«Ядрён батон», – Боря прислал мне в голову свою недовольную эмоцию, – «Вот уж по кому, кому…»
Тегрий Палыч счастливо расплылся в улыбке, а потом вдруг показал на передние парты широким жестом.
– Садитесь, мои хорошие. Эх, какие времен-то были, да, плееры?
– Ага, – почти синхронно ответили мы.
– И ведь, щебень-гребень, как сработались же, да? – шахтёр откинулся на спинку стула, – Ну, ик! Вы же помните, как мы учились-то…
Я переглянулся с остальными. Особо тёплых воспоминаний о равнодушном, вечно поддающем Тегрии у нас не было, но мы сразу закивали, улыбаясь в ответ.
– Да, и тренировки, – добавила Биби, – С зубастиками.
Она с трудом вклинивалась в разговор, ведь обычно предпочитала молчать. Но это была моя просьба – я был уверен, что гномья кровь, тёкшая в её венах, должна была помочь.
– Ага, и тренировки по нубоболу, – Тегрий так и улыбался, – Хорошо ведь тренировались? Вы – моя лучшая команда!
«Чего?!» – снова прилетело от Бори.
А шахтёр тут же оттянул ящик, снова вытащил фляжку. Сначала даже махнул ей, будто предлагая нам, но вовремя спохватился. Нахмурился, улыбнулся, и пригубил.
– Ммм… – он опять расплылся, – А какую команду я создал-то, ага?
«Герыч, я не могу сдерживаться», – пожаловался Бобр.
«Терпи, Боря».
«Да этот козёл же всё время только палки в колёса вставлял, хрен тренировку выбьешь!»
«Терпи!»
– А как вы Серого-то… ик!.. сделали, а? – Тегрий вскинулся вперёд, махнул фляжкой, стукнул кулаком по столу, – Сработала моя стратегия, да?
Бобр рядом, кажется, вогнал пальцы в столешницу, из-под его ногтей поехала стружка, сворачиваясь спиралькой.
«Геры-ы-ы-ыч!»
«Боренька, держись!», – это завопила Биби.
«Борис, донт ворри», – мягко сказала Блонди, – «Плиз, би хэппи».
«Какое, нафиг, хэппи?! Да врёт, даже не краснеет!»
Мы едва сдержались от улыбки, глядя на раскрасневшуюся от спиртного морду Тегрия. Тот всё раскачивался, вспоминая, как поднял группу Гончара, «обычного ремесли», в самые топы.
– А я ведь сразу увидел потенциал, ик! – язык у него уже чутка заплетался, – А, говорю, Гончар, сын Чекана? Ну нет, вы у меня ещё увидите, что значит кровь!
И снова давай пушить перья – и в первый данж он нас отправил, и как подсказывал с Белым Гномом…
– А ваш лут, а? – снова вскинулся Тегрий, – Да я для собственных плееров… Да самые лучшие расценки, и чтоб ни голды мимо не улетело.
«Братва! Я убью его… Да он же пропил всё, на хрен», – Бобр рядом встрепенулся, парта аж сдвинулась на десяток сантиметров.
«Борис, смотри», – и Блонди прислала мысленную картинку, как стоит в ванной перед зеркалом.
Полотенце намотано на груди, но как-то слабовато, вот-вот свалится. Она его придерживает, но при этом хочет справиться с непослушными волосами, и ей так неудобно работать с феном одной рукой.
«Ох ты ж на-а-афиг», – Боря вдруг затих.
Я тоже замер, понимая, что картинка очень даже привлекательная. И занятная… Удержит ли полотенце-то?
«Гера, ты-то чего смотришь?!» – прилетело от Биби, – «Продолжай!»
Да, пипец!
«А мне чего, не интересно, что ли, по-вашему?!»
Блонди, у которой полотенце уже едва держалось, вдруг грозно свела в зеркале брови, и рявкнула, рыкнула, как львица:
«ГОНЧАР!!!»
Я едва не выругался, пытаясь отвлечься от эротики, развивающейся в моей мысленной сети.
Надо отдать должное Блонди, она всё же усмирила Бобра – тот сидел, притихнув и уставившись куда-то в пустоту. От его ногтей на парте остались заметные борозды.
– Тегрий Палыч, – я вздохнул, пытаясь прервать поток воспоминаний от бывшего ректора, – Я считаю, что это всё незаслуженно.
– А? – он вдруг притих, его взгляд сфокусировался на мне.
– Двойной агент, самая опасная работа в мире, – я покачал головой, – И вы понесли самые серьёзные потери.
– Репутационные риски, – важно добавил Лекарь, который всё это время сидел молча.
Везунчик. Он-то не видел, как Блонди в голове пыталась поймать непослушное полотенце. Она поднимала руку взъерошить локон, махровая ткань тут же катилась вниз, и Лана ловила его вот… ну прямо…
Или она открывала горячую воду, и зеркало резко запотевало. И было понятно, что там полотенце свалилось, открыв сногсшибательную фигуру. Но ничего не разглядишь, лишь размытый силуэт. Твою за ногу!
«Гера», – отвлекала меня Биби.
Я стискивал зубы, завидуя Бобру, что весь концерт только для него. И вдруг почему-то подумал о Фонзе. А вот если бы в зеркале…
«О-о-о, Гончар», – протянула вся моя группа, и я сразу же выпалил, возвращаясь к разговору с Тегрием:
– Мало того, что вам досталась самая сложная группа. Так ещё и службу не оценили. Это просто… несправедливо.
Тегрий некоторое время разглядывал меня красными глазками. Жевал губы, играл бровями, проводя какую-то мыслительную работу.
А потом выдал:
– Неблагодарные землеройки, – он надулся, – Их известняковые мозги… да они… щебень-гребень! Этот Молчарь…
Он стал заикаться, срываться в слёзы, и я сразу махнул всем вставать. Готов клиент, осталось подождать чуть-чуть, когда он сам немного дойдёт.
Я подошёл к столу, где Тегрий уронил голову, всхлипывая и дёргаясь от судорожных вздохов. Положив ему руку на плечо, я кивнул:
– Вот бы кто поговорил с гномами, – мне было немного неприятно играть такую коварную роль, но я буквально вжился, – И нам, блин, нельзя! Пипец!
Выругавшись, я погрозил кулаком кому-то невидимому, и пошёл к выходу.
– Пойдём, народ, – я покачал по пути головой, не оборачиваясь, – Мне слишком тяжело.
Я даже провёл рукой по щеке, изображая, что смахиваю слезу. И готов отдать зуб на выдирание, что полупьяный взгляд Тегрия буквально прожигал мне спину.
– Фу-у-ух, – Бобр в коридоре чуть не взорвался, – Не, вы слыхали, чего он брешет? Он нас подня-я-я-ял, тренирова-а-а-ал…
– Тихо, не спугни, – строго сказал я, улыбаясь.
Я помнил, что у Тегрия из аудитории есть выход в тренировочный данж. И там есть секретный лаз к гномам.
Если сами полезем, очень большой шанс попасться, так нас обложили. Но если у нас появится такой вот союзник.
– Кстати, я не понял, – Боря повернулся к Блонди, – А чего там дальше-то было? Ты бы протёрла зеркало, что ли, а то сись… кхм, ничего не было видно!
– Ага, йес оф корс, – надменно ответила Лана, но всё же улыбка у неё смазалась теплотой.
Она явно была довольна, что смогла усмирить Борькину ярость. Хоть какой-то надёжный инструмент…
– Какое зеркало? – непонимающе крутил головой Лекарь.
Глава 6, в которой зёрна не знай откуда
– Вот Гончар наш, великий воитель… Вы его о пощаде молите, – Лекарь выразительно читал стихи, стоя на траве к нам спиной, его голос разносился по саду Баттонскилла, – И от страха пред ним трепещите, потому что Гончар – победитель!
И он вскинул руки, изображая какую-то… дичь, как сказал бы Бобр, если бы не сидел, закрыв уши.
Мы с Биби и Блонди переглянулись. Твою-то за ногу, с нашим бардом надо что-то делать. И как можно скорее. Боюсь, что в данже он так сагрит не только монстров, но и нас.
А ведь до этого звучали такие песни, такие хиты… Закачаешься, даже Боря подтанцовывал.
– Ну, как, уважаемые? – Толя повернулся к беседке, – Вы почувствовали?
Я медленно выдохнул. Покосился на Бобра – тот сидел, закрыв ладонями уши. Спрятался он в свой домик, нет его… Вот только от злости у него скулы подрагивают, да нос морщится.
– Это было… пёрфект, – Лана кивнула, – Фантастик!
– А это чьи стихи? – спросила Биби.
Лекарь зарделся, расправил грудь:
– Мои, – и тут же скромно повёл головой, – Ну, конечно, я пытался подражать великому Владлену Суровому, его неповторимому стилю… Но кто я, в сравнении с ним, жемчужиной говлитовой эпохи?
Бобр как раз убрал руки и услышал это слово. «Говлит» был для него теперь, как красная тряпка для быка.
Здоровяк засопел, покосился на Лану, пробежался по её фигуре глазами. Блонди усмехнулась:
– И не мечтай! Андестенд?
Боря вздохнул и снова прикрыл уши.
Мы уже второй день маялись так от скуки, в наглую даже решив не посещать некоторые занятия. Особенно Селену Лор с её «историей».
И ничего нам за это не было. Да, раньше я порадовался бы такому, но теперь я и вправду лучше бы получил штраф за проступок. А не вот так, будто мы – пустое место.
До урока Тёмной Ботаники было ещё далеко, но и туда без семечек дриады можно не соваться, если мы хотим использовать шанс слинять в подземелье гномов.
Ничего не делать целыми днями оказалось даже для меня невыносимой мукой. Особенно, когда Лекарь проявляет вот такие вот таланты.
Тегрий так и не появлялся, и мне даже показалось, что я перехитрил самого себя в своём зловещем плане. Надо было напрямую сказать бывшему куратору, чтобы он нас к гномам провёл, а не давать «клиенту созреть» и всё такое.
Я вздохнул. Земледелец, блин – даже в интригах те же подходы.
А Тегрий, наверное, после вчерашней фляжки где-нибудь посапывает, видит сны с гномьими жёнами, и думать не думает о закинутой удочке хитрющего Гончара.
Лекарь оторвал меня от тяжких дум:
– Вы что, даже не почувствовали всей мощи заклинания?
– А как эти стихи влияют на мобов, Толенька? – спросила Биби.
Тот призадумался.
– Ну, я думаю, они должны напугаться Гончара и броситься в бегство.
– Ну, неплохо… А с целительством у тебя как? – спросил я, – Ты вроде всё мечтал объединить?
Тут бард встрепенулся, полез в кошель и достал том со стихами, зашуршал страничками.
– Признаюсь, я думал об этом, – Лекарь ткнул пальцем между листами, словно закладку поставил, – Был один поэт, известный как Гиппос Облегчающий…
– Какой?! – Боря как раз опять убрал ладони от ушей.
– Облегчающий. Он мог избавить от боли при любых ранениях, даже… А хотя, что я говорю? – он развернул книгу пошире, – Вы только послушайте.
– Ух, ядрён батон, Герыч, я лучше пойду и убью Дворфича, чтоб выпустил нас из Батона, – Боря захныкал, – Или рвану к этой Сульмуль…
