Любовь Сушко "Омичка навсегда. Лирика и мистика"

Его у Тарских встретили с утра,
По Любинскому снова он проходит,
И ищет Анну на семи ветрах,
Зовет и ждет, но больше не находит.

Там он молчит, спокоен, вечен, нов,
И осень суетится у причала…
Заснула Анна, в листопаде снов,
Пытается увидеть адмирала.

И милые тени взирают устало с небес

.

Храм Святого Иоанна Крестителя

Построен в память о православном христианине Багнюке Иване Никитовиче, директоре компании «Росар», меценате русской православной церкви. Всем, кто был убит в лихие 90-е

Ангелы в слезах уходят в небо,

Словно птицы покидают лес.

О. Чертов

И милые тени взирают устало с небес,
А мир изменившийся нас листопадом встречает.
А что остается, легко обнажавшийся лес,
Там в блеске огня суматоха и спесь исчезает.

Когда мы стоим на краю у бурлящей реки,
И с осенью снова прощаться надолго готовы,
А что остается, звенящие дерзки стихи.
И яркие звезды, и дивно звучащее слово.

Но там, в небесах, они ласково смотрят на нас,
И что мы без них, только призраки грез и улыбок.
Куда-то несется, забывший уздечку Пегас,
И пусть в пелене заблуждений, страстей и ошибок

Мы выжили, только за все заплатили они,
И где-то свистят и хлысты, и интриги, и пули.
Что нам остается? Осенние теплые дни,
Последняя нежность, мы в лес заповедный шагнули.

И ветер, как киллер, во мгле настигает опять,
– Боишься, мой ангел? – Чего мне сегодня боятся.
Любимые тени, они нас теперь защитят.
Мы можем любить, пировать, и шутить, и смеяться.

И словно часовни, врываются в мир миражи,
Нас тихая осень, столкнет в этот миг листопада.
А что остается? Да целая светлая жизнь.
И шорох дождя, и лесная ночная прохлада.

Они у костра, снова тихие песни во мгле,
Мы с ними сегодня в ту лунную ночь пировали,
И мой генерал улыбается ласково мне,
Смерть – только мгновенье,
и осень лишь в самом начале.

А что остается, легко обнажавшийся лес,
Там в блеске огня суматоха и спесь исчезает.
И милые тени взирают устало с небес,
А мир изменившийся нас листопадом встречает

Замру на Любинском на миг Омичка

Ну как в объятьях старика
Свой век, моя краса, итожить?
И дрогнет желтая рука,
И он посмотрит осторожно.

Да, губернатор, да, герой,
Ровесник золотого века,
Но что он делает с тобой?
Обнажена в потоках снега..

И свет далеких маяков
Тебя к созвездиям не манит,
Острог прекрасен, и стихов
Высоты тают там, в тумане.

Сам Достоевский говорит
О чем-то, но его не слыша,
Ты видишь как  старик стоит,
Так тяжело  и тяжко дышит.

Навис Дамокловом мечом,
И не спастись, и не укрыться,
Чахотка и богатый дом,
В ладони  хрупкой есть синица.

История, как мир, стара…
И как романс, всегда печальна.
Кто говорит, что жизнь – игра?
О нет, она тоска и тайна…

А мороз пирует до рассвета

А мороз пирует до рассвета
В городе, укутанном метелью.
Спящий город, заслонясь от ветра,
Лик склонил над снежной колыбелью.

Фонари, как звезды проступают,
И искрятся там, за пеленою,
Верный пес со мной еще гуляет,
Черный кот пошел в туман за мною…

Мне ль его, отчаянной бояться.
Ничего не страшно в миг рассвета,
Только звезды дальние искрятся,
И морозы отступают с ветром.

Синий дым, давай-ка погадаем,
Замерзает Любочка, и стонет
Где-то скорбный дух, и увядает
Холод в душах, весело сегодня…

Мы кота из снега извлекаем,
И в тумане растворится полночь,
Жуткие морозы отступают,
Ты потом о холоде не вспомнишь.

Краткий миг, печали позабыты,
Остаются только ночь и звезды,
И фужер разбитый Маргариты.
Снежное вино допьет в морозы..

Нам покой с тобой и не приснится,
Музыка заснеженной волною
Улетает, как в тумане птица,
Выживем, и кот теперь со мною.

Укрывая белым покрывалом,
Не желая утонуть в метели,
Королева снова танцевала,
Колдовала, ведьма в самом деле

Спящий город, заслонясь от ветра,
Лик склонил над снежной колыбелью.
А мороз пирует до рассвета
В городе, укутанном метелью

.Прогулка с художником

Художник во мраке
плетется устало домой.
И в той суете городской
все мелькают картины.
Уходит реальность куда-то,
для всех он чужой.
И ангел-хранитель
его обреченно покинул.
А кто остается?
Копыта упрямо стучат,
В тумане скрываются
лики и светлые лица.
Он видит кровавое месиво,
стоны летят,
Ему остаётся исчезнуть,
пропасть, раствориться.
И он бы растаял,
но там остается она,
Прошедшая ад
и кошмар бытия Эвридика.
Она так прекрасна
и больше ни в чем не вольна,