписи как «грубая» сегодня вряд ли можно согласиться. А в литературе, связанной с ярмаркой, указывалось, что в начале XX века в Макарьеве было три основных вида сундука: «русский» (размерами 6 – 9 четвертей[106 - Четверть – мера длины (17,78 см.). Использовалась в сундучном промысле.], обит белой жестью с «морозом», продавался в Нижегородскую губернию, Поволжье, Москву), «донской» (6 – 9 четвертей, обит желтой жестью, продавался на Дон и по Волге) и «персидский бурлак» (4, 5 и 6 четвертей, обит красным листовым железом, сбыт – в Персию)[107 - Отчет о ходе торговли в Нижегородской ярмарке 1900 года/ Бюро торговых сведений при Нижегородском ярмарочном биржевом комитете/Сост. С. В. Сперанским и В. Ф. Брилингом. – М., 1901, С. 190.]. При этом все виды изделий изготавливались из ели (из ольхи – только сундуки крупных размеров). Со временем «персидский бурлак» стал наиболее популярным видом макарьевских сундуков. Его покупали торговцы из Персии и упаковывали в него стекло, щепной товар и посуду[108 - Отчет о ходе торговли в Нижегородской ярмарке 1912 г./Бюро торговых сведений при Нижегородском ярмарочном комитете. – М., 1913, С. 268.].
Начало Первой мировой войны стало предвестником больших перемен в истории макарьевского сундучного промысла. Этот период (с 1914 до 1917 года) лучше всего просматривается по «Отчетам о ходе торговли на Нижегородской ярмарке», в которых не только публиковались цифровые данные о привозе и продаже сундуков, но и описывалась текущая ситуация в промысле.
В Отчете за 1914 год указывалось: «Привоз в этом году был невелик, т. к. вздорожание леса привело к сокращению производства во всех районах, тяготеющих к Нижегородской ярмарке. Привоз исчислялся в сумме около 200 тысяч рублей»[109 - Отчет о ходе торговли в Нижегородской ярмарке 1914 года/Бюро торговых сведений при Нижегородском ярмарочном комитете/Сост. под ред. С. В. Сперанского. – М., 1915, С. 276.]. Поначалу торговля пошла хорошо, но с объявлением мобилизации резко упали цены на «русский» тип сундука, в то время как на «персидский» оставались прежними. Это произошло вследствие того, что война на западных границах не затрагивала восточное направление, к тому же водный путь по Волге оставался свободным. К 25 июля возобновилась торговля и «русским» сундуком.
Макарьевские сундуки начали поступать на рынок с самого начала навигации, т. к. они имели значительный сбыт в Поволжье. На ярмарку 1914 года приехало 9 торговцев с «товаром» на сумму 30 000 рублей – менее прошлогодней суммы на 15000. Особенно хорошо продавался такой тип макарьевского сундука, как «персидский бурлак». Цены в ту пору были следующие: «персидский бурлак»: 3 руб. 20 коп. – 3 руб. 30 коп. (5 четвертей); ольховый сундук: 7 руб. 50 коп. – 8 руб. (7 четвертей), 11 руб. – 12 руб. (8 четвертей); «дубовая одиночка»: 7 руб. 50 коп. (5 четвертей), 11 руб. (6 четвертей)[110 - Там же. С. 277.].
В 1916 году «падение» сундучного производства продолжилось. Немалое значение здесь имели призыв мастеров на военную службу и переход к работам на военное ведомство. Однако спрос на сундуки оставался хорошим. С 15 июня по 1 сентября на ярмарочный берег прибыло 3162 «места»[111 - «Место» – комплект из нескольких сундуков разного размера.] макарьевских сундуков[112 - Отчет о ходе торговли в Нижегородской ярмарке 1916 года/Бюро торговых сведений при Нижегородском ярмарочном комитете/Сост. под ред. С. В. Сперанского. – М., 1917, С. 188.]. В это время продолжалось повышение цен на рабочие руки, лесные материалы, жесть и гвозди. Это вызвало увеличение стоимости сундуков: «персидский бурлак»: 5 руб. (4 четвертей); 6 руб.50 к. (5 четвертей), 8 руб. (6 четвертей); «осиновая парочка»: 7 руб. (5 четвертей), 8 руб. (6 четвертей); «дубовая одиночка»: 12 руб. (5 четвертей), 16 руб. (6 четвертей)[113 - Там же. С. 190.].
Резче всего неблагоприятные внешние условия нашли выражение в 1917 году. «На третий год войны более, чем в предыдущие годы, давало себя чувствовать сокращение производства в районах, тяготеющих к Нижегородской ярмарке. Помимо все возрастающего уменьшения числа рабочих из-за призыва мастеров на военную службу и перехода значительной части их на другие работы (главным образом, связанные с обороной), выработка сундуков очень сильно затруднялась недостатком материалов и особенно железа, жести, гвоздей, доставать которые приходилось с громадным трудом, т. к. отпуск железа не для целей обороны подвергался крайним ограничениям и производился только с особого каждый раз разрешения. Сильно чувствовался недостаток и древесного материала. Прежде его сплавляли в районы сундучного производства, теперь за ним приходилось ездить сундучникам на места разработки»[114 - Отчет о ходе торговли в Нижегородской ярмарке 1917 года/Бюро торговых сведений при Нижегородском ярмарочном комитете/Сост. под ред. С. В. Сперанского. – М., 1918, С. 107 – 108.]. Привоз сундуков на ярмарку уменьшился более чем на половину. На ярмарку вовсе не приехали ликеевские и уральские сундучники.
Цены на материалы, необходимые для производства сундуков, чрезвычайно повысились, что вызвало резкое повышение стоимости сундучных изделий. Недостаток жести заставлял сокращать выпуск дорогостоящих типов сундуков. При этом нехватка материалов для художественной отделки сундуков вынуждала понижать их качество, но названия изделий оставались прежними.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69270853&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Кучин Ф. Г. Сундучный промысел// Материалы по описанию промыслов Вятской губернии. Вып. 2. – Вятка, 1890, С. 44—97.
2
Барадулин В. А. Народные росписи Урала и Приуралья (Крестьянский расписной дом). – Л.: Художник РСФСР, 1988, С. 188.
3
Пудов Г. А. Производство сундуков в Вятской губернии (XIX – начало XX века). История, мастера, произведения. – [б.м.]: Издательские решения, 2021, С. 60 – 67.
4
Пудов Г. А. Сундучный промысел на всероссийских выставках (конец XIX – начало XX века) // «Декоративное искусство и предметно-пространственная среда. Вестник МГХПА»/ Московская государственная художественно-промышленная академия имени С. Г. Строганова. МГХПА. – 2022. – №1, часть 1. – С. 358 – 367.
5
Указатель Всероссийской промышленно-художественной выставки 1882 года в Москве. – М.: издание Мартынова, 1882, С. 457.
6
Там же. С. 458.
7
