Александр Чечин "Записки из зеленого блокнота"

Такие моменты вбивают в колею, из которой тебя так несуразно выкинуло. В начале пути был план и все было хорошо, терпимо. Трудности преодолевались, ведь все шло довольно хорошо, хоть и с проблемами. А без него, я стал паниковать и вести себя, как те, кого презирал. Ну ничего, сейчас будет самолет, опять есть план. А со стыдом даже как-то проще будет засыпать. Сев жопой на холодный пол, я попытался поспать еще немного, но так и не уснул, до самого утра.

4

Я не так давно оказался совершенно один и в голове, которую трясет от страха и приближающегося фатализма, появились лица. Тех, кто действительно важен, а не тех, кто снует рядом. Поняв сколько ненужных лиц в моей жизни, вымотанный, с силой, наверно, лишь духа, двигался дальше, двигал громоздкий, барахлящий механизм, который раньше звался телом.

Опять попутчица. Возможно та самая, но нет. Хочется не попутчицу, а доброго, нежного, любящего и невозможного.

Ненавижу блять самолеты, узкие как девственницы, неудобные как гондон. Проблема сна, все актуальнее. Жертвой моей бессонницы стал сидящий рядом пассажир.

Девушка восемнадцать-двадцать лет, с кудряшками и маленькими как кнопки глазами. Разговаривала по телефону с акцентом, за что была поймана мною и выведена на разговор. Слово за слово и вся жизнь как на ладони. Дай человеку высказаться, и он расскажет больше, чем под пытками.

восемнадцатилетняя еврейка из Израиля. Знает много языков: испанский, немецкий, русский и английский. В семье у нее разговаривают на русском и иврите. Про быт и дела на иврите, ругань и мат – ну тут мы победили и задушили древнюю культуру. Добрейшей души человечек. Также, не типично для восемнадцатилетней девушки, занимается дзюдо, участвует в соревнованиях и живет в Словакии отдельно от родителей. Парадокс, загадка, акселерат, комсомолка и активистка. Угрюмый, небритый и нелюбимый уже очень долго, на ее фоне я выглядел, мягко говоря, никчемным.

Мы садимся в Денвере, пристегните ремни безопасности и приведите спинки стула в горизонтальное положение. Ненавязчивое прощание, она пошла на улицу, так как за ней приехал автомобиль, а я опять побрел в неизведанное.

Походив вокруг и таращась на всякие закусочные, памятники и стенды, пошел на выход. Немного завидно, почему за границей в аэропортах, столько всего красивого и яркого, столько информации про город, всякие магазинчики, статуи самолетов, бюсты известных личностей, с подробным описанием, кто они и нахуя. У нас – голые стены и эхо, вот первое впечатление о нашей стране, а тут тебя будто берут за ручку и ласково погружают в цивилизацию.

На улице. Солнце будто хлыстом ударило по глазам. Жара вспотела меня и приклеила майку к спине, лямка от сумки прикипела к плечу. Проморгавшись увидел огромную парковку, как у какого-нибудь торгового центра, пустое и чистое поле вокруг, до горизонта, цвета охры или яичного желтка, может что-то среднее. Редко проезжают большие автобусы, останавливаются на секунду и сразу же уезжают. Выкашляв остатки холодного воздуха из кондиционера, зашел обратно. Спросил у приятной бабушки в форме, на какой автобус мне сесть до города. Она сказала, что автобусы до города не ходят. Не помню почему не спросил тогда, куда они ходят, но мне в тот момент это было неважно.

– Что же мне тогда делать?

– Вам нужно идти на поезд.

– Поезд?

– Поезд.

– Нет, поезд?

– Да, у нас от аэропорта отходит поезд до города, торопитесь, он как раз отъезжает.

Фраза «как раз отъезжает», жуткая. На животном уровне понимаешь, что уже опоздал, но лихорадочно пытаешься успеть.

Перейдя на бег рысью, рыча, царапая пол и двигая тазом, я вышел в указанною мне дверь и оказалось, что у них действительно есть поезда. С одной стороны парковка, а с другой поезда. Рельсы тянулись до самого города, который оазисом переливался в дали. Обычный перрон с железнодорожными путями. Стоит лишь один поезд и начинает пыхтеть. С русской наивностью я побежал к нему и вот практически запрыгнув, меня остановил мужик в жилетке и попросил показать билет.

– У меня нет никакого билета, сколько стоит?

– Вам нужно… – я его перебил, так как понимал, что если не сейчас, то уже никогда.

– Сколько тебе дать денег, десятку, двадцатку?

– Мне не надо, вон там стоит терминал, на нем сможете купить.

Оглянувшись, я увидел в самом дальнем углу этого сраного вокзала одиноко стоящий терминал, крохотный, похожий на те, что раньше стояли у нас в магазинах, где можно было положить деньги на телефон. Мужик кинул в спину фразу: «Торопись!» и я побежал. Терминал принимал только наличку, которую у меня успешно отработали еще в Нью-Йорке. Где-то в естественном кармане, нашлось пять долларов, с отборным матом, я тыкался в этот аппарат, ничего не понятно. Кнопки как в вендинговом аппарате, какие-то ебучие надписи. Нашел: «два с половиной доллара, взрослый», дальше не читал, тыкнул, вылез билет, схватил и побежал обратно. Мужик смотрел на меня с гордостью и улыбкой, как на ребенка, но вдруг улыбка стерлась. Не тот билет, тут написано для пенсионеров, а надо обычный взрослый, быстрее покупать еще раз. В этот момент поезд начал пыхтеть еще сильнее и дергаться вперед. Обреченно смотря на билет, я медленно пошел обратно. Думая о том, хватит ли мне денег долететь из Денвера до Москвы, нужно ли будет обращаться в посольство, чтобы меня вернули обратно. Я сдался. К черту все это, ну сколько уже можно. Потыкался еще раз, повезло, что терминал принимал мелочь, я кое-как добил до пяти долларов за взрослый билет, прощальным взглядом посмотрел вслед поезду, а из последнего вагона торчал тот самый мужик. Он махал рукой и орал на весь вокзал: «Быстрее, быстрее!». Ну я не мог не оправдать его ожиданий, нагнулся вперед, вдохнул и побежал со всех сил. Подбегая к вагону, я начал доставать билет, но схватив за руку, он просто затащил меня в вагон, двери за мной закрылись и в ту же секунду поезд тронулся.

– Ну ты даешь, еле успел, давай посмотрю на билет.

– Спасибо вам большое, вот.

– Все верно теперь, хорошей вам поездки.

Немного отдышавшись, я сел возле окна. Вагон был практически пуст. Смотря в окно, я не мог оторваться от бескрайнего поля, переливающегося оттенками желтого в лучах солнца. Красиво, стоило того, стоило мать его. Пейзаж вроде прост, ничего особенного, похоже чем проще – тем лучше. Успокаивающее поле, которое уже перестало резать краской, привыкшие глаза. Меня немного разморило от беготни и окружающего меня умиротворения, но сон лишь заигрывая цеплял веки, так и не усыпив меня. Я достал свой блокнот и решил записать, сколько успею, ведь точно знал, что со временем воспоминания подменят себя и я забуду свои первые и искренние впечатления. Попутно записывал, что происходит в вагоне.

«Город Денвер. Волшебный блять город. Волшебный от аэропорта до центра. На ресепшенах и стойках информации работают только бабульки, все в черных ковбойских шляпах. Такие добрые, что разве супом меня не накормили. Рядом с аэропортом мини гольф, в который можно сыграть, пока ждешь самолет. Там была некая рекреационная зона.

Но меня это не устраивало. Я должен был идти дальше. Дальше от людей, от всего этого. От себя.

Поезд вез меня по окраине. После того как глаза привыкли к пейзажу, начал подмечать еле уловимые несостыковки. Поля как родные, но не те. И над городом висит странная дымка, будто буря сгущается, но она не проронит ни капли.

Поезд постепенно заполнялся людьми. Разношерстными, громкими, но доброжелательными.

Передо мной села компания из шести мужчин. Они все громко смеялись и шумели. Через окно в двери, разделяющей вагоны, я увидел полицейскую, которая проверяла билеты и спрашивала что-то у людей. В какой-то момент я почувствовал запах, никогда раньше такого не ощущал. Горьковатый, сдавливающий горло, чем-то напоминал запах цветка, только приторный. Хоть я до этого никогда такого не ощущал, но прекрасно понял, что это оно. И голос внутри, как маленький мальчик, тыкал пальцем и кричал: «Да это марихуана! Это она, это она!». Ожидая пока, полицейская зайдет и к нам, понимая, что я просто жалкий эмигрант, турист, мне стало страшно и началась паника. Но ведь я ничего не сделал, все документы в порядке, травы у меня нет, ничего не употреблял, но мандраж от самовнушения никуда не исчез.

Дверь открылась, полицейская прошла мимо, поглядывая по сторонам и мельком рассматривая билеты, которые все держали в руках, включая меня. Дойдя до конца вагона, она начала принюхиваться и спросила, что это за запах. Мужики давили лыбу и по очереди говорили: «Да это лосьон такой, да, да. Это лосьон».

Полицейская улыбнулась.

– Ага, лосьон. С запахом марихуаны, – все начали ухахатываться.

Первый мужик: – А что вы начали? Не надо было курить перед работой, вот запах и чувствуете! – все начали смеяться еще сильнее. Я тоже, спрашивая себя, а ты то чего, нас сейчас всех повяжут, идиот!

Второй мужик, сквозь смех и град слез: – А ты что, зачем так с дамой, надо как джентльмен предложить жвачку!

Весь поезд включая полицейской смеялся, мужики скручивались и плакали, я тоже не мог сдержаться. Истерика продолжалась несколько минут. Мне было очень весело, тогда я не представлял, что это было начало нового конца.

– Идиоты! – с улыбкой крикнула полицейская.

И ушла в другой вагон. А мы с приподнятым настроением поехали дальше»

5

Поезд остановился на краю города. Сам город почему-то напомнил мне форт, хотя забор отсутствовал, как и стража. Оставалось крикнуть: «Открыть ворота!», но на удивление кричать было некому. В округе не видно никого. Я знал, что Денвер город маленький, но не думал, что настолько. Не зная куда идти, пошел за толпой. Почему-то всегда кажется, что они точно знают куда идти и идут именно туда, куда тебе надо. По продвижению к центру, увидел человек десять. Все суетились и возможности спросить что-либо не было. Мне нужно было на центральную автобусную станцию, я по картам посмотрел куда мне ехать и сел на нужный автобус. В автобусе завис, глядя на большого, черного парня. Он был в обычной белой майке, рваных штанах и новых, чистых кроссовках, которые очень сильно бросались в глаза, на фоне потрепанной одежды. Штаны были ему велики и немного свисали, карманы были широко открыты и когда он облокотился на поручень оттуда выпало сто долларов, он этого не заметил и встал у выхода. В голове я уже прокрутил как буду кушать и пить в кафе на эти деньги, но воспитание штука непреодолимая. С несколькими матерными, вводными словами я прокомментировал эту ситуацию, поблагодарил родителей за воспитание, поднял деньги и тыкнул парня, со словами: «Ты обронил». Он внимательно посмотрел на меня, снизу вверх. Хоть я сам не маленький, под два метра ростом, но по сравнению с ним, я казался себе подростком. Улыбнувшись и басом поблагодарив меня, пожелав много хорошего, он выскочил на остановке. Моя была следующая.

Выйдя в самом центре, я оказался посреди широкой дороги, в центре которой были трамвайные рельсы. По бокам располагалось огромное количество кафе и ресторанов прямо у рельсов. Как я понял, в этот день трамваи не ходили, а может и не только в этот. Рядом с заведениями пестрели вывески с меню, официанты суетились у гостей. Было очень жарко, все сидели на летних верандах, выпивая и шумя. Сразу расхотелось иметь принадлежность к этому веселью, я направился в ближайший сетевой продуктовый. Купил там воды и готовые бутерброды, за восемь долларов, что посчитал невероятно огромной тратой. Ел без удовольствия и с глубоким чувством жадности, при этом злобно поглядывая на веселящихся.

Сойдя с этой улицы и пройдя пару кварталов, спустился в переход, где продавались билеты на автобус. Это было необычное место, с большим подземным пространством, из него было несколько выходов к местам прибытия автобусов. Больше походило на переход в метро, а не привокзальное помещение. Касса была закрыта, на стекле объявления – «Не работаем два дня». Тогда я впервые почувствовал физическую боль от чтения. Возможно, из-за иностранной письменности или усталости, или от съеденного, меня начало тошнить и бросило в холодный пот. Я вышел наружу и присел на асфальт. Ну не может быть такого, что я тут буду два дня делать, это не вариант. Должен быть другой выход, другой автобус, другая компания. Дайте мне другое стечение обстоятельств!

Когда ты находишься в критической ситуации, за помощью идешь к тому, к кому не пошел бы никогда. Замеченные мной полицейские возле машины, были единственным авторитетным вариантом. Они стояли перед стадионом, оттуда доносились крики. Стены были высотой метров в пятьдесят, но звук казалось шел откуда-то сверху, еще выше. Было страшно, но это как на первом свидании, главное начать говорить, а природа поможет.

– Здравствуйте, не могли бы вы мне помочь?

– Да, конечно. Что у вас произошло? – полицейские сразу напряглись и обступили меня.

– Я турист и мне нужен билет на автобус, а там написано, что кассы не работают.

– Конечно же не работают сегодня игра, вы чего?

– Какая игра?

– Вы серьезно? Наша команда играет, весь город на стадионе, по городу-то никто не ходит, не говоря уже о работе автобусных станций.

– Что же мне делать тогда? – оставаться на два дня не вариант.

– Есть автобусная станция Грейхаунд. Они работают каждый день, попробуйте там.

– Хорошо, спасибо.

Надежда – самый продаваемый товар и мне его отвалили в достатке. Я уже было уходил, как меня окликнул полицейский: «Подождите, идите сюда!».

Вот ведь жопа, наверное, он почуял марихуану, подумал тогда я. Сраные наркоманы, надышали, теперь меня повяжут, я ничего не докажу. Медленно я обернулся, полицейский тыкал пальцем в телефон и показывал, как и на чем проехать до Грейхаунда. Потом еще жестами объяснили куда идти, пожелали счастливого пути, и чтобы у меня все получилось. Какие же приятные ребята, а я, как обычно, сначала думал о плохом. Наша полиция нас бережет, а иностранная нас выручает. Десять минут ходьбы, пять остановок на автобусе, я на месте.

Автобусная станция «Грейхаунд». Большое помещение с железными, прикрученными лавками, небольшой стойкой с кассами, больше похожей на барную и куча странного народа. Также я заметил много дверей, выходящих на парковку с автобусами. Я глядел в эти двери и уже радовался как пройду сквозь них и прямым автобусом поеду до Джексона. Подойдя к кассам, я спросил про билеты. Маленькая девушка мексиканской наружности, со схожими трудностями в английском, как и у меня, с ужасом в глазах искала в мониторе, что мне нужно.

– Мне билет до Джексона.

– Так, сейчас. Ага. Ну прямого нет, он будет ехать через города, места, там будут задержки, так?

– Ну видимо так, когда автобус то?

– Ой, ну вам придется подождать, – а вот и не удивлен. Ни капли. Сутки, двое, плевать, я буду тусоваться тут, вам меня не сломить, я уже так близок.

– Во сколько приедет автобус?

– В шесть am.

– AM это утром да?

– Что?

– Автобус утром, с утра, не вечером, верно?

– Да, да. Утром.

– Плевать, давайте.

– С вас семьдесят долларов.

Мне выдали здоровый билет, как на самолет, только он скреплялся прерывной линией с другими билетами, которые превращались в змейку, сложенную в плотную пачку. На каждом билете время отбытия и время прибытия в следующую точку. На другом билете дублировалось время прибытия, время на перекур и время отбытия. С данными об автобусе и тому подобное.

Отдав практически последние деньги, мне надо было ждать практически сутки. А куда я без денег? Начал бродить. Правда с тяжелой сумкой особо не побродишь, хотя в ней ровным счетом ничего нет. Сел на лавку, недалеко от автобусной станции. Стал думать о бытие и почему тут такое дорогое пиво. Ко мне сразу пристал бродяга, такая, наверное, у меня наружность. Вся чернь тянется как мотыльки к лампе в сортире. Бродяга, он же бомж, явно был не особо адекватен. Говорил громко, много жестикулировал и навязчиво пытался продать мне жвачку. Прикинув расклад, я быстро успокоил его, дав сигарету, за которую он еще долго пытался заплатить мелочью из кармана. Так я обрел нового друга по имени Шон. В моменте он начал сильно материться, рассказывал мне что-то и постоянно косо смотрел на постамент за мной. Это был странный фонтан, состоящий из больших соединяющихся квадратов, с дорожками, для ходьбы. По квадратам стекала вода, снизу били маленькие фонтанчики, выглядело довольно красиво и притягательно. Но не Шону. Он ругался на фонтан и повторял фразу: «Ты меня нихуя не знаешь, иди нахуй! Ты меня не знаешь!». Шон ходил с вереницей из тележек, которые он, видимо, украл из супермаркета. В них он возил всякий мусор и лохмотья, которые пытался продавать прохожим или выменивать на сигареты. После длительных дебатов с фонтаном, он подтянул падающие штаны на шнурке и молча развоплотился. А этот постамент в дальнейшем стал моим приютом. Рядом с ним было тихо, прохладно, ходило мало людей и как-то думалось хорошо. Я гулял до победного, осматривал окрестности и заметил одну странную вещь. Каждый второй, раскуривает косяк прямо на улице, каждый третий ходит с испарителем, все той же травы. Меня часто спрашивали курю ли я. Один убитый парень подошел ко мне, спросил почему я такой грустный. Я ответил, что просто устал. Он протянул мне косяк и попросил, чтобы я затянулся и мне стало легче. Ему было важно мое психическое состояния, он хотел меня расслабить даже сильнее, чем я сам. Но отказав ему, он чуть ли не заплакал, пожелал мне удачи и пошел дальше. После такого зрелища, легкости употребления незаконного, мне аж самому захотелось, но я вернулся. Уже к своему фонтану.

Внутри фонтана стоял Шон. Стоял и ссал в стаканчик из Макдональдса. Ссал и периодически отливал мочу из стакана в воду. А я ведь сбежал примерно от такого же зрелища. Гуляя по улице, набрел на огороженные участки для выгула собак. В глубине сидел мужик на лавке, а под ним стоял пакет с продуктами. Мужик кемарил и мочился под себя. Все это стекало по лавке в пакет. Меня это очень позабавило, но долго смотреть было тошно. Шон закончил свои сумасшедшие дела и ушел. Я снял тяжелые ботинки, чтобы дать ногам отдохнуть. Мне навстречу шли три мексиканца. Одна из них была женщина, с кольцами везде, где я только смог разглядеть. Все грязные и уставшие. Один из них подбежал к фонтану, зачерпнул горсть воды и умылся, потом набрал ладонь воды и прополоскал рот. Я не смог сдержаться и крикнул ему.

– Как вода, друг? – он меня не расслышал и подскочил ко мне.

– Я говорю, как водичка, холодная?

– Да, отличная вода. Она поможет твоим ногам.

– Чего? Ногам?

– Ну да, для твоих, чтобы остыли, – он не особо хорошо изъяснялся, но видимо беспокоился за мои ноги.

– А, понял, спасибо!

– Да не за что, удачи тебе дружище, хорошего дня и береги себя!

Они ушли, а мой ехидный смех выдавил его искренние слова поддержки. Советом я решил не пользоваться. Я сделал пару записей в блокнот, оглянулся и увидел мужика на газоне. Он лежал на пригорке, руки разбросаны в разные стороны, в зубах дымился косяк и лицо было довольное, как у свиньи в говне. Все, хватит. Пора бежать отсюда. Бежать. Обувшись, я еще раз обошел окрестности, вышел на дорогу и увидел горы. Как нарисованные, я не мог поверить своим глазам. Серьезно ведь ширма. Или нет. К горам вели поля, зеленый слой, желтый, зеленый, дальше гора, а верхушка белая. Снег на вершине выглядел еще более неправдоподобным из-за жары, там не должно быть снега! Я походил, вокруг, подпрыгивал, пытался сменить точку обзора, чтобы наконец увидеть швы, увидеть начало ширмы. Но не получилось, это был вид, который жители Денвера наблюдали каждый день. Великолепный и такой нереалистичный, по причине своего великолепия. Обидно, что они к нему привыкли и живут рядом с ним, как с нечто должным.

6

Свою ненависть к Нью-Йорку, я сформировал окончательно, только приехав туда во второй раз. Но уже в Денвере, смог сформулировать основу этой ненависти.

«Любые залы ожидания в Американских городах – как Нью-Йорк. Ну… Везде говно, крики, жара. Все вперемешку. А из-за бесплатных зарядок и круглосуточной работы, народ тут собрался, мягко говоря, антисоциальный. Блять, я уже привык, все вокруг курят дурь. Еще я заметил, какими бы Американцы небыли сбродом из разных наций, все очень дружелюбные. Обмануть, конечно, пытаются, но даже это дружелюбно. Это вошло в привычку, стало их тенью. И за ней они очень успешно скрываются. Не считая крохотного количества уникумов, которые пиздят друг друга табуретками. Страна теней, для тех, кто видит это впервые, впечатление складывается сугубо положительное. Но стоит столкнуться с этим десятки раз. Все они превращаются в нечто безликое, пустое, куклы с улыбками на лице.

Долго всматриваясь, двигаясь ближе к компаниям людей, мне вновь мучительно захотелось узнать кого-нибудь. Все становились похожими на них, тех, кого я давно не видел, от кого, как мне казалось смог, сбежать. Я открыл страницу пороков, проблем, домыслов и прочих заебов. Но они. Они… Все же они настоящие. Они трогают душу, западают в сердца. Их ненавидишь и так обожаешь.

А черные женщины – супер! Спасибо Господу за них. По-своему обворожительные и заботливые как мамы, которые тебя не рожали и по идеи не должны тебя любить. Ну и вдобавок женщины, чья задница имеет такие размеры, не может не радовать, как бы плохо тебе не было»

С наступлением темноты и резким похолоданием, я вернулся на автобусную станцию. Сидел и смотрел на двери к парковке, в ожидании, когда и мне предстоит пройти через них. Но приходилось лишь лицезреть счастливчиков, запрыгивающих в свои автобусы. Интернета нет, все книжки давно прочитаны, делать нечего, я занимал себя хождением покурить. Блок сигарет, который я купил еще дома постепенно начал таять.

Девять вечера. На улице стемнело. В ночное время, каждый город становится пугающим и мрачным, особенно незнакомый. В темноте, уродство каждого становится ярче, все стекаются и сбиваются в стаи, показываясь окружающим, будто под неким прожектором или маяком. И этот маяк заставлял меня нервничать. В один из выходов, у меня стрельнул сигарету, очень занимательный тип. Смуглый, с длинными косичками, которые были сплетены на груди. На голове красовалась широкополая шляпа, которая болталась на спине, держась за шею толстой веревкой, а также на очень дорогом велосипеде, как я понял – ворованном. После долгого разговора и моего окоченения на улице, я в темпе ретировался, так как он стрелял слишком много сигарет. От нечего делать, я стал записывать короткие сведения, об окружающих меня персонажах.

«Chee stand alone. Он же Чи Одиночка. Индеец. Коренной житель Америки. Жуткий прохвост и пиздабол затейник. Стрелял сигареты одну за другой, но рассказал много интересно и как мне казалось, полезного. Закупаться продуктами по дешевке, лучше на углах. Там меня с легкостью могут отпиздить и ограбить, уговаривал пойти туда с ним. Рассказал, где тусуются бабы, чтобы развлечься. Рядом с ними всегда есть мужики, готовые выбить мне все зубы. Расспрашивал меня про жизнь, откуда я и чем занимаюсь, а также чем занимаюсь вечером. Попутно продолжая рассказывать сказки венского леса, как вдруг сильный порыв ветра, словно знак свыше, поднял его шляпу и унес на крышу станции. С криком: «Россия стой! Присмотри за велосипедом!», он ринулся за угол здания. Я остался, придерживая его велосипед одной рукой, вокруг меня стала собираться толпа. Все по очереди спрашивали, мой ли велик? Последовав примеру шляпы, я скрылся от пиздабола, обратно в помещение.

Одиннадцать вечера. Я неплохо убил время с индейцем. Просидев на неудобной лавке, начал чувствовать, как от меня пахнет. Через два сидения темнокожий бомж втирал что-то себе в голову, потом надел шапочку для душа, положил на шею подушку-фиксатор, как в самолете и уснул. Я пересел поближе к туалетам. У меня была запасная майка и носки, чтобы переодеться, когда я хотел было уже зайти в него, изнутри раздался душераздирающий рык. Никогда не слышал, чтобы кого-то так громко тошнило. Спустя пять минут, в туалеты зашел охранник и оттуда сразу же вышел, в жопу пьяный парень. Его штормило. Он не мог стабилизировать себя ни по метражу, ни по тангенсу. Еле-еле он подошел ко мне и выкрикнул нечто невнятное.

– Что вы сказали?

– Я блять…

– Чего?

– Ты не видел меня, только что вышел, куда я пошел? – я сдерживался чтобы не рассмеяться, а он искренне ждал ответа. Собравшись, я очень серьезно ответил ему.

– Нет дружище, не видел тебя.