– Тогда почему ты не желаешь брать меня с собой? Мы можем пожениться, или я так с тобой поеду. Штамп в паспорте для меня не имеет значения. Я не тороплю тебя. Я все понимаю.
– Лара, я мечтаю вступить с тобой в брак, по-настоящему, со штампом в паспорте, с веселой свадьбой, с первой брачной ночью. Как это было у моих родителей, у бабушки и дедушки, как у всех в нашем роду. Именно поэтому я и еду туда. Я заработаю нам на свадьбу, на новый дом, на новую жизнь. За эту работу очень хорошо платят. Я вступил в организацию «Врачи без границ», наша группа едет в одну африканскую страну, там бои, там болезни. Много раненных и больных. Очень тяжелые условия. Но именно эта работа даст мне опыт, знания, практику и деньги. Это очень хорошая, очень благородная деятельность.
Лара, заливаясь слезами, обняла Ксаверия.
– Не уезжай, Ксавушка, – с отчаянием проговорила она, – я умру от беспокойства за тебя. Как я буду жить, зная, что ты там, среди солдат, среди всяких бандитов, всяких уродов? Да пусть они все куда-нибудь провалятся!
– Лара, не говори так. Там страдают люди, им нужна помощь.
– А мне не нужна помощь?
– Нет, ты сильная и умная. И в глубине души, я знаю, ты понимаешь меня.
– Понимаю, Ксавушка. Ты действительно такой. За моим котенком в колодец лазил. А потом выхаживал его. С бабой Дуней всю ночь ее любимую козу по лесу искал. И ведь нашел! Баба Дуня до сих пор всем рассказывает, как вы по бурелому, среди волков и медведей, пробирались.
– Да не было никаких волков, – улыбнулся Ксаверий. – Баба Дуня преувеличивает.
– Но она их слышала.
– Вой был, но это еще не волки. Мы с факелом шли, и они все разбежались. А козочка ее, Ромашка, нашлась. Она за густой травкой в лес потянулась, так и отбилась от стада. А потом темно стало, волки зашумели, вот козочка и совсем напугалась. В самую глушь забрела. Баба Дуня хороший факел сделала, смолистый, ароматный, яркий. У нас фонарик тоже был, но треск и запах огня лучше волков отгоняют. Еще нам путь луна освещала. Ну а найти приметы козы – совсем простое дело, – Ксаверий вновь засмеялся. – Кустики обглоданные, трава, копытцами примятая, и еще следы определенные, биологические, их уж ни с чем не спутаешь.
– А сколько людей ты в нашей деревне вылечил! Мужа тети Маши – от ревматизма. Ваське ногу спас. Он из армии хромой вернулся, нога гнила. В госпитале ему сказали, что ампутировать придется. Но он отказался. Домой вернулся умирать, а ты своими травами ему ногу заживил.
– Да там ничего особенного не было, запущенный случай просто. Не стали деревенским парнем заниматься.
– А ты занялся, и Васька теперь конем скачет, на двух своих ногах. А Оленька, дочка Нины? Оля какие-то кусты нашла и от любопытства стала есть с них ягоды. А потом чуть не умерла. Ты ребенка с того света вытащил.
– Это белена была. Сложное, конечно, отравление, но решаемое. Родители ко мне вовремя обратились.
– И откуда ты все знаешь, Ксавушка? – Лариса с восторгом смотрела на жениха.
– Отец научил.
– А он, правда, был колдун? – осторожно спросила Лариса.
Ксаверий стал мрачным.
– Не хочу об этом. Чепуха все это. Глупости.
– Но так все в деревне говорят.
– Слухи, Лара. А если даже и так, то не спасла никакая магия моих папу и маму. Убили их и в озеро сбросили.
– Ксавушка, прости, я не хотела, – Лариса опустила голову.
– Это ты прости меня, малышка, что рассердился. Все эти воспоминания очень тяжелы мне.
– Хорошо, Ксавушка, больше не буду об этом.
Молодые люди до закрытия парка гуляли по аллеям. Июньское солнце приветливо освещало юных влюбленных, отбрасывая за их спины черные тени.
Глава 3. Расставание
Ксаверий Варфоломеевич Синклер гордился своей новой экипировкой. «Врачи без границ», веселый человечек эмблемы сиял на выданной фирменной куртке молодого медика. Самые знающие, самые отважные, самые преданные своей профессии вступают в эту организацию. Ксаверий, несмотря на молодой возраст, уже отлично зарекомендовал себя. Юноше прочили карьеру академика.
– Это я успею, академия никуда от меня не уйдет, – сказал Синклер. – Врач должен быть там, где в нем нуждаются.
Лариса пришла в аэропорт, чтобы проводить возлюбленного. Девушка плакала навзрыд.
– Ничего, малышка, я скоро вернусь, – Ксаверий осторожно перебирал тяжелую белокурую косу невесты. – Год пройдет незаметно. Мы будем звонить друг другу.
– Обязательно, Ксавушка!
– А как только я вернусь, мы сразу же купим дом и сыграем нашу свадьбу. Ты уже начни присматривать для нас хорошее жилище. Комфортабельное, с садом, чтобы я мог выращивать там лекарственные растения. Я, что смогу, перевезу из моего нынешнего дома, но я планирую расширить их ассортимент. Я хочу, чтобы у нас росли все полезные травы, даже самые экзотические. Правда, для этого придется создать определенные условия, продумать микроклимат, модернизировать теплицу…
– Ох, Ксавушка, какой ты практичный, – Лариса улыбнулась сквозь слезы. – Ты даже сейчас думаешь о своей медицине.
– Прости, Ларочка, я очень волнуюсь. А эти мысли отвлекают меня. Лариса, чайка моя, – Ксаверий крепко обнял невесту.
Лариса невольно содрогнулась от той удивительной силы, которую излучало тело ее жениха.
– Какой же ты, словно электрический весь, – она уткнулась лицом в крепкое плечо возлюбленного.
Девушке казалось, что она даже слышит гудение тока в его жилах.
– Я безумно люблю тебя, Лара, – прошептал Ксаверий. – Ты – совершенство! Мы будем очень счастливы!
– Да, Ксавушка, – всхлипнула Лариса.
Объявили посадку на самолет.
Ксаверий обернулся, чтобы еще раз увидеть любимую перед долгой разлукой. И вновь, как тогда, когда он уезжал в город, Ксаверию показалось, что девушка, будто отдалилась от него. Сердце молодого человека болезненно сжалось.
– Мы будем счастливы! – упрямо прошептал он.
– Б-у-у-у-дем! – ревел самолет, взмывая небо.
Ксаверий смотрел в иллюминатор, почему-то надеясь увидеть еще раз свою Ларису. Но внизу виднелась лишь мозаика пейзажа, которая становилась все меньше и меньше, приобретая очертания хаотичных геометрических фигур.
Глава 4. Ангелы в аду
Сомали. Позорное пятно современной цивилизации. Живущие за стенами белоснежных вилл наглухо закрылись от всего того горя и отчаяния, которые царят в этой стране. И лишь благодаря немногим энтузиастам, народ Сомали еще не пал в пропасть безнадежности и окончательного невозврата.
Нескончаемая война, бандитизм, нищета, – вот, что такое Сомали. Кровь, болезни, нестерпимая жара, засуха и голод, теракты, от которых страдает обездоленное униженное население, пиратство и работорговля. Это все бесконечные атрибуты некогда гордой страны Пунт. Страны с великой историей и глубокой культурой. Люди истощенны настолько, что похожи на скелеты. В недрах государства действует невольничий рынок, поставляющий даровую живую силу на плантации и в бордели. Здесь никто не оплакивает участь, полная покорность и смирение перед судьбой. Среди боли и страданий есть и оазисы роскоши – это настоящие плантации, кофейные и тростниковые, где царят исторически сложившиеся порядки: хлыст и абсолютное бесправие работников. Плантатор – это владыка, это сам Бог. Жителям внушают, что хозяин – выше Бога. И все это в разгар высоких технологий и цифровизации!
Работа началась сразу же. В палатки госпиталя привозили и приносили раненых. Иные сами приходили. Но вся эта помощь каралось негласным законом. Официально правительство страны не препятствовало работе медиков, но над государственными законами царили местные правила, которые строжайше запрещали вступать в какой-либо контакт с европейцами. Гражданин Европы, попавший в плен, будь он хоть журналист, врач или дипломат, не имел никакого шанса не только выйти на волю, но и сохранить свою жизнь.
Наскоро развернули полевые госпитали, в палатках, практически без воды и еды, при адской жаре, проводились уникальные операции. Иногда, озираясь и прячась, раненые приходили сами, но чаще воины приносили своих пострадавших товарищей, женщины, закрывая лица, несли больных детей. Это был ад, никто уже не следил за временем и днями недели. Среди сотрудников стерлись языковые барьеры и национальности. Русские, англичане, французы, американцы – все были заняты одним делом, служением одной цели: спасением людей.
В один из дней прибежал маленький местный житель, вооруженный с ног до головы. Он проскользнул в палатку, к нему подошла Мадлен Милтон, женщина лет 50-ти, француженка, помощница профессора Джозефа Энгстрема.
– Мне нужен ваш хозяин, – на ломаном английском сказал воин.
– У нас нет хозяина, но есть главный врач, профессор Энгстрем.
– Его и зови.
– Вы можете мне передать свою информацию, я его заместитель.
– С женщинами мы не разговариваем. Зови своего лорда.
Мадлен пожала плечами, но пошла за профессором.
Профессор в это время только закончил операцию и вышел, чтобы помыть руки и попить воды. Он с ночи не отходил от операционного стола.
– Профессор, – сказала Мадлен Милтон, – там какой-то солдат хочет видеть вас. Спросил, где наш хозяин, – женщина засмеялась.
– Они странно мыслят и странно выражаются, но среди них много славных людей. Это правительство превращает их в дикарей. Я поговорю с ним.
Энгстрем вышел к незнакомцу.
– Я хозяин этих людей, чем могу быть полезен? – спросил профессор.
– Сэр, – быстро заговорил воин, – банда Муаммара совсем близко. Они не любят чужаков. Уходите немедленно.
– Но мы же врачи, а не воины, не журналисты и даже не дипломаты.
– Муаммару до этого нет дела. А врачей он особенно не любит. Уходите, иначе он вас всех перережет. Он очень влиятельный и могущественный, его поддерживает правительство. А еще он шайтан. Я все сказал.
Воин скрылся.
Энгстрем вернулся в палатку, профессор Вяземский тоже уже заканчивал работу.
– Надо уезжать, мистер Вяземский, сюда идет Муаммар, очень опасный террорист, – сказал Энгстрем.
– Но здесь еще столько работы…
– Что ж поделать. Часть ее мы уже выполнили. В других местах тоже есть жертвы.
– Но мы же не можем бросить людей. Многие из них еще не отошли от наркоза.
– Мы свяжемся с военными, которые нас поддерживают, и договоримся о вывозе больных на безопасные территории, это дело не быстрое. За это время, я уверен, все наши пациенты придут в себя.
Ксаверий вышел подышать раскаленным воздухом. Его спина ныла, а руки затекли. Почти сутки непрерывной работы. Медсестра Мари Аньес, 19-ти летняя черноглазая испанка подала ему кружку с водой.
– Спасибо, – сказал Ксаверий, жадно отпивая теплую мутноватую жидкость.
Только такая вода было в данной местности.
– Вы такой суровый, сеньор Синклер, – кокетливо проговорила Мари.
– Да? Не знаю. Наверное, – смутился Ксаверий.
– У вас есть девушка, сеньор Синклер? – Мари робко дотронулась до смуглого запястья Ксаверия и тут же ощутила, словно электрический ток. Девушка отдернула руку.
– В России меня ждет невеста, сеньорита Аньес.
– А, понимаю, сеньор Синклер. Как же ей повезло, – вздохнула Мари.
Девушка удалилась в палатку.
Повеял легкий ветерок. Ксаверий с наслаждением ловил редкую здесь прохладу. К молодому человеку подошел профессор Вяземский.
– Ксава, – сказал профессор, – сюда идут бандиты, мы должны уезжать. Собирай вещи, мы с Энгстремом сейчас предупредим остальных.
– А как же наши пациенты?
– Энгстрем ведет переговоры об их эвакуации. Мы поедем вместе.
– Тогда хорошо, – сказал Ксаверий.
– Ксава, ну, конечно, никто людей не бросит, или все спасемся… или все умрем.
Время шло слишком быстро или слишком медленно, военных машин все не было и не было. Ксаверий и француз Дюнуа, ассистент Энгстрема, обходили больных, готовя их к эвакуации.
– Вы можете встать? – спросил по-английски Ксаверий одного из раненых. Тот не понял вопроса, но немного приподнялся. – Хорошо, хорошо, еще есть время, – успокоил его Синклер, помогая лечь. – Сюда идут бандиты, вас увезут.
Воин, еще не пришедший окончательно в себя после наркоза, пытался уловить суть не знакомой ему речи.
– Муаммар, бандит, идет, – медленно проговорил Ксаверий.
Глаза африканца расширились, он схватил русского врача за руку.
– Муаммар – шайтан, – по-арабски сказал он. – Тебе надо бежать, брат. Вам всем надо бежать.
Ксаверий, за недолгое пребывание в этой африканской стране, уже немного освоил арабский язык.
– Вас вывезут отсюда. Друзья идут на помощь.
– Муаммар – шайтан. Сын пса. Он не человек.
