Тем не менее, этих людей все равно звали на телевидение.
Чего не сделаешь ради рейтинга?
На волне истерии по комете, члены какой-то секты на юге США совершили массовое самоубийство. Заперлись в сенном сарае, забили досками щели и включили газ. Вместе с детьми и домашними питомцами.
Новость мгновенно облетела мировые информагентства. И люди стали паниковать еще больше.
Когда я думаю о тех сектантах, меня пробирает дрожь. Странно, что на это тему еще не сняли ни одного фильма.
У секты тут же появились подражатели. И все это переросло в некое модное течение, которое постепенно приобретало все больше и больше приверженцев.
В записке, которую оставил лидер секты говорилось:
Мы отправляемся в наш путь к звездам. Скоро они упадут на землю. И тогда все вокруг станет космической пылью. Вернется в свое исходное состояние. К тому, с чего все начиналось. В том числе и вы, читающие эти строки. Но у вас еще есть шанс уйти осознанно. В кругу близких и друзей.
Смерти не избежать. Но какой ей быть, вы вправе решать самостоятельно.
Я часто думаю – и почему какой-нибудь пьяный фермер не пристрелил этого парня до того, как он возомнил себя проводником высших сил? Наверное, это один из тех вопросов, на которые никогда не найдешь ответа.
В центре Израиля в тот год стояла необычайная жара. Мозги плавились от зноя. Меня к тому времени уже выгнали с общаги (цена за пьяную езду на мотоцикле и случайно помятую машину ректора).
Я снимал полуподвальную конуру на окраине Тель-Авива. В городе, как назло, расцвел какой-то кустарник, от которого у меня началась чудовищная аллергия. Слово «чудовищная» даже чересчур мягкое. Оно не передает всей той гаммы страданий, которую я испытывал.
У меня присутствовали все симптомы болезни, описанные в медицинской литературе. И, наверное, даже те, которые еще только предстоит открыть.
А еще эта жара, безумные новости про комету, и вдобавок – барахлящий кондиционер.
Врач выписал мне антигистаминные таблетки, но помогали они слабо. Вернее сказать, не помогали вовсе.
Утро было настоящей пыткой. И в обед я чувствовал себя не лучше. Не понимаю, как я вообще умудрялся ходить на работу. Наверное, только из страха, что нечем будет платить за квартиру.
К вечеру мне становилось немного легче. И во время этой короткой передышки, я мечтал уехать куда-нибудь на север Гренландии, где не растет ничего, кроме мха. Даже всерьез изучал сайты турагентств – узнавал цены на билеты.
Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы ни Полина. Через каких-то знакомых она раздобыла мне таблетки, которые неожиданно сработали. И почти моментально сняли все симптомы. Это было настоящим чудом.
В благодарность, я купил ей золотой кулон в виде кошки.
– Почему в виде кошки? – спросила она.
– Потому что ты как кошка.
– Что, гуляю сама по себе?
– Нет. Помогаешь, когда врачи не справляются.
Мы послушали несколько альбомов Боба Дилана, затем сходили в кино и посмотрели ужастик, в котором монстры перевоплотились в преподавателей и захватили провинциальный колледж. Сюжет – так себе, но в целом фильм нам понравился.
Я, наконец, начал чувствовать вкус еды и был этому ужасно рад. Помню, попкорн в тот вечер показался мне невероятно вкусным. Хотя, конечно, ничего особенного в нем не было.
По дороге из кинотеатра мы купили вина, и зашли на заброшенный стадион. Его давно должны были снести, но что-то пошло не так. И пока чиновники решали, как поступить, бывшая спортивная арена превратилась в городской арт-объект.
Уличные художники покрыли стены яркими граффити. Но никто не знал названий этих работ. И это добавляло царившей здесь атмосфере еще больше притягательности.
Часть сидений успели демонтировать. Часть так и осталась на месте. Будто рабочие внезапно вспомнили о чем-то более важном, и побросали все, как есть.
Некогда зеленое футбольное поле заросло жухлыми сорняками. Там и здесь виднелись черные проплешины от костров.
– Ну и местечко, – сказала Полина. – Одна бы я сюда ни за что не сунулась.
– Тут не опаснее, чем в городе.
– И часто ты сюда ходишь?
– Бывает.
– Чтобы побыть одному?
– Одному можно побыть и дома.
– Тогда зачем?
Я открыл вино и разлил его по бумажным стаканчикам.
– Здесь понимаешь, как быстро все теряет смысл.
– Ясно, – Полина взяла стаканчик, который я ей протянул. – Стало быть, это твой сад для медитации?
– Вроде того. Кто-то ведь старался, строил все это. Проектировал. Вкладывал силы, время, душу. Люди проводили здесь время. Ходили на футбольные матчи поболеть за любимую команду. А теперь все это никому не нужно.
– Поэтому ты и приходишь сюда? Пообщаться с призраками прошлого?
– Можно и так сказать.
Мы чокнулись. Я снова отметил, что чувствую вкус вина. Бархатистый и мягкий, с легкими нотками граната.
– Интересно, что будут обсуждать люди, когда эта комета пролетит мимо Земли? – спросила Полина, разглядывая яркое пятно на ночном небосводе.
– То же самое, что обсуждали до этого, – ответил я. – Ничего, не изменится.
– Так уж и ничего?
– Ну, только мы немного постареем.
Стадион молчал. Его пустота действовала на меня успокаивающее.
Жаль, нет такой должности – присматривать за заброшенными строениями, пока их не снесут.
– За несколько месяцев сияние кометы усилилось в четыре тысячи раз, – сказал я.
Это была фраза из какой-то передачи. Видимо, эти цифры так меня поразили, что надолго запали в память.
– В четыре тысячи?
– Ага, в новостях сказали. А под утро она становится еще ярче.
Полина поправила кофту.
– А она впервые подлетает к Земле так близко? Или люди видели ее и раньше?
– Не знаю. Может и видели.
– Вот бы узнать, о чем они тогда думали?
– Наверное, приносили жертвы богам.
– Или загадывали желания.
– А может, и то и другое.
– Тогда я тоже загадаю желание, – сказала Полина. – Только не проси меня рассказывать.
– Не буду.
– Лучше загадай сам.
– Хорошо.
– Но мне не говори.
– Ладно.
Мы помолчали.
Я сделал несколько глотков вина и сказал:
– Говорят, эта комета отделилась от другой, еще более крупной в первые дни существования Солнечной системы.
– И с тех пор так и летает?
– Да. По какой-то своей орбите.
– И когда-нибудь снова подлетит к Земле?
– Возможно. Через сотни или тысячи лет.
– Жаль нас с тобой тогда уже не будет.
– Думаю, не стоит особенно переживать об этом.
– Почему?
Я допил содержимое своего стаканчика и потянулся за сигаретами.
– Слышала о таком явлении – квантовая запутанность?
– Нет.
– Если вкратце, то речь о том, что взаимное влияние частиц друг на друга не зависит от расстояния между ними.
Полина вопросительно посмотрела на меня, явно ожидая продолжения.
– Ну, скажем, если две системы взаимодействуют друг с другом в течение определенного периода времени, а затем отделяются, то они уже существуют как некая уникальная система.
– А если по-простому?
Я прикурил, прищурился от попавшего в глаз дыма.
– Если уж совсем по-простому, то две частицы, которые в какой-то момент были связаны, связаны навсегда.
– Навсегда?
– Да. То, что происходит с одной частицей, продолжает влиять на другую, даже на расстоянии сотен световых лет.
– С ума сойти.
Я стряхнул пепел и долил себе еще вина.
– Связь между этими частицами мгновенная. Даже если они находятся на противоположных концах Вселенной.
Полина задумалась, взяла у меня из рук сигарету и затянулась.
– И сколько же времени они должны взаимодействовать, чтобы такая связь образовалась?
– Хороший вопрос. Об этом авторы теории не рассказывают.
* * *
Я прождал Полину несколько часов. Ее мобильный молчал. Механический голос автоответчика сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети.
Обычно Полина заканчивала работу к обеду. И после этого сразу возвращалась домой.
Под вечер пришла смс-ка:
«Извини. Не слышала, как ты звонил. Что-то срочное?».
За окном тихо сгущались сумерки. Вдоль дороги зажглись фонари.
«Просто хотел узнать, как дела?».
