18 января, 2093 год.
– Матвей, просыпайся! Там, кажется, склад горит!
Мерещилось будто звонкий голос Арины раздается во сне. Склад горит? Да ты с ума сошла, дуреха, быть такого не может, снаружи дубак.
Но вот над ним нависает ее молоденькое лицо: красные от мороза щеки, курносый носик и взъерошенные каштановые волосы; глаза девушки перепуганные, вот-вот из орбит вылезут.
Значит не врет, и впрямь горит.
Сон как рукой сняло.
– Долго горит? – спросил он, натягивая ботинки.
– Мне откуда знать? Я шла к тебе, а на подходе заметила огромный столб дыма с западной стороны, как раз там, где склад. – Она развела руками. – Я и бегом к тебе.
– Пошли.
Мигом он надел меховые унты, набросил кожаную парку из тюленьей шкуры и побежал к двери.
Выйдя наружу в лицо ему ударил жгучий мороз. Даже не верилось, что с таким морозом способно что-то гореть.
Небо было на редкость чистое, без единого облачка; и только едкий, черный дым, идущий с окраины станции застилал девственную синеву.
Матвей и Арина бежали по узеньким улочкам между жилых модулей. В эту секунду на станции раздался сигнал тревоги, заставив все восточников сначала с любопытством взглянуть в окна, а затем, спотыкаясь, выбегать наружу. С собой они хватали ведра, тарелки, кружки, одним словом все то, что могло бы помочь в борьбе с пожаром.
Пробежали рынок с плотным навесом из китовых и тюленьих шкур; на брошенных прилавках остались рыба, разные примочки с большой земли и так называемый «китовым набором» в виде ворвани* (жидкий жир, добываемый из сала морских млекопитающих. Используется при производстве сыромятной кожи и замши, также идёт на смазочные материалы и горючее, такие как масляная лампа), спермацета* (воскообразное вещество, содержащееся в голове кашалота, может использоваться для изготовления свечей, масляных ламп и смазочных материалов) и костей. Это по крайне мере то, за что успел зацепиться глаз Матвея.
После завернули к старинному зимовочном комплексу с рисунком триколора и через минуту оказались на месте происходившей трагедии.
Около половины склада успела сгореть полностью, а это означало, что рацион теперь сократится как минимум на половину, если не больше. И это накануне зимы.
Пожар совсем скоро грозил превратится в настоящее пожарище. Языки пламени напоминали когти взбесившегося зверя, желающего вырваться на волю. От сильного жара слезились глаза, заставляя то и дело тянуть руку к лицу.
Большинство людей стояли как в снегу завязшие и, словно смирившись с неизбежным, наблюдали за происходящей катастрофой. Наполненные полного непонимания взгляды бегали по сторонам, не зная как поступить. Оно и понятно, огонь на ледяном континенте в диковинку, а пожар так и вовсе явление крайне редкое.
Но все же среди толпы были и те, кто оказался храбрее. Они черпали принесенными ведрами снег и посыпали им огонь. Со стороны, правда, все это предприятие выглядело крайне бестолковым. Какие тут ведра со снегом против подобного пожара.
– Матвей! – окликнули его запыхавшийся голос. Это был Олег Викторович, староста станции. Судя по ведру в руке, видно он и сам только-только сюда прибыл. На Матвея он, однако, глядеть перестал сразу. Все его внимание переключилось на набиравший силу пожар.
– Как же мы эту заразу, да одним то снегом… – прошептал он в отчаянии.
Олег Викторович стоял как заледенелый не в силах и пальцем пошевелить. Матвей понял, что помощи от него не дождешься и самолично принял командование незанятой толпой на себя.
– Ну, чего встали?! – закричал Матвей на боящихся подойти к пожару. – Живее, живее, за снегом далеко идти не надо!
Желая пристыдить их нерешительность Матвей выхватил ведро у одного из стоящих столбом мужиков и храбро ринулся к огню.
– Разом! Вместе!
Арина последовала его примеру, а там подтянулись и все остальные. У кого емкости не имелось прямо руками пригоршню снега брали и сыпали в пламя.
Народ со станции постепенно подтягивался. Загромыхали ведра, зашипел кинутый в пламя сугроб, да только огонь и не думал отступать.
Вскоре Матвей понял, что так пожар им точно не победить, и следует сосредоточить все силы на спасении содержимого склада.
Так, подумав с полсекунды, он отправил тридцать человек южной части склада для сдерживания огня, а остальные двадцать мужиков вместе с ним побежали к заднему входу здания, вытаскивать всю собранную потом и кровью за последние четыре месяца провизию, пока его не сожрало пламя.
– Арина, ты куда?! – Матвей заметил как его подопечная дала деру от пожара.
– Я вездеход подгоню для погрузки, подальше от пожара отвезем!
– Верно мыслишь, давай скорее!
Девушка довольно улыбнулась – любила она, когда ее хвалили, – и побежала, уже от наполняющей ее гордости успев навернуться на первом же попавшемся сугробе.
Здесь к Матвею подоспел запыхавшийся староста.
– Матвей, ты зачем туда людей отправил? Тушить же надо!
– Да бесполезно это, не потушим мы здесь ничего.
– Как это?
– Да вот так вот, Олег Викторович, нет у нас больше склада. Забудьте. Вытаскивать оттуда надо все, что можно, иначе зимой без жратвы совсем останемся.
Не желая тратить времени на болтовню, Матвей натянул воротник свитера на нос и присоединился к спасающим провизию со склада братьям и сестрам.
Внутри их обдало жаром. Недалеко раздавался треск и поскрипывания дерева; в ноздри немедленно ударил отвратительный химический запах, от которого в глазах резало. Матвей предположил, что источником вони было горящее стекловолокно, частично использованное в качестве материала для строительства склада еще пятьдесят лет назад.
– Так, вы пятеро – яму! Остальные по холодильникам. Сбрасывайте все за входом. Дальше не заходить, к огню не приближаемся! – скомандовал Матвей.
Страшно было наблюдать как огонь поедал так тяжело собранные за этот год запасы. Большая его часть составляла ставриду с клыкачами, пойманные у восточных берегов и предварительно замороженная для последующего хранения; правда львиную долю все же пришлось выкупать у мирняков, жителей станции Мирный, живущих рядом с океаном. Им же, немногочисленным обитателями станции Восток, увы, рыбалка была недоступна из-за отдаленности берега от станции.
Имелись также и замороженная картошка, выращенная в контейнере-ферме, оставленных здесь в количестве трех штук еще до Вторжения. Были еще и огурцы, помидоры и морковь, выкупленная у китайцев со станции Куньлунь и хранившиеся все в тех же холодильниках в отдельных отсеках при необходимой температуре; часть съедали, а остальное шло про запас с целью пережить полярную зиму, долгие, опасные и невыносимо скучные шесть месяцев беспросветного мрака в четырех стенах.
Было на складе еще немного пеммикана* (традиционная пища североамериканских коренных народов, состоящая из высушенного мяса, жира и ягод. Используется как питательная и долговременная еда в походах и зимние месяцы) из тюленьего мяса. Матвей его страшно не любил, на вкус редкостная дрянь, да и соли для его хранения добыть целая морока. Но иногда все же кушал его через не могу – как никак много жира, а жир в Антарктиде стоял на втором месте по ценности после ватт.
Здесь немного опоздав объявился Йован с его огромными волосатыми ручищами и двумя метрами роста. Он без всякого приказа стиснул набитый овощами холодильник своими медвежьими объятиями и, вместо его разгрузки, поволок тяжеленную бандуру к выходу. Матвей поспешил ему на выручку, оперевшись о другую сторону холодильника.
– Ну что, доброго утречка что ли, Матюш? – сквозь зубы проговорил он, встретившись с Матвеем взглядом.
– Да куда уж добрее, – отшутился тот в ответ.
– А я еще думаю, чего это паленым так завоняло? Вроде не твоя смена на кухне сегодня… А тут вон оно чего!
Йован всегда находил место и время чтобы отпустить шутку, даже если та была совершенно неуместной и глупой.
Пока одна группа вытаскивали все из холодильника, другая компания мужиков, в числе которых был Матвей, на раз-два подняли огромную металлическую крышку, за которой в полу скрывалась морозильная яма. Внутри лежало множество мишуры в виде бумаги из порванных книг и сухой ткани. Стали быстро ее разгребать, спиной чувствуя как огонь подбирается все ближе. Потратили должно быть с минуту, пока не добрались до самого большого запаса рыбы.
В эту минуту ко входу подъехала Арина на стареньком вездеходе «Тайга». Она открыла кузов и стала прежде сваленную на землю запасы бросать туда.
Через десять минут стало совершенно невыносимо дышать, а от химического запаха и вовсе голова шла кругом. Стали кашлять, задыхаться и тогда Матвей велел всем немедленно выходить.
Почти все запасы морозильной ямы так и оставили там. Холодильники успели опустошить, но не все – огонь оказался быстрее и настырнее, добравшись до них раньше.
Арина все собранное перевезла на безопасное расстояние. Смотреть на спасенную рыбу, овощи и несколько кубов пеммикана без мысли о надвигающейся беде было невозможно.
Следующие полчаса жители станции Восток в количестве ста тридцати четырех человек наблюдали за догорающим складом. Сгорели не только вещи, не только еда, сгорел их шанс пережить надвигающуюся зиму в самой холодной точке на карте, которая только имелась на всей Земле.
И все же несмотря на огромную беду в толпе не послышалось ни всхлипа, ни плача. Женщины держались стойко, прижимая к себе детишек, укутанных в десятки одежек, а мужики с отчаянием вздыхали, потирая макушки и втихомолку матерясь.
Восточникам было не привыкать к трудностями. Так уж сложилось, что еще тридцать три года назад судьба уготовила им поселиться в этом суровом крае без права выбора. За это время они научились выживать в суровых условиях станции Восток и всегда находить решение в любой казалось бы на первый взгляд безвыходной ситуации.
Теперь судьба уготовила им новые испытание, должно быть самое суровое за последние несколько лет.
И Матвей понимал это. Понимал как и все собравшиеся рядом с ним братья и сестры.
Глава 1. Восточники
17 июля 2054 года на русской антарктической станции «Восток» было зарегистрировано историческое понижение температуры до ?91,3°C. Этот новый рекорд превзошел предыдущую отметку, зафиксированную на той же станции 21 июля 1983 года, когда температура опустилась до ?89,2°C. Таким образом, новый показатель оказался на 2,1 градуса ниже предыдущего максимума.Из отрывка ТАСС за 17 июля 2054, со смартфона, найденного в городе Магадан собирателем Лукой Бруно из станции Палмер в 2086 году.
18 января, 2093 год.
Теплилась надежда, что огонь забрал с собой не все, вдруг не дотянулись его жгучие лапы до чего-нибудь из провизии? Но, увы. Человек сорок ходили по пепелищу, ногой ворошили обломки, да кроме угля с обломками так ничего найти и не удалось. Хорошо хоть Йован смог вытащить хотя бы один холодильник. Что же касается морозильной ямы, то рыба там вся сгорела до костей.
Причину пожара тоже называть никто не решался. Были только догадки. Поджог исключили сразу, какой дурак сам себя будет лишать пищи? Поэтому была выдвинута теория, что все случилось вследствие старой электропроводки, которой уже было лет пятьдесят с тех самых пор, как активно стали осваивать Антарктиду еще до Вторжения как место для туризма. Туризма… Сейчас подобное слышалось как издевательство.
– Ну, засада… – раздосадовано произнес Йован, помогая Матвею и остальным разгребать обломки. – Видать, придется мне таки на сесть на диету этой зимой.
– Да походу всем нам придется на нее сесть, – подхватила Арина. Она без всякого воодушевления пыталась найти что-нибудь уцелевшее, лениво разгребая ногой обугленные доски.
– Матюш, нашел чего-нибудь? – оставив без внимания слова Арины, обратился он к Матвею.
– Блин, Матвей, будь я на твоем месте и выше как этот вот дурень, за «Матюшу» уже б давно..! – Погрозила здоровяку Арина.
– Нет, секунду. У нас был спор, он мне проиграл. Стало быть, имею право так называть его еще до конца месяца.
– Ну хоть сейчас то, когда… – Арина указала на пепелище под ногами. – Нашел место и время!
– А не имеет значения, хоть на краю гибели, а все равно буду называть Матюшей, до первого февраля сего года.
– Да ну тебя, придурок.
– Придурки при дураках. Или дурочках.
– Матвей! – возмутилась Арина.
Но Матвей так сильно погрузился в свои мысли о случившемся, что совершенно не обратил внимание на перебранку между двумя своими товарищами.
– Ну все, заканчивайте оба, – отмахнулся он. – Нашли чего?
– Да нечего тут искать, – отмахнулась Арина. – Слушай, Матвей, я ж к тебе утром чего шла, мне надо тебе кое-что показать…
– Матвей! – окликнул вдруг его староста. – Поди сюда!
– Иду! – крикнул он в ответ и обратился к Арине: – Чего показать?
– Вообщем, забеги сегодня ко мне вечером в модуль. Нужно твое мнение.
– А мое? – встрял в разговор Йован.
– А твое мнение мне понадобится только тогда, когда на земле не останется ни одного живого человека, которого…
Продолжение их перепалки Матвей не услышал, поскольку направился к старосте. Эти двое частенько ссорились, но скорее шутки ради, как приятели. Матвей уже давно перестал воспринимать их болтовню всерьез.
– Чего там опять эти двое бунтуют? – кивнул в сторону Йована и ниже его почти на две головы Арины.
Матвей махнул в их сторону, мол, тебе ли не знать.
– Ладно, черт с ними. Вообщем, посмотрел я тут, что тебе с мужиками удалось спасти, – староста снял шапку и тяжело выдохнул, – не хватит этого на всех. Хоть ты в три раза урежь рацион. Будь нас человек пятьдесят с горем пополам пережили бы зиму, но на сто тридцать три человека…
– Сто тридцать четыре, – поправил его Матвей и, встретив озадаченный взгляд собеседника, уточнил: – Француженка наша, Мишель, двойню неделю назад родила, от Воронцова, помните?
– Так это ж тогда сто тридцать пять человек должно быть, раз двойня, – почесав в затылке, неуверенно ответил Олег Викторович.
– Вы про Жору Савина забыли, который автослесарь. Он от лихорадки умер месяц назад.
– Ах, точно. Вот же… – староста сдержался чтобы не выругаться. – Совсем я уже того, Матвей, старый. Не помню ни черта.
– Да бросьте. Сколько вам? Пятьдесят пять же? Молодой еще.
– Может, до Вторжения и можно было так сказать, а сейчас… – Он махнул рукой. – Мозги на этом холоде как будто не с каждым годом, а с каждым часом тупеют. Еще пару лет и окочурюсь точно. Говорил тебе, Матвей, иди на мое место.
– Мы это уже обсуждали, Олег Викторович… – недовольно произнёс Матвей, припоминая последний неприятный разговор со старостой, чуть ли не поссоривший их окончательно.
– Обсуждали. Но сам посмотри, кто еще кроме тебя такую ответственную должность потянет?
Матвей нарочито отвернулся от старосты, молча давая понять о нежелании вновь обсуждать его на такую важную роль. Накомандовался он уже на всю жизнь вперед, хватило.
Благо, Олег Викторович уловил его настроение и продолжать уговаривать не стал.
– Мда, – только и промолвил он, – что ж делать то?
