Роман Илич "Аурум"

– Нечто вроде пристройки на крыше, где хранят всякий хлам.

– А-а.

– Ну, короче, копаемся мы с отцом в этой куче хлама в пристройке над крышей и находим странную, ну очень антикварную вещь.

– Раритет? – Марк, как потомственный еврей, сверкнул глазами.

– Еще какой!

– И что это было?

– В двух словах: пластина черного пластика. С одной стороны напичкан гнездами под провода, а с другой – вроде как черное зеркало. Размер – метр на два.

– И что с ним делать?

– Смотреть! Представляешь?

– В черное зеркало?

– Да не! Это был типа старый прибор для просмотра видео, без участия зрителя.

– То есть как без участия?!

– А вот так. Сидишь и в плоскость смотришь.

– Реально раритет.

– Да и хрен с ним. Я тебе не про то… Короче, батя как-то эту штуку запустил и включил один фильм, который в детстве любил смотреть.

– На плоскости.

– Ага!

– Атас…

– Кстати, было интересно. Главное, необычно. В общем, там фильм начинался со слов «В крио-капсуле сны не снятся. Здесь шесть лет пролетают как один миг».

– Такой старый фильм?

– На коробке с фильмом было написано «Фантастика». То есть, тогда на путешествие между звезд смотрели как на очень дальнюю перспективу!

– Сумасшедший раритет, – продекларировал Марк.

– Так это… Ты же знаешь, как проходит процедура погружения в крио-стазис?

– В общих чертах… В принципе, знаю. – Марк не мог понять, куда Лео ведет разговор. Плюнул на это и снова затянулся сладким дымом из ингалятора.

– Про последний взгляд помнишь?

– Не особо…

– Короче, смысл в том, что у тебя моментально замирают все функции организма. От покакать до постареть. И в этом состоянии ты проводишь сто–двести лет…

– Так что с последним взглядом?

– Когда на свет смотришь, потом во взгляде пятна плавают.

– Угу.

– Ну вот. Последний взгляд – это то, что ты видишь перед тем, как отключиться на век-другой. В моем случае это была медсестра, делающая мне укол. После этого терпеть не могу кареглазых брюнеток.

– Почему?

– Я на нее лет триста смотрел!

– А… Так что тебя так зацепило?

– Да то, что полгода подготовки – псу под хвост!

– Кому-кому?

– Не важно. Ну ты представь. Все горит, колонии в руинах, мегаполисы Марса опустели. Короче, бойня звездного масштаба.

– Марс?

– Планета рядом с землей. – Лео говорил спокойно. Он уже привык, что о Земле и Материнской солнечной системе тут, на Ауруме, люди знают подозрительно мало. – И вот, снимают нас с боевых, и летим мы на Землю. Там нас встречает очень могущественный мужичек и объясняет новую петрушку этой войны…

– Лео, я понимаю, что я тебя уже достал… – Марк протянул Лео ингалятор, тот крепко затянулся. – Но что такое «петрушка»?

– Трава.

– Ядовитая?

– Съедобная.

– И каким боком она относится к Великой Войне?

– Это просто оборот речи, понятно? Так… Вызвали, короче, нас и говорят, что так и так, противник отправил флоты к Алголиту и Новой Голландии. Также готовится отправка флота к Ауруму. И, мол, через столько-то лет война долетит и до вашей планеты.

– И ты решил, что нам надо помочь?

Лео ненадолго задумался. Ему очень не хотелось врать.

– Я солгу, если скажу, что во мне бурлил энтузиазм защитника мира во всей галактике. Я просто подумал, что лучше рискнуть и полететь, чем остаться на Земле и просто подохнуть в очередном бою в щитовом поясе…

Марк не скрывал своего разочарования, но вслух ничего не сказал. Лео этого не заметил и продолжил.

– Но как все обернулось, это вообще атас.

– Да в курсе я, как получилось.

– Ага, в курсе он. Ты меня понять попытайся. Нас полгода готовят к полету. На первых неделях отсеялось чуть меньше половины…

– Почему?

– А ты бы согласился лететь при условии, что от 15 до 25 процентов пассажиров не переживают гибернацию?

– Жесть.

– Ага. И вот настал тот день. День полета. Уложили, значит, нас в капсулы, укололи, и занавес, все, уход в затемнение. Перед глазами кареглазая брюнетка с шикарной грудью и глубоким декольте. И тут я чувствую, что что-то не так. Тело холодом обжигает, в животе как будто ком червей перекатывается. Тут резко в глаза бьет красный свет, так бьет, что аж слепит.

– Красный? Откуда?

– До меня не сразу дошло, что я просто еще глаза не открыл. А как открыл, то чуть не ослеп. Закрыл, но лучше не стало. А потом началось. Четыре руки дергают меня из капсулы и пытаются уложить на койку… И тут до меня доходит. Невесомости нет. Достают меня двое человек, а должны доставать киборги. Первая мысль, что все было зря. Корабль никуда не полетел, я на Земле, и прошло не более пары месяцев. Но потом слышу разговоры на не нашем. Понимаешь? Плен! Вот тогда я реально обосрался бы, если б было чем. Ну представь: я овощ, слепой как крот… Крот – это такой подземный слепой грызун.

– Я знаю, кто такой крот.

– Ну и классно тебе. Короче, я вырываться – тело не слушается. Я кусаться – челюсть свело. Я кричать, а вырывается только хрип. Короче, как говорит ваша мама: «Картина маслом».

– Погоди. Вы как в таком состоянии воевать собирались?

– Так нас должны были разбудить на подлете к звездной системе. Пока мы долетели бы до места, прошло бы уже три–четыре месяца. За это время нас в себя и привели бы. Ну ты можешь себе мой шок представить?

– Сомневаюсь. И что дальше?

– А дальше ко мне прорвался ваш батя и все объяснил.

– Трудно было?

– Принять то, что ты отстал от всей флотилии на тридцать лет? Или то, что твоему сержанту уже пошел шестой десяток?

– Папа рассказывал, что ты все мужественно воспринял.

– Не знаю, как все выглядело со стороны, но я точно помню, что очень хотел материться… Нет. Я матерился.

Лео снова затянулся из ингалятора.

– Крутая история. Поздравляю с парадоксом. – Марк не скрывал улыбки.

– С чем?

– С парадоксом. У тебя с моим папой одна дата рождения. Но сейчас ты сидишь в машине с его сыном и тянешь добротный «Квак», при этом мы с тобой, Лео, ровесники. Парадокс.

– В рот чих-пых такие парадоксы. Теперь еще и за ублюдком своего капитана присматривать, как за маленьким ребенком.

– И еще раз поздравляю.

– Э?

– С тем, что ты наконец избавился от Никитки!

– За это я даже выпил бы.

У Лео замигало запястье. На вшитом в кожу экране светился вызов от Ника.

– Помяни черта, – выругался он.

– Кого? – но Лео уже провел пальцем по руке и теперь огонек светил у его уха.

– Угу. Минута, и будем на месте. – Лео коснулся уха и свечение пропало. Он обратился к Марку: – Я точно сегодня выпью!

Марк, улыбнувшись, оживился.

– Ну так чего мы ждем? Пошли. Вон народу уже под клубом сколько.

– Пошли.

Они вышли из машины на оживленную улицу и направились ко входу, где уже стоял Ник.

Вечер – лучшая пора для того, чтобы оставить уходящий день в прошлом. Время шума и снятия напряжения. И именно этим, как гласит статистика, и занимается 90 процентов населения Аурума.

Лео не чувствовал ни радости, ни веселья, ни даже слабого чувства предвкушения отрыва на мощнейшей пати года. «День Первокурсника» – это вам не медведя с рук кормить. Кто–кто, а СПО-шники отдыхать умели. Или куда деваются 15 процентов доходов всего населения планеты? Вот и оно. А на гулянку денег не жалели.

И это было хорошо заметно даже по месту проведения. «Труба» изначально была «Большим Залом Колониального Совета», но после того, как Колония превратилась в самостоятельное системно-территориальное объединение, Зал определили под общие нужды. И сейчас внутри трехсотметрового цилиндра гудела толпа поддатых вояк и выпивших воячек, бухих солдафонов и пьянющих офицерок, на всех рычащих идиотов и всем дающих невменяшек. И дикий вой этой толпы громогласно вылетал на улицу при каждом открытии дверей.

Впереди шли Марк и Никита, Лео шел следом.

Марк часто оглядывался и Лео это насторожило.

– Ждешь кого?

– Да, Дятел должен был прийти. Но что-то я его не вижу.

Было заметно что эту отговорку Марк придумал на ходу. Но Лео решил что лучше будет подыграть. Мало-ли что.

– Захочет – придет. – Ник опять вставил свои пять копеек.

Они предъявили охране удостоверения и прошли сквозь арку во двор перед входом. По краям двора кругом стояли клумбы и каменные скамейки. На одной из них громоздились человек двадцать первокурсников для коллективного фото.

За рядом лавок и клумб шел ряд статуй, кустов и декоративных деревьев. Там вовсю суетились девчонки: укорачивали юбки и вообще превращали парадную форму воина СПО в наряд охотницы за мужским вниманием. Получалось у них нечто потрясающее.

Лео не сильно их рассматривал, но ему бросилась в глаза картина, происходящая чуть дальше. На первой лавочке от входа сидели две девушки. Первая рыдала навзрыд и была близка к истерике. Вторая пыталась ее утешить.

– Ну вот, как есть, так и есть. Ничего с этим не поделаешь.

Плачущая ответила, захлебываясь слезами:

– Но ведь… Я не такая. Я… Я… Я не могу… Не могу так!