Дмитрий Ардшин "Темный Лес"

Урвилл в замешательстве посмотрел на стражника.

– Ладно, ладно… Проехали. А это что за клоун с тобой? Или это клоунесса? А может, это оно?

При слове «оно» Оброс встрепенулся, вскинул самопал и направил на бледную дрожащую Ашму.

Ашме становилось все хуже. Защитный панцирь трещал и утончался. Нечто налегало на него. Вот-вот разрушит и ворвется в самую душу.

– Это моя племянница, – побледневший Урвилл попытался улыбнуться. Получилось так себе.

– Точно? Ты уверен, что это не нелюдь? Не чучело какое-нибудь с пустоши? – Раз уставился на Ашму.

– Да племяшка это моя. Разве не видно?

– А как тебя зовут, красавица? – спросил Раз.

– А..– спохватившись, Ашма запнулась и растерянно посмотрела на Урвилла.

– Амма, – поспешно проговорил Урвилл.

– А ну-ка, поди сюда, Амма, – сказал Раз.

Ашма подошла. Еще немного и от нее не останется даже имени. От Прибабаха ее трясло и тошнило. Надо было срочно избавляться от демона.

Урвилл с беспокойством посмотрел на Ашму.

– Что у тебя там, в котомке? – спросил Раз

Ашма пожала плечами.

– Ты не знаешь, что у тебя в котомке? – Стражник подозрительно глядел в измятое прибабахом дергающееся лицо.

– Давай-ка посмотрим. Может, найдем что-нибудь эдакое. А, Амма? Как думаешь, найдем мы там что-нибудь нехорошее?

– Да нет у нее там ничего такого, – сказал Урвилл, все еще пытаясь улыбаться. Его взгляд метался между стражником и Ашмой. Он со страхом наблюдал, как Ашма меняется прямо на глазах, как демон прибирает ее к рукам, подчиняет себе. Может быть, остались считанные минуты…

– На нет и суда нет. А если все-таки есть? – Раз взял у Ашмы котомку и открыл ее. – Цветные камешки, книга какая-то, глиняная фигурка… Вроде бы никаких подозрительных шкатулок. Да, Урвилл?

– Я же говорил…

– Кстати, насчет глиняных фигурок. Моя дочь недавно учудила…

– Раз, может мы того, пойдем уже? – Перебил Урвилл, с беспокойством глядя на Ашму, которую все сильнее корежило и трясло.

– Моя дочь недавно учудила, – спокойно сказал Раз, словно не услышав Урвилла. Урвилл обреченно вздохнул. – Она втихомолку уговорила поллитровую банку варенья. Жена разозлилась, спрашивает: «Тея, кто съел варенье из солнечных зайчиков?» А дочь округлила глаза, недоуменно пожала плечами и спокойно так: «Понятия не имею». А у самой в глазах прыгают солнечные зайцы.

– Так и сказала? – Оброс заколыхался, гыгыкая.

– Так и сказала, – Раз искоса поглядывал на дрожащую прибабахнутую Ашму. – И добавила: «Да это, наверное, кукла какая-нибудь слопала. Негодница эдакая»

– Юморная какая! Кукла слопала… Надо же такое придумать, – сказал Оброс, колыхаясь и гыгыкая.

– Так это еще не все, – продолжил Раз, испытующе глядя на Ашму.

Защитный панцирь истончался, трещал и осыпался. Чужая сущность рвалась в душу Ашмы.

– Тея учинила куклам допрос с пристрастием. И выяснилось, что варенье съела некая Марта. Тея поставила ее в угол и предупредила, что еще раз она такое выкинет, то отправится прямиком в Лес.

При слове «Лес» Оброс нахмурился и поежился.

– Это уже не смешно, – буркнул он.

– А кому смешно? – сказал Раз. – Тебе смешно, Урвилл?

Урвилл отрицательно покачал головой и опустил голову.

– Вот и мне не смешно, – сказал Раз. – Ладно, вали, давай. А то твоя припадочная племянница того гляди, ласты откинет.

Он отдал Урвиллу котомку Ашмы. Урвилл схватил Ашму за руку и потянул за собой.

– Кстати, со следующей недели пошлина повышается.

Урвилл остановился и растерянно посмотрел на Раза:

– Так ведь уже повышали.

– Все вопросы к Зарубу. Мое дело довести до сведения, таких, как ты… – сказал Раз. – Была бы моя воля, я бы давно бы тебя закрыл лет так на десять.

– Но пока не твоя воля, – заметил Урвилл.

– Пока не моя, – сказал Раз и провел рукой по самострелу.

4

Держа за руку слабеющую дрожащую Ашму, Урвилл быстро-быстро прошел по узкой улочке, на которой теснились и наседали друг на друга домики из фанеры. Завернув за угол, Урвилл остановился и оглянулся. Стражников нигде не было. Он вздохнул.

Откуда не возьмись, появился Громозда, суетливо и виновато застрекотал. Урвилл с досадой отмахнулся от него. Урвилл сбросил с себя наплечный короб, достал из него зеленую бутылочку, откупорил и протянул Ашме:

– Пей!

Ашма трясущейся рукой взяла противоядие. Она поднесла бутылочку ко рту. В этот момент по телу Ашмы пробежала судорога. Изголодавшаяся тьма вгрызалась в защитный панцирь, разрушая его. Бутылочка выскользнула из руки Ашмы, упала и разбилась о мшистый камень.

Урвилл выругался и, схватив Ашму за руку, сорвался с места, почти побежал по узкой улочке.

Они повернули вправо, потом влево, перебрались по мосткам через большую сточную канаву, над которой кружился рой черных мух.

Урвилл нырнул в густые заросли, которые штурмовали городскую стену… Фанерную дверь заваливал хлам, и прикрывали ветки. Урвилл схватился за ржавое кольцо, дернул и открыл дверь. Из темной дыры дохнуло сыростью. Ашма в нерешительности остановилась.

– Это самый короткий путь к твоему отцу, – сказал Урвилл и подтолкнул дрожащую Ашму в зябкий полумрак подземелья. Пригнувшись, последовал за ней.

Громозда тоже хотел залезть в дыру, но Урвилл его остановил, оттолкнул.

– Тебя еще здесь не хватало. Жди здесь.

Громозда торопливо застрекотал, словно пытаясь уговорить Урвилла, но тот сказал:

– Жди здесь.

Громозда отошел в сторону, обиженно стрекоча.

– Поругайся у меня еще, – Урвилл погрозил Громозде пальцем и закрыл дверь.

5

В подземелье было темно и зябко. Усеянные светляками стены и сводчатый потолок источали тусклый зеленоватый мерцающий свет.

Урвилл достал из кармана штанов фонарик с искрой от упавшей месяц назад звезды, включил на нем режим дальнего света и ринулся по тоннелю.

– Скорей, скорей, – поторапливал он Ашму, которая с трудом волочила ноги.

Она была ни жива, ни мертва, и уже не совсем Ашма. Она с тошнотворным ужасом ждала, когда она станет уже совсем не Ашмой. Стены и сводчатый потолок тряслись и дрожали, точно Прибабах и до них добрался. Ашму так и подмывало сделать, что-нибудь несусветно глупое, выкинуть какой-нибудь номер. Но это означало бы, что Прибабах окончательно и бесповоротно подчинил ее себе.

Она чувствовала, что если поддастся искушению и перестанет себя контролировать, то окончательно и бесповоротно потеряет себя. И потому она из последних сил крепилась, сопротивляясь накатам веселого безумия.

В полумраке шныряли большие крысы, копошились похожие на лемуров зверьки с выпуклыми белесыми глазами. С потолка свешивалось нечто похожее на стаю летучих мышей. Темнота настороженно застрекотала. Синий свет фонарика метнулся и выхватил ушастого антропоморфа с кроличьей мордой на затылке. Существо кинулось прочь, растворилось в темноте.

Урвилл выругался…

– Вроде бы здесь… – сказал он, остановившись перед узкими земляными ступеньками, которые круто устремлялись вверх к испещренной разноцветными рисунками и надписями двери. Урвилл взбежал по земляной лестнице и толкнулся в веселую дверь. Она приоткрылась.

Урвилл помог Ашме подняться. Они оказались в заброшенном сумрачном погребе, где стоял затхлый кислый запах, повсюду клубилась пыль и, подрагивая, висела паутина. Погреб был загроможден рухлядью, старыми вещами, кипами пожелтевшей исписанной бумаги, стопками тетрадей, блокнотов и книг. Каменная лестница оканчивалась обшарпанной дверью.

– Держись, мы уже пришли, – сказал Урвилл.

Ашма с трудом поднялась по ступенькам, привалившись к Урвиллу, опираясь на него.

Урвилл постучал в дверь кулаком. Никто не отозвался. Урвилл ударил по двери ногой. Замок лениво и нехотя: лязг-лязг… Дверь открылась. За ней стоял рыхлый лысоватый мужчина с обрюзглым пористым лицом. В темных провалах ошалело сверкали глаза. Курнут расплывался в улыбке, показывая крупные лошадиные зубы.

– На ловца и зверь бежит! – Курнут весело заржал, придерживая рукой плотный занавес, за которым открывалась неприбранная, захламленная каморка.

– А это что еще за чудо-юдо? – Курнут вытаращился на Ашму.

– Дочь твоя, – Урвилл оттолкнул Курнута и ворвался в каморку.

– Дочь?! Ха-ха-ха! – Курнута переполняло лихорадочное веселье. Он был во власти демона эйфории. – Смешно, смешно.

– А мне нет. Где у тебя АД? – Урвилл быстро обшаривал глазами тесную комнату.

– Везде. Куда не глянь и не кинь.

– Я о противоядии, придурок. Где оно?

– Может, в другой комнате на полке? – Неуверенно сказал Курнут и, глянув на Ашму, засмеялся: – Цирк, да и только!

Ашма ненароком взглянула в пыльное овальное зеркало и ужаснулась. На нее вытаращилось бледное существо с ярко- рыжими всклокоченными волосами, громадными стрекозиными глазами и красным тонким ртом. Треугольное лицо дергалось и перекашивалось, словно Ашма строила рожи, кривлялась перед зеркалом. Ашма закричала, отшатнулась от зеркала и спрятала лицо в ладони.

Урвилл тряхнул Ашму за плечо и протянул бутылочку:

– Пей!

Ашма схватила ее и сделала четыре больших судорожных глотка.

– Хватит, – Урвилл отобрал у Ашмы бутылочку.

Ашму словно тряпичную куклу стало швырять из стороны в сторону. Потом она замерла, пошатнулась, рухнула на пол и забилась в конвульсиях.

Курнут захлопал в ладоши и расхохотался, как на цирковом представлении. Урвилл бросил сердитый взгляд на одержимого, бывшего не в себе Курнута, вынул из рюкзака шкатулку, положил на стол и открыл.

– Прибабах, выходи!

– Выходи, подлый трус! – Курнут загоготал.

По телу Ашмы пробежала судорога, в глазах потемнело, как будто бы она опять оказалась в подземелье. Она потеряла сознание. Ашма мучительно отчаянно долго искала его в глубине сумрачного Леса среди черных окоченелых деревьев… Все-таки нашла.

6

Ашма пришла в себя душной тесной каморке. Ашма лежала на старой широкой кровати с темными деревянными изножьем и изголовьем. Пружины продавленного матраца пытались врасти в позвоночник. На полках пылились книги и рукописи.

Из соседней комнаты доносились голоса Урвилла и папани.

– Да откуда я знал, что это она, – виноватым голосом оправдывался отец. – Она же ведь сама на себя была не похожа.

– А ты я смотрю, совсем в сумрак ушел, – заметил Урвилл.

– Ты это о чем?

– Противоядием совсем перестал пользоваться. АДа сколько было, столько и осталось. Выглядишь так, словно по тебе каток проехался. Смотри, доиграешься…