А ведь действительно, природа вокруг, высокие деревья покачивающиеся от несильного ветра, горячее пламя костра и дрова на костре, хрустящие от огня – всё это заставляло разгрузиться, окунуться в другой мир. В мир, где нет никаких городских проблем. В мир, где ты чувствуешь себя особенно спокойно, когда рядом близкий человек.
Они с отцом гуляли по лесу, разбивали лагерь, разжигали костер, грели еду на костре и всё это время сидели перед ярким костром.
Под хруст горящих дров они обсуждали самые разные темы, от темы будущего, до темы прошлого.
Отец Эгерли был человек, повидавший очень многое в свои годы. Он бывал в самых разных странах и перепробовал, кажется, всё.
С каждой поездкой в Серанфию, Патриции Эгерли было всё тяжелее и тяжелее с ней прощаться, но при этом было огромное желание вернуться на свою Родину, где будут все родные и близкие.
Бывало, она скучала по Серанфии, находясь у себя на Родине и хотела туда поскорее поехать.
В общем, у неё сложилось самое замечательное впечатление о Серанфии, где Патриция была знакома с каждым знакомым отца, где множество улиц уже были до того знакомы, что стали как родные.
Глава 3
Школа. После звона колокольчиков, оповествующих о начале урока, в коридорах пронесся детский шум и гам. Детки как кучка муравьев бегут в рассыпную по своим классам.
В класс шмыгнула и Эгерли. Маленькая первоклассница Эгерли, уже освоившаяся в этой школе, уверенно шла на своё место, качая из стороны в сторону своей наплечной коричневой сумкой.
Учителя математики, чей урок должен начаться, до сих пор не было.
Эгерли прошла между двумя рядами и дойдя до своего места в первом ряду заметила, что на её месте сидит какой-то пацанчик. Будучи в недоумении, она прямо спросила у паренька:
– Это же моё место, что ты здесь сидишь?
– О, – удивился мальчик – а меня сюда посадили.
– Кто посадил? Как? – недоумённо спросила Эгерли.
– Учитель математики. – спокойно, по-детски добрым голосом отвечал мальчик – Он сказал, что на его уроке я буду сидеть здесь, а на других уроках, как я понимаю, места будут распределять другие учителя. Ты ведь не против?
– Нет-нет, я не против! – быстро ответила Эгерли, осматриваясь по сторонам в поисках учителя, но всё же села рядом.
Вещи мальчика были аккуратно разложены на парте. Среди разных школьных принадлежностей мальчика, Эгерли заметила книжечку в мягком переплёте и самодельную дудочку из дерева. Деревянная, небольшая дудочка была красиво обрисована разными узорами, причём, разрисовано на вид детской рукой.
– Ух ты! Это твоё? – Удивилась Эгерли с сияющими глазами, показывая ему пальцем на дудочку.
– О, да. Это моя дудка! – нерасторопно и немного скромно, отводя взгляд, ответил мальчик, подавая ей дудочку.
– Сам смастерил? – всё расспрашивала Эгерли, разглядывая дудочку со всех сторон.
– Да, я умею такие делать. Меня папа научил.
Он меня и научил играть на дудочке.
В этот момент в класс вошел учитель математики.
Урок начался. Все пооткрывали свои тетрадки и учебники, а высокий, солидно одетый учитель, листал левой рукой учебник по математике, а затем начал что-то писать на доске. Мел скрипел по доске и периодически стучал, а все ученики усердно что-то записывали.
Эгерли тоже начала записывать в свою тетрадку.
Сосед по парте, не отвлекаясь, писал, и Эгерли шёпотом спросила:
– Кстати, как тебя зовут?
– Уилл Шолец. – ответил, еле оторвавшись от тетрадки мальчик – А тебя?
– Патриция Эгерли.
– Необычное имя! Приятно познакомиться – улыбнулся Уилл.
Это знакомство было началом крепкой и долгой дружбы.
Патриция и Уилл сидели вместе и на других уроках, помимо математики, и сильно сдружились.
После школы они вместе гуляли и играли.
Маленький Уилл даже смастерил Патриции дудочку, как он и умеет. Патриция же была на седьмом небе от счастья. Было видно, как Уиллу стало приятно, он, видно, очень любит что-то дарить своим близким.
Ребята покупали после школы пирожочки в ларьке по-соседству со школой. Пирожки были румяные, аппетитные и так и таяли во рту, а ребята каждый раз уплывали в блаженство от такого вкуса.
Эгерли видела Уилла своим лучшим другом и считала его своей родственной душой.
Однажды, в школе, как и всегда после уроков, Эгерли и Уилл собирались идти домой вместе.
После звона школьных колоколов, означающих, что уроки окончены, Уилл сообщил Эгерли, что забыл свою книжку в коридоре верхнего этажа, когда читал её на перемене. Эгерли принялась терпеливо ждать его. Мимо проходили и толкались ребята, вот мимо прошли смеющиеся мальчишки. Эгерли продолжала ждать и когда все вышли из класса и поуходили, осознав, насколько долга она его ждёт, не выдержала и пошла за ним.
Быстро поднявшись по лестнице наверх, она вышла в коридор 3 этажа, где увидела прижатого к стене Уилла и двух хохочущих, упырчатых мальчишек перед ним.
Быстро подходя к ним, она заметила лежащий на полу истоптанный портфель Уилла.
– Эй вы! – такими громкими и угрожающими словами она подошла к задирам.
Те же повернулись к ней и тут же усмехнулись, заметив перед собой девочку.
– Чего тебе? – с усмешкой спросил один из них.
Этот задира был пухлый и низкий. Он постоянно поправлял пухлыми ручонками прядь русых волос, падающих на лоб.
– Чего вы к нему пристали? – спросила раздражённая Эгерли.
– А тебе то какое дело? Иди куда шла! – вступился уже второй, весьма угрожающего вида задира.
– Отвалите от него! – стояла на своём Эгерли.
– Проваливай! – хором сказали остальные.
– Эй, не приставайте к ней! – вмешался Уилл. – Она каратистка и за раз вас обоих отделает! – уверенно, выставив грудь вперёд, сказал Уилл…
– Она-то? Каратистка? – усмехнулись задиры.
– Да, еще какая… – продолжила слова Уилла Эгерли – И не вздумайте ни на минуту, что я вас пощажу.
Она говорила это уверенно, стиснув от агрессии зубы и сжав плотно кулаки, а горящие глаза запугали задир так, что они даже не смотрели ей в глаза, а уставились в пол.
Да и высокое, хоть и детское, но высокое для третьеклассницы тело Эгерли, вносило свои краски страха задирам. Те молчали и не могли сказать ни слова. Один из задир, тот, что высокий, поднял глаза, открыл рот и набрал воздуха, дабы сказать что-то, но его перебила грозная Эгерли словами:
– Проваливайте!
– Дуйте отсюда, если не хотите отхватить! – продолжил Уилл.
Задира захлопнул рот и, стиснув зубы, толкнул своего друга по плечу и вскоре они оба удалились.
Уилл спокойно выдохнул. Детский страх оппонента восторжествовал.
– Неужели они ушли отсюда… – сказал спокойно Уилл.
– Да, а ты чего испугался-то? Самые обычные болваны!
– Да они… – растерялся Уилл – Они меня запугали. Я бы с двумя давящими на меня задирами не справился.
– Ладно, проехали. А почему ты им наврал что я хожу именно на карате?
– Ай, да я даже не знаю. Это первое, что пришло мне в голову.
– Но это было хитро!
– Правда?
– Да! Ты молодец! Хорошо придумал.
– Я польщён.
– Слушай, а почему бы мне действительно не записаться на карате… – задумчиво промолвила Эгерли.
– Что?
– На карате. Может мне и правда ходить на карате, чтобы давать всем хулиганам отпор? – повторила Эгерли.
– Да к тебе же они не пристают.
– Но пристают к тебе.
– Так это ты ради меня? – удивился Уилл, приподнимая веки.
– Ну да, почему бы и нет? Ладно, давай пойдем уже, а то больно я пирожков хочу.
– По традиции?
– Да, в наш ларёк.
– Ура!
Патриция действительно записалась на карате.
Додзё было комфортным местом, несмотря на то, что там обучали лупить и защищаться.
Она изучила все карате-термины, самые базовые карате-приёмы и даже пыталась чему-то обучить Уилла. Но Уилл более тихий мальчик и не особо любит решать проблемы кулаками, и если дело пойдет дальше разговоров, он однозначно проиграет. А эти обучения приёмам были, скорее, просто весёлым провождением времени, нежели серьезным обучением, так как Уилл в них в общем-то и не вникал.
Эгерли изучала много разных тем и пробовала самые разные занятия. Она – человек быстро скучающий и не может заниматься чем-то определённым долгое время.
Эта черта раскрывалась всё больше и больше по мере её взросления. Занимаясь любимыми занятиями, она вносила в свою жизнь больше красок, занимаясь наряду с этим другими.
Так, она окунулась в карате с головой и даже начала играть на пианино в возрасте 14 лет.
Но помимо этого, ради интереса она занималась живописью.
В возрасте 15 лет её отец подарил ей серанфийскую именную скрипку, на которой она также училась играть.
Находиться в одном месте Эгерли тоже не могла и всегда ей будто так и хотелось найти себе приключений. Когда бывало скучно, она хотела менять обстановку вокруг, но в детском возрасте это особо не получалось. У неё чудесно получалось играть на скрипке, хорошо выходило рисовать и заниматься прочими занятиями, но при этом, возвращение к своим любимым занятиям – карате и пианино, не начинались с навёрстывания упущенного.
Глава 4
Проходит время. Эгерли оканчивает школу и задумывается над поступлением в университет.
– А на кого ты будешь поступать? – спросил однажды Уилл у Патриции, когда они в тёплый июньский вечер сидели на лавочке и пили лимонад.
– Хочу на архитектора – ответила Патриция, отпив свой холодный, пробирающий до каждой клеточки мозга и замораживающий его, напиток.
– На архитектора? – переспросил Уилл, приподняв левую бровь.
– Да! – ответила, засмеявшись, Эгерли.-Чему ты удивляешься?
– А у нас в Индании разве есть архитектурные университеты?
– К сожалению, до сих пор нет.
– И это значит… -растянул Уилл.
