Ответом мне был злой взгляд и волчий оскал, обнажающий ряд золотых зубов.
– Ты, шкварка залётная, на кого бочку свою катишь? Здесь моя точка, здесь я всё решаю, – процедил высокомерно он. При этом рука говорящего плавно скользнула под стол и стала медленно приподнимать брючину, под которой блеснул лезвием притороченного к ноге нож.
Не вступая в гнилые, не обещающие ничего хорошего тёрки, коротко, без замаха, вбиваю открытую ладонь в висок оборзевшего чела, и, нависнув над обездвиженным телом, одним движением сдёргиваю печатку с его холеного пальца. После чего крепко зажав её в кулаке, снова бегу сквозь притихший зал к Гвоздю. Там, не заморачиваясь на стонущих на полу бычков, буквально отдираю парня от умывальника и что есть силы волоку его прочь из этого, далеко недружелюбного заведения.
И, похоже, нам сегодня точно везло: бомбила, как обещал, добросовестно дожидался своих клиентов почти у самого входа. Его новенькая семёрка едва успела тронуться в путь, как её место тут же заняла патрульная машина, полностью упакованная милицейским нарядом.
Двухкомнатная квартира Гвоздя в старинном Питерском доме, доставшаяся ему по наследству от ушедших рано родителей, выглядела как-то мрачно и очень даже не уютно. Непривычно высокие потолки, старая, похоже, ещё послевоенная мебель, редкие фотографии по стенам, всё это невольно погружало в атмосферу тяжёлых, ушедших в прошлое лет. Особенно запущенно выглядела кухня, но всё это, было, конечно, не моим делом.
Открыв форточки, чтобы внести немного свежести в душную атмосферу дома, я вручил приятелю украденный у него кошелёк и золотую печатку. На что Гвоздь, тут же предложил обмыть сие значимое событие.
Ограничив Вовчика только одной рюмкой сорокаградусного зелья, дружески советую ему отправиться в ванную, после чего сразу лечь в кровать.
Ранним утром следующего дня, стараясь не разбудить хозяина квартиры, спящего в какой-то неестественной позе, быстро привожу себя в порядок и в отличном настроении беру курс на Финляндский вокзал. А спустя всего несколько часов, к великой радости родителей, их блудный сын вновь пересёк порог родного дома. Однако, помимо тёплого приёма, там меня ждал малоприятный сюрприз в виде казённой повестка в военкомат, гарантирующая два полных года командировки, прямиком в суровые тундры Кольского полуострова.
Глава 11
Был уже поздний вечер, когда изумрудного цвета девятка доставила нас к месту жительства. И первым чем приятели занялись, стал бедняга Тиран, который едва сумел сдержать свои естественные потребности до ближайшего куста шиповника. Затем вся троица плотно поужинав, наконец-то смогла по-настоящему расслабиться. Удобно расположившись в мягких креслах напротив огромного телевизора, мы взялись было смотреть какой-то музыкальный и по нашему мнению бестолковый фильм, как тут вновь зазвонил телефон. Кому именно не спалось в эту тёплую летнюю ночь, можно было даже не гадать. Особенно, если взять во внимание счастливую и как-то сразу поглупевшую физиономию моего нового приятеля.
Чтобы не мешать их беседе, я вежливо поднялся с места и направился на кухню заварить свежий чай, а заодно придать посуде более чистый и благородный вид.
Минут через пять, вернувшись в комнату с двумя полными чашками горячего напитка, сразу обращаю внимание на хозяина квартиры, который был чем-то заметно озадачен и одновременно очень доволен.
– Вижу, за тебя можно порадоваться.
– Отчасти можно, – согласился парень. – Конечно, если не брать во внимание того, что Элен завтра собралась лететь со мной в Москву. Казалось бы, что такого, но Боксёр на этот раз замутил бой с далеко не порядочной компанией. И никто не сможет сказать, чем вся эта байда закончиться.
– Так зачем твой менеджер пошёл на это? – искренне возмутился я. – Пусть сами сюда едут, если их так припёрло.
– Во-первых, решение принимали мы вместе, – парировал мой выпад Сашка. – А во-вторых, в Первопрестольной, даже проиграв, я срублю денег больше, чем здесь при выигрыше.
Спорить я не стал. Оставаясь каждый при своём мнении, мы то и дело аккуратно прикладываясь к чашкам горячего, круто заваренного чая тупо пялились в экран телевизора, по которому гнали всё ту же, музыкальную, невероятно занудную хрень.
Первым нарушил затянувшуюся паузу, конечно, я.
– Слышь, боец, лучше, чем в ящик беспонтовый пялиться, про армейку свою что-нибудь расскажи. Уверен, что и там у тебя без приключений не обошлось.
– Так оно и было, – соглашаясь, кивнул головой парень. – Только таких историй про свою службу каждый второй в загашнике с десяток имеет. Это, всё те же обнаглевшие от безнаказанности дедки, зануды – офицеры, долбанный плац, выбивающий из тебя твою гражданскую индивидуальность, и (что всегда меня бесило) так это тупые, заезженные армейские выражения, типа «чтобы служба мёдом не казалась». Ну, а своей службой на Крайнем Севере я большей частью обязан Гвоздю, и почему так считаю, рассказать, пожалуй, можно.
– Той же осенью, спустя всего лишь десять дней после триумфального питерского вояжа, мне позвонил Боксёр и предложил провести очередной бой. Я, конечно, объяснил ему, что в ближайший понедельник, ровно через неделю, мне надо быть на призывном пункте. На что Николаич пояснил, что бой должен состояться в воскресенье, а значит, всё будет типа в масть. На что я, конечно, дал своё добро, потому как ещё находясь под сильным впечатлением от первой поездки, решил что всё это, скорее всего моё, и деньги играли здесь далеко не главную роль.
Свой второй поединок я так же выиграл вчистую. Правда, на это раз не так скоро, как нам хотелось. Соперник, помимо солидной мышечной массы, имел отличную боксёрскую подготовку. Потому, только к концу третьей минуты поединка ударом ноги в икроножную мышцу мне удалось на секунду заставить соперника раскрыть левую часть своей головы – а этого вполне хватило, чтобы мой правый кулак тут же туда влетел.
Потом было снова застолье и поднятые бокалы за красивую и быструю победу и конечно за нашу могучую и непобедимую Красную армию.
В этот раз хорошо нарезался сам Николаич, ну, а Володька, готовый по первому требованию отвезти меня домой, был ограничен лишь соком и минеральной водой.
На сборный пункт к военкомату я подкатили с шиком. Блестя полированными бортами, чёрная волга на скорости влетела на площадь и резко остановилась возле группы офицеров.
– Смирно, – заорал во всю глотку Гвоздь, высунув свою коротко стриженную башку из окна. – Генерал приехал.
Его шутку оценили, правда, только гражданские люди. Господа военные, проигнорировав команду, велели Вовке отогнать машину с призывного пункта, после чего тут же взялись за меня.
А спустя всего каких-то несколько дней, я прибыл в предписанную мне часть, и уже в первую ночь понял причину, по которой прибывшие ранее пацаны нашего призыва ходят, как говорится, на полусогнутых ногах.
Всех шестерых новобранцев, включая и меня, подняли с кроватей сразу после отбоя и, подгоняя отборной матершиной, выстроили в коридоре казармы.
Старший сержант Молимоненко, с которым мы уже имели несчастье познакомиться днём, стал по одному заводить вновь прибывшее пополнение в бытовую комнату, где четверо подвыпивших дедов начинали морально и физически ломать растерянных и ещё не адаптированных к подобной жизни пацанов.
Я в той шеренге стоял последним, но, когда и второй боец, озарённый правдой службы, размазывая струящуюся из носа кровь, вернулся в строй, мне пришлось намеренно занять место следующего по счёту салаги.
– Почему без команды? – зло заскрипел зубами Молимоненко.
– Да спать уж больно хочется, товарищ младший сержант, – широко зевая, ответил я.
– Ты что, салабон, уже разжаловал меня, – выпятив свою цыплячью грудь, возмущённо взвизгнул он. – Давай, в бытовку бегом. Будет тебе сегодня сладкий сон.
Оказавшись в окружении четвёрки вызывающе разхлёстанных старослужащих, я тут же стал ломать дурочку, открыто провоцируя их к действию:
– Ну что, граждане дедушки, походу крутыми паханами здесь себя почувствовали? На гражданке наверно чморили вас, а здесь благодаря нашим славным отцам-командирам есть на ком оторваться?
Отмечая для себя, что старички явно затупили от такой неслыханной наглости, я с удовольствием продолжил:
– Вы же по одному все трусы голимые. Ведь если завтра пацаны, над кем вы издевались, поднимутся, то будете все как один им подошвы сапог лизать.
Получив в ответ лишь злобное, гробовое молчание, картинно делаю вид, что пожалел о сказанном и теперь готов идти на попятную.
– Ладно, братва, извиняйте, погорячился, – смущаясь, промямлил я, трусливо опуская в пол глаза.
Последняя моя фраза, прозвучала словно команда «фас» для своры цепных псов. Разом сорвавшись с места, вся эта подвыпившая кодла жадно бросилась на меня. Скажу честно, прежде чем граждане деды легли на пол отдохнуть, пара чувствительных ударов, поймал своим фейсом и я. Но это никак не испортило того удовольствия, которое я получил, выбивая из них дурь, как застарелую пыль из домашних половичков.
Проходя мимо обалдевшего от такого поворота дел Молимоненко, спрашиваю:
– Ну что, чмо в сержантских погонах? Надеюсь, теперь отбой командовать будешь.
На следующий день, выбрав момент, я собрал в кучу всех парней своего призыва и пообещал им защиту, но при условии, что и те, не будут трусливыми зайцами и при случае поддержат меня. Молодому воину, тогда даже в голову не приходило, что солдатский устав вполне допускает массу изощрённых способов сломать таких строптивых бойцов, как я.
А началось все с обыкновенных суточных нарядов, на которые меня ставили и с которых раз за разом снимали буквально за всякую мелочь, что бы через пару часов поставить обратно, добавляя ещё одни полные сутки. Вот тогда я понял, почему пытка бессонницей вовсе не такой уж миф.
Примерно через пару месяцев подобной жизни в моем невероятно усталом от постоянного недосыпания мозгу всё чаще стала возникать навязчивая мысль: проломить башку сволочуге – сержанту, после чего встать на лыжи и уйти куда-нибудь в бескрайнюю заснеженную тундру. А потом спать, спать и ещё раз спать, и будь – что будет. Возможно, так бы оно и вышло, не произойди в моей армейской жизни положительных перемен.
Как-то, в один из морозных зимних дней к нам на точку приехал дежурный офицер и приказал мне сдать дневальство и срочно отправляться в часть, к главному по спортивной подготовке, майору Саблину.
Армейский автобус отъезжал туда примерно через час, и я успел за это время побриться и хоть немного привести себя в порядок.
Старенький, натужно воющий на малейшем подъёме пазик достаточно долго отмеривал свой тридцатикилометровый путь. Под его дикую тряску и громкий разговор ехавших рядом людей, я крепко, словно убаюканный матерью младенец, почти сразу уснул. А разбудить бойца смогла только чья-то сильная рука, бесцеремонно трепавшая его за плечо.
С трудом разодрав тяжёлые веки, с удивлением обнаруживаю, что автобус уже пуст, а надо мной нависли две знакомые улыбающиеся физиономии. Уверенный, что всё это продолжения сна, снова устало закрываю глаза и вновь едва не отключаюсь. Но тут же получаю ещё более откровенную встряску, которую сопровождал теперь громкий мужской смех.
Каким образом Боксёр и Гвоздь нашли меня здесь, на самом краю земли, да ещё выбили для меня десять суток отпуска, я тогда мало задумывался. Уже гораздо позже мне рассказали, что Николаич и наш спортсмен майор вместе несколько лет занимались боксом, и тот по старой памяти взялся ему помочь.
Последующие сутки мы провели в одной из мурманских гостиниц. Там впервые за последние месяцы я досыта поел и смог наконец-то выспаться. Приятели разбудили меня всего за пару часов до отхода поезда, и первое, о чем спросил Боксёр, сохранился ли в моих кулаках былой динамит. Честно признавшись, что всё это время было просто не до того, всё же уступаю настойчивой просьбе тренера, и прямо в номере провожу короткий тест на профпригодность. Несмотря на то, что боксёрская лапа Николаича была усилена двумя слоями войлока, рука его была отбита буквально за несколько секунд.
– Ладно, потянет, – удовлетворённо кинул Боксёр, поспешно скидывая кожаный снаряд с руки.
– Злой кулак у тебя стал, Саня. Не зря говорят, что армия закаляет.
– Озлобляет, – поправил его я, запихивая лапу в большую спортивную сумку.
– Бой у тебя через пять дней. Выиграть надо обязательно, поэтому начнём набирать форму прямо в поезде, – напутствовал меня Николаич, потирая и разминая свою отбитую правую кисть.
Тот поединок был моим, как, впрочем, и те дни, что оставались от краткосрочного отпуска.
По возвращении в часть, я первым делом навестил старшего сержанта Молимоненко в его любимой каптёрке, где клятвенно пообещал, в случае продолжения наездов обеспечить его заду отличную инвалидную коляску. После чего для лучшей убедительности, предварительно обмотав кулак армейским полотенцем, проломил перегородку из ДСП, что разделяла комнату надвое.
За время службы я ещё четырежды выезжал из части. Все те поединки были мной выиграны, и не случись в стране известных и трижды долбаных экономических реформ, я бы вышел на дембель довольно богатеньким Буратиной.
Свою службу я закончил под самый Новый год, потому как командир сделал всё возможное, чтобы сей радостный для каждого солдата день наступил как можно позже. Хотя спешить особенно было уже некуда. С лёгкой руки президента и его команды страна наша была бездарно брошена на само выживание.
Весь остаток зимы и последующую весну я с друзьями за гроши вкалывал на разгрузках вагонов и машин, а в начале лета, как ты уже знаешь, мы плюнули на всё это и просто укатили в далёкую читинскую тайгу.
Решив, что именно на этом месте пора ставить точку своим сегодняшним рассказам, Сашка на минуту замолчал, после чего, с прищуром глянул на свои наручные часы и объявил общий отбой. И уже засыпая, не очень весело добавил:
– Печёнкой чувствую, завтра у меня будет трудный день, так что надо хорошенько выспаться.
Пришедшее на смену ночи утро было точно, как и предыдущее, безоблачное и жаркое. Проводив взглядом быстро удаляющуюся изумрудную девятку, я слегка прикрыл окно и, как мог аккуратнее подхватил на руки поскулившего от нетерпения Тирана.
После обязательной прогулки с собакой, я, как и было с вечера спланировано, не откладывая, придался культурной программе.
Глава 12
Два дня, проведённых в раскалённом солнцем городе, меня реально утомили, и я уже с нетерпением ждал тот час, когда наконец отправлюсь к себе на дачу. Когда же и третий день не принёс каких-либо перемен в жизни гостя северной столицы, я откровенно занервничал, потому как не исключал самый наихудший вариант развития событий. Если честно, мне было от чего впасть в паническое душевное состояние. Как ни странно, но я уже реально успел прикипеть к этому бедовому парню. Зная его сильный характер и удивительную способность притягивать к себе всевозможные приключения, можно было всерьёз опасаться за благополучный исход этого мутного московского вояжа. А ещё, я плохо представлял ход своих дальнейших действий, если вдруг Санёк не вернётся домой в ближайшие дни.
Но, слава Богу, всё обошлось. Уже где-то к середине ночи, когда я твёрдо решил, что сразу после завтрака отправлюсь с запросом в милицию, Тиран неожиданно зарычал и резко повернул свою тяжёлую морду в сторону входной двери. И почти сразу та, щёлкнув металлом замка, осторожно открылась, и поджарая, хорошо узнаваемая фигура, устало покачиваясь, ввалилась в комнату и двинулась прямиком к своему, не застеленному дивану.
– Спать, спать, спать, – тяжело выдохнул Сашка, одновременно и виновато поднимая вверх руки. После чего, не раздеваясь, тяжело рухнул на мягкое ложе и полностью отключился от внешнего мира.
Проспал боец до обеда следующего дня, а когда, потягиваясь, он нарисовался на пороге кухни, где находился я, вид у него был, мягко сказать, не очень. Левую половину Сашкиного лица украшал огромный лиловый синяк, кожа на переносице носа была частично содрана и темнела чёрной сухой коркой. Глядя на него, я вдруг понял, на кого был похож тот странный тип на фотографии, которая случайно выпала из книги.
Твёрдо решив ещё раз проверить свои предположения, я дождался, когда Коновал отправится в душ, и тут же поспешил к полке, где стояла книга. Сомнений быть не могло, на снимке действительно был запечатлён мой приятель. И вот тут, в самый что ни на есть неподходящий момент, за моей спиной появился Сашка, вероятно, что-то забывший в комнате. Он как-то странно посмотрел на меня, затем на фотографию, что заметно дрогнула в моих руках, и, не сказав ни слова, прихватив из дорожной сумки хвойный шампунь, вразвалку отправился назад в ванную.
Едва дождавшись его возвращения, я сходу поспешил извиниться за случайное вторжение в личное, на что Коновал только вяло отмахнулся:
– Остынь, то Боксёр запечатлел меня однажды, типа на память, приколист хренов.
Немного успокоив свою совесть и решив, что всё равно докопаюсь до истории этого мутного снимка, целенаправленно направляюсь в кухню, чтобы подготовить всё для сытного перекуса.
Покончив с завтраком, хозяин квартиры, словно угадав мои мысли, картинно взмолился, чтобы я отложил свою поездку на дачу, хотя бы до завтрашнего дня, ссылаясь на жуткую головную боль и усталость. Заручившись моим согласием, он тут же поспешил вновь придать своему телу горизонтальное положение и скоро снова уснул.
О деталях слишком затянувшегося вояжа Сашка поведал только поздним вечером, когда уже было покончено со всеми обычными дневными делами. Наполнив стакан своим любимым гранатовым соком, боец расслабленно откинулся на спинку кресла и с минуту что-то сосредоточенно обдумывал. И только после этой традиционной процедуры он неспешно повёл свой очередной рассказ.
– Как я тебе и говорил, от этого московского вояжа ещё за неделю несло нехорошим душком. Причём качели эти начали свой разбег ещё в аэропорту, когда к нашему столику в кафешке, за которым мы с Ленкой коротали время, неожиданно подвалил крепкий мужик лет сорока и, вежливо извинившись, попросил меня выйти с ним на пару слов. Сначала я даже решил, что человек этот был послан мужем Элен, типа для слежки, но уже после первых слов всё сразу встало по своим местам.
– Ты, что ли, на Коновала отзываешься, или я ошибаюсь, – басовито спросил мужик, недвусмысленно поглядывая на двух качков в лёгких спортивных костюмах, медленно двигающихся в нашу сторону.
– Верно, дядя, ты не ошибся, – быстро отреагировал я. – Чем могу быть вам полезен?
– Мне лично ничем, а вот себе ты реально можешь помочь. Мой босс тебя к себе в команду приглашает. Ты про Железного слыхал? Вот типа, если за него на ринг выходить будешь, денег вдвое поднимешь. Хату приличную в Москве снимешь, тачку возьмёшь новую. Да и крыша у тебя будет не какая-то левая, а в натуре железная, – усмехнувшись, сострил мужик.
Внимательно выслушав предложение, я посоветовал ему не париться впустую и отвалить в сторону, а ещё на прощание добавил, что железо быстро ржавеет, а значит, это далеко не гарантия благополучия.
– Извини, боец, но ответ принимается только положительный, – раздалось у меня за спиной. Вероятно, это был условный сигнал, потому как качки разом ускорились перекрывая мне дорогу. Был ли это психологический ход или попытка физического воздействия, гадать я не стал. Сделав быстрый шаг навстречу, одновременным ударом с обоих рук в болевые точки живота, легко укладываю парней на пол. После чего, демонстрируя абсолютную уверенность в себе, не оглядываясь, перешагиваю через тела и возвращаюсь в кафе, где, ни о чем, не догадываясь, меня ждала белокурая красавица. Получить пулю в спину, риск конечно был, но мизерный. Рядовое бычье было выведено из строя, а их старший, выглядел достаточно адекватным человеком, чтобы таскать с собой по аэропорту оружие, а тем более открывать пальбу.
В столичном аэропорту нас встретил Боксёр и его новый водила. Гвоздь к тому времени уже полгода как женился и отошёл от дел. И виной тому была вовсе не женщина. Радикально повлиял на Гвоздя случай с подлым подрывом машины Николаича. Самого Боксёра спасло только то, что киллер не знал о его привычке сидеть исключительно на заднем сидении. Как следствие, новым шофёром босса стал его дальний родственник, что подался из провинции в Питер в поисках достойного заработка.
Мой менеджер, мгновенно оценив достоинства Элен, галантно ей представился, после чего практически без перехода обрушил на меня весь воз последних новостей.
– Железо поменял тебе соперника, прежний, якобы приболел. Что будем делать, Саня. Отказаться от боя у нас есть полное право, к тому же, по моим сведениям, твой новый противник на полный пуд тяжелей тебя и силищей обладает просто дикой: и возьми на заметку, за ним числятся уже два жмура, а ещё говорят, он практически не чувствует боли.
Не желая при любом раскладе терять своё лицо, тем более в глазах любимой женщины, я с наигранной суровостью выдал знакомую всем с детства фразу:
– Мы принимаем бой.
Под сегодняшние поединки был предоставлен огромный спортивный зал с отличной вентиляцией и освещением. Жаждущих острых ощущений публики в нем собралось ровно под завязку. Наш бой, вероятно, был задуман как гвоздь программы и поэтому оставлен организаторами на десерт.
Противник мой, по прозвищу Секач, был необычайно широк в кости и обладал феноменально развитой и в то же время какой-то грубой мускулатурой. Валун образная голова сего монстра была почти вдвое больше моей и держалась поистине на бычьей шее. Впервые за время моего знакомства с Николаичем, тот смотрел на меня, как на потенциального покойника, и понимая, что отступать уже поздно, повторял раз за разом:
– Держи этого мамонта на дистанции, работай в основном прямыми ударами.
Стараясь придерживаться совместно выработанной тактике, нисколько не форсируя события, я сразу после удара гонга стал легко маневрировать по рингу, без труда уходя от прямолинейных, как у разъярённого носорога, атак противника. В свою очередь тот, плотно прижимая подбородок к груди, и прикрыв голову огромными ручищами, явно поставил себе задачу – лишить меня пространства передвижения, и загнать в угол, где мог реализовать по полной программе свою чудовищную силу и вес.
Уже на первой минуте, поймав момент, дважды пробую на прочность его, плохо прикрытую лобную часть головы, но это лишь болтануло соперника и только.
После следующей двойки кулаки мои, скрытые под бойцовыми перчатками, неприятно заныли, словно я бил ими не в голову, а в огромный шарообразный кусок гранита. А ещё, у меня создалось твёрдое убеждение: что мой соперник либо основательно обколот, либо мозг его до неприличия мелок и спрятан где-то за толстой броней черепной кости.
Не желая калечить руки, я оставил его голову в покое и стал раз за разом обрабатывать прикрытый локтями корпус соперника. И вот здесь, непростительно увлёкшись, опрометчиво пропускаю момент встречной и довольно успешной атаки в ноги.
Мгновенно оседлав своего опрокинутого противника, Секач выбросил длинную серию тяжелейших ударов в лицо, и я только чудом, отражая каждый из них блоками, смог спасти свою голову от реально жутких проблем.
В конце концов, поняв, что он попусту тратит силы, противник решил улучшить свою позицию и неосмотрительно низко наклонился ко мне, вследствие чего дважды пропустил удар локтём в левый висок и на секунду явно потерялся. Пользуясь короткой паузой, бью левым кулаком в тяжёлый нос Секача и на пределе сил прогибом сбрасываю с себя почти стокилограммовый груз. На этом и была окончена первая пятиминутка поединка.
