И в айсберг души вмерзла цифра 17,
Напиться до чертиков, чтобы забыться.
И видит он дочь в эту ночь, и рыдает,
Над горькой судьбою несчастной девицы.
Юровскому снится старуха седая,
– Оставь меня, – просит. Он СМЕРТИ боится.
Они не боялись за миг до рассвета,
Они улыбались, не зная о главном,
И только палач затеряется где-то,
За все он ответит, и сгинет бесславно.
Не жаль, за его ли нам душу молиться,
Пусть молятся снова там Ольга с Татьяной,
Ему бы напиться, ему бы забыться,
Да поздно, мерзавец, а может быть рано.
Все хочется там за себя оправдаться,
Приказы, вожди, ничего не спасает,
Прекрасные девочки Ироду сняться.
И снова Антихрист о жизни вздыхает.
Смеется в лучах предрассветных Мария,
Она-то его в этот миг пожалеет,
Но страшные сны палача заморили,
Он больше не знает, он больше не верит…
Мы из прошлого
Минувшие века, как загнанные звери,
В тумане голубом проносятся в тиши,
И верить я хочу, но все еще не верю,
Что в мире проживем мы как-то без души.
Смотри, какая осень за окнами бушует,
Обряжена в туманы, укутана дождем,
Минувшие столетья как будто торжествуют,
Но мы и в этом времени с тобою проживем.
И холодку улыбки внимания виновато,
Я листья собираю в один большой букет.
И ворон нависает над миром как расплата,
Он снова «Никогда» – кричит сквозь бездну лет.
Над листопадом тень безумного Эдгара,
Зачем ее нам снова швыряет наш Творец,
Минувшие века подобием пожара,
В тумане золотистом мой обреченный век…
Какие знаки там проступят за туманом,
И с глыбой мрака вновь беседует Пилат,
И кажется нам мир одним сплошным обманом,
А Черный кот поет: «Никто не виноват».
И верить я хочу, но все еще не верю,
Что в мире проживем мы как-то без души.
Минувшие века, как загнанные звери,
В тумане голубом проносятся в тиши.
Лесная осенняя сказка
В замке рыжие лисята веселились до утра,
И была любовь распята и русальего костра,
Домовой ворчал привычно, подметая в доме сор,
И от голода сердитый, проносился волк, как вор.
В поднебесье ветер злился, птицы маялись в печали,
И бокал с вином разбился, и меня они встречали.
В замке осени в тумане, духи в Пекло собирались,
И жара нас не обманет, уносились, растворялись.
До зимы еще не скоро, до весны полжизни, знаю,
Мысли, как слепые воры, осенью брели по краю.
Леший обходил просторы, ежика унес куда-то,
И стихали разговоры, и была душа крылата..
Рыжий пес искал дорогу к дому, где его не ждали,
Порождавшие тревогу, нам пригрезились печали.
И была душа распята в эту осень на осине,
И резвились там лисята, словно листике в трясине…
От болот дохнуло хладом, сказка грустною казалась,
Как надежда и отрада, тень щеки моей касалась,
Были так печальны думы, были души так тревожны
Велес грозный и угрюмый, пробирался осторожно…
И неслись за ним лисята, словно листики рыжели,
И смотрел Перун куда-то, молнии его летели
Мимо цели, угловатый Змей огнем опять плевался,
И русалки виновато все кружились в ритме вальса
Лунный кот и грустный шут
Луна была так призрачно красива,
Что кот пошел за нею по пятам,
И лунный свет – иная перспектива,
По лапам лился, по его следам
Шел рыжий пес и таял, и смирялся,
Что за котом угнаться не посмел
И только шут печальный издевался,
Над лунной бездной и о чем-то пел.
Он пиво пил, о прошлом вспоминая,
И понимая, что пропал в тот миг,
Когда Луна, печально исчезая,
На миг осветит только их двоих.
А шут в тени, его не видно Богу,
Как и всегда, и так постыла жизнь,
Но собирайся в дальнюю дорогу,
И от луны подальше ты держись.
Все это сон, его немые звенья,
Его печаль, живущий в не любви,
Отсчитывает скудные мгновенья,
Когда был счастлив, и мечты свои
Он снова вспоминает пред луною,
Готовой кануть в пропасть темноты,
Я томик сказок в этот миг закрою.
И накормлю кота средь суеты.
И там, в пылу страстей остались двое,
Король и шут, иль это он один,
И только волк вдали устало воет.
И пес на окна темные глядит…
Тьма свет глотает, ей не будет дела,
До наших страхов, боли и потерь,
Спит на коленях кот, а пес несмело
Все смотрит в темноту, во мрак, на дверь….
Кто там стоит? И почему он воет,
Как одинокий волк в ночной тиши,
Явился шут, все хорошо, нас двое,
Но пес к нему навстречу не спешит.
Скажи мне, Том, за дверью там чужие?
Наш шут пропал, явился к нам другой.
И только бури снежные кружили
В тумане над погашенной луной
Елизавета и Гаральд
Снега белее полотна
над пропастью иных миров,
Всегда одна, везде одна,
живу я в паутинке снов,
И там слова обречены
звучать в тумане января,
И будет снова ждать весны
душа усталая моя.
Цветут фиалки пред окном,
неведомый звонок опять,
На белизне иных снегов,
он сможет что-то написать.
Ждала я в полночь короля,
но у валькирий он в плену,
И больше не влечет земля,
где я в немых снегах тону.
Свиданье через много лет,
скорее боль, а не отрада,
Но в этой дымке сигарет
я вижу очертанье сада.
Свиданье, страсть и соловьи
для нас все пели до рассвета,
Ну как валькирии твои,
ревную, гаснет сигарета…
С тех пор никто не курит здесь,
а там тебе уже не мило
Все, что в тумане – пруд и лес,
лишь ночью лунною приснилось,
Не ты ко мне, однажды я,
приду по облакам в былое,
Как там валькирия твоя,
Елизавета пред тобою.
И недоволен Ярослав,
но это все непоправимо,
Гаральд, правитель двух держав,
несется, воин мой любимый.
И сказки призрачная вязь,
меня в реальность не пускает.
И там радеет грозный князь,
