Деревянные щитки дрогнули и застыли, Карвелл пропустил удар, который мог стать смертельным. Острие кинжала вонзилось в защиту.
– Леди спутала воинов с плотниками? – Смоляные густые брови удивлённо приподнялись.
Оба глубоко и тяжело дышали.
– Ка-а-рвелл, – протяжно повторила Ула, глядя на него с выражением, с которым в детстве выпрашивала сладости. – Вы немножечко поможете плотнику.
– Ладно. – Карвелл недовольно сжал тонкие губы, склонил голову. – Ваша воля, миледи. У нас есть Орес. В деревне он плотничал, пока я не забрал его в замок.
– Спасибо! – Она порывисто отбросила кинжалы и радостно кинулась ему на шею, но в последний момент замерла, не разрешая себе коснуться Карвелла.
Они стояли непозволительно близко друг к другу. Ула впилась ногтями в собственные ладони и растерянно смотрела в тёмные непроницаемые глаза Карвелла. Его чуть заметное движение головой, точно укоризненные слова, заставило Улу покраснеть.
– Пойду к реке. Не волнуйся, охраны не нужно. – Она резко развернулась, не желая ничего слышать в ответ.
С каким бы удовольствием Ула полетела через поля верхом, подставляя алеющее лицо ветру, но это означало несколько раз снова пройти мимо Карвелла – в конюшню и обратно. Она быстро скрылась от назойливых взглядов стражи и от их командира, продолжающего смотреть ей вслед.
2
Река Лёйд, петляя меж каменистых берегов, текла через проклятый лес. С недавних пор обмелев, её пересыхающее русло оголило камни, пересыпанные мелким песком. Умирающая чаща не смогла полностью уничтожить исток. Из Ведьзмарского леса годами подступала «мёртвая земля», как говорили крестьяне, но вода оставалась чиста, и силы её продолжало хватать мельнице в землях Бидгар.
Рассеянным взглядом Ула окинула дальние поля, мельницу, где мерно вращалось скрипучее колесо, и чёрную кромку леса. Собственный замок показался размытым наброском – маленькой выдумкой, иллюзией. Леди Бидгар знала, насколько он настоящий. Защемило, заныло в груди от нежности и тревоги. Всё вокруг было знакомо ей и близко. Всё зависело от её решений. Плечи Улы устало опустились, сердце заполнилось горечью. Как же мало она могла сделать.
Она вздохнула, немного ослабила ворот, расстегнула курточку и склонилась к воде, чтобы умыть пылающее лицо. Стыд продолжал жечь огнём, но Ула радовалась, что каждый раз не случается непоправимого. Карвелл поставил между ними стену, Ула чувствовала, что стоит ей попытаться сломать препятствие, как рухнет всё. Он навсегда отдалится от неё. Пока же они могли дурачиться и общаться, как старые друзья, как терпеливый наставник и беззаботная ученица. Могли смеяться и смотреть в глаза друг другу без тайных смыслов и опасений.
Всегда холодная, вода пощипывала лицо, остужая и успокаивая. Ула улыбнулась собственному текучему, зыбкому отражению. Свет позади неё закрыло тенью. Тут же стало нечем дышать. Горло сжали стальными пальцами. Всхлипывая и хрипя, Урсула попыталась вырваться из цепких рук, выгибалась всем телом, тянулась к шее. Но руки оказались неумолимы и наклонили тонкое девичье тело вперёд. Голова леди Бидгар ушла под воду.
Брызги сверкали на солнце. На время Ула оглохла. Она продолжала бить руками о воду. Звуки долетали словно через толстое шерстяное одеяло, под которым она любила прятаться в детстве. Яснее она различала стук сердца – неровный, скачущий. От ужаса и подчиняясь естественному закону, Ула задержала дыхание. Несколько секунд растянулись в бесконечной череде попыток вырваться и одновременно удержаться на границе перед полной темнотой. Урсула знала, что долго не продержится. Почему это происходит с ней? Снова и снова.
Она почти потеряла сознание, когда хватка ослабла, позволяя поднять голову и жадно вдохнуть обжигающий лёгкие воздух. Следом резко дёрнули за цепочку, пытаясь сорвать украшение с шеи Улы. Кожу нещадно саднило: подвеска из светлого золота выбилась из-под одежды и плотно прилегла к горлу, врезаясь до крови. Перестав различать что-либо впереди себя, Ула закашлялась, перед глазами плыли разноцветные круги.
Внезапно всё кончилось. Её отпустили, и она повалилась возле воды, стараясь выровнять дыхание и обхватив горло всей ладонью. Ула видела, как размытая тень бросилась в сторону.
– Девочка моя. – Тёплые сильные руки Карвелла надёжно обхватили, подняли, сжали. – Жива?! Не ранена?!
Он коснулся Улы, быстро прошёлся пальцами по всему телу, смущая и заставляя дрожать сильнее. Неловкая пауза снова повисла между ними, когда Урсула, запрокинув голову, встретилась с Карвеллом взглядом. Она вдруг увидела, что на его висках, оказывается, появились первые серебряные нити, а возле глаз навсегда пролегли тяжёлые морщины. Родное лицо, которое она хранила в памяти. Когда её любимый Карвелл успел так состариться?
Он смотрел с тревогой, но не забывал о деле и своём положении начальника замковой стражи, – цепко следил за берегом и прилегающими полями. И то, как Ула взглянула на него, заставило Карвелла отшатнуться.
Убедившись, что хозяйка сможет сама устоять на ногах, он сделал шаг назад.
– Говорил же! – Карвелл сурово свёл брови. – Никогда не ходи одна! – Наедине он всегда обращался к ней просто и без церемоний.
Растирая кожу на шее, Урсула ответила не сразу. Смыла капельки крови и стояла, поджав губы, резко втягивала воздух; ледяная вода под одеждой проложила дорожки по спине, с растрепавшихся волос капало. Она досадливо вытащила заколки, и тугие, густые локоны упали на плечи. Молча отжала остатки воды, стараясь отвернуться от начальника стражи. Карвелл снова спрятался от неё за долг и отеческую заботу.
– Цепочка не порвалась. – Зубы стучали, и Уле пришлось собраться с силами, чтобы говорить так, будто ничего не случилось, а сама она совсем не испугалась.
– Плевать на подвеску! Ты понимаешь, что тебя хотят убить! – Карвеллу изменило его обычное спокойствие. – Не первый раз. Однажды тебе не повезёт так, как сегодня.
Прижав к груди ладонью резную тонкую пластину-листик, леди Бидгар внутренне вспыхнула, топнула ногой:
– Не плевать! Это последний подарок папы! – и успокоившись, добавила: – Ты знаешь, как он мне дорог.
– Простудишься.
Смягчаясь, начальник стражи взял Улу за руку и потянул в сторону замка.
На весеннем ветру она и правда почувствовала озноб. Мокрая одежда – не самый подходящий наряд для прогулок, поэтому Урсула не стала сопротивляться, поддалась решительным действиям наставника. В замке Карвелл передал хозяйку в руки служанки. Уле пришлось настоять, чтобы не растапливали камин в зале: лишние расходы Бидгар совсем не нужны.
– Посижу у плиты на кухне. – Голос её внезапно прозвучал так твёрдо, что заставил отступить даже Карвелла.
Сноровистая горничная леди Бидгар, Дана, помогла справиться с мокрой одеждой, просушить волосы. Спустя полчаса Ула сидела на кухне, завернувшись в толстое одеяло, и пила горячий взвар. Приятное тепло потекло по телу, на время забирая напряжение и страх. Сейчас думать о нападении не хотелось, а желалось иного – уснуть в тёплых любящих руках, способных защитить от невзгод.
Карвелл не упустил возможности заглянуть к ней и проверить, как хозяйка себя чувствует.
– Какая-то ошибка. – Она не обернулась, точно зная, что начальник стражи стоит за спиной, в дверях, даже мысленно увидела, насколько сурово тот смотрит. – Глупая случайность.
– Я считаю иначе. – Этот разговор повторялся несколько раз после нападений. – Всему виной подарок твоего отца.
– Ты знаешь, что я не могу снять его.
– Скоггард об этом не знает.
Брови Урсулы удивлённо приподнялись, и она резко обернулась к Карвеллу.
– Зачем Скоггарду подвеска? Что случилось тогда в лесу?
– Я рассказывал много раз. – Лицо Карвелла исказилось от недовольства и раздражения.
Урсула привыкла, что он предпочитает молчать и скупо отвечает на вопросы о том дне, когда смертельно ранили лорда Бидгара. А для неё это была единственная возможность прикоснуться к собственному прошлому, сохранить память о родных, которых она не знала. Став старше, Ула почувствовала в истории наставника недосказанность – или ей всегда было мало отрывистых слов Карвелла. У неё никак не получалось определить это смутное чувство.
– Я снова хочу услышать, – попросила она.
– Сосед Скоггард прислал письмо с просьбой о встрече, – размеренно заговорил Карвелл, усевшись за стол, положил руки перед собой и смотрел только на них, не поднимая глаз на молодую хозяйку. – Мы отправились в указанное место в Ведьзмарском лесу. – Он помолчал. – И опоздали… Стража Скоггарда оказалась перебита, сам он был мёртв. На дереве рядом висела цепочка, и лорд Бидгар взял её, сказал, что помнит рассказы деда: подвеска по праву принадлежит его роду. Неожиданно на нас напали. Я и несколько парней сумели отбиться и дотащить лорда до замка.
Поставив кружку с остывшим взваром, Ула плотнее завернулась в одеяло и слушала, представляя, как отец едет через проклятый лес в сопровождении стражи и молодого Карвелла, как они находят тела убитых и чуть не погибают сами. Она так часто слышала эту историю, что помнила каждую деталь.
– Ты родилась в ту же ночь, девочка. Леди разродилась раньше срока, увидев чуть живого мужа. Вероятно, оттого же она и…
Вздрогнув, Ула вцепилась пальцами в одеяло. Продолжение она знала. Губы чуть заметно зашевелились, проговорив то, что не досказал Карвелл:
– Повредилась рассудком…
– Не стоит тебе думать об этом. – Сожаление в его голосе коснулось Улы теплом.
3
Остаток дня был омрачён происшествием на реке. Ула заполнила время и мысли необходимыми делами, удивив старика Харви рвением к управлению землями. Как и обещала, Урсула поговорила с плотником в замке о помощи мельнику в починке крыши. Она даже сама взялась за подсчёт расходов на следующий месяц и не меньше двух часов просидела за рассохшимся скрипучим столиком в малом зале, аккуратным округлым почерком сосредоточенно выписывая столбиком цифры.
Советник, занимаясь другими срочными бумагами, иногда поглядывал на хозяйку, хмурился и жевал сухими губами, точно ведя внутренний разговор с самим собой. Карвелл же не сказал больше ни слова, не упрекнул в беспечности, но взгляд его был тяжёл и задумчив.
Спала Урсула тревожно. Долго не могла задремать, ворочалась в холодной постели: глаза не желали закрываться, и сон не шёл к ней. Думая о нападении, она крутила в руках украшение, касалась кончиками пальцев резных узоров и завитков. Металл подвески всегда оставался прохладным. В темноте пластина словно чуть мерцала. Такой же чистый, но размытый свет Урсула видела ночами, когда над окном её комнаты повисала полная луна. И как могло случиться, что тонкая, будто сотканная из лунного света цепочка никогда не рвалась? Все двадцать лет жизни Ула не снимала подарок отца, и никому не удалось разрушить металлическую нить. Девочкой Ула верила, что украшение наполнено магией.
В раздумьях она снова возвращалась к моменту нападения. За последний год Урсулу пытались убить четыре раза. Никакая охрана, которую приходилось терпеть рядом, не спасала, когда Урсулу подкарауливали за стенами замка. Сегодня она сама рванула без защиты к реке – хотела побыть одна.
Поморщившись, она отбросила мысль о цели нападения: не убить её хотели, а забрать подвеску. Чего уж проще? Быстрый удар кинжалом под рёбра, и никакой Карвелл не успеет помочь. Много занимаясь кинжальным боем, Ула понимала, насколько стремительно и бесшумно можно лишить жизни. А она осталась в живых. Неужели наставник прав, подозревая Скоггарда? Только почему цепочку не пытались забрать раньше? С маленькой девочки легко сорвать украшение. Ула не очень-то верила, что лорд соседних земель подсылает своих людей к Бидгар.
Постепенно усталость сморила Урсулу. Прекрасный сон окутал и подарил покой: Урсула видела зелень леса и солнечные лучи, проникающие сквозь кроны деревьев, точно в распахнутые окна. Нежное и радостное послевкусие утром позволило ей почти позабыть о пережитом ужасе.
– Как хорошо, госпожа Урсула, что вы снова улыбаетесь.
Помощница Дана готовила платье для леди Бидгар, успевая поговорить с хозяйкой. Обычно молчаливая и сдержанная, Дана оживилась, заметив хорошее настроение Улы, и сама отозвалась несмелой улыбкой. В замок она попала девочкой, когда для подрастающей Улы искали горничную. С тех пор они не расставались, но Дана продолжала смущаться.
– Сегодня будет прекрасный день, я чувствую. – Ула отбросила одеяло, выгнулась дикой кошкой, потягиваясь; прямо босиком, как была, пробежалась по комнате, ощущая приятный холодок в горячих ступнях, и взглянула в зеркало. – Так и знала! – В её голосе появилась досада.
– Ой, страх какой. – Горничная, округлив глаза, смотрела на тонкую багровую полосу на шее леди Бидгар. – Вы такая смелая. Я бы на месте умерла, если бы кто-то напал.
Ула покосилась на платье в руках Даны, принимая решение.
– Надену камзол с высоким воротом.
Дану не пришлось ни о чём просить. На кровати тут же появилась нужная одежда. В гардеробе Урсулы нетрудно было отыскать наряды, привычные скорее молодым мужчинам, а не юной леди, но за удобство и свободу в движениях она отдала бы многое.
К завтраку Ула спустилась с улыбкой. Спорхнула с последней ступеньки лестницы, лёгким шагом влетела в залу. Юная, свежая, точно весенняя поросль, пригретая тёплым солнцем. Сердце Улы переполнилось смутным, неотчётливым ощущением счастья.
Харви и Карвелл сидели за столом друг напротив друга. Она прервала их на полуслове, и оба повернулись в сторону леди Бидгар. Лицо советника не выражало ничего – Ула привыкла, что старик отменно владеет собой, – а в глазах Карвелла плескался гнев.
– Хорошего утра. – Она с достоинством чуть склонила голову, как предписывали правила, и села на своё обычное место во главе длинного стола.
– Надеюсь, – сквозь зубы процедил Карвелл; отчего-то он был бледен и зол.
– Доброе утро, девочка. – Советник, напротив, держался спокойно и приветливо.
– Извини, Карвелл. – Подумав, что провинилась перед начальником стражи, Ула поспешила сказать слова, которые должны были прозвучать ещё вчера: – Я не поблагодарила тебя за помощь.
– Надеюсь, в одиночестве гулять ты больше не пойдёшь. – Он оставался мрачным и смотрел с внезапным сочувствием, смешанным с яростью.
Ула не понимала, что происходит, и сердце сжалось от тревожного ожидания. Она ошиблась: новый день будет не так уж хорош. Радость от светлого сна улетучилась.
Несколько минут они молча завтракали. Ула уткнулась взглядом в столешницу. Обхватив кружку, грела дрожащие пальцы. О чём говорили советник и Карвелл перед её приходом? Никто из них не признается, если считает, что Урсуле Бидгар не стоит знать. Она так легкомысленно радостно вбежала в залу, что не разобрала последние слова Карвелла.
– Какие дела сегодня, Харви? – Резко вскинув голову, она показала наставникам, что также умеет владеть собой – ей нет дела до пустых разговоров и злости Карвелла.
– Несколько прошений из деревень, леди.
– Новые расходы?
– Вероятно, – сухо ответил Харви. – Мёртвая земля забирает одну деревню за другой. Переселенцам нужна поддержка лордов.
– Вы договорились с плотником из отряда, Карвелл? – Хмурясь, Ула перевела взгляд на начальника стражи, точно хлестнула его этим «вы». – Он готов работать?
– Сегодня займусь этим. – Карвелл словно и не заметил холода от Улы, продолжая обдумывать что-то.
– Поторопитесь, могут пойти дожди, и вода зальёт зерно. Без него землям не прожить.
Слыша собственный ледяной голос будто со стороны, Урсула не понимала, откуда в ней столько обиды и резкости. Она решила, что после завтрака поговорит с Карвеллом и извинится. Они многое пережили накануне, оба на взводе, но это не даёт ей права унижать опекуна высокомерием. Она поморщилась. Слово «опекун» никогда ей не нравилось в отношении Карвелла. Пусть он недоволен ею, она никогда не станет сердиться на самого близкого и любимого человека.
Ула уже поставила кружку на стол и собиралась попросить Карвелла задержаться, когда со двора донеслись возгласы и лошадиное ржание. Эхо, разлетевшееся по внутреннему двору, вспугнуло птиц.
– Сидите здесь и не выходите, пока я не вернусь. – Начальник стражи подскочил, быстро двинулся к дверям, отработанным движением коснулся пояса, но вспомнил, что меч остался в комнате.
Тихо выругавшись, он метнулся по лестнице, теряя минуты. Двое людей, оставшихся в зале, напряжённо вслушивались в приглушённые голоса внизу. Гостей никто не ждал.
4
Время шло. Замерев, Ула ожидала возвращения Карвелла. Сердце часто колотилось и никак не желало успокаиваться. Отчего-то шум во дворе смутил её. Гости в замке были такой редкостью, что любое подобное событие вызывало маленький переполох, а после нападений начальник стражи строго следил за чужаками и сопровождал каждый шаг Урсулы, пока она, поддавшись эмоциям, снова не удирала от него. Карвелл ругал её за легкомыслие, а она с детства привыкла, что защищена. Верный страж оставался надёжной стеной рядом.
Сейчас Карвелл ушёл, чтобы выполнить свои обязанности, а Уле сделалось невыносимо тревожно.
– Спокойно, Ула. – Советник чуть улыбнулся, заметив состояние воспитанницы: он всегда оставался внимателен к мелочам. – Не волнуйся, пока ничего не произошло.
– Я трусиха, милый Харви. – Она заулыбалась в ответ, откинулась в кресле, стараясь расслабиться. – Глупые страхи.
– Неправда. – Харви поднялся и медленно прошёлся по зале, скользя взглядом по потускневшим от времени картинам. – Ты храбрая и способна на многое. Я стану молиться Великому Пастырю, чтобы тебе хватило сил.
– Знаю. – Появившаяся было радость снова угасла в Уле. – На мне ответственность за земли, за людей, за будущее рода.
Ничего не ответив на горькие слова юной хозяйки, Харви остановился перед портретами родителей Урсулы и покачал головой. Показалось, что он хочет сказать нечто значимое, оттого глаза загорелись решимостью и их обычная старческая блеклость на время ожила цветом.
Не успел. Дверь резко распахнулась, и появился Карвелл.
– Посланник лорда Скоггарда. – Рука его с силой сжимала рукоять меча на поясе. – Ожидает приёма в малом зале.
Вскочив, Ула метнулась к выходу, остановилась, вопросительно повернулась к советнику. Последний раз переговоры с соседями состоялись два года назад, сразу после совершеннолетия леди Бидгар. Старик тогда взял на себя основную часть обязанностей, обучая воспитанницу, сам держал слово перед посланниками, направлял действия Урсулы.
– Платье, Ула, – напомнил Харви.
