* * *
Прямо в глаза свет фонарика.
– Ой, извините. А где Звонарева спит, не подскажите? Я тут все койки обсмотрел. Не нашел.
С трудом поняв кто это и что вообще от меня хотят:
– Она в зимнем саду спит. Там ищите.
– Спасибо. Извините.
Это был новенький врач. Своего фельдшера потерял. Теперь бегает по подстанции, ищет. А Светка, пожалуй, уже спит без задних ног. Фиг ее теперь разбудишь.
* * *
– Нет, нет. Надо в больницу! Надо! – голос с соседней койки.
И снова «Нет, нет…». И тишина…
Это наша фельдшер Ирина говорит во сне. Доработалась, бедная. Кстати, она так часто. То в больницу кого-то кладет, то убрать собаку просит, то еще что-нибудь такое учудит во сне. Она лунатик. Как-то ходила тут по комнате среди ночи, гуляла, тоже что-то говорила, а на утро ничего не вспомнила. Девочка-загадка.
* * *
Сквозь сон слышу жуткие звуки, просто страшные, надрывные, повторяющиеся, аж в дрожь бросило. Через пару секунд, проснувшись, поняла. Перевозка приехала, точнее, фельдшер перевозки спать легла. Значит, уже три ночи. Вот теперь не уснуть. Когда Таня спит, все остальные не спят. Храпит она так, что стены дрожат, и никакие беруши не помогут. И так до шести утра, когда вызов на гемодиализ придет для перевозки.
* * *
Утро. Светает. Притопала я с надеждой все-таки бросить кости хоть на полчасика. В полудреме слышу:
– Катя, я машину помыла, рецепты в ящике, ящик с доктором в машине. У нас вызов. Съездишь? Доктор разрешил мне не ехать. Там повод – ерунда. У ребенка живот болит. А? А я ящик пополню потом. А?
– Хорошо.
Снова скрип и топанье. Я утыкаюсь в подушку, что бы не захохотать на всю комнату.
* * *
Утро. Начинается пересменка. Вставать не хочется, но надо бригаду сдавать. Рядом на койке спит доктор Настюша. Дверь открывается и входит ее фельдшер. Диалог, после которого я долго давилась от хохота.
Полусонная фельдшер и совсем сонная доктор:
– Насть, машина пополнена в диспетчерской, ящик вымыт в гараже. Тьфу, наоборот. Ну, ты поняла, о чем речь. Я спать.
– У! Наркота?
– Да. Да.
По-видимому доктор пыталась спросить, кто будет у нее принимать наркотики, но произнесла только это. А фельдшер уже отпала в койку…
* * *
Конец дежурства. Точнее, у кого-то конец, а у кого-то начало. Пересменок. Народ везде. И все бегают, суетятся. Женская раздевалка. Ряды металлических шкафчиков. Из-за одного ряда слышится:
– Тань, зарплату дают? Не в курсе?
– Вчера уже давали. Я узнавала.
С другой стороны доносится:
– Ты где сегодня?
– На двадцать первой
– Одна?
– С ящиком, как всегда.
Где-то сбоку от меня:
– Жуть какая! Как я выгляжу! Всю ночь имели по полной… Глаз не сомкнула.
– А ты где была?
– На пятерке. Достали! Словно и не суббота вовсе.
С другого бока:
– Ты у меня принимаешь?
– Ну, давай, давай наркоту свою. Как отработали?
– Гадко!
По селектору:
– Тридцать восьмая, примите наркотики!
Возглас где-то в начале раздевалки:
– Не успела прийти, уже наркоту суют!
Сзади меня слышно, как срабатывает у кого-то навигатор – пришел вызов.
Кто-то с возмущением:
– Дайте же раздеться, наконец!
Девчонки хором:
– А мы домой!!! Завидуйте!!!
– Счастливые! (с завистью и грустью)
– Ты пришла? Ушла?
– Ушла…, почти…, то есть пробую уйти, не получается.
– А кажется, будто пришла. Свеженькая какая-то. Бодренькая. Всю ночь спали, что ль?
– Это только кажется так…
У входа в раздевалку голос разносящейся по всему пространству:
– Кто еще не сдавал деньги на юбилей Осиповой? По сто рублей. У меня тут список. Я всех записываю.
То тут, то там слышится писк навигаторов. Приходят вызова.
Раздевалка бурлит, живет своей жизнь. Но наступает час, когда она замолкает и все разъезжаются, кто на вызов, а кто домой спать. Тишина и покой воцаряются над металлическими шкафами… Время 9. 20.
Со стороны
На тротуаре возле подъезда со сквозной аркой, в полуметре от стены, ногами к стене, на спине лежит худой мужчина в одних трусах, вокруг его головы расплывается ярко-красная лужа. Подъехал экипаж полиции. Два здоровых мужика вышли из машины, подошли к худощавому телу с красным ореолом вокруг головы и сразу отошли от него. Один из полицейских начал кому-то звонить по мобильному…
Минут через десять прибыла скорая. Белая машина с красной полосой и синим маяком на крыше долго не могла подобраться к подъезду из-за припаркованных автомобилей и нелепо крутилась, пытаясь вписаться в узкий угол…
Когда, наконец, остановилась, то из нее вышли две девушки в синей форме с надписью на спине «скорая помощь»: одна – из кабины с папочкой в руках, другая, уже в надетых синих перчатках и с оранжевым чемоданчиком – из салона и направились к месту, где лежал мужик.
Подошли они к нему, посмотрели. Одна из них, та, что в синих перчатках, поставив желтый чемодан на асфальт, чуть наклонилась над головой мужика с красным ореолом, что-то показала, указывая пальцем на голову мужика, второй девушке, выпрямилась и обе девушки в синей одежде с надписью на спине «скорая помощь» развернулись и пошли прочь от мужика, прихватив свой желтый чемоданчик.
А пошли они к полицейским, тусившим около своей машинки неподалеку, и о чем-то с ними быстро переговорили, после чего девушка, тащившая желтый чемоданчик, отнесла его в салон скорой, сняла перчатки, достала из нагрудного кармана какую-то бумажку и отдала второй девушке из скорой, у которой в руках была папка, и она что-то записывала, попутно разговаривая с полицейскими.
Неожиданно из сквозной арки выскочила женщина с сумками и, пошатываясь и почти оседая, приблизилась к лежащему мужику с красным ореолом вокруг головы, из рук ее выпали сумки, продукты посыпались из пакетов на асфальт, бравые полицейские, увидев это, подскочили и подхватили ее за плечи. Стал слышан приглушенный крик или стон:
– Это мой муж!!! Пустите!!!
Но полицейские почти насильно отвели женщину подальше от тела и усадили на зеленый барьерчик, ограждающий придомовую территорию, спиной к мужику на асфальте.
Одна из девушек из скорой подошла к этой женщине. Она о чем-то с ней переговорила, женщина схватилась руками за голову и стала плакать навзрыд. Тогда девушка из скорой пошла к машине, поковырялась в салоне и в желтом чемоданчике и вышла оттуда с пузырьком чего-то и стаканчиком, водитель из скорой протянул женщине бутылку воды, ей дали выпить что-то из стаканчика и запить. У рыдающей дамы сильно тряслись руки. Девушка из скорой снова ушла к себе в машину, а вторая, та, которая с папкой, что-то стала записывать и о чем-то расспрашивать женщину.
Тут полицейские стали растягивать красно-белую полосатую липкую ленту вокруг тела, крепя ее на деревья, таким образом ограждая место происшествия. А та девушка из скорой вышла из салона, держа в руках черный мешок, подошла к телу, пригнувшись под лентой, расправила мешок и накрыла им тело от ног до головы, ненакрытым остался лишь красный ореол – не хватило на него этого мешка.
Через минут пять девушка из скорой, та, что с папкой, закончив говорить с плачущей женщиной, кому-то долго звонила по большому и странному мобильнику, что-то записывала снова в папку, а после отдала полицейским какую-то белую бумажку…
Полицейские уселись к себе в машину, работники скорой сгрудились около своей и стали курить и о чем-то оживленно беседовать. После чего сели к себе в машину, включили синюю мигалку и отбыли в неизвестном направлении…
Что сие было? Почему скорая ничего не сделала? Почему девушка из скорой лишь только склонилась над мужиком, лежащем на асфальте и все? И сразу накрыла его черным пакетом? Может быть, его еще можно было спасти, а может быть, он был еще даже жив, а они такие вот, ничего не сделали, а накрыли и уехали. И все только ходили, да ходили вокруг, а полиции вообще ни до кого и ни до чего не было дела – они сели к себе в машину и там и сидели. Почему вот так-то????
Наверное, простой обыватель именно так все и видел, и чувствовал, и думал.
А вот что видели мы, те две девушки из скорой.
Едем на вызов «падение с высоты». Вызывает полиция. Я натягиваю перчатки (примета у нас такая есть: если заранее надеть перчатки, то работать нам не придется), прикатываем на место вызова, вытряхиваемся из машины. Доктор из кабины уже все видит и говорит: «по идее, ящик можно не брать, там голова вся сплющена». Но я все-таки ящик прихватила, потому как все может быть. Мужик, на вид лет 60, лежит на асфальте, голова вся сплющена и раскроена практически пополам, из трещины видны куски костей черепа, а вокруг на асфальте красное желеобразное мозговое вещество.
– Да уж… Смотри, как голову его сплющило-то…
– Интересно, а с какого этажа? – я смотрю вверх, предполагая.
Понятно, что с такими травмами не живут. Головы фактически нет как таковой, поэтому отходим от тела писать карту и констатацию для полиции.
Неожиданно появляется жена, успокаиваем ее как можем, валериана и разные капли намешиваем, расспрашиваем что и как. Ее муж болел Паркинсоном, было уже несколько попыток уйти из жизни, но до сего дня неудачно, и вот сегодня шагнул он с 6-го этажа на асфальт, и весьма плодотворно. Записали, отдали констатацию полиции, покурили, водитель рассказал как раньше вот таких мы сами вывозили в морг (слава Богу, прошли те времена, и сейчас этим занимается труповозка, которую теперь и будут ждать полицейские). Ужаснувшись, удивившись и обрадовавшись, что больше мы не возим трупы, мы вскочили в свою машинку и покатили на следующий вызов.
