Синтез
Дэн Рил
Энри пришел в себя в больничной палате и с удивлением обнаружил, что он и еще миллионы людей по всему миру проспали несколько лет своей жизни. Необычная эпидемия практически погубила человечество. Но молодому человеку повезло, он оказался в числе тех немногих, кто смог открыть глаза. Спасением стала возможность отключения механизма сна – Энри очнулся в мире, где все люди перестали спать. И теперь выжившие учатся жить в новой реальности, даже не подозревая, какую опасность на себя навлекли.
Дэн Рил
Синтез
1. Щелк
Холодно ногам. С этой простой мыслью я и проснулся в последний раз. Стянув одеяло вниз, я открыл веки, пытаясь понять, где нахожусь. Перед глазами все плыло.
Тут на переднем плане возникло лицо незнакомой девушки. Коротко стриженная молодая брюнетка в белой форме. Медсестра. Что такого вчера произошло, из-за чего я оказался в больнице?
Оглянулся. Небольшая палата находилась в полумраке и была заставлена медицинским оборудованием. Бледно-бежевые стены, окно слева закрыто шторкой, напротив него располагалась открытая дверь с холодным светом из больничного коридора. Я снова взглянул на девушку. Она была явно обеспокоена и что-то прокричала в открытую дверь палаты. Но слышен бы лишь гул. Он давил на голову, из-за чего пришлось зажмуриться.
Вновь открыв глаза, я увидел перед собой уже трех человек. Та самая брюнетка смотрела на меня в упор вместе с седым высоким и худощавым мужчиной с мешками под глазами. Ему было за пятьдесят, в белом халате. Это доктор, понял я. А позади этих двоих стоял молодой паренек в синей рубашке и что-то держал в руках. Это был очень старый профессиональный цифровой фотоаппарат. Он поднял его, посмотрел в видоискатель и нажал спусковую кнопку. Щелк.
– У нас нет протокола на раннее пробуждение, – это были слова доктора. Он запнулся, посмотрев на меня. – Энри? Вы меня слышите?
Его лицо заняло все окружающее пространство. Так близко к моему, что я в полной мере ощутил гнилой запах изо рта доктора.
– Не пытайтесь сейчас говорить, просто моргните два раза, если понимаете меня.
Поморщившись, я моргнул и услышал шуршание где-то слева над головой. Сразу не смог понять, но это за окном шел мелкий дождь. Его запах вместе со сквозняком из окна отвлекли меня от безуспешных попыток вспомнить, как я оказался в больнице.
– Энри, не волнуйтесь. С вами все в порядке, вы находитесь в региональном центре пробуждения 277, – доктор переключил внимание с меня на планшет, который ему передала медсестра, и пролистал пару экранов. – Да, он находится в вашем родном городе.
Щелк. Молодой человек сделал еще один кадр и молча вышел из палаты в коридор. Медсестра проводила его взглядом.
– Ц-ц… Цнтр? – каждая буква вызывала жгучую боль в горле и груди.
– Энри, меня зовут доктор Ланк, и я не совсем тот, кто должен сейчас с вами разговаривать, – доктор отложил планшет на столик рядом с моей кроватью и, зажмурившись, потер переносицу. – Вы проснулись раньше, чем мы предполагали, и нужного специалиста сейчас нет в центре. Но я понимаю, что вас беспокоит множество вопросов, которые могут помешать крайне необходимому восстановлению сил. Поэтому я постараюсь объяснить, что с вами произошло, но для начала, пожалуйста, позвольте моей коллеге сделать несколько анализов и помочь вам с приемом пищи, хорошо?
Доктор вопросительно посмотрел на меня, в ответ я моргнул два раза.
– Прекрасно, я зайду через полчаса и все вам расскажу.
И, вернувшись, он рассказал мне, как я проспал три года вместе с еще двумястами миллионами людей по всему миру.
Казалось бы, похожая на летаргический энцефалит эпидемия не имела с ним ничего общего, была более агрессивной и распространилась фактически мгновенно по всей планете, убивая каждого второго заболевшего.
Человек начинал испытывать слабость, а потом просто спокойно засыпал. Дома, на рабочем месте, на остановке, ожидая автобус. И больше не просыпался.
О том, как вместе с экономикой разрушалась привычная жизнь, возник продовольственный кризис мирового масштаба и повсеместная паника, уносящая жизни не менее эффективно, чем сама болезнь, в красках рассказывали в дальнейшем местные медсестры и новостные сайты.
За все прошедшие годы не удалось даже типизировать заболевание, не говоря о том, чтобы найти причину и тем более лекарство. Но неожиданно помощь пришла откуда не ожидали. В нескольких странах обратили внимания на разработки частных фирм, работающих над «оптимизацией процесса сна» для повышения эффективности работы, увеличения таким способом продолжительности «осознанной» жизни и другим причинам.
Параллельным направлением исследований стало изучение возможности отказаться от необходимости спать вообще – необходимости сна как части жизнедеятельности организма. И такой способ нашли за полгода до того, как я проснулся. Доктор не стал вдаваться в подробности механизма «полной депривации сна», лишь сказал, что мне все объяснят в дальнейшем. Главное, что после коротких этапов испытаний эффективности началось пробуждение спящих. Переоборудованные административные здания городов, куда привозили спящих с начала эпидемии, были переименованы в центры пробуждения. В одном из таких центров я и пришел в себя.
Вот так за двадцать минут сбивчивой и сумбурной речи доктора я оказался в совершенно новом мире, где люди перестали спать.
2. Повезло
Последующие несколько дней были заняты программой реабилитации, привыканию к отсутствию желания спать и моими бесконечными расспросами о пропущенных событиях за последние три года.
Помимо лечебной физкультуры и кучи анализов были встречи с психологом, которого как раз не оказалось на месте во время моего пробуждения, а также десомнологом, который помогал адаптироваться к жизни без сна, объяснял, как у людей изменился распорядок дня и ночи, как теперь распределяются появившиеся дополнительные восемь-десять часов бодрствования в сутках, и давал советы на будущее, которое ждало за стенами центра.
Да, как оказалось, у организма все же осталась потребность отдыхать, но ко сну это не имело отношения и больше было похоже на перерыв – просто пару часов в сутки требовалось не заниматься тяжелым физическим трудом и деятельностью, требующей серьезной концентрации.
Помню, как мне тогда говорили, что я очень спокойно принял новую реальность. Многие, по словам медсестер, узнав о случившемся, о потерянных годах и часто своих близких, впадали в депрессию и замыкались в себе.
Тут, можно сказать, мне в некотором смысле повезло. Во-первых, конечно, это не свой собственный «умный летаргический этаж» в особняке на берегу моря, но отдельное помещение все же лучше общих палат на нижних уровнях центра пробуждения. В этих огромных залах, заставленных сотнями коек, далеко не всем удалось проспать столько лет, дожидаясь открытия «лекарства» от сна. Там, кстати, роль психологов досталась медсестрам и видео с краткой информацией о событиях в мире с набором буклетов по адаптации к новой жизни в нем.
Отдельная палата и индивидуальный подход был обеспечен пусть небольшим, но наследством семьи, которое фактически истощилось к моменту пробуждения. И это во-вторых – после прихода в себя мне не за кого было беспокоиться. Я пережил смерть родителей в автокатастрофе за год до начала эпидемии, в августе 2032 года.
В двадцать шесть лет я остался один, уволился из архитектурного бюро, где занимался дизайном интерьеров, и решил полностью перезагрузиться, слетав в десяток стран, которые мечтал посетить. Но этим планам не суждено было сбыться. Как оказалось, я вошел в первые тысячи заболевших, заснув во время ожидания своего вылета в аэропорту, до того, как был объявлен карантин и прекращено авиасообщение. Я так и не вспомнил этого момента, узнал о нем из своей медицинской карточки.
В итоге я проспал одну из самых страшных эпидемий в мире, о которой сейчас узнавал со слов персонала центра, из ознакомительных видео и постов в социальных сетях.
Поэтому после пробуждения на меня не давили воспоминания о бессонных ночах из-за страха уснуть навсегда, о поглощающей панике, когда ранним утром просыпаешься первым и не можешь точно знать проснутся ли все остальные члены семьи. Когда часами не можешь решиться разбудить любимого тебе человека, так как боишься, что он не отреагирует на твои попытки. Когда приходишь в ужас от простого обычного зевка в середине дня.
И я не испытывал клаустрофобии от строжайшей изоляции и не наблюдал из окна за людьми в костюмах химзащиты, выносящими пластиковые мешки из соседних домов. У меня просто не было привычного многим страха за судьбу человечества и ощущения полной безысходности, о которой рассказывали другие пациенты. В этом плане мне и правда «повезло».
3. Профессор
К моему пробуждению более трети населения планеты уже перестало спать, а девяносто процентов заболевших было разбужено. В центре пробуждения на моем этаже практически не осталось спящих, а на нижнем уровне находилась всего пара десятков человек.
Профессор был вторым пациентом, которого я встретил в центре. Первой оказалась невероятно ворчливая женщина из соседней палаты, не перестававшая жаловаться на все, что попадало в поле ее зрения. Но ее выписали буквально через день после моего пробуждения, что благотворно сказалось на моем этапе восстановления сил.
Айдан Скиг – профессор физики – был добродушным восьмидесятилетним дедушкой с пожелтевшими от табака усами и небольшой бородкой. Его палата находилась в дальней от входа части коридора нашего этажа. В старом темно-синем спортивном костюме он заглянул ко мне солнечным утром через первые сутки моего бодрствования, приоткрыв дверь палаты черной тростью, которую использовал из-за больной правой ноги.
– Прошу прощения, – он аккуратно постучал резиновой насадкой трости по краю двери. – Медсестры любезно мне сообщили о вашем пробуждении. Могу я войти?
Я вскинул голову, оторвавшись от планшета с подборкой основных новостей за период пандемии.
– Да, конечно, добрый день, я Энри.
– А я профессор Скиг. Вижу, складываете кусочки мозаики, – прикрыв за собой дверь, профессор указал тростью на планшет. – Все «оттаявшие» через это проходят, восполняют пробелы.
– Оттаявшие?
– Так персонал называет проснувшихся, так как во время сна у всех заболевших снижена температура тела. Многим кажется, что грубо звучит, но я так не думаю, – профессор перевел взгляд вновь на планшет. – Невероятно, да?
– Пока у меня ощущение, что все это сон, – признался я.
– Я тоже так думал в первую неделю, – профессор похлопал по своему бедру. – Из-за ноги пришлось задержаться тут. Потом начал разбираться, в первую очередь в самом способе отказаться от сна.
– Да, я именно этим и занимаюсь прямо сейчас, – я отложил планшет и жестом предложил присесть на стул.
Профессор, прихрамывая, прошагал к стулу напротив моей кровати и аккуратно на него приземлился.
– Понимаете, в чем дело, не было сложности уничтожить сам механизм сна, та же фатальная семейная бессонница прекрасно с этим справлялась и до возникшей необходимости. Проблема заключалась в переносе функций анализа и регуляции различных систем организма, которые происходят, когда человек спит. Целый каскад задач на множестве уровней, – профессор закивал сам себе. – И оказалось, что этим в мире уже не один год занимались сразу несколько нанотехнологических стартапов, пытаясь увеличить время бодрствования. В одном из них даже проходил этап испытаний на добровольцах. Компании впоследствии были объединены в холдинг с единым доступом ко всем наработкам. Им был предоставлен по сути бесконечный бюджет, а штат усилен крупнейшими экспертами в сфере. И вот сейчас в вашем и моем организме находится целый рой из нескольких типов нанитов, которые заняты тем, чтобы сохранить жизнь и здоровье организма в отсутствие сна. Невероятно.
4. Я тоже это вижу
Недельная программа реабилитации подходила к концу. Помимо лечебной физкультуры, общения с психологом и расспросов персонала центра, я успел пообщаться с еще несколькими пациентами, как на этаже, так и нижнем уровне.
И все мы были ошарашены известием о жизни без сна. Сам факт того, что теперь человеку не требуется проводить треть своей жизни по сути без сознания будоражил. Мы проснулись в мире, который не просто приходил в себя от страха полного вымирания, но стремительно менялся – общий распорядок дня, режимы работы и отдыха, трудовое законодательство, работа государственных сервисов и коммерческих компаний. У людей появились те дополнительные часы в сутках, о которых многие так часто, пусть в шутку, но говорили, и теперь нужно было продумать, как эффективнее всего распорядиться появившимся временем.
Но все изменилось за день до моей выписки – тогда появились первые звонки, что что-то не так. Медсестры активно начали шептаться, но замолкали, когда я проходил мимо. Я слышал настораживающие обрывки фраз про невозможность дозвониться до родных в других городах, военный транспорт на улицах и «странные аварии». Никто ничего не понимал, что создавало еще большее напряжение.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69317752&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
