Девочка действительно была очень впечатлительной, а теперь к бесконечному потоку мыслей и догадок примешивалось какое-то плохое предчувствие, и отогнать его никак не получалось. Тревога становилась всё сильнее, пока полностью не завладела ей. В конце концов, во втором часу ночи Алина оделась и отправилась в магазин тёти Лиры, хоть и была уверена, что бабушка этому не обрадуется.
Идти ночью по пустынным улицам оказалось страшнее, чем она думала. Дорога от этого казалась бесконечно долгой.
Как и ожидалось, дверь была заперта. Алина пыталась рассмотреть хоть что-то через занавески, но быстро поняла безнадёжность этой затеи.
Вздохнув, она постучала в дверь магазина. Никто не ответил.
Алина совершенно не хотела одна возвращаться в пустую квартиру, поэтому забарабанила по стеклу. Изнутри не донеслось ни звука.
Тревожное предчувствие стало ещё сильнее, и девочка начала метаться от одного окна к другому, пока не оказалась рядом с палисадником, за которым была дверь в дом. Перепрыгнув невысокую ограду, она бросилась к звонку, но и на него никто не реагировал. Машинально Алина дёрнула ручку и, к её удивлению, эта дверь, в отличие от двери магазина, оказалась незапертой…
С бешено стучащим сердцем девочка кинулась внутрь. Пройдя через дом, она попала в главный зал лавки, ожидая увидеть там бабушку, которая просто уснула. Но в комнате никого не оказалось. К тому же не обнаружилось никаких следов уборки, ради которой бабушка якобы осталась в магазине.
Алина побежала к книжному шкафу, за которым, как она теперь знала, был спуск в подвал. Но сейчас это был просто шкаф, и сколько она ни пыталась давить на книги или вытаскивать их с полок, проход не открывался.
Девочкой завладело отчаяние. Бабушка часто оставляла её одну, но впервые Алина почувствовала себя одинокой.
«А вдруг бабушка вернулась домой, и они разминулись по дороге?»
Алина выскочила из дома, и тут какой-то шорох привлек её внимание. В тусклом свете луны она заметила силуэт у соседней двери магазина… Фигура повернулась в её сторону…
Алина вскрикнула, но в следующий миг узнала бабушку, которая собиралась было отпереть дверь своим ключом. Между пальцами у неё были зажаты две бутылки пива.
В три прыжка оказавшись рядом, девочка бросилась ей на шею.
– В ночник ходила, чего-то так пивка захотелось, – бабушка похлопала её по спине. – Что ты тут делаешь?
Вопрос был риторическим, но Алина всё же не хотела признаваться, что ей стало страшно.
– Пришла посмотреть, что ты тут делаешь… Может, с уборкой помочь… – наконец, выдавила она.
Они вновь уселись на диван и молча смотрели друг на друга.
Алина была удивительно похожа на бабушку – высокая для своего возраста, с теми же чертами лица и прямыми светлыми волосами, только постриженными короче. Лишь глаза девочки не были такими пронзительно синими.
Благодаря этому сходству Алина никогда не сомневалась, что они с бабушкой – кровные родственники, несмотря на невнятные объяснения насчёт родителей, которых Алина совершенно не помнила. Со слов бабушки, родители погибли в автокатастрофе, когда девочка была совсем маленькой.
Если честно, Алина не очень верила в эту слишком уж стандартную историю, да и по выражению лица бабушки было видно, что она что-то темнит – врала та довольно скверно.
Алина знала лишь, что её маму, дочь бабушки Ани, звали Елена, а папу – Виктор. Папа был предпринимателем, а мама – домохозяйкой. Больше про родителей бабушка почти ничего не рассказывала. С её слов, в то время она много путешествовала, а значит, ничего толком и не знала…
Внучку она забрала у маминой подруги через два дня после трагедии и увезла в другой город. Девочка тогда была совсем маленькой.
По словам бабушки, в наследство Алине досталась приличная сумма, но деньги так и лежали на банковском счёте.
У самой бабушки с деньгами тоже всё было в порядке. По её словам, в цирке она работала скорее «для души». На крупные покупки, вроде новой машины или большого дома, который бабушка сама распланировала и строительство которого через пару месяцев должно было завершиться, она денег не жалела. Хотя, в целом, Алина с бабушкой жили довольно скромно, и ничего другого и не желали.
И сегодня Алина впервые осознала, насколько нравилась ей эта жизнь, с многочисленными бабушкиными друзьями, глупыми комедиями и сказками, которые бабушка могла рассказывать бесконечно…
Бабушка первой нарушила молчание:
– Я понимаю, что ты чувствуешь, и не хочу ещё больше тебя пугать… Но тебе нельзя здесь оставаться…
– Но, ба!.. – начала было Алина.
Уже в который раз бабушка оборвала её:
– Послушай, я всё ещё верю, что у нас всё будет хорошо. Но всякое может произойти. Нас ищут. И круг будет постоянно сужаться, пока не превратится в точку. И тебя в этой точке быть не должно…
– Но без тебя…
– Да не спорь ты, в конце концов! Пока они, полагаю, знают лишь планету… Но я могу и ошибаться. И поверь мне: это не кино, где всемогущие злодеи не могут уничтожить несчастного мальчишку! Уверена – если бы не те, кому ты… мы нужны живыми, от этой планеты уже ничего бы не осталось! Там не привыкли мелочиться – они…
На этот раз Алина не дала бабушке договорить:
– Кто не привык мелочиться? Твои знакомые – экстрасенсы?
Девочка устремила на бабушку испытующий взгляд. Как она и ожидала, бабушка осеклась, а затем, шумно вздохнув, запрокинула голову и прикрыла глаза.
– Давай так… – в её голосе вдруг почувствовалась усталость. – Если тебе будет суждено, ты всё узнаешь. А если нет, то просто считай, что твоя бабушка была психически нездорова и сама запуталась в своих сказках… Только кольцо не снимай! – вдруг добавила она. – Сама тебя успокаиваю, и сама же пугаю, – бабушка тихо засмеялась, но в этом смехе не было привычного веселья.
Алина ошарашенно смотрела на неё, а бабушка продолжила:
– Хоть тут идти всего ничего, на этот раз я вызову тебе такси. Пожалуйста, езжай домой, будь другом… А завтра я зайду, и дальше разберёмся…
Алина поняла, что своими протестами лишь расстраивает бабушку, которой, видимо, и так нелегко. Ещё раз получив заверения, что завтра они обязательно увидятся, девочка уехала.
Встреча немного успокоила Алину, и ближе к утру она уснула. На этот раз, к счастью, безо всяких снов.
Выпроводив девочку, Анна закрыла дверь и подвернувшейся под руку зажигалкой открыла пиво так, что пробка улетела в потолок. Поставив полупустую бутылку на один из многочисленных комодов, она достала из шкатулки, которую принесла из дома, медальон – старинную позеленевшую монету на тонком кожаном шнурке.
Неторопливо опустошив бутылку, она направилась к книжному шкафу в коридоре, и уже через минуту оказалась в подвале, среди развешанных по стенам картин. На этот раз дверь за собой она закрыла.
Очертив мелом на полу круг и начертав рядом с ним какие-то странные знаки, она, зажав в кулаке медальон, уселась в центре, скрестив ноги. Если бы кто-то наблюдал за ней следующий час, то мог бы поклясться, что она не дышит…
На следующий день Алину разбудил звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Проспала она почти до полудня.
Уже через десять минут они с бабушкой пили чай на кухне. Бабушка была задумчива и немного рассеяна, но старалась улыбаться. А ещё она смотрела на девочку как-то странно – Алина не помнила у неё такого взгляда, и снова встревожилась.
Когда девочка спросила про дальнейшие планы, бабушка лишь пожала плечами:
– Я заскочила ненадолго, для того, чтобы передать тебе это, – бабушка сняла с шеи какую-то старую монету на шнурке и протянула девочке. – Надень его сейчас, и не снимай…
– Что это?
Алина с любопытством рассматривала монету, на которой был начертан какой-то странный знак в языках пламени. Раньше она никогда её не видела.
– Талисман, на удачу, – ответила бабушка.
– Может…
Алина хотела в очередной раз начать расспросы, но бабушка оборвала её:
– Всему свое время!
– Да когда оно придёт, это свое время?! – не выдержала Алина.
Бабушка грустно улыбнулась:
– Может, очень скоро, а может и нет – видно будет!
После небольшой паузы она продолжила:
– Кстати, мне нужно уехать… Не всё получилось так, как я рассчитывала. Надо… Короче, мне надо уехать!
Алине вновь стало не по себе. А когда бабушка сказала, что уезжает надолго, тревога девочки почти переросла в отчаяние. Видя, что Алина на грани, бабушка заварила ей свой особый травяной чай, да и себе налила чашку – это был верный признак, что она тоже не в своей тарелке.
– Береги себя, если с тобой всё будет хорошо, то и со мной всё будет в порядке, – с этими словами бабушка встала и направилась к двери. – Да, кстати, возьми вот это, – она протянула Алине, которая после отвара была словно заторможенная, свернутый вчетверо листок бумаги. – Накидала по-быстрому. Это мой хороший знакомый, он должен о тебе позаботиться. Ему можешь полностью доверять…
На прощание бабушка крепко обняла девочку и дверь за ней захлопнулась.
Алина бессильно опустилась на пол. Машинально развернув листок, она увидела нарисованный карандашом портрет. Несмотря на явную спешку, получилось очень даже прилично – этой грани бабушкиных талантов Алина раньше не знала.
На портрете был изображен мужчина лет сорока, с приятными чертами, умными глазами и зачесанными назад волосами. Его лицо, почему-то, казалось печальным.
Следующие несколько дней Алина ругала себя, что так и не смогла узнать у бабушки, куда та уехала. Её телефон молчал.
Объявление и поиски кольца, к которым подключилась учительница и почти весь класс, пока результата не принесли.
Алина побывала в гостях у бабушкиного друга, дяди Паши, бывшего циркового силача, который вынужден был завершить карьеру из-за травмы. Он заехал через день после бабушкиного отъезда и отпросил девочку из школы. Дядя Паша был большой весельчак, и Алина дружила с его детьми, двойняшками Олей и Колей. Чувство юмора было у них семейное – они всё на свете могли превратить в веселье. И несмотря на то, что настроение у Алины было неподходящее, она живот надрывала от их проделок. Обычно жертвой становился дядя Паша, который в ответ на шалости сам смеялся до слёз, и густым басом грозился отомстить… Пара дней, проведённых в их доме за городом, немного привели девочку в чувство.
К сожалению, дядя Паша совершенно не представлял, куда уехала бабушка.
Не знал этого и ещё один хороший бабушкин друг, которого навестила Алина. Это был старый цирковой клоун по имени Чуня, которого на самом деле звали Иван Степанович. Он был первым, с кем Алина познакомилась у бабушки на работе. С тех пор, как не стало его напарника, Аркадия Павловича, который в образе Дуни, его сварливой жены, гонял незадачливого Чуню по арене, Иван Степанович стал ещё больше заливать свою тоску дешёвым портвейном.
Несмотря на то, что на этот раз старый клоун был почти трезв, Алина всё равно так ничего от него и не добилась. Разве что стала волноваться ещё больше – в ответ на её расспросы Иван Степанович клялся, что Анна Николаевна никогда на репетициях ничего не резала. Да и репетиций этих, как и гастролей, у бабушки оказалось гораздо меньше, чем она говорила.
«Поверь мне, Алиночка, никогда такого не бывало! – уверял девочку старый клоун. – Точно тебе говорю! Она этими своими штуками могла с закрытыми глазами жонглировать!.. И не волнуйся ты – ничего с ней не случится! – судя по всему, Иван Степанович действительно верил в это. – Уж кто-кто, а Аня может за себя постоять! Помню, как она врезала по физиономии Толику, гимнасту, за то, что он свою жену побил – так его еле в чувство привели. А Толик – ух он здоровый был, и злющий, как собака! Её одну стороной обходил…»
Уверенность старика понемногу передалась и Алине, и, желая укрепить это чувство, она приняла приглашение попить чаю у него в гримерке.
Никто не знал столько анекдотов на любые темы и смешных историй про цирк, как Иван Степанович. А ещё он очень гордился, что был знаком с самим Никулиным, и не упускал случая про это рассказать, особенно после стаканчика портвейна…
Часа полтора пролетели незаметно. Уже собираясь уходить, Алина вдруг схватилась за виски и без чувств рухнула на пол.
Если бы не Иван Степанович, который неуклюже пытался её подхватить, она бы, наверное, разбила себе голову. На крики старого клоуна сбежался народ, но девочка пришла в сознание. Взгляд у неё был ошарашенный, но при этом она лепетала, что с ней всё хорошо, и умоляла не вызывать «скорую».
…Она и сама не заметила, как что-то особенное проникло в её сознание и, до поры до времени, притаилось там…
Иван Степанович отвез Алину домой, и пробыл там до тех пор, пока девочка окончательно не пришла в себя.
Поблагодарив за всё бабушкиного друга и проводив его, Алина рухнула в кресло. Из её закрытых глаз текли слёзы.
Она раз за разом прокручивала в голове сон наяву, который промелькнул за секунду до того, как она потеряла сознание. Видение в мельчайших деталях врезалось в память: поросшая редкой травой степь, фигура её бабушки, удивлённое лицо какого-то незнакомца в странной одежде… И взрыв… Взрыв прямо в том месте, где они стояли… С ослепительной вспышкой и огромным облаком поднятой пыли, которая закрыла солнце…
Два дня прошли как в тумане. Большую часть времени девочка лежала на кровати, невидящими глазами уставившись в бормотавший что-то телевизор.
На третье утро Алину разбудил звонок в дверь. С замершим сердцем она бросилась в прихожую и дрожащими руками стала открывать замки.
Дверь распахнулась. Перед Алиной стоял незнакомый мужчина, но уже в следующую секунду она узнала человека с нарисованного бабушкой портрета…
Глава 2. Медальон
В парке играл духовой оркестр. Вечерело, и прогуливающиеся по аллеям парочки стали потихоньку стекаться на круг.
Он сидел на лавке, вытянув вперёд правую ногу, которая так толком и не гнулась после ранения.
– Папа, держи! – пробегавшая мимо дочка сунула ему в руку эскимо, а сама полетела вслед за сестренкой, туда, где в воздухе колыхались воздушные шары.
Коленки у дочки уже были в ссадинах, потому он крикнул, чтобы девочка была осторожнее.
И тут высокий плечистый мужчина в бескозырке, который прошёл было мимо под руку с белокурой девушкой, резко обернулся, и, после секундного замешательства, кинулся к нему, раскрыв объятия:
– Фёдор Сергеич, вы?! Как вы здесь?..
– Лёнька?! – сидевший на лавке с улыбкой протянул руку, и с этим пожатием поднялся. Они обнялись. – Вот где точно не ждал тебя увидеть! Ты же в Одессе…
– А вы на Урале! А глядишь, и оба здесь! Какими судьбами?
– Перевели сюда, в академию. Так что теперь я москвич, можно сказать… – Фёдор Сергеевич улыбнулся.
С любопытством они разглядывали друг друга.
– А вы не изменились совсем! Даже седины не прибавилось… – наклонил голову Лёнька.
– А вот тебя самого не узнать – совсем взрослый стал! Как тебя по батюшке? Леонид Семёнович?
– Да какое там! – Леонид со смехом махнул рукой. Тут он обернулся: – Лида, иди сюда! Это командир мой, Фёдор Сергеевич Калугин!
