Алеся Ли "Романтический нокаут"

– Истеричка, – пробормотала я.

– Еще какая, – охотно согласился со мной Григорьев, – куда пойдем?

– Подальше отсюда, – предложила я, уговаривая себя, так откровенно не таращиться. – Тебе не холодно?

– Помимо отсутствия шапки, под распахнутой зимней курткой наблюдалась лишь тонкая мастерка.

– Я морозоустойчивый, – сообщил Григорьев и потянул вниз молнию, – там еще майка есть.

Мой взгляд намертво прилип к молнии, опускающейся сантиметр за сантиметром. Прозаическое, казалось бы, движение оказало разрушительное действие на мою неокрепшую детскую психику. Щекам стало жарко. Выдавив из себя неубедительное фырканье, я поспешно отвернулась.

Так дело не пойдет, неужели он настолько мне нравится?

***

Мы неторопливо шли по проспекту. Откуда у Григорьева еще оставались силы на прогулки, мне было неизвестно, но осесть где-нибудь в кафе он отказался наотрез. Возможно, потому, что это слишком сильно напоминало бы свидание.

Я старательно гнала прочь, эту мысль. Но она все равно возвращалась.

Поддерживать беседу оказалось легко. Григорьев много где был. Благодаря соревнованиям, он много ездил, так что шокирующих историй у него было припасено немало.

– Самой запоминающейся нашей поездкой был Китай. Мы с парнями сбежали из отеля, где расселили участников чемпионата, и пошли гулять по городу. Во-первых, было очень странно чувствовать себя высоким, – Григорьев гордо приподнялся на носки, росту в нем было хорошо если метр восемьдесят, – во-вторых, храбрости у нас изрядно поубавилось, когда мы свернули в какой-то проулок, и из подсобки вышел китаец с топором, в заляпанном кровью фартуке.

– Ты все придумываешь, – со смешком возмутилась я, толкая его в плечо.

– Если бы меня там не было, сказал бы то же самое, – согласился Алексей. – Но самое страшное было не это.

– Есть что-то креповее мужика с топором? – искренне заинтересовалась я.

– Местный рынок. Представь себе палатку, ну такой киоск, как у нас мороженое продают, там в масле жарят всякую гадость. Что-то такое жучкообразное…

– Фу, – искренне возмутилась я.

–…цивильно заворачивают в салфеточку и предлагают тебе. А оно, на минуточку, еще шевелится.

– Гадость какая… – я скорчила гримасу, – и как, рискнул попробовать?

– Да ну на фиг, – честно ответил Григорьев, с улыбкой поглядывая на меня.

Интересно, будь на моем месте Лика, он бы такие же истории рассказывал или выбрал бы тему поутонченнее?

***

Мы подошли к светофору. Зимой темнеет рано. Пока мы гуляли, город окутал вечер, зажглись фонари. Машин было на удивление мало.

Мы стояли и стояли, а зеленый свет все никак не загорался.

– А хочешь, покажу, как в Китае дорогу переходят? – со смешком предложил он, и прежде чем я успела сообразить, что именно Григорьев собрался делать, он метнулся вперед.

Время словно замедлилось. Я смотрела, как он бежит через восьмиполосный проспект, как по крайней правой едет одинокая машина, с ошарашенным водителем, которого забыли предупредить, что мы теперь следуем китайским правилам.

О господи…

Да этот придурок мог рукой на капот опереться, чудом же пронесло! Не представляю, что бы сказала Лика, верни я ей партнера после прогулки на костылях.

Загорелся зеленый.

На негнущихся ногах я перешла улицу, едва понимая, что вообще делаю и зачем.

Григорьев уже ждал меня на другой стороне, с таким видом, как будто ничего особенного и не случилось. Он улыбался, крайне довольный и собой, и моим испугом. Я тут же разозлилась.

– С ума сошел?! – напустилась я на него. – С головой не дружишь?! У нас тут не Китай! В Минске все ездят по правилам! Водители не готовы к тому, что придурки вроде тебя, будут бросаться под колеса!

– Испугалась? – все с той же лучезарной улыбкой уточнил Григорьев, но теперь она, скорее, бесила.

– Нет, идиотов не жалко.

– Ну ладно, нам на ту сторону, – Григорьев махнул рукой в сторону следующего перехода, намереваясь как ни в чем не бывало снова шагнуть на проезжую часть.

– Нет! – я успела схватить его за руку и дернуть обратно. Он послушно оглянулся. Капюшон упал за спину, светлые волосы растрепались.

Сообразив, что я все еще держу его за руку, я разжала пальца, поспешно выпуская его ладонь.

– Никогда больше так не делай, – потребовала я.

– А не то что?

Я независимо заложила руки в карманы. Ответа у меня снова не было.

***

Февраль 2015 года

– Какой турнир?! Не поеду.

– Тебе разве есть чем заняться? – строго поинтересовалась мать по телефону.

Я невольно вздрогнула.

Заняться мне было, действительно, нечем. Из-за травмы я больше не посещала тренировки, по той же самой причине пришлось взять академ в универе. Я была не уверена, что знаю, как мне дальше жить, так что вся эта суета с ликиными танцами оказалась как нельзя кстати.

–Я не могу сорваться с работы, – увещевала телефонная трубка, – а это первый ликин турнир с новым партнером! Ей не помешает твоя поддержка.

– Ну еще бы, – бормочу я, прикрывая трубку ладонью, – и как же она раньше без меня-то справлялась.

– Заодно… снимешь все, – продолжала напирать мать, почувствовав слабину, – неужели я не увижу даже видеозаписи?!

– Хорошо мам, съезжу, – покорно согласилась я.

Сказать по правде, спорила я только для виду, чтобы никто не заподозрил, насколько я на самом деле… хочу поехать!

Общение с Григорьевым из сиюминутной блажи медленно превращалось в болезненную необходимость.

Они с Никой все свое время посвящали подготовке к соревнованиям, а бесконечно изобретать способы попасться на глаза казалось мне каким-то уж слишком жалким, но каждый новый день, с мыслью, что Григорьев где-то здесь, ходит по тем же самым улицам, что и я, начинал медленно сводить меня с ума.

Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Я думала о Григорьеве каждую свободную минуту, и у меня не было ни одного мало-мальски серьезного дела, чтобы отвлечься.

***

Соревнования были международными и ежегодными. Прежде я бы с полной искренностью сообщила, что по приезде в Вильнюс с большим удовольствием схожу в Акрополис, но на этот раз меня влекло в спорткомплекс Сименс-арена, как магнитом.

Хостел был уютным и чистым, единственным условием, которое я поставила матери – у меня должна быть отдельная комната. По утрам перед соревнованиями Лика бывает злее юрского раптора, и мне совсем не хотелось попадать под раздачу.

Укомплектовав привычный набор болельщика, я спустилась вниз.

Григорьев уже ждал у лестницы. Я с интересом изучила его «спортивно-парадный» вид. Тональник «цвет загара» на лице, прическа с таким количеством геля и лака, что напоминает шлем средневекового рыцаря и блестит так же. На мой субъективный взгляд такой стайлинг мой обезобразить кого угодно, но Григорьеву почему-то шло. Профиль стал резче, скулы острее, он напоминал одну из тех статуй, что я видела в историческом музее.

– Мы идем?! Чего вы ждете?! – Лика слетела с лестницы как баньши, и я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза с одним-единственным словом: «тебя!»

Григорьев едва заметно улыбнулся и галантно пропустил нас в дверь. Фыркнув, я поспешила следом за сестрой.

Лика бодро шла вперед, возглавляя нашу процессию, и прическа ее отражала солнечные блики. Мы обе были от природы рыжие, но на соревнования сестрица неизменно мазала волосы черным гелем, напоминающим ваксу для ботинок. Черные локоны обвивали лоб, уходя за уши. Такая прическа занимала два-три часа и требовала опыта и ловкости. На ощупь она напоминала, березовую кору, и на мой субъективный взгляд могла задержать пулю, выпущенную в упор.

Сестра катила за собой небольшой чемодан, весело дребезжащий на ухабах. У Григорьева был такой же, но портплед с платьями сестрички, он все же у меня забрал и топал теперь вперед, увешенный, как новогодняя елка. Мне было немного неловко, меня ведь отправили помогать, но все же приятно. Обычно от танцоров фиг галантности дождешься. А тут такой пассаж…

***

Отправив Лику и Алексея разминаться я огляделась, в надежде увидеть, хоть одно знакомое лицо.

– Ника!

Я подпрыгнула и радостно обернулась. Ко мне уверенным шагом направлялся Отто ван ден Берг в парадной комплектации. Белая рубашка небрежно расстегнута на груди, модные узкие джинсы довершают образ, акцент – кроссовки на диковинной цветной платформе. Аромат одеколона сшибает с ног и полтора кило браслетов, колец, цепочек и прочего девчачьего хлама, который каким-то чудодейственным образом только добавляет ему мужественности.

– Привет!

Я и забыла, что тут у всех со всеми принято целоваться. Когда тебя небрежно целует в щеку сам Отто ван ден Берг, даже статуя в музее начнет смущенно поправлять локоны.

Вместе с ним подошел тот самый темноволосый парень, который играл с нами в покер. На нем была черная рубашка, удушающий, даже на вид, пластмассовый воротник, и смешные штаны на подтяжках. Насколько я помнила, всю эту конструкцию на выступлении предполагалось прятать под фраком. Он сухо приложился к моей щеке, обозначая приветствие.

– Да ты принарядилась! – восторженно заметил Отто, разглядывая меня со всех сторон.

Я невольно пожала плечами. Серую толстовку сменила яркая малиновая байка, а еще я накрасила губы и распустила волосы. Легкие рыжие волосы летали вокруг меня, словно живя своей жизнью. Нельзя сказать, что мой вид так уж отличался от привычного, но Отто, судя по насмешливому взгляду, разглядел во мне какую-то перемену.

– Смотри, сейчас начнется!

Мы поспешно подошли поближе к площадке.

– Пары первого захода на паркете. Самба, – радостно объявил ведущий.

Я вытащила телефон, лихорадочно припоминая номера заходов. Мать мне голову оторвет, если не засниму ликин дебют во всех подробностях. В отборочных турах пары выпускали на площадку по двенадцать штук, чтобы не было толкучки.

– Второй заход. Самба.

Я заметила, что Лика и Алексей стоят у самой площадки, очевидно, готовясь выйти на паркет.

На сестре было черное минималистичное платье, чашки которого так лихо собирали бюст в вырезе, что я бы в такой конструкции вдохнуть бы побоялась, не то что танцевать. Григорьев стоял рядом с ней, в простом, черном, глухом гольфе и широких брюках.

– Третий заход. Самба.

Прожектор развернулся, направляя свет на пары, выходящие на паркет.

И тут я замерла, как школьница, едва не выронив телефон. Гольф у Григорьева оказался с подвохом: в ослепляющем свете софитов, он был полностью, абсолютно… прозрачным!

Чьи-то руки легли мне на плечи, отворачивая от площадки.

– Нокаут? – насмешливо поинтересовался Отто ван ден Берг.

Я фыркнула и независимо скрестила руки на груди. Глаза помимо воли пытались развернуться и посмотреть, если потребуется, то и через затылок. Григорьев был симпатичным парнем в одежде, но вот в таком, частично обнаженном виде, и вовсе производил оглушающее впечатление.

Но фига я кому-нибудь в этом признаюсь.

***

Григорьев шел по проходу мне навстречу, и избежать столкновения не представлялось возможным. На коварный гольф была небрежно накинута спортивная куртка, туфли на каблуке сменили кроссовки, на шее подмигивала сквозь полупрозрачную ткань толстая золотая цепочка.

Поравнявшись со мной, он остановился.

Вечернее отделение соревнований шло полным ходом, в зале возле трибун царил полумрак, музыка гремела так, что разговаривать можно было, только очень близко наклонившись друг другу и перекрикивая музыку.

– Как дела?! Не скучаешь?!

– Нет! Все здорово!

Я чувствовала тепло, исходившее от его кожи, запах косметики и парфюма, это было как-то странно, но, пожалуй, волнующе.

– Побегу, мы сейчас финал танцуем!

– Да, давай, – я волевым усилием удерживала глаза на его лице, не позволяя взгляду сползти ниже. Еще никогда мне не было так сложно, смотреть в глаза собеседнику…

Да что со мной вообще происходит?!

Можно подумать, я парней никогда раньше не видела. В секции бокса, ага.

Тесное с ними общение, дальше скромных поцелуев на школьной дискотеке не заходило и особого энтузиазма не вызывало, так что еще никогда такого не было, чтобы от одного взгляда на парня, у меня начинали дрожать колени.

Часть меня понимала, что с этим срочно нужно что-то сделать. Хотя бы просто… не спалиться. Уже этого будет более чем достаточно.

***