Юлия Ляпина "Кикимору вызывали?"

* * *

Аугусто вышел из отделения, взглянул на утреннее солнце, сдержал вздох и двинулся вниз по улице. Нужно собрать дорожные сумки, коня, слугу… Как благородному дону, ему положен целый штат – не менее пяти человек, но… Младший сын знатного рода, получивший в наследство старое палаццо с облупленными стенами и магическое образование, не мог себе позволить ненужной роскоши. Хорошо, что есть дом, а при нем – сад. Есть старый дядька, служащий одновременно лакеем, камердинером и дворецким. Есть нянька, заменяющая горничную, экономку и кухарку. Есть родовая честь, фамильный кубок и конь.

Аугусто хмыкнул, вспоминая своего Грохота. Если бы не дядя, не видать бы ему такого скакуна как своих ушей. А так он имеет возможность ехать в Овьедо сразу после полудня, не подстраиваясь под расписание почтовых карет и караванов. И у него есть форма, деньги на дорогу и припасы, а также оружие и набор магических штучек, положенных столичному сыскарю. Право, это было несколько больше, чем получали в наследство мелкие идальго.

Дон Медина подмигнул смешливым цветочницам, стоящим с корзинами на площади Грез, и свернул на узкую улочку, ведущую к его дому. Старинный особняк, укрытый зеленью сада, стоял на берегу быстрого холодного ручья.

Пусть сам дом был довольно ветхим, земля у воды стоила баснословно дорого. Младшему сыну рода уже не раз предлагали продать «развалины» за хорошую цену и переехать в более скромный район, но Аугусто вцепился в этот дом и не желал отдавать ни за какие деньги. Причина была проста – богатый сад, за которым любовно ухаживали все, живущие в доме, приносил благородному дону средства к существованию. Избыток воды позволял выращивать не только апельсины и оливы, но и фиги, орехи, гранаты и виноград. Часть плодов вялили на солнце и ели, часть продавали.

Во время учебы, экономя каждый грош, сын семьи Медина питался исключительно плодами сада, но гордо отказывался от приглашений на пиры в богатых, но незнатных домах, чтобы не уронить родовой чести. От брака с дочерью зажиточного купца тоже отказался. Сейчас вот, став старше, получив не раз и за свою гордость, и за принципы, он иногда посмеивался про себя. Мог бы жить в уютном и богатом доме, полном слуг и прихлебателей. Терпел бы капризную купеческую дочь и ее самодура-папашу, грубых родственников и наглых просителей. Зато ел и пил бы на золоте, и одевался в шелка, а не в форменное сукно. Однако хандра быстро улетучивалась, и дон Аугусто Медина вновь готов был грызть финики, запивая сангрией, и корпеть над бумагами и магическими амулетами, чтобы изловить очередного преступника.

Подойдя к своему палаццо, дон невольно залюбовался. Его садовник, папаша Густаво, искусно маскировал облупленные стены бугенвиллеей, геранью и прочими пышноцветущими растениями. Издалека дом выглядел достойно. И наплевать на скрип старых дверей, дрожание рам и треск рассохшихся лестниц. Три старика и двое мальчишек не могли уследить за всем.

Еще Густаво устроил во внутреннем дворике обширный цветник и поставлял на рынок цветы, пряные травы и свежую зелень. Нянюшка держала в загончике полдюжины коз, доила их, варила пряный сыр и пряла шерсть на теплые домотканые плащи и одеяла. Только благодаря заботам старых слуг юному Аугусто Медине не пришлось начинать карьеру послушником в ближайшем аббатстве. Имея средства к существованию, он мог выбирать между армией, церковью и магической службой. Выбрал последнюю, потому что не хотел покидать столицу. Смешно сказать – влюбился и надеялся завоевать сердце прекрасной доньи Адорасьон ди Алонзо.

Старший сыскарь отворил калитку и хмыкнул, внезапно припомнив себя шестнадцатилетнего – юного, наивного, живущего на финиках и козьем сыре, но полного мечтаний и надежд. Жизнь быстро опустила юнца на землю. Прекрасная донья, благосклонно принимающая цветы и сонеты, в один день, позабыв о толпе поклонников, стала невестой старого и страшного богача. А когда раненый известием в самое сердце наивный мальчишка примчался к ее окну, ему снисходительно объяснили, что красота требует денег. Дорогих шелков, драгоценностей и масел. Что жить в загоне для коз благородная дама не может, да и любовь – негодная пища для тела.

Раздавленный осознанием, Аугусто вцепился в учебу. Штудировал книги заклинаний, тренировался с мечом, искал возможности остаться в столице и… сумел. К двадцати семи годам он достиг звания старшего сыскаря, раскрыл немало преступлений, совершенных с помощью магии, и готов был продолжать службу в надежде достичь большего.

Только вот с женщинами у него… не складывалось. Нянюшка ворчала, дядька смотрел с легким осуждением, когда он возвращался под утро из квартала «Воро?н», так в столице называли район, в котором располагались увеселительные заведения. Один раз в две недели. Каждый раз новая «девочка». Кувшин легкого вина, немного музыки, постель и молчаливый уход без прощания.

Мадам относилась к причудам молодого сыскаря снисходительно, хотя не раз уже намекала, что жалование позволяет ему завести постоянную любовницу. Вот этого Аугусто не хотел. Приводить сомнительную девицу в свой дом не собирался, снимать домик в квартале – тоже, а платить за то, чтобы его ждали… очень уж напоминало это донью Адорасьон, получающую новенькое украшение после каждого загула ее знаменитого супруга.

Отбросив ненужные мысли, дон Медина вошел в дом через кухню и крикнул:

– Нинья! Мне нужно уехать! Собери мне сумку на неделю! Вито! Приготовь Грохота к долгой дороге!

Румяная женщина лет пятидесяти выглянула из комнаты, поправила черный платок на голове и покачала головой:

– Маноло! Ты же не завтракал! Сначала за стол, потом сборы!

– Няня, – хмыкнул благородный дон, – ты способна накормить кого угодно, но я правда спешу! Мне нужно написать письма маме и сестрам и оставить распоряжения стряпчему. Скажи Густаво, что я еду в Овьедо, пусть отправит со мной одного из мальчишек!

Женщина покачала головой, но ушла, а дон Аугусто поднялся в свои комнаты и сел за письменный стол.

Глава 3

В покоях инфанты Изабеллы с раннего утра царила суета. Сама юная принцесса не принимала в ней участия. Она склонилась над очередным трактатом по ботанике и не обращала внимания на служанок и фрейлин, пакующих платья, юбки и туфельки. За упаковкой личной библиотеки инфанта уже проследила, а наряды она всегда оставляла на совести горничных и приближенных дам.

Королева беспокоилась о старшей дочери и даже немного переживала, ведь донья Изабо ни капли не интересовалась модой, кружевами и лентами, зато могла засидеться над книгой, выпачкать платье, копаясь в саду, или прямо на балу завести беседу с каким-нибудь ученым книжником, совершенно позабыв про танцы! Разве так ведут себя принцессы на выданье?

Впрочем, во всем королевстве не нашлось бы наглеца, способного упрекнуть инфанту Астурийскую. Донья Изабелла не просто копила знания в своей голове – она использовала их для улучшения жизни своих подданных! Открытая ею в столице больница для бедных успешно работала. Она сама лично появлялась там, готовила лекарства из трав, пекла хлеб с семенами лука и следила за одеждой и опрятностью персонала.

Еще инфанту беспокоила высокая стоимость книг. Поэтому по ее просьбе в качестве подарка на двенадцатый день рождения в столице открылась маленькая типография, которая печатала исключительно Священное писание, буквари, курс начальной математики и географии. Постепенно дело развивалось, его величество позволил собирать в столице тряпичный хлам для изготовления бумаги, и типография добавила к своему ассортименту нотные тетради, сборники задач и книги для детского чтения. Теперь даже слуги могли позволить своим детям учебники, а благотворительные и храмовые школы вздохнули с облегчением – обучать целый класс по одной книге было все же сложновато.

К счастью, батюшка принцессы, король Альфонсо II, знал о вкусах и предпочтениях дочери достаточно, и потому приставил к невесте франконского дофина опытную в дворцовых делах даму и попросил присмотреть за гардеробом дочери. Ее величество выбор короля одобрила.

Донья Эухения де Кордона быстро приструнила скучающих фрейлин и разболтавшихся служанок, провела инспекцию в гардеробе, а после наведалась к его величеству для приватного разговора. Король был чем-то с утра раздражен, поэтому встретил донью неласковым взором. Но старшая фрейлина принцессы не смутилась:

– Ваше величество, – сказала она, выполнив положенный реверанс, – я изучила гардероб принцессы…

– Знаю, знаю! – махнул рукой король. – Её величество ко мне уже заходила! Вы считаете, что нарядов мало, они слишком скромные, и понадобится половина казны, чтобы исправить положение!

– О, прошу меня простить, мой король, но это не так! – изумила монарха донья де Кордона.

– Вот как? – его величество внезапно успокоился и сел за стол. – Говорите!

– Гардероб инфанты – это гардероб молодой девушки, государь, и он вполне достаточен. Довольно будет пошить два-три особенных платья для встречи с дофином. Мода переменчива, и чтобы донья Изабо не выглядела во Франконии простушкой, нужно взять с собой ткани, кружева, пуговицы и ленты. А также парочку толковых швей. Они пошьют для нашей инфанты наряды по франконской моде, а казна существенно сэкономит. Ведь во дворце есть запасы драгоценных тканей еще со времен вашей бабушки!

Монарх задумался. Имея красавицу жену и трех дочерей, трудно не разбираться в женских штучках. Да и мужчины Гишпании любили украсить одежду тонким кружевом или пуговицами. И всего этого добра во дворце действительно много!

– Это дельная мысль, донья Эухения! – король приободрился. – Я распоряжусь дать вам допуск к хранилищам, подберите все необходимое. А платьями для встречи инфанты с дофином займется ее величество!

Донья присела в реверансе и откланялась.

Дворцовое хранилище ценностей делилось на категории. Самым примитивным, конечно, была «казна». Просто подвал с тяжелыми дверями и хитрыми замками. Здесь хранилось просто золото в слитках, серебро и некоторая часть монет. Рядом располагалось хранилище для ценной посуды, отдельные комнаты для ценных вин, масел и копченостей.

Возле опочивален короля и королевы были их личные маленькие сокровищницы. Там хранились украшения, королевские регалии, часть драгоценных одеяний.

Донья же Эухения, получив приказ короля, отправилась совсем в другую часть дворца. Туда, где хранилось постельное белье, занавеси, ткани для обивки мебели и стен, а также скатерти, салфетки и форма для слуг. Поймать «королевского дворецкого» было совсем непросто, но донья умело провела операцию по захвату, приказав младшим фрейлинам загонять добычу до полной победы.

Припертый к стене приказом короля, длинный и тощий, как циркуль, дон Эстебан сдался и повел донью де Кордона в свои владения. За тремя дверями пряталась отдельная сокровищница. Тут не было окон и яркого света – драгоценные ткани не должны выгореть на солнце! Каждая штука золотой или серебряной парчи была аккуратно убрана в хлопковый чехол. Рулоны глазета, аксамита, шелкового бархата скрывались в глухих сундуках с тяжелыми крышками. Поставы кружев, мотки лент, коробки драгоценных пуговиц!

У доньи разбежались глаза, но…

– Итак, дон Эстебан, нам нужно приготовить для инфанты целый гардероб по франкской моде! Я узнавала у посла, сейчас там в моде нежные цвета и легкие ткани. Однако мы приедем в конце лета… Донье Изабо очень идут розовый с серебром, светлое золото и алый. Ее прекрасные золотые волосы отлично оттеняет сочная зелень и королевская синь!

Дон поморщился, но не возразил – открыл один из сундуков и вынул штуку шелка. Донья Эухения поморщилась в ответ:

– Дон, инфанта – не девочка из конюшни. Этим шелком, помнится, были обиты покои королевы-матери.

Дон Эстебан снова вздохнул и открыл следующий сундук. Донья хищно улыбнулась – дело пошло!

Глава 4

Гомез

Кикимора быстро привела себя в порядок и вернулась в отделение. Гомез одобрительно кивнул, и девушка поспешила в маленький закуток, который гордо именовала «кабинетом». Тут стояла небольшая этажерка, заваленная бумагами, два стула и два стола стола, также заваленных бумагами. Карина плюхнулась на стул и взялась за папку «Текущее», прихваченную на входе.

– Есть что-то интересное? – Гомез опустился на соседний стул и тут же вытянул шею, пытаясь рассмотреть бумаги.

– Ищу! – буркнула кикимора, читая отчеты ночных стражников и заявления от жителей городка, принятые ночным дежурным.

Сообразив, что напарница не успела позавтракать, сержант торопливо вышел на улицу, широким шагом дошел до ближайшей закусочной и купил за медяк тортилью, начиненную зеленью и белым сыром. Быстро вернулся в отделение и плюхнул обжигающе-горячий сверток рядом с напарницей. Та немедля подхватила еду и, вгрызаясь в горячее тесто, что-то пробубнила. Гомез опять понял – налил в кружку холодной воды из кувшина, недавно обновленного вестовым, и поставил на стол. Девушка покивала, запила еду, не отрываясь от бумаг.

– Что-то нашла? – не утерпел парень, силясь разобрать невнятные каракули кого-то из сельских старост.

– Нашла, – довольно вздохнула кикимора, запивая водой внезапный завтрак. – Вот, смотри! Отчет ночной стражи о теле, найденном у складов.

Гомез взял лист, вчитался в корявые строчки:

– Собака?

– В ошейнике и породистая, – уточнила кикимора.

– Ну и что? Сбежала, потерялась, на складах псы суровые, порвали чужака…

Карина закатила глаза:

– Диего! В кого ты такой пень? – вопросила она потолок, зная, что старый друг не обидится. – Читай внимательно: пес обескровлен, а крови рядом не нашли!

– Опять поклонники темного бога? – вытаращил глаза Гомез.

– Нет, те режут жертве горло, сливая кровь в сосуды, а тут видимых ран нет, – тоном учителя, добивающегося от ученика нужного ответа, сказала кикимора.

– Сдаюсь! – поднял руки Диего и уставился на напарницу, ожидая «правильного ответа».

– А подумать? – уперлась кикимора.

– Тортилья, – напомнил Гомез. – Я потратил все силы на нее.

Девчонка непочтительно фыркнула:

– Когда-нибудь я все же заставлю тебя изучить учебник по нечисти от корки до корки!

– Не томи! – сержанту привычная игра быстро надоела.

– Да все просто, – вздохнула Карина. – Кровосос у складов появился. И, судя по нападению на крупную собаку, сил он успел набрать.

Гомез только вздохнул. Искать днем логово вампира, пусть и низшего – та еще задачка! А дон Георгиос на соль и уксус скупится, велит набирать в храме святой воды и ею поливать подозрительные щели. Но водой вампира не всегда можно выгнать, а соль дорога… Придется опять просить в торговых рядах кувшин маринада и благоухать до следующего дня, как бочонок с оливками!

– Эй. Не вздыхай! – кикимора ткнула напарника кулачком в плечо. – Зато можем целый день не появляться в участке! Ты бы видел, что сейчас делают стражники!

– Что делают? – Диего стало любопытно.

– Караулку белят, мостовую метут, – принялась перечислять зеленая вредина. – Педро пришлось на дерево залезть, чтобы сгрести с крыши прошлогодние листья! А Серджио ремонтирует тот домик на задворках, куда каждые три часа выводят заключенных!

Гомез содрогнулся, схватил свою форменную шляпу и помчался на рынок. Лучше уж благоухать маринадом, чем содержимым выгребной ямы!

Кикимора же никуда не спешила. В охоте на кровососа главное – искать его в самую жару. Тенистых мест даже в трущобах не так много, а уж если получится выгнать тварюшку на солнцепек… Можно будет и уксусом не поливать – сам сгорит! А вот о средствах защиты стоило позаботиться. Берем чеснок, клочок шерсти, серебряную иголку, красную нитку, листочек стрелолиста и… Добормотав наговор над двумя «брошками», Карина утерла пот со лба и припрятала защиту в кошель на поясе. Кто бы знал, как непросто применять родовую силу там, где давно не растут болотные травы, не шумит тростник, а единственный родничок, питающий старое болото, превращен в фонтан!

– Кикимора! – голос дона Георгиоса прорвался сквозь хлипкие перегородки.

– Иду! – девушка вскочила, тряхнула зелеными волосами и поспешила на второй этаж, в кабинет начальника.

Капитан был мрачен. Он ходил по кабинету туда-сюда и смотрел на кикимору подозрительно и недовольно. Наконец кивнул на стул:

– Садитесь, синьорита Видаль!

Вот теперь Карина поежилась. «Синьоритой» начальник называл её всего пару раз, и оба раза это было… неприятно.

– Итак, в самое ближайшее время к нам из столицы пожалует проверяющий. Некий дон Аугусто Мануэль Медина. Приказано предоставить ему место для проживания, питание и сопровождение.

У кикиморы щелкнула челюсть.

– Проживание? Питание? За чей счет такая щедрость?

– Это ерунда, – отмахнулся дон Георгиос. – Я уже с мэром переговорил, заселим столичного гостя в таверну к папаше Хименесу. Старик и за чистотой следит, и готовит нормально. Посчитаем ему прием этого проверяющего в счет налогов, и все.

Карина хмыкнула. Выбор был, конечно, очевидным. В таверне папаши Хименеса нередко столовались холостые стражники, пользуясь комнатками наверху для жарких встреч с подружками из квартала прачек. Приезжий гость будет под круглосуточным присмотром и наверняка не найдет для себя жилья лучше. Если уж дон Георгиос поговорил с мэром, все прочие заведения, предоставляющие комнаты и стол, будут чужаку отказывать.

– Важнее другое. Этому столичному хлыщу потребуется сопровождение.

Девушка недоуменно хлопнула ресницами – мол, я-то здесь при чем?

– Не делай такое лицо! У меня на все отделение только ты и Гомез школу сыскарей закончили. Вот вы и будете его сопровождать! Днем и ночью!

Кикимора фыркнула, но заслужила лишь строгий взгляд.

– В общем, я тебе все сказал, до Гомеза сама донесешь!

– Дон Георгиос, – пискнула голоском примерной девочки Карина, – а когда столичный дон прибывает? Нам еще кровососа сегодня ловить!

– Завтра! Ждите его полуденным дилижансом, и чтобы одеты были по форме!

– Так точно, дон капитан! – кикимора отсалютовала и поспешила ретироваться.