Повезло, еще нос не сломали и зубы, кажется, на месте. Еще два повода порадоваться наступающему дню.
В гостиную Александр спустился чисто выбритым со свежевымытыми волосами и в хорошем настроении.
– Как огурчик! – похвалил хозяин таверны. – Говорю же, у нас все по высшему классу. Меня, кстати, зовут Ардалион, но чаще меня называют Гостеприимный Ал.
– Александр, – пожал протянутую руку Александр. – Кстати, в этом городе много бывает путешественников?
– Какие путешественники! – махнул рукой хозяин таверны. – Ты первый путешественник за целый год.
В зале кроме них двоих никого больше не было.
– А для чего тогда в городе таверны? – продолжал удивляться Александр.
– Бывает, приезжают из пригорода, а путь назад не близкий.
– Из пригорода?
– Ну да. Из верхних или, что еще реже, кто-то из нижних одумается вдруг и решит начать жизнь сначала – надо же ему где-то ночевать, пока не заработает достаточно талантов, чтобы обосноваться в городе. Но ты, видно, не из тех и не из других, экзотический фрукт.
– Да, это точно, – вздохнул Александр и огляделся.
Гостиная просторная и уютная – несколько столиков из добротного дуба, такого же цвета рояль в углу среди кряжистых пней… Да и сам инструмент как будто прорастал корнями в пол.
– Я музыкант. Никогда не видел рояля с корнями, – признался Александр. – Какой необычный дизайн…
– Между прочим, лучшего дизайнера роялей в городе… Вот, возьми, может, пригодится, – Ардалион извлек из-за пазухи пачку визиток и протянул одну из них Александру.
– Спасибо, – взял ее музыкант, подумав, что вряд ли ему понадобится эта услуга в городе, где он совсем ненадолго, тем более, что у него нет местной валюты заплатить за нее. – А можно мне на нем сыграть?
– Не можно, а нужно, – приободрил хозяин таверны, большой и сильный, как медведь в чаще леса.
Александр открыл крышку и нажал несколько клавиш. Рояль звучал гулко, строго и вместе с тем лирично, как будто тенистая тропинка уводила в чащу, обещая приключения и, может, даже чудеса.
Идеальный инструмент, чтобы играть на нем Вивальди…
Как град на землю, пальцы музыканта опустились на клавиши, и музыка потекла бурной рекой, заполняя собой все пространство таверны и оставляя семицветное послевкусие.
– Браво! Браво! – зааплодировал Ардалион.
Отличное начало дня.
Гостеприимный Ал приподнял крышку на огромном блюде, предлагая Александру позавтракать тостами с авокадо и омлетом с грибами и сыром. В кувшине переливался в лучах утреннего солнца ягодный сок.
– Приятного аппетита. Завтракайте, а я пока сварю свой фирменный кофе.
– Мне даже как-то неловко, – смутился Александр. – Вы так гостеприимны, а у меня нет ни одного таланта, чтобы рассчитаться с вами.
– Вы же только что сделали это, – удивился Ардалион.
– Я… я же просто сыграл на рояле…
– Ну да, – пожал плечами хозяин таверны. – Заплатили один талант.
– Так значит вот какие таланты здесь все имеют в виду! – захохотал Александр. – Так значит у меня есть талант!
– Конечно! Он есть у всех, кроме этих бурдаланов. Неужели вы думали, что таланты – это что-то вроде бумажек, которые вы мне вчера предлагали? Неужели где-то за них, и правда, можно что-то купить?
– Я думал, таланты – это какие-то крупные золотые монеты, – признался Александр.
– Золото? – расхохотался Ардалион. – Да кому оно нужно? Его полно в Низине под ногами. Бурдаланы даже умудряются расплачиваться этими слитками друг с другом, но здесь, в Городе, эти слитки никому не нужны, разве что только для строительных работ иногда.
– А как называется этот город?
– Просто Город, – пожал плечами Ардалион. – Зачем какое-то название, ведь нет же других городов, иначе была бы вражда и все такое, а нам итак с бурдаланами хватает разборок вот так, – Ардалион провел запястьем по своей могучей, как ствол дуба, шее.
– А кто такие эти бурдаланы?
– Это те самые типы из Низины, с которыми вы имели честь познакомиться этой ночью, это у них вместо талантов куски желтого железа, за которые они покупают друг у друга брагу и самокрутки, которыми дымят с утра до вечера. Но больше ничего за эти куски металла не купишь, а талантов у бурдаланов нет, поэтому они и делают иногда такие ночные вылазки, отбирая у припозднившихся горожан одежду и еду. А весь день только и делают, что орут и дерутся, да еще едят и совокупляются.
– А другие, которые останавливаются в вашей таверне?
– У них все наоборот и тоже свои причуды. То они месяцами молчат, то месяцами молятся беспрестанно. Они обожают рассуждать о высоких материях и мечтают, чтобы все ушли не только из Города, но и из Низины однажды к ним в горы. Вы только представьте себе: из Низины – в Горы. Правда… однажды случилось такое. Чего только на свете не бывает…
2
Полдня Александр напрасно прождал у Башни до обеда.
Когда часы пробили полдень, головная боль и насморк напомнили ему, что пора бы принять таблетку от аллергии.
В таверне Александра ожидала молодая женщина. Она нервно покусывала кончик авторучки и так сосредоточенно смотрела в чашку с остывающим кофе, как будто собиралась гадать на кофейной гуще.
Бархатистое цвета шоколада платье женщины, открытое, без рукавов, почти сливалось с пнями и кряжистым роялем.
На столике возле чашки лежали блокнот и газета.
Заметив Александра, женщина одновременно выпрямилась, улыбнулась, подвинула к себе нераскрытый блокнот и приняла замысловато-красивую позу, став похожей на скрипичный ключ.
Лицо с высокими довольно широкими скулами, узким подбородком окутывало орехово-дымчатое облако волос.
Нижняя губа, слегка отвисшая, выдавалась вперед, почти как у бурдаланов, что в сочетании с верхней, тонкой губой придавало ее лицу капризное выражение.
Глаза как спелые маслины – что-то ощущалось в ней скользкое, но при этом дама производила, скорее, приятное впечатление.
– Виола Рерайт, журналист, прапраправнучка великой писательницы Виолы Рерайт, – чуть наклонила она голову. – Скажите, это на вас напали ночью бурдаланы? Полгорода слышали выстрелы, и наш фотограф успел сделать фото убегающих в низину бурдаланов.
Молодая женщина разложила на столе черно-белые фотографии, на которых негодники уносили часть одежды Александра.
Да. Они напали на меня, когда я спал.
– Вы спали на улице? – уточнила журналистка.
Александр улыбнулся. Даже журналисты и фотографы здесь, похоже, никуда особенно не торопятся. Да, этот город – просто идеальное место для спокойного отпуска.
Точнее, в перголе, и это спасло меня от дождя.
– Как это романтично… – сказала журналистка. – Только эйо любят спать под дождем.
– Я не эйо, – поспешил разуверить журналистку Александр.
– Но вы не из местных… И, явно, не из бурдаланов, ведь, я слышала, вы играете на рояле. Так кто же вы?
– Я музыкант.
– А-а, – многозначительно покачала головой журналистка, как будто это что-то объясняло.
Но напрасно Александр решил, что она удовольствуется коротким ответом. И в этом неспешном городе журналисты довольно настырны.
– Так откуда же вы?
– Я… из пригорода.
В этот раз журналистка, как ни странно, осталась довольна ответом и как-то заговорщицки улыбнулась.
– Как называется ваша газета?
– «Газета», – удивилась журналистка. – Как же еще может называться газета? Вы не против, если мы сделаем несколько ваших фото?
– Хорошо, – развел руками Александр.
– Так, хорошо… – отошла на пару шагов назад журналистка, пока бородатый фотограф запечатлевал Александра в недоуменной позе.
– А теперь сядьте, пожалуйста, за рояль, ведь вы музыкант, – вошел во вкус фотограф.
Александр послушно исполнил просьбу и, когда камера несколько раз нетерпеливо щелкнула затвором, быстро поднялся со стула.
– Все, мне можно идти?
И, приветливо кивнув газетчикам на прощание, направился к лестнице, ведущей наверх.
– Спасибо! А это вам! Свежие новости.
3
Утром, когда Александр спустился на завтрак в гостиную, хозяин таверны читал газету, оставленную вечером репортершей, и попивал свой фирменный кофе.
– Почитай, что творят бурдаланы, – захлопнув газету, протянул ее Александру.
«Бурдаланы устроили в Городе охоту на собак», – гласил заголовок на первой странице.
В статье говорилось о том, что бурдаланы похитили за ночь у горожан с десяток собак.
После того, как жители Низины уничтожили всех немногочисленных оставшихся в Городе бродячих собак, они принялись за домашних питомцев.
В заключение журналист призывал не оставлять своих питомцев без присмотра, особенно в темное время суток.
На другой странице рассказывалось и вовсе о каком-то странном происшествии.
«Похитить стрелки часов с Башни давно уже стало навязчивой идеей бурдаланов, – говорилось в «Газете». – Прежде многочисленные попытки заканчивались ничем, даже каким бы то ни было наказанием виновных, поскольку установить их тоже не удавалось.
И хоть «Газета» не раз выступала с инициативой выставить охрану у ворот Башни, этого так и не было сделано.
Поэтому не приходится удивляться очередной попытке похитить стрелки. Бурдаланы подобрались к ним близко как никогда, но не смогли их снять с механизма, а только искривили их, что, к счастью поправимо.
Не удивляйтесь же, когда однажды случится то, что при таком подходе должно случиться рано или поздно.
Попытка похищения предпринята в отсутствии Часовщика, который, символично, находится сейчас где-то в Низине, – сказал один из смотрителей за порядком Грэг Магрег. – Можно предположить, что бурдаланы, зная, что Часовщика сейчас нет в Башне, воспользовались моментом, чтобы попытаться похитить стрелки, которые, как известно, сделаны из золота высочайшей пробы, а жители Низины очень падки на все блестящее, особенно на желтый металл.
В смотрительстве за порядком заявили, что будет проводиться тщательное и независимое расследование инцидента, а значит, можно с уверенностью предположить, что результаты его мы узнаем еще очень нескоро.
Также мы обратились за комментариями к руководителю Музея Истории Города, и в этот раз он даже не отказался высказать свое мнение.
– Стрелки часов для бурдаланов некий символ могущества, – сказал Хамелион Миллионов. – Символ могущества и превосходства над горожанами, и это для них гораздо важнее, чем то, что стрелки эти сделаны из желтого металла, что может, на первый взгляд непосвященного, показаться основным мотивом несовершенного преступления.
Сами бурдаланы традиционно отказались давать комментарии, но, как обычно, охотно попозировали нашим фотографам и потребовали привезти им в Низину побольше номеров этого выпуска «Газеты».
Газеты в обмен за эту не слишком любезно оказанную ими услугу.
3
Что-то не так в этом мире, и Александр никак не мог понять, что именно, сосредоточенно поворачивая в руке за столом в гостиной таверны в меру недозрелый плод авокадо.
– У вас же здесь вроде как вечная весна? – спросил Александр.
– Вечная, – вздохнул Ардалион.
– Но откуда тогда плоды авокадо?
– А для чего оранжереи? – непонимающе уставился Ардалион на Александра, не нашедшего ответ на такой простой вопрос.
– Ну да, оранжереи…
Каждый вечер горожане приходили теперь в таверну Ардалиона послушать Александра и платили ему за игру своими талантами. Кто-то приводил в порядок цветы в таверне и на клумбах вокруг нее. Кто-то делился с хозяином таверны фамильными рецептами. Кто-то начищал до блеска окна и зеркала. А одна художница написала портрет хозяина таверны, украшавший теперь гостиную. Один завсегдатай, талантливый мастер, наплел ему корзин.
