Мы, в нетерпении ожидая возле угла, проводили его взглядом. Кент не спеша, совершенно неестественно при этом посвистывая, отправился в свой корпус.
– Лекарь, ты слышишь здесь охотницу?
Толя поморщился, словно моя просьба его тяготила, но огляделся, прислушиваясь.
– Нет, – он покачал головой, – Хотя кто я такой, чтобы соревноваться с величайшей охотницей современности?
– Ой, Толян, ты в одной группе с величайшим танком, но всё равно ж борзеешь? – хмыкнул Бобр.
– Что? – Толя удивился, его лицо вытянулось.
Я, оставив их препираться, дал знак остальным подождать и быстрым шагом пошёл к скамейке.
Вроде бы никого. Ни Чернецова, ни преподавателей. И уж точно ни одной эльфийки-охотницы.
Только летают вездесущие ухолёты, трясут своими… пеньюарами.
Я присел на скамейку, подставив лицо солнышку и раскинув руки по спинке. Хорошо-то как у нас в Батоне…
Наклонившись, чтобы завязать шнурки, я схватил свитки. И тут скамейка скрипнула от чьего-то веса:
– Гончар, я думал, мы всё же поняли друг друга, – Гармаш Дворфич похлопал меня по плечу, – Мы знаем о вашей связи с Иннокентием и Евгенией.
Я выпрямился, поджал губы. Вся моя группа вдали, возле корпуса, только и таращили глаза.
«Братан, круто это он появился», – прилетело от Бобра.
Да уж, круто…
Гномозека протянул ладонь и требовательно кивнул. Пришлось мне вложить свитки ему в руку.
– Это всё для твоей же безопасности, Георгий.
– Что-то не похоже на безопасность, Гармаш Дворфич, – я нахмурился, – Больше на тюрьму.
– Оркос и Вайт один раз уже чуть не использовали тебя, – ректор покачал головой, – И мы уверены, что они попытаются снова.
– Использовали меня?
– Ну, а кто будет добывать им осколки? Разве что они научатся зачаровывать людей? – Гномозека усмехнулся, – Знаешь, на моей памяти такое было… ну, вот только один раз.
Он уставился на меня, на этот «один единственный раз».
– А ещё мы заметили Ведуна поблизости, – сокрушённо вздохнул Дворфич.
Я встрепенулся.
– А ему-то что тут надо?
– Мы не знаем, но он что-то не проявляет никакой активности. Как будто ждёт. Вот мы и думаем, что ждёт он именно своих сообщников.
Я кивнул, уже лихорадочно обдумывая свои версии.
– Так что, Гончар… Ну, представь, многие студенты мечтают о таком, когда им говорят: «Расслабься, даже на учёбу можешь не налегать».
Я встал, кивнул Гномозеке:
– Спасибо за чудесную встречу.
Мне и так было понятно, что дальше будет мозго-промывательная беседа. Ну, нет, спасибо.
– Гончар, я всё же советую тебе задуматься над моими словами. Даже твои родители желали бы, чтоб ты поберёг себя.
Обернувшись, я с лёгким удивлением посмотрел на Гномозеку. Как-то резко у меня вся симпатия пропала.
Ведь так говорят сиротам, у кого родителей нет в живых. Это был удар ниже пояса.
У меня они живы! И ждут моей помощи!
Я шёл к своим, сжимая от злости зубы. Ну, ладно, теперь вы увидите Тёмного Гончара…
***
Слова Дворфича о том, что Ведуна заметили возле Баттонскилла, запали мне в душу. Надзорщик-предатель следит за мной.
Да, пипец, твою за ногу, и дураку понятно, кого он тут ждёт. Он надеется, что Оркос и Вайт припрутся за мной в академию, чтобы опять использовать для своих опытов в следующем Прорыве. Или с моей помощью собрать осколки, что тоже вполне вероятно.
И если на тех, кто меня защищал, я злился по-настоящему, то тут мне стало просто смешно. Вот как так получается? Даже на врагов нельзя положиться – Ведун вёл себя, как идиот, совершенно не желая самостоятельно разыскивать тех, кому мстит.
Так, если подумать, то у него есть даже два варианта: Оркос и Вайт сами идут за мной, или я иду за ними. В обоих случаях Ведуну остаётся лишь находиться поближе ко мне.
Он использует меня как приманку.
***
Вскоре мне удалось подловить модератора Чернецова.
Седому надзорщику я был благодарен за то, что если уж он присматривал за нами, то делал это открыто. Вот и сегодня, через пару часов после неудачной попытки получить свитки, мы подошли к нему, едва увидели во дворе.
– Да, Ведун и вправду рыщет рядом, – Герман ухмыльнулся.
– Ядрён батон, – выдал Бобр, а потом ехидно спросил, – А чего не ловите? Или теперь у Министерства нет к нему кучи вопросов?
Чернецов покачал головой:
– Вы со своей колокольни-то всей картины не видите.
– Герман, – тихо сказал я, – Я надеялся, что хоть лучший друг моего отца не будет промывать мне мозги.
Чернецов аж крякнул:
– Твою ж дивизию, – а потом засмеялся, – Неплохая попытка надавить мне на совесть, плеер.
Впрочем, отсмеявшись, он не дождался от нас реакции, и поэтому сказал:
– Ладно, Георгий. Мне и самому это не нравится, но всё словно застыло… – Чернецов покачал головой, – Вот знаю же, нельзя тебе говорить.
Мы сразу же воровато оглянулись, и Герман хлопнул себя по лбу.
– С кем я имею дело, ну смешно ж просто. Вы зачем оглядываетесь? Мы же вас так и вычисляем.
– А? – Бобр опять оглянулся, видимо, выискивая этих самых «мы». А потом опомнился, и уставился на модератора.
– О чём именно нельзя мне говорить? – напомнил я.
Чернецов помялся, поскрёб свой седой ёжик.
– Да словно застыло всё. Понимаешь, сейчас бы по горячим следам всех отлавливать, и Ведуна повязать, расспросить. Но нет. Сверху никаких указаний, только «ждём, наблюдаем, охраняем».
– Эээ… – вырвалось у меня, – А как же осколки? А моя тётя, ей вечно бегать?
– Мне это тоже не нравится, – Герман вздохнул, – Ведун прямо копирует работу Министерства, аж стыдно становится.
Мы удивлённо уставились на него.
– В смысле?
– Да, Министерство тоже использует тебя, как приманку, ждёт действий от Оркоса и Вайта. Сейчас Ямантау прямо напичкано отделами Надзора и Забвения. И… ну…
– И все ждут, – хохотнул Бобр, – А мы тоже подождём, да, Герыч?
Я улыбнулся:
– Ага, кто-то должен начать действовать.
– Не ёрничай, Георгий, – Герман цикнул, – Я не буду тебе помогать, ты же знаешь.
– Знаю. Спасибо хоть на том, что правду сказали.
Чернецов кивнул, потом добавил, гораздо тише:
– Я же вижу, что тебе неймётся. Что ты планируешь?
Но я сразу же махнул своим разворачиваться, и весело ответил:
– Ага, как же. Так я и рассказал…
Мы отошли уже на пару шагов, когда Чернецов всё же бросил вдогонку:
– Гончар, присмотрись к Тегрию.
Я застыл, оглянулся:
– Что?
Модератор прошептал что-то, а потом двинулся в другую сторону, как ни в чём не бывало.
– Чего он там сказал-то? – Боря почесал затылок.
Я сразу обернулся к Лекарю. Тот надменно пожал губы, потом ответил:
– Модератор сказал, что гномы очень обиделись на нашего бывшего куратора.
Чернецов стоял во дворе, отвернувшись от нас и уставившись на солнышко. Здесь, в пределах академии, было гораздо теплее, чем на склонах Ямантау.
Мимо Германа сновали студенты других курсов, и он даже улыбался некоторым, а про наше существование будто забыл.
– И чего нам этот Тегрий? – удивился Бобр.
– Дивидэ эт импэра, – важно произнёс Лекарь.
– А? – теперь Бобр уставился на барда.
– Разделяй и властвуй, деревенщина, – высокомерно отмахнулся тот.
Слова Лекаря, наверное, как никогда лучше подходили к моему замыслу. Чернецов ведь знал, что я не упущу возможности.
Твою ж за ногу, а ведь про Тегрия я и забыл.
***
Внутри академии нам перемещаться запрещено не было, и поэтому мы довольно скоро спустились в ту самую аудиторию, где велись занятия «по подземельям».
Наш бывший куратор выглядел… да как обычно.
Он сидел, одиноко уставившись в стол. С красным носом, соловыми глазками, и спиртным от него разило за версту.
Почему его до сих по не нагонят из Батона, я не понимал.
– А… Ик! Плееры… – Тегрий поспешно спрятал какую-то фляжку в стол, но с первого раза не смог попасть в ящик, стукая по дереву.
– Здравствуйте, Тегрий Палыч, – максимально вежливо воскликнули мы.
– Гончар… группа, – бывший куратор был одет так же в шахтёрский костюм, его лысина блестела от пота, – А вы чего тут?
– Мы… – я задумался на миг.
– Соскучились, – вставила скромница Биби.
