– Ты же не хочешь ссоры? – спросил Ирис, и тон из просто раздраженного перерос в угрожающий. – Нужно уметь делиться. Дай мне хотя бы одну. Светленькую, например, она более покладистая.
– Сходи на рынок и купи себе козу. Светленькую. Тебе все равно без разницы, с кем забавляться.
– Что ты сказал? – прорычал Ирис и пошел на Голос с кулаками, но стоящие рядом мужчины тут же подхватили его под руки, не давая сдвинуться с места.
– Что с тобой? Ты что, и дам хочешь покалечить? – говорили они, пытаясь образумить друга.
Голос в маске с маленьким изображением нарцисса стремительно двинулся к выходу, увлекая девушек за собой. У них заплетались ноги, но крепкие руки не позволяли им упасть. Постепенно стены зала прекращали кружиться, а головы людей возвращались в обычные размеры. Откуда-то издалека надвигалась головная боль, но еще не полностью выветрившееся шампанское не давало ей захватить территорию.
Лиссарина не заметила, как они оказались в темном коридоре, ведущем к выходу. Раза три она спотыкалась о ступеньки и один раз едва ли не поцеловала пол. Ее болтало на руке, словно она стояла на палубе корабля в шторм. И едва она все это вообразила, как ее стало подташнивать. Морская болезнь преследовала ее с самого детства.
Голос властно приказал Эрдойо открыть дверь, и слуга немедленно повиновался. Свежий воздух ударил им в лицо, и Рин вдруг отчетливо поняла, как все это время ей его не хватало. Она жадно вдохнула ртом воздух, но не успела сделать и двух шагов, как согнулась пополам, свалившись на колени. Ее тошнило и мотало из стороны в сторону, и чтобы не упасть, она опиралась на две руки.
Чьи-то заботливые руки убрали волосы с лица назад и придержали их, чтобы не мешались, пока из нее выходил ужин. Головная боль, наконец, вырвалась из тисков шампанского. Так плохо Лиссарина себя еще никогда не чувствовала.
Когда желудок оказался пуст, она с облегчением вздохнула. К ее лицу рука поднесла платок и вытерла им слезы и остатки слюны, пока ее собственные грязные руки безвольно лежали на коленях. Она перевела глаза выше, чтобы посмотреть, на хозяина сей чудесной и доброй руки, но увидела то, что предпочла бы забыть и никогда не вспоминать.
– Только не ты… – вырвалось у нее, и чувство стыда охватило все ее естество.
Если бы сейчас ей предложили выбор между тем, чтобы провалиться под землю или жить долго и счастливо, она выбрала бы первое.
Ровенна чувствовала себя куда как лучше. Рин этого не знала, но от тошноты Ровенну спасло мороженое – нельзя было пить это прелестное веселящее шампанское на голодный желудок. Пока девушку полоскало, Ровенна танцевала под луной, кружилась, махая подолом платья в разные стороны, как маленькая девочка, но силы стали покидать ее, и, в конце концов, она опустилась на колени позади Лиссарины, обняла подругу за талию и положила голову на ее плечо.
– Рин, это разве не лорд Мон… Мон… – ее язык стал заплетаться, и через секунду они услышали сопение. Ровенна де Гердейс, которой на постель приносили десять подушек, ведь только в гнезде она чувствовала себя уютно, уснула на голой земле, упираясь щекой в тощее плечо подруги.
– Лорд Монтфрей, – обреченно подтвердила Лиссарина, хотя Ро ее уже не слышала.
– Если это благодарность, я немедленно вас тут брошу, – хмыкнул Люциен и поднялся на ноги. Когда он смотрел на них сверху вниз, стало еще хуже.
– Что вы тут делаете? – спросила Рин, все еще сжимая в руках его платок.
– О, это я тебя хочу спросить. Как вам вообще в голову пришло заявиться на бал куртизанок?
– Что?! – Лиссарина поперхнулась собственной слюной и закашлялась. Ро слегка заворчала сквозь сон и повернула голову в другую сторону.
– Ясно. Потом поговорим. Идти можешь?
Хороший вопрос. Лиссарина машинально сунула платок в рукав. Люциен аккуратно оторвал руки Ровенны от талии Рин и поднял на руки, далеко не как пушинку, конечно. Он не был настолько сильным, чтобы тащить на себе пятьдесят килограммов, одетых в тяжелое платье с тремя юбками, однако не жаловался и не вздыхал.
Лиссарина, опираясь руками о землю, смогла встать, пошатнулась, но успела вовремя обрести баланс. Все-таки не зря братья Ровенны учили ее фехтованию, не прошли уроки даром. Еще бы они научили ее не поддаваться на уговоры своей сестры, и все было просто замечательно.
Они медленно побрели мимо фасада здания к садовой калитке, а оттуда вышли на улицу. В такое время суток она пустовала, не было ни единого человека, и хотя кое-где музыка еще звучала, многие дома уже утихомирились.
Корсет давил на грудную клетку, а живот болел из-за недавних рвотных позывов, однако стало гораздо лучше. Хотя бы в голове прояснилось. Даже несмотря на стыд, который охватывал ее, едва она смотрела на лорда Монтфрея, ей было хорошо. Спокойно, по крайней мере. Вернулось чувство безопасности.
– Вы расскажете лорду Ромаэлю? – тихо спросила она, глядя под ноги.
Она, конечно же, не видела, но в этот момент он закатил глаза.
– Нет, не скажу, но мои услуги не бесплатны.
– У нас нет денег.
– Издеваешься? Еще бы кольцами да сережками предложила долг вернуть. – Он подкинул Ро вверх, когда она начала сползать. – Я имею в виду, что если мне потребуется твоя услуга или услуга Ровенны, вы мне не откажете и выполните все, что я скажу.
Лиссарина подумала, что лучше бы он, конечно, взял плату сережками. Мало ли какие услуги он имеет в виду. Однако все равно кивнула.
– А теперь скажи мне, какого черта вы туда пошли, да еще без масок?
– Мы пришли в масках, но их отобрали на входе, – объяснила Рин, и лицо ее стало пунцовым. Хорошо хоть в темноте не видно. – Мы получили приглашение на Бал Черной Розы, для самых видных представителей столичной молодежи. Его прислала какая-то женщина, которая якобы познакомилась с Ровенной на ужине. Но теперь я уже не так уверена…
– Надеюсь, идиотизм не заразен, и обедая за одним столом с вами, он мне не передастся, – в голосе Люциена, в первые с первой их встречи, слышалось веселье. – Хоть бы спросили у кого-нибудь, что это. А то получили записку от невесть кого и скорее побежали навстречу приключениям. Ты хоть понимаешь, куда вас занесло?
– Если честно, то не совсем… – честно призналась Лиссарина. Картинка начала складываться, но нескольких кусочков пазла не доставало.
– Клуб Черной Розы – место для богатых мужчин, которые вешают лапшу на уши своим женам и ходят на сторону. Место, где можно найти женщину. Но не надо сравнивать с борделем, ладно? Здесь дорогие шлюхи. Куртизанки. С ними можно не только… э-э, ну ты понимаешь. Но и поговорить, потанцевать. Одним словом, отдохнуть от рутины в хорошей компании. И они приходят либо с покровителем, либо в поисках покровителя. Ищущих называют дебютантками, и их лицо выставляется на всеобщее обозрение, чтобы мужчины или женщины могли выбирать.
– И женщины тоже выбирают?
– Чего не встретишь под луной. Всякое бывает.
– Значит все эти люди и Эрдойо приняли нас за женщин, ищущих себе покровителей? Легкая добыча?
– В точку, – Люциен усмехнулся. Ровенна во сне взмахнула рукой и хлопнула его по подбородку, так что пришлось отворачивать голову. Справившись со своей неспокойной ношей, продолжил: – Только не называй этого мужчину Эрдойо. На следующей встрече он поменяет имя. Никто не знает, как зовут его не самом деле, так что можешь не утруждать себя запоминанием. Проклятье, я даже протрезвел из-за вас.
Закоулками они выбрались на улицу более оживленную. Здесь стояли экипажи. Люциен подошел к одному из них и о чем-то тихо договорился с кучером. Тот немедленно вскочил с козел и открыл дверцу кареты.
– Залезай первой, примешь там свою подругу, – Люциен нетерпеливо мотнул головой.
– Ее зовут Ровенна, если вы забыли. – Лиссарина быстро забралась внутрь и протянула руки, чтобы поддержать Ро.
– Да знаю я. Надо же быть такой дурой, чтобы закричать свое имя в таком месте.
Обоюдными усилиями они положили спящую Ровенну на сидение, уложив голову на колени Рин. Лорд Монтфрей уселся напротив и снял белую маску с крохотным рисунком.
– Почему тот человек назвал вас Нарциссом?
– Это мое имя в клубе. Я сам его выбрал.
– Почему?
Люциен пожал плечами, но через мгновение, словно обдумав, стоит ли говорить девице с сомнительными принципами о таких почти интимных мелочах, сказал:
– Вообще-то я люблю эти цветы. Они белые, но яркие. Чистые, но далеко не невинные. В этом что-то есть. А у тебя есть любимые цветы?
Лиссарина задумалась, разглядывая скрытые тенью дома за окном.
– Нет. Я не люблю цветы.
– Так не бывает, все девушки любят цветы.
Повисло молчание, во время которого Лиссарина дергала за ниточку, вылезшую из шва на перчатке.
– Ладно, – не сдавался Люциен, неожиданно оживившись. Может, алкоголь еще не полностью выветрился из его головы, но Рин еще ни разу не видела его таким бодрым. – Ладно. Если не цветы, то что?
– Не скажу.
– Ой, да брось. Я вас, между прочим, только что от позора спас. А может, и от бесчестья, судя по тому, как вас хотел заполучить Ирис. Скажи.
– Нет.
– Скажи.
– Отстаньте, не скажу.
– Что за нелепое упрямство? Скажи.
– Сладости, – выпалила Лиссарина, которую Люциен уже начал выводить из себя своей приставучестью.
– Я мог бы и догадаться. Ты же ночная воришка пирогов, как я мог забыть.
– Ну хватит! – Лиссарина отвернулась в сторону, насколько возможно.
До дома они добрались в целости и сохранности, и остаток пути Люциен вслух сочинял стишок про сладости под названием «Как хотела Лиссарина съесть полтонны мандаринов».
Глава 7. Дейдарит-самозванец
– Я в няньки не нанимался, – возмутился Люциен за завтраком, когда Ваэри в приказном тоне сообщила ему, что необходимо сопроводить гостей на экскурсию по Эденвалю.
– Ромаэль занят в Элитарии делами отца, – объяснила герцогиня, отрезая ножом крохотный кусочек омлета. – Цирен еще слишком юн. Остаешься только ты. Или что, мне урезать сумму на карманные расходы?
Люциен откинулся на спинку стула, вяло ковыряя вилкой в тарелке.
– Почему бы не перенести экскурсию на завтра, когда Ромаэль будет свободен? Это, в конце концов, его невеста, ему с ней и возиться.
– Это нам с ней возиться, – поправила Ваэри, строго посмотрев на сына. – Как хозяевам дома, где они гостят. Мне что, заново учить тебя манерам?
Сегодня она сидела во главе стола, а Цирен и Люциен по обеим сторонам от нее. Девушки предпочли завтракать у себя, и это дало им возможность поговорить без церемоний, по-семейному.
– Мама, а можно мне пойти с ними? – Цирен сложил руки перед грудью в умоляющем жесте. – Так скучно дома…
– Твою скуку сегодня развеет мадам де Люблон.
– Танцы? Опять? Фу-у-у…
– Без возражений, я уже договорилась. Лулу, куда ты? Ты же ничего не съел.
Но Люциен уже встал из-за стола и поднялся по ступенькам к колоннам. Он все еще был растрепанным после сна и, как обычно, в неполном костюме. Темные круги под глазами становились все чернее. Это ужасно пугало Ваэри, хоть она и не подавала виду. Что творилось у него на душе, чем он живет, что любит или кого – всем этим он перестал делиться с ней в десять лет, когда она совершила непоправимую ошибку, лишившись его доверия навсегда.
– Отвратительный омлет.
И с этими словами скрылся в длинном коридоре.
Он чувствовал себя ужасно уставшим. Не выспался, не поел нормально, потому что мать всегда забывает о том, как он ненавидит яйца и все блюда, где они есть. Так теперь ему еще навязали экскурсию. Именно в тот день, когда он планировал закрыться в своей комнате, поспать, а потом поработать над книгой.
Придумывая пути возможного отступления или куда бы пристроить девиц так, чтобы можно было улизнуть, он не заметил, как прошел мимо своего адъютанта. Дэниар остановился и окликнул его, и при одном взгляде на энергичного и улыбающегося друга Люциену стало тошно. И гениальная идея пришла как бы сама собой.
– Дэниар, у тебя сегодня важная миссия.
– Что-то, что тебе лень делать? – Дэниар вздохнул. – Лулу, когда ты уже перестанешь перекладывать на меня скучные дела?
– А зачем ты мне тогда вообще нужен? – парировал Люциен, усмехаясь. – Но сегодняшнее дело тебе понравится. В кои-то веке это не бумажная волокита. И не простое поручение.
– Заинтриговал.
– Нужно провести экскурсию невесте моего брата.
– Что, правда? – Дэниар сразу же изменился в лице: эта идея явно пришлась ему по душе. Он любил общение, особенно с девушками. – Для нее одной или мисс Эйнар тоже будет присутствовать?
– Какая разница? – поморщился Люциен, оборачиваясь в ту сторону, в которую шел изначально. – Наверное, да. Они же два сапога пара.
– А ты с нами пойдешь?
– Вечно у тебя куча вопросов, – Люциен сделал шаг к двери, ведущей в малый зал. – Пойду, конечно же. Мать прогрызет мою тушку от макушки до пупка, если застанет меня дома. Но не рассчитывай на мою помощь. Командовать парадом будешь ты.
И ушел, оставив Дэниара наедине с размышлениями.
***
День выдался очень приятным. Сентябрьское солнце грело не так сильно, как летом, но и не давало промерзнуть до костей. «Бабье лето», так называют эту погоду крестьяне, и Лиссарина это знала. В воздухе по-прежнему пахло летом, его последними отголосками, и она с грустью подумала, что до свадьбы Ровенны такая погода не продержится: начнутся дожди, ветер, сырость, грязь. Не самое удачное время для праздника, но ее мнения, конечно же, никто не спрашивал.
Когда они вышли из дома, открытая коляска с гербом Монтфреев уже дожидалась их у крыльца. Около нее стоял Дэниар и переговаривался с кучером, но стоило ему увидеть девушек, он тут же выпрямился и сделал изящный поклон, приветствуя их. Подруги, уже знакомые с Дэниаром, радостно заулыбались и принялись оживленно щебетать на самые разные темы. У Лиссарины даже поднялось настроение от того, что лорд Люциен не будет присутствовать на экскурсии, а значит не придется краснеть за вчерашнее. У нее до сих пор болела голова и ужасно пересыхало во рту.
Они забрались в повозку с сидениями по обеим сторонами и сели друг напротив друга. Девушки вдвоем, Дэниар – напротив них. Лиссарина все ждала, когда же он даст знак кучеру, но ничего не происходило. Они продолжали стоять на месте почти двадцать минут, обсуждая погоду, и в ее душу закралось нехорошее предчувствие.
И оно обрело форму, едва только Люциен Монтфрей лениво спустился по ступеням крыльца, натягивая на левую руку черную перчатку. Сам он был в темно-синем пальто с иголочки, слегка вытягивающем его невысокую фигуру. Этот цвет определенно шел ему лучше всех прочих. Дворецкий вышел вслед за ним и протянул забытую трость с сапфировой отделкой.
– Вы опоздали, милорд, – заметил Дэниар, хотя в голосе его не слышалось недовольства. Скорее, обреченность.
– Можешь не церемониться. Не перед кем ломать комедию.
Люциен ловко забрался в карету и рухнул на сидение рядом с Дэниаром. Бегло осмотрел Ровенну и Лиссарину и не сумел спрятать лукавую улыбку. Девушки мгновенно покраснели, вспоминая о вчерашнем, и опустили глаза вниз. Неожиданно собственные руки показались им очень любопытными.
– Что это с вами? – Дэниар, отличавшийся особой наблюдательностью, не мог не обратить внимания на изменения в лицах.
