Юрий Егоров "Другая жизнь"

В то же самое время родители полагали, что я исправно учусь. Я ещё и парочку оценок хороших себе поставил в дневнике и расписался за учителей. Чтобы маму с отцом не волновать. О том, как долго это будет продолжаться, я не задумывался. Это называется – живи и не пекись о завтрашнем дне.

Но в один чёрный для меня день счастье закончилось. Какой-то гражданин случайно нашёл мой тайник с портфелем. Спрашивается: чего его понесло под мост в эти кущи?! Бдительный доброхот, волнуясь, не случилось ли что с ребёнком, отнёс портфель в школу. Начался кипеж. Директриса Татьяна Борисовна сразу позвонила родителям на работу. Подняли на ноги всю городскую милицию, а я в это время сидел в «Великане», «Джентльменов удачи» смотрел, шоколадную мороженку облизывал.

Домой, естественно, вернулся без портфеля, весь в репейнике. Ещё бы, битый час ползал под мостом в этих зарослях! Надо было видеть, как родители наслаждались сценой, когда я выкручивался насчёт того, куда подевался мой портфель. После разоблачения, признания и искреннего раскаяния до слёз отец меня выпорол, а в школе на следующий день я был исключён из пионеров.

Старшая пионервожатая Вилена Евтихиановна заходилась на всю катушку: что таким, как я, не место в лучшей школе города и что я позорю пионерскую дружину, Тимура, чьё имя носит отряд, учителей и родителей. После неё меня дружно стали осуждать одноклассники. И никто не пожалел невезучего прогульщика. Тщетны были мои надежды, что хотя бы Маринка Проничева, самая добрая девочка в классе, промолчит. Набросилась на меня вместе со всеми. Так вот: когда перед всем классом с меня снимали красный галстук, даже Юра Леонов неистовствовал:

– Я думал, что он друг, а он всех нас бросил и один гулял по городу, ходил в кино, а в это время мы двойки по математике получали.

Было неясно, на что конкретно обижался Юра. Но тоже без колебаний требовал исключение из пионерии.

И Танька Бачурова следом:

– Таким плохим мальчикам, как Коля, не место в нашем отряде имени Тимура!

– Предатель, – вынес окончательный приговор Лёшка Николаев. – Настоящий предатель!

Так я стал изгоем в глазах всех этих правильных тимуровцев!

2

И тут в нашем классе появилась она, Кристина. Так её представила классная руководительница Мария Ивановна.

– Не Кристина, а Христина, – поправила её эта новенькая девочка. – А фамилия моя – Рипка. И не называйте меня по-другому.

Стояла такая маленькая и беззащитная. Две тёмные косички и глаза точно угольки.

Но всё равно все её звали Кристиной. И не Рипкой, а «Рыбкой» или «Репкой». Она пробовала обижаться, но потом перестала обращать внимание. Несмотря на свою миниатюрность, девочка стала самой заметной в классе. В школу всегда ходила вся в чёрном и без красного галстука. Сначала я думал, что тоже хулиганка или двоечница. Раз не пионерка. И посадили её за парту в самом конце класса, рядом с отстающими. Почуяв родственную душу, я быстро перебрался к ней за одну парту. Она не возражала.

Когда познакомились, оказалось, что она дочь священника. Несмотря на свою одежду, очень даже добрая и весёлая. Только перед другими не раскрывалась и держалась настороженно. Умела казаться строгой, такой маленькой ведьмочкой. Губки подожмёт, брови сдвинет и так посмотрит, что поверишь: вот-вот в жабу превратит! Или скажет: «Покайся, сын мой, за свои грехи!»

Эта малявка быстро подчинила себе весь класс. Училась на «отлично» и многое знала. К ней, честной и справедливой, шли мириться. Без боязни разнимала дерущихся мальчишек и заступалась за слабых. Могла возразить учителям. Те держались с ней напряжённо и никогда не наказывали. Мне казалось, что даже грозная директриса школы её побаивалась.

Впоследствии я догадался, что некоторые наши учителя тайком посещали церковь. Посмотришь: вокруг все партийные и атеисты. Только не все тогда дураками были. Поэтому и девочку в обиду не давали, оберегали от неприятностей. На уроках рассказывают про Ленина и коммунизм, а сами на Кристину поглядывают: что она скажет на это. А иной раз взгляд отводили, когда нам врали. Как-то историчка Людмила Аркадьевна увлеклась про «лучшее в мире общество», так Кристинка прервала её словами: «А с царскими детьми что сделали?» Учительница в обморок упала. Еле откачали. После этого случая подобных разговоров при Кристине не заводила. А я смотрел на свою подружку с восхищением!

Как-то вышел с Кристиной из школы, и тут она в сторонке углядела группу пионеров.

– Коля, у тебя рогатка с собой? – спросила.

Я сразу понял.

– Подожди минуточку, – говорю, – сейчас шмальну в этих красногалстучников!

«Шпионеры» разбежались, а мы с Кристинкой долго смеялись над своей шалостью.

Когда выводили четвертные оценки, она решила мне помочь по ботанике. Подошла после уроков к учительнице Серафиме Васильевне и сказала: «Коля – правильный мальчик, ему надо поставить „отлично“».

Ботаничка сначала сильно удивилась такой протекции, а затем попыталась что-то объяснить.

– Прокляну! – строго посмотрела на неё Кристина и сдвинула брови.

– Господи, за что мне такое?! – в сердцах произнесла обескураженная ботаничка.

Поставить «отлично» она не решилась, но «хорошо» тоже нормально! Я остался доволен, и мои родители тоже.

Однажды в воскресенье вместе с Юрой Леоновым я сходил в церковь. Боялись, что нас не пустят на службу, но волнения оказались напрасными. Мы спокойно зашли в храм. Там было интересно посмотреть на отца Кристины. Он оказался большим, с бородищей и низким голосом, нараспев читал молитвы. В церкви мне понравилось золотое убранство и красивые иконы. Повсюду перед образами святых горели свечки. Я посмотрел, как это делают другие, и осторожно, чтобы никто не видел, первый раз в жизни перекрестился.

3

В преддверии октябрьских праздников начались школьные линейки. Комсомольцы, пионеры и октябрята выстраивались стройными рядами и рапортовали о своих достижениях. Нам с Кристинкой отвели место сбоку от нашего отряда. Вилена Евтихиановна выступила с политинформацией. Как всегда, завела волынку при Великий Октябрь и XXIV съезд КПСС. Когда добралась до атеизма, стала говорить очень громко, с надрывом. Устремив взгляд на мою подружку, она не на шутку разошлась по поводу попов-мракобесов и того, что космонавты на облаках не обнаружили никакого Бога. Значит, его нет, зато есть мудрые вожди – Ленин и Брежнев, которые всегда правы и поэтому их надо слушаться!

Тут Кристина не выдержала и совершенно спокойно достала из-под воротничка крестик на цепочке и выставила напоказ поверх своего фартучка. После этого стала тихонечко шевелить губами, и я догадался, что она читает молитву.

Вилена Евтихиановна смотрела на дерзкую отступницу с нескрываемой ненавистью. Наконец линейка закончилась, и все разошлись по классам. У нас начался урок истории. Кристина так и сидела на занятии с крестиком на фартуке. Мария Ивановна осторожно подошла к ней и тихо, по-доброму попросила: «Убери, пожалуйста». Моя подружка без возражения выполнила просьбу учительницы.

На перемене я сказал Кристине, что тоже хотел бы носить крестик, но его у меня нет. Девочка тут же сняла свой и протянула мне: «Возьми, это подарок».

– А как же ты без него? – удивился я.

– Папа мне даст другой. А этот пусть у тебя останется на память обо мне. Хотя он и самый обычный, но ты его береги.

– Ты так говоришь, словно мы расстанемся.

Кристина пожала плечами.

– Не думай ни о чём таком. Просто мы часто переезжаем. Так получается. Никогда долго не задерживаемся на одном месте, – объяснила она. – Сюда мы приехали из Луганской области, до этого жили в Баку, а ещё раньше – в Красноярске. А вообще я родилась в Кременце. Есть такой город на западе Украины. Там большие, сильные верой люди. Здесь таких мало. Кстати, а ты крещёный?

– Я не знаю, но сегодня спрошу у мамы.

Заметив на мне крестик, родители закрылись на кухне и долго переговаривались между собой.

Потом я спросил маму, о чём собирался.

– Да, ты крещёный, – успокоила меня мама. – Мы с бабушкой тебя покрестили.

– А почему я не помню?

– Потому что ты был младенцем. Покрестили тебя в Нижнеспасском, на родине отца. Там церковь действующая. На Тамбовщине люди крепкие верой.

– Как в Кременце?

– Наверное. Ты с Кристиной дружишь?

– Ага. Это разве плохо?

– Почему? Ты стал лучше учиться и не такой шалопай, как прежде. С уроков больше не бегаешь? Я догадываюсь, что Кристина тебе помогает.

– Да, после уроков вместе решаем задачи по математике. Ещё ботанику объясняет.

– Хорошая девочка.

4

События на линейке получили продолжение. Вилена Евтихиановна потеряла голос. Среди одноклассников пошли разговоры, что это всё Кристинка устроила: лишила старшую пионервожатую голоса. Всё из-за того, что та церковь проклинала. Одни не сомневались, что «Рыбка» – настоящая святая, другие говорили – ведьма. И те и другие верили в потусторонние силы.

– Поэтому и на «отлично» учится, что они помогают, – убеждала всех Танька Бачурова.

– Я видел, как она в школу шла, земли не касаясь! – подливал масла в огонь Лёха Николаев, известный в классе фантазёр.

– Она покойников не боится! Поёт в церковном хоре, когда тех отпевают. Может, сама одна из них! – предположила робкая Аня Вольман. – Видите, всегда в чёрном ходит. Словно из могилы!

– Я мертвецов боюсь, – запищала Марина Ломакина.

– А на меня Кристина порчу навела, – пожаловалась Ленка Семёнова – Я подножку ей поставила, а после этого у меня прыщик на носу появился.

– Не надо никому подножки ставить, а надо лучше умываться. Тогда и прыщиков не будет! – заступился за Кристинку Юра Леонов.

– А почему она в столовой целый месяц ничего не ела? – не отступала Ленка.

– Все знают, что мертвецы не едят, – согласилась с ней Аня Вольман.

– Глупые, просто у верующих пост! В это время им нельзя ни котлет, ни масла сливочного. Зато в обычные дни Кристинка хрумкает шоколадки за весь класс! – усмехнулся Юра.

«Нет, она не мёртвая и не колдунья, а самая настоящая добрая волшебница», – решил я про себя.

После этих споров вызвался проводить Кристинку домой, хотя жила она в другой стороне – в частном доме у станции юных натуралистов.

– Чтобы по дороге никто тебя не обидел, – так ей объяснил.

– А я подумала, что вроде кавалера, – театрально огорчилась она.

Я долго мялся, не зная, как начать разговор, и наконец решился, вдохнув воздух: «Ты правда умеешь колдовать?»

– Спрашиваешь потому, что меня в школе ведьмой считают?

– Просто тебя боятся. Ты всё время ходишь в чёрном.

– Чёрный цвет я просто люблю и хочу походить на своего папу. Вот у тебя на шапке кокарда. Значит, твой папа – военный. Хочешь на него походить?

– Мне нравятся военные.

– А мне нравятся священники. Когда я вырасту, то буду служить Богу. Может, стану монахиней, уйду в монастырь.

– А чудеса делать можешь?

– Немножко, – ответила она игриво.

– Как это – немножко?

– Сейчас покажу. Ты только смотри внимательно, чтобы ничего не пропустить! – Кристинка изобразила серьёзность и что-то тихо пошептала вроде «трах-тибидох!». – Ну вот, получилось. Теперь у тебя в кармане – жвачка.

– Нет у меня в кармане никакой жвачки. Там трамвайный билет и ключи от квартиры.

– А ты посмотри.

В кармане пальто я нащупал тоненькую пластинку.

– Подожди, не доставай, – остановила меня Кристина. – Я угадаю какая. Бабл-гам!

– Какое это чудо? – возмутился я. – Ты сама мне незаметно её положила. Вчера эту жвачку Юра Леонов выменял у Лёхи Николаева. Целую пачку. Отдал за неё марку Папуа – Новой Гвинеи, очень редкую. Я думаю, ради тебя. Теперь одной пластинкой ты поделилась со мной.

– Думай что хочешь. Больше ничего показывать не буду. А жвачку попробуй, она вкусная и хорошо тянется!

– А правда говорят, что ты мертвецов не боишься? – не сдержался я и задал самый главный вопрос.

– Правда то, что ты просто глупый мальчик! – засмеялась Кристинка и побежала домой.

Я стоял и смотрел ей вслед. Неожиданно она обернулась и весело помахала мне рукой.

Вскоре в один из дней Кристина пришла в школу грустная. Ни с кем не заговаривала и на мои вопросы не отвечала. На последней переменке я тихонько положил в её портфель шоколадный батончик. Удивился, когда увидел там ещё один. Правильно, Юра Леонов при мне точно такой же покупал.

– Ты что, тоже Кристинку решил угостить? – спросил я его, когда шли домой.

– Заметил, сегодня учителя её не спрашивали? Только математичка Стелла Альбертовна, хотя «Рыбка» лучше всех решает задачи. Могла бы и пожалеть. А всё оттого, что у Кристины в семье неприятности.

– А ты откуда знаешь?

– Мне бабушка рассказала. Она на проповеди к её отцу ходит.

– Разве твоя бабушка верующая?

– Нет, комсомолка! Зачем ерунду спрашиваешь? Конечно, верующая. А отца Кристинки вчера в Серый дом увезли.

– Что ещё за Серый дом?

– Тебе что, родители ничего не рассказывают? Серый дом – это КГБ.