Ольга Брюс "Лидочка"

– Извини, что-то я совсем руки опустила.

– Да мужики не стоят того, чтобы из-за них от детей отказываться. Вер, заканчивай слезы лить. Бери себя в руки, умойся, чаю попей, бери ребенка и веди в кинотеатр. Лидочка вчера уснула только в полночь. Она плакала и ждала, когда ты ее заберешь.

И тут у Веры проснулся материнский инстинкт.

– Лида! – позвала она дочь. – Лидочка!

Девочка вышла из укрытия и медленно подошла к матери. Взглянув на расстроенную дочь, ее опущенные глазки, надутые розовые губки и пухленькие щечки, Вера зажала девочку в своих объятиях и горько расплакалась.

– Маленькая моя! Девочка моя! Прости, прости меня. Мама больше так не будет…

Лида, кивая в ответ, впечатлилась мамиными эмоциями и тоже разревелась. Чтобы не мешать соседкам обмениваться душевной беседой и слезами, Катя тихо покинула квартиру, радуясь за Веру.

– Вот теперь она займется дочерью. Наконец ее глаза открылись, кто важнее…

Но Катя оказалась не права. Ровно через неделю, когда Вера отвела Лиду в кинотеатр на показ мультфильмов и осталась ждать снаружи, к ней подошел коренастый мужчина, размахивающий ключом от авто, и спросил сколько времени. Присмотревшись к неказистому молодому человеку со шрамов на лбу, Вера сразу приняла его за своего суженого.

– У меня небольшая фирма по продаже канцелярии, – Вадим и Вера сидели в кафе, напротив кинотеатра, и знакомились поближе. Вадим рассказывал все больше о себе, хвастаясь мелкими достижениями в карьере.

Он приехал в город два года назад и уже успел развернуться.

– Думаю оргтехникой заняться, а там и до бытовой – рукой подать. Вообще планов куча. Надеюсь, что через лет пять смогу купить трешку в центре.

– Какой масштаб, – восхищалась Вера умными мыслями нового знакомого. – Вы такой смелый. Начали с мойщика машин и дошли до директора компании.

– Главное – мыслить аналитически. Ха! Меня в школе учительница по математике недолюбливала. Ругала, опускала при всем классе. Иногда могла и оплеуху отвесить. А я вот, – Вадим откинулся на спинку ротангового кресла. – А я стал уважаемым человеком.

– А семья? У вас есть жена, дети? – Вера полезла в самую гущу личной жизни.

– А зачем она мне? Дети? Извините, я этих сопляков на дух не переношу. Жена? Ну уж не-ет. Я в курсе, какие они меркантильные. Им то цветочки, то колечки подавай. А у меня в планах – Дубай.

– Дуба-ай? – Вера представила себя отдыхающей на берегу Персидского залива и с бокалом дорогого игристого в руке.

– А что? Сейчас немного поднажму, скоплю деньжат и на самолет. Кстати, вы там были?

– Я? Ну что вы, – смутилась женщина, кокетливо опустив глазки. – Я дальше своего района никуда не выезжала.

– Вот зря! Зря вы теряете драгоценное время. Пока мы молоды, надо наслаждаться жизнью. Творить, парить, любить.

– Это вы верно сказали – любить, – прикусив нижнюю губу, Вера подняла глаза на хвастуна. – А вы любили когда-нибудь?

– Я? Ну-у, – провалился в воспоминания Вадим, уставившись на бокал с коктейлем. – Не думаю. Так, увлекался, но чтобы по-серьезному… Не, не помню.

Вера смотрела на мужчину и подмечала его выдающиеся достоинства. Разговорчив, но не навязчив, есть шикарные планы на будущее, умеет копить, есть мечта.

– Скажите…

Вера хотела еще глубже покопаться в душе собеседника, но к столику подошел официант и обратился к Вадиму.

– Собирайся. Директор сегодня не в духе. Увидит тебя в зале – уволит.

Вадим засуетился.

– Черт, совсем забыл. Мне же его на вокзал везти. Вер, ты тут сама, ладно? Заплати, я потом отдам.

Схватив с вешалки куртку, мужчина убежал.

– Как? – округленные глаза Веры наполнились слезами. – Директора? А как же…

– Девушка, вот счет, – официант положил чек на стол и встал позади клиентки.

Зашибись! Наплел с три короба и долг на бедную женщину повесил. Открыв кошелек, Вера положила купюру на стол, обиженно втянула носом воздух, оделась и пошла забирать дочь из кинотеатра. До конца сеанса оставалось пятнадцать минут. Но Вера не хотела ждать. Она вошла в зал, нашла Лиду и вытащила ее наружу. Расстроенная дочь визжала и брыкалась. Ей хотелось узнать, чем закончится история двух зайчиков, смогут ли они убежать от злого серого волка, но Веру это не волновало. Она одела кричащего ребенка, пригрозила оставить здесь, если он не закроет рот, и с силой поволокла на улицу.

День был испорчен не только у Лиды, но и у ее мамы. Поверив, как стало понятно, водителю Вадиму, она была готова найти его и высказаться. Жестко. Владелец недобитый, не смог за свой молочный коктейль заплатить. Сволочь!

С неба посыпался снег с дождем, Лида вопила, действуя на нервы, Вадим, пригласив даму в кафе, незаметно заставил расплатиться за двоих, на остановке толпа, автобуса нет, мороз, снег, крики, гам…

– Да замолчи ты!!! – дернув ребенка за руку, Вера вышла из себя. – Закрой свой рот! Хватит ныть, достала уже!

Толпа заглохла, будто эти слова были адресованы ей. Множество пар глаз уставились на взбешенную мать и посочувствовали ее плачущей дочери.

– Больше никуда не пойдешь! Не умеешь себя вести, значит, будешь сидеть дома!

А-а, вон оно что-о. Видимо, девочка что-то клянчила. Правильно мама делает, что не дает спуску непослушному ребенку. Головы отвернулись, и всем сразу стало лучше. А что ж, детей надо учить, что хорошо, а что плохо. Если нет денег на покупку лишней игрушки, значит, пусть терпят до дня рождения или Нового года. Молодец, мама! Сразу видно, в клубе «Яжмать» не числится!

Вера потеряла всякую надежду создать полноценную семью. Ее стремление стать любимой, иметь рядом поддержку и опору разбилось вдребезги о вспыхнувшее недоверие к мужчинам. Не бывает любящих и заботливых! Не существует счастливых пар! Они все врут, лукавят, говоря, что где-то (интересно, где?) влюбляются в разведенок. Никому не нужны женщины с прицепом. Вконец огорчившись, Вера приехала домой, загнала дочь в комнату и включила телевизор.

– Да пошли они все, к такой-то матери! Не нужен мне никто! – завернулась в плед. – Мне и одной хорошо!

Настраиваясь на бесконечное одиночество, женщина вдруг вспомнила, что завтра у нее день рождения. Двадцать три! Ей исполнится двадцать три, а жизнь уже кончена…

– Кать, давай напьемся, – Вера зашла к соседке, чтобы пригласить на маленький сабантуй. – Прямо сейчас.

– Я собиралась уборкой заняться, – Катя стояла со шваброй в руке.

– Забей. Пойдем ко мне. Мне выговориться нужно.

И женщины, расположившись в кухне, сначала обсудили, что будут пить, затем Катя сходила в магазин, купила три бутылки вина, чтобы расслабиться как следует, из дома принесла сыр и виноград.

– М-да-а, Верка, – задумалась соседка, разливая вино по бокалам, – Невезуха. Значит, директор, говоришь.

– Видела бы ты его, какой он симпатичный. – вздрагивала Вера, рассказывая о последнем знакомстве. – А какие у него руки…

– А сам водителем оказался, – Катя поставила бутылку на стол и придвинула наполненный бокал подруге. – И ты за двоих заплатила.

– Как же мне не хватает его… – продолжала плакаться Вера.

– Кого?

– Мужика.

– А-а, ты об этом. Да ну. Было бы о чем горевать. Вот я! Живу на этом свете двадцать пять лет. И ничего. Главное – поставить перед собой цель.

– А какая она у тебя?

– Обыкновенная. Я родить хочу. Только от кого?

– Ну и дура, – сделав два глотка, Вера уставилась на соседку. – Если бы не было Лидки, то я б сейчас не здесь была, а где-нибудь… Где-нибудь…

– На Канарах? – усмехнулась Катя.

– Может, и на Канарах. Кому нужна баба с хвостом…

– Глупая. Зря ты ставишь мужика впереди ребенка. Мужик – он что, сегодня есть, а завтра смылся. Влюбился. Увлекся… Вер, если бы у меня была дочь, я бы крылья за спиной обрела. А так. Одна, как перст. Прихожу домой, а поговорить не с кем.

– Да о чем с ней разговаривать? Ей три года всего.

– О птичках, цветочках, сказках.

– Глупости.

– Не глупости. Только имея ребенка, ты понимаешь, какая она – жизнь. И знай, я тебе завидую.

– Нечему тут завидовать. У меня из-за Лидки руки связаны.

– Рот бы тебе завязать. – покосившись на Веру, Катя допила вино в бокале.

Четыре года спустя.

Вера делала прическу Лидочке. Обе торопились на школьную линейку. Лида капризничала, потому что мама туго заплетала косички и тянула кожу на голове. Было больно, но мама настаивала на красивой прическе.

– Не дергайся. Убери руки. Еще раз наклонишь голову, я тебя отлуплю. Все дети, как дети, а ты – цаца малолетняя, совсем обнаглела. Мало я тебя лупила, значит, приложу все усилия, чтобы слушалась. Надоели мне твои сопли. Достала ты меня. И зачем только я тебя родила?

Лида надула губки и сопела. Сопела так, как будто сейчас раздуется до больших размеров, как воздушный шар, и лопнет, чтобы не слышать грубую мать. Собрав ребенка, Вера взяла сумочку.

– Быстро выходи. Опоздаем. Ой, про цветы забыли! Ай, черт с ними. Не обеднеют без букета. Я им не миллионер, чтобы какой-то там учительнице цветы покупать. Пусть ей ее муж покупает. Давай быстрей! Шевелись!

Стало неловко. Прекрасно известно, что все дети принесут букеты своим учителям, но Вера была гордой, неприступной. С какого перепуга она должна тратить деньги на какую-то постороннюю бабу? Обойдется!

На линейке больше всех нервничала Лида. Столько учеников, и все с букетами. Лида стояла в первом ряду и косилась на детей, завидуя им и ненавидя свою мать. Стыдно. Сейчас все будут дарить цветы, а Лида останется стоять на одном месте. Так и случилось. Хочется плакать. А лучше, убежать. Все смотрят… боже, как стыдно. Повернув голову на гурьбу, где стоят родители учеников, Лида нашла глазами маму. Сощурившись, она хотела показать матери, как она зла на нее, но Вера быстро умерила пыл дочери, помахав в воздухе кулаком. Опустив голову, Лида проронила несколько слезинок.

– Ну, где там наша первоклашка? – вечером пришла тетя Катя и принесла подарок: набор для рисования. – Поздравляю! – тетя улыбалась, и от нее веяло любовью, которой так не хватает Лиде. – Держи. Вырастешь, и станешь известным художником.

– Какой из нее художник? – насмехалась над ребенком Вера. – Одни каракули. Ей ничего не светит. Черт знает что выросло. Вся в отца.

Лида обиделась. Поблагодарив тетю Катю, она ушла в свою комнату и закрылась там.

– Я не буду такая, как ты, – пробурчала себе под нос, положив альбом и краски на письменный стол. – Вырасту и уйду от тебя.

Она с нетерпением ждала окончание школы, жаждала побыстрее получить диплом и перебраться в общежитие, чтобы не видеть и не слышать свою злую мать, не впитывать в себя ее ужасные фразочки, которые она отпускала с легкостью. Вера не думала, как больно ранит свою дочь, называя самой глупой или оскорбляя по внешности. Ей было плевать на детские чувства.

– Уши торчат, волосы редкие, кожа бледная… И в кого ты такая несуразная? Почему у других девочки, как девочки, а ты такая облезлая?

– Я не облезлая, – забубнила Лида, собираясь в школу. – Сама ты облезлая.

– Что ты сказала? – оскалилась мама.

И в ход пошли руки. Вера лупила дочь по чем попадет, без разбора. Таскала ее за косички, шлепала по попе, вопила так, словно волчица, потерявшая волчат. Лида только лишь всхлипывала и прикрывала зад ладонями, чтобы смягчить удар. Ужасное действо продолжалось недолго. В квартиру позвонили, и Вера, собрав свои растрепавшиеся волосы в пучок, направилась быстрым шагом к двери. На пороге стояла Катя, а за ней – мужчина с усиками.

– Вер, у меня с сантехникой проблемы, у тебя есть ключ на пятнадцать? – Катя прикусывала верхнюю губу и жеманно покручивала плечами.

Вера не сразу поняла, что от нее хотят. Уставившись на гостей, отрицательно мотнула головой. Соседка и ее мастер ушли. Выпроводив дочь в школу, Вера посмотрела в окно. Уже лежит снег. Ноябрь. Люди спешат на работу, а Вера как будто сидит на больничном. Хотя у нее ничего не болит. В квартиру вновь позвонили. Вера нехотя открыла дверь. На лестничной площадке стоял тот самый – усатый. Он переминался с ноги на ногу и чесал правое крыло носа.

– Извините. Вы только ничего не подумайте. Я хотел спросить… Вы не будете против, если я приглашу Вас на чашечку кофе.

– Какая еще чашечка? – Вере и в голову не пришло, что ее зовут на свидание. – Что Вам надо?

Она говорила с таким жалким выражением лица, что усатый проникся ее потрепанным душевным состоянием и пожалел одинокую женщину, понравившуюся с первого взгляда.

– Может, вам нужен ремонт? Я все умею. Покрасить, приклеить, прибить. Как Вас зовут? Вера?

– Вера.

– А я Андрей.

– Андрей? – Вера присмотрелась к пушистым усам.

О как! Ее бывший муж чем-то похож на этого мужчину. Волосы точно такие же, усики, ростом, правда, мелковат, но тоже ничего. Сойдет. И Веру озарило. Ее тонкие брови медленно поползли на лоб, губы растянулись в улыбке, глаза стали добрее.

– Проходите, – Вера за секунды прокрутила в мыслях дальнейшее развитие событий.

Усатый вошел, снял ботинки и куртку. Перед Верой открылась довольно-таки крепкая фигура с небольшим пузиком.

– Чаю? – предложила хозяйка, уставившись на гостя.

– А есть кофеек? – не смущаясь спросил Андрей.

– Есть.

В кухне стало уютно от душевного разговора. Андрей рассказывал о своей жизни, работе сантехника и мечте – завести семью. Слушая нового знакомого, Вера поймала себя на мысли, что тембр его голоса ей безумно нравится. Нравятся усы (как у бывшего), нравится, как он держит чашку, оттопырив мизинец. Держится молодцом, ведет себя достойно. Вера соскучилась по трепетным отношениям. Она хотела видеть рядом приличного парня, способного поддержать в трудную минуту. Можно, конечно, встречаться с приходящим женихом, но лучше, если он переедет к ней в квартиру.

После обеда из школы вернулась Лида. Ей не понравился новый знакомый мамы, поэтому, закрывшись в своей комнате, Лида взялась за уроки, чтобы хоть как-то скоротать время.

– Лида! Подойди сюда на минуточку! – ни с того ни с сего мама позвала дочь в кухню. – Быстрей!

Она старалась быть помягче, но нотки сердитости просачивались наружу. Лида пришла и встала в дверном проеме.

– Познакомься, это – дядя Андрей. Он будет жить с нами.