ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 06.06.2023
Девица горячо отвечает на его поцелуи, пока Адам лапает ее грудь. Прямо посреди моей гостиной. Ничего не меняется.
Подозреваю, что у сына имеется и некая склонность к эксгибиционизму, но пока он не начал бегать голышом по паркам, и ладно. В четыре он то и дело срывал с себя одежду, в десять постоянно теребил пах, а с его шестнадцати я постоянно застаю голых девиц рядом с ним в разных позах. Не пацаны – и то на том спасибо. Так что я почти смирился.
Несмотря на развратное платье, во время нашего знакомства девица продолжает строить из себя невинную крошку. Глаза в пол, губки бантиком. Какая прелесть.
Смотрю на ее такие модные сейчас платиновые волосы, на припухшие от поцелуев губы. Плечи тонкие, шея длинная, а ноги – от ушей. Кожа почти фарфоровая, только розоватая на щеках. Острые ключицы сильно выпирают вперед, и все это время она тяжело дышит. Волнуется, или ее так сильно возбуждает мой сын?
– Рада встрече, – произносит она едва слышно.
– Рад познакомиться, – откликаюсь я. – Александра, зовите меня просто Николай. Без отчества. Адам, останешься на ужин? Думаю, ты не просто так приехал?
Я знаю своего сына. Теплые родственные связи нас никогда не связывали, и если он приезжает, то строго по делу.
– Но у нас заказан столик на двоих… – мнется Алена.
– Мы никуда не поедем. Ко мне сын приехал. Закажи еду на дом.
Ее истерики стали надоедать. Я достаточно трачу на нее, чтобы не выслушивать лишнее. Но оказывается, все ее подруги зимуют в Таиланде, Австралии, а третьи в Испании. И только она вынуждена морозить свой зад в Москве. Я чуть не сказал: «Скатертью дорога», помешал только приход сына.
Алена с перекошенной физиономией уходит, а я снова смотрю на невинную овечку в развратном платье.
Одна из лямок то и дело спадает с плеча, обнажая верхнюю часть высокой девичьей груди. Да, пожалуй, я очень хорошо понимаю, чем она привлекла моего сына.
Адам провожает взглядом Алену и смотрит на меня:
– А куда делась Вероника?
– Пришел учить меня жизни? Интересно, – вскидываю я бровь.
– Остынь, отец. Я пришел поговорить о деле.
Это звучит так же смешно, как его разговоры о моих женщинах. Яйцо не понимает, почему курицу так раздражает, когда кто-то учит ее жизни.
– Поговорим за ужином, – киваю я, краем глаза замечая, как с плеча Александры снова сползает лямка.
Кривая у нее спина, что ли?
Девушка не делает ни одного движения, чтобы поправить лямку. Сидит, глядя в пространство темными глазами. Необычное сочетание с белыми волосами. Должен признать, у нее яркая и необычная красота. Даже с таким цветом волос, который сейчас у каждой третьей. Платиновые блондинки были даже у меня. Когда-то.
Правда, им было лет на десять больше, чем этой.
Из-за острого голого плеча не могу сосредоточиться на разговоре. Ну же. Просто подними эту чертову лямку. У тебя так все платье сползет до талии, а ты и не заметишь.
– Александра? – произношу, не выдерживая.
Она замирает и медленно останавливает на мне свой темный взгляд.
– Да?
– Вы где-то учитесь? Работаете?
Вижу, как Адам подбирается, распрямляя плечи. Звездный час для девушки. Но сама Александра ничего не отвечает, только смотрит на меня в упор, как если бы не поняла ни слова.
У меня закрадывается нехорошее предчувствие, особенно когда она произносит:
– Я сейчас… Мне нужно… Где здесь? – она смотрит на Адама, но тот только непонятливо сдвигает брови у переносицы.
Ну и где чертова Алена, когда она так нужна? Впрочем, наверное, легче завести слуг, чем надеяться на любовницу. А еще придется разобраться с этим лично.
Указываю Александре рукой вперед и произношу:
– Пойдемте. Я покажу.
Она семенит следом, вцепившись в крохотную сумочку, я же украдкой смотрю на ее профиль. Совсем ведь еще ребенок, и как дошла до такой жизни?
– Сколько вам, Александра?
– Девятнадцать.
Голос у нее хриплый, тихий, а взгляд рассеянный. При этом она почти не смотрит мне в глаза. И ее немного шатает. Великолепный выбор, сын. Ты переплюнул сам себя.
Показываю ей на дверь туалета, жду, пока зайдет внутрь. Слышу, как шумит дверь кабинки, а потом, судя по звукам, она снова возвращается к раковинам, но за дверью все остается по-прежнему тихо.
Сжимаю челюсть и даю девчонке время одуматься и вовремя выйти, чтобы избежать того, что я собираюсь сделать. Но ничего не происходит – дверь остается закрытой, звуков воды или сушки для рук нет.
Выждав время, достаточное, чтобы вымыть руки, неожиданно распахиваю дверь туалетных комнат. Александра моментально пугается. Вздрагивает всем телом и заводит руки за спину, пряча от меня то, что держит в руках.
К сожалению, я не ошибся. Чутье не подвело.
В два шага оказываюсь рядом и прижимаю девицу к стене. Ее соски моментально упираются мне в грудь, и даже через разделяющие нас слои одежды чувствую, насколько они твердые.
Но я здесь не для этого. Так что пусть даже не пытается меня отвлечь своими прелестями.
– Покажи, что у тебя в руках.
Ее глаза расширяются от испуга, но она упрямо трясет белобрысой головой.
В два счета отрываю ее от стены и вдавливаю грудью в мраморную столешницу возле раковины, как группа ОМОН при захвате. Блестящее платье из-за нашей борьбы настолько задралось, что теперь я вижу даже округлости розовых ягодиц, когда укладываю ее прямо на голый холодный камень.
Она тяжело и нервно дышит, маняще приоткрыв пухлый рот.
– Отпустите!
– Покажи мне, что у тебя в руках. Я ведь должен объяснить сыну, почему сейчас вышвырну его девушку за дверь. А наркотики в моем доме недопустимы.
– Это не то… Что вы подумали!
Смотрит на мое отражение в зеркале черными глазищами, сверкая гневом. Чертово платье вообще не держится на ее плечах – теперь я вижу практически всю ее грудь. Увидел бы больше, если бы она не лежала на столешнице. А так довольствуюсь только краем нежно-розовой ареолы, но вкупе с ее оголенными ягодицами хватает и этого.
Член в штанах дергается, но я усмиряю желание. У меня не встанет на малолетнюю наркоманку, а еще я сделаю все, чтобы избавить сына от ее общества.
– Не то, что я подумал? Но если тебе нечего скрывать, почему ты до сих пор держишь свои руки сжатыми, пряча от меня это?
Она шипит, как разъяренная тигрица. Бьет каблуком, но промахивается мимо моей ноги. Вполголоса материт меня, прожигая черными глазами отражение. А после сдувает белобрысую прядь и… сдается.
– Ладно. Черт с вами, я покажу, – выплевывает она. – Только отпустите.
Перестаю выкручивать ей руки и отхожу на шаг назад.
Она тут же выпрямляется, приводит в порядок одежду, возвращая чертовы лямки на место, а после швыряет то, что держала в плотно сжатых кулаках, прямо в меня.
Без единого звука, как будто ничего не весит, этот предмет сначала летит мне в грудь, а после приземляется на пол между нами.
Александра тут же пулей вылетает из туалета и, проводив ее взглядом, я опускаю взгляд ниже.
На полу лежат крохотные трусики.
Саша
Конечно, они у меня были.
Я взяла на всякий случай самые крохотные, какие у меня только были, бикини-ниточки, чтобы надеть после, если из клуба мы все-таки не сразу вернемся домой.
Не знала, насколько сильно Адаму понравится мой сюрприз и какие у него дальше были планы. Обычно Адам любит гулять всю ночь, поэтому решила оставить себе место для маневра. Не то чтобы я часто прибегала к такому обнажению… Для меня и самой это было в новинку. Но Адам любил смотреть, ему нравилось касаться меня прилюдно, под столом, в темноте кинотеатра. Он никогда не заходил далеко, хотя и намекал, что совсем не против, если однажды на мне не окажется трусиков.
Ну, вот я и решилась. Все-таки это его день рождения. Мне и самой было любопытно, что я буду испытывать при этом.
Очень вовремя. Ничего не скажешь.
Может быть, я бы и смогла высидеть без белья, будь кто-нибудь другой отцом Адама, но не теперь, когда им оказался такой мужчина, как Николай Одинцов. Не понимаю, что со мной происходит, но мне точно не нравится сидеть практически голой в его присутствии.
Надеялась, трусики помогут вернуть самообладание. Но не надевать же их посреди гостиной? Мы ведь на не общественном пляже, где заняты все кабинки для переодевания. Вот и попросилась в туалет. И надо же было ему заподозрить меня в том, что я принимаю в его туалете наркотики.
Господи! Не знаю, от какого унижения сильнее горят мои щеки во время ужина – что я так паршиво выгляжу, что похожа на наркоманку. Или что теперь отец Адама точно знает, что на мне нет белья. Никакого.
Я не стала их надевать после всего.
Не с пола.
И не при нем.
Так и вылетела в гостиную, пока он таращился на кусок шелка на полу.
К этому времени уже доставили ужин, а Алена командовала парнями из кейтеринга, как накрыть на стол. И из-за общей суматохи ни Адам, ни Алена не заметили, что нас с Одинцовым не было какое-то время. Как и того, что мои щеки горели так, будто я умывалась кислотой.
За столом я сосредоточилась на морепродуктах в своей тарелке, спрятав лицо за волосами. В беседе тоже не участвовала. А зачем? Никакое впечатление мне уже не произвести, а отец Адама и так сделал самые ужасные выводы, какие только мог.
Нет смысла убеждать его, что я отличница-студентка, а еще работаю волонтером в благотворительной организации по защите окружающей среды. Все достижения полетели к чертям, и наше столкновение в туалете перечеркнуло все впечатления, на какие я только могла рассчитывать.
Адам говорит с отцом о делах – и хорошо. Я ничего не смыслю в конструировании солнечных батарей, а именно это основной бизнес Одинцова. Знаю только, что Адама не подпускают и близко к семейному бизнесу, но именно это его и манит. Не гостиничное дело, торговля элитными автомобилями, долями в которых тоже владеет его отец, и не благотворительность.
Только со слов Адама знаю, что его семья тратит очень большие средства на благотворительность, но теперь уже и не верю в это. Разве такой монстр, как его отец, вообще способен к сочувствию? Наверное, занимается этим для галочки.
Адам долго вынашивал план-инновацию о реконструкции солнечной батареи и теперь пытается донести до отца всю важность этой идеи, но тот слушает, кажется, только из вежливости. Родители все одинаковы. Когда я давала советы маме, как жить, она слушала меня так же – с долей скепсиса и пренебрежения. А потом я просто уехала и стала жить, как сама считаю нужным.
Сидящая напротив Алена пару раз пыталась заговорить со мной о вечеринках, клубах и модных тусовках, но быстро поняла, что я птица не ее круга. Если мне и были знакомы фамилии тех людей, что она называла, то оказывалось, что я знаю младшее поколение. Алена же вращалась среди их отцов и матерей.
Думаю, именно из-за пропасти между нами в почти десять лет ее перекосило только сильнее. Кажется, теперь она видит во мне соперницу, как та старая королева с волшебным зеркальцем из сказок.
Ума не приложу, как я умудрилась испортить отношения сразу со всеми, исключая Адама. Но ведь еще не вечер.
Одинцов
Пытаюсь сосредоточиться за ужином на делах, ведь в кои-то веке Адам предлагает что-то действительно интересное, но перед глазами, хоть тресни, так и стоят розовые ягодицы, едва прикрытые платьем.
Вместо оптимизации потребления энергии думаю только о том, где же мои девятнадцать, когда было так умопомрачительно прекрасно узнать, что твоя девушка вдруг не надела трусики.
Зная пристрастия Адама, легко могу представить, что именно эта пикантная деталь и была сюрпризом на его день рождения. Они ведь ехали на вечеринку, но мое внезапное возвращение на родину перекроило их планы.
Судя по всему, Адам действительно интересуется инновациями в разработке солнечных батарей, раз пренебрег даже вечеринкой. Хотя, возможно, они еще отправятся туда. Ведь в девятнадцать после полуночи жизнь только начинается.
И на этот раз на его девушке действительно не будет нижнего белья. Вообще никакого под этим тонким, ужасающе тонким платьем, которое не скрывает девичьих угловатых бедер. Ни лифчика, ни трусиков – как я уже мог лично убедиться. Ничего.
По уму я виноват. Очень перед ней виноват. Не каждый отец выкручивает руки девушке своего сына, любуясь при этом ее голой задницей.
И по справедливости должен извиниться. Но я совершенно не знаю, как и когда.
Очень часто в путешествии мечтал о хорошем ужине из любимого ресторана, но теперь мне и кусок в горло не лезет, хотя еще час назад чувствовал зверский голод.
Саша больше не поднимает глаз, не произносит и десяти слов за ужином, отделавшись от Алены и ее трепа кивками и однотипными ответами. И ежу понятно, что больше она не останется со мной наедине ни при каких условиях, а извиняться при сыне за то, что сделал, я не буду.
Не хочу рушить этот неожиданный ужин. Впервые мы с Адамом разговариваем как два взрослых человека. И мне даже интересно.
Еще бы не всплывали постоянно перед глазами ярко-розовые ареолы с твердыми сосками.
Это мог бы быть лучший вечер в моей жизни, ведь пьяной тусовке сын предпочел важную беседу о семейном бизнесе, но при этом из-за Саши это худший вечер в моей жизни.
В штанах становится тесно только оттого, стоит мне снова взглянуть, как она прикусывает губу. Или когда снова возится с чертовой лямкой.
Мой голод по женскому телу понятен. Я провел вдали от цивилизации и нормальных женщин почти два месяца, а встреча с Аленой принесла только упреки и претензии. Но это совсем не значит, что это нормально, когда у тебя стоит на девушку сына.
Она ребенок. Все еще ребенок. Между нами двадцать лет разницы, и даже для мимолетной связи я выбрал бы девушку старше. Мои женщины всегда были или ровесницы, или младше меня максимум лет на пять. Но никогда на целых двадцать.
Когда она родилась, у меня уже был сын. И вот он сидит рядом с ней и снова лезет ей под юбку. При мне. И может быть, он знает, что на ней нет белья, а может быть, это все еще приятный сюрприз для него.
Я всегда закрывал глаза на эти заигрывания, ведь Адам не в первый раз тискает при мне своих девушек. Но сейчас почему-то не могу даже смотреть на это, и мне не нравится, что мои чувства как-то очень уж напоминают… зависть?
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом