Иван Александрович Мордвинкин "Трудная дорога к морю житейскому"

Стоило Артему зашуршать упаковкой или хрустко разломить прут для костра, енот снова выпрыгивал и старался ухватить что-нибудь из поклажи, действуя с неистовой проворностью и быстротой. Как будто напился какого-нибудь волшебного кофеина без всякой меры и теперь живет в ином времени, а все другие существа кажемся ему медленными и тупыми черепахами.

Погруженный в созерцание своей бездонной пустоты, Артем не обращал внимания на суетливые выкрутасы зверька. В конце концов, дождавшись, когда костер потухнет, он залил его из бутылки водой, набранной из реки, и влез в палатку.

Здесь он достал свой блокнот, в который вносил собственные открытия, долистал до последней записи, которая гласила «Пусть все это взорвется во мне и выйдет с дымом вон!», подвел ровную черту карандашом и под нею написал: «Взорвалось. Если выплеснуть ненависть, легче не становится. Что-то оторвалось. Мне еще больнее.»

Утро было чужим. Да и может ли оно быть своим в мире, где все чужое. Даже в лесу хватало враждебности. И безумствующие всю ночь комары, и позабывшие о всяком благоразумии крикливые птицы, и шумные деревья, и бурлящая река, и енот, который разворошил рюкзак напусто, мечтая найти печеньку. Не знал, глупый, что съестное Артем забрал с собой в палатку, и теперь его пытались разграбить кусачие рыжие муравьи.

Артем спустился к речушке, умылся и залпом выпил прихваченную коробку ряженки.

Потом он вернулся к вещам, разбросанным енотом или еще каким фентезийным «духом леса». Тщательно осматривая и вытряхивая каждую вещь, он сложил поклажу со всей подобающей ровностью, распределил в рюкзак в заранее обдуманном порядке. Самой верхней уложил хорошо примятую коробку из-под завтрака. Потом вымел дно палатки щеткой, палатку собрал, упаковал. Пора в путь. В никуда.

Прямого маршрута к морю отсюда не существовало: горная местность не любит прямолинейности и посмеивается над нею. Поэтому, прикинув по спутниковой карте, Артем наметил путь извилистый, но пологий. В конце концов – не на скорость он идет к морю. Да и… Не идет он никуда, а так, стену лбом бодает. Или проломит ее, или лоб расколет, других нет вариантов.

После вчерашнего вопля, от которого до сих пор першило в горле и больно глоталось, обратно, в прошлое, даже если и пойдешь, уже не попадешь.

Артем вздохнул полнее, взглянул на южную гору, на тревожное серое небо, забранное быстрыми клочками туч, и пошел в будущее.

Через час, за который по обычной местности можно пройти километров пять-шесть, он, если верить карте, прошел всего полтора. И то, устал, распарился, как в бане – день выдался душным и по-тропически парким. Усталостью сказывалось и внутреннее опустошение – оно обесценивало любые его устремления, все делая блеклым, бессмысленным и тупым.

Приходилось часто останавливаться, чтобы перераспределить поклажу, попить воды или отогнать вновь увязавшегося за ним хромого енота.

Артем больше не подкармливал его печеньками, пугал, бросал в него камни и комья земли.

Енот отступал в сумрак зарослей и исчезал в них с таким испуганным видом, что верилось, будто он не вернется.

Но к следующему привалу этот юркий зверек, и внешне и по характеру больше похожий на помесь лисицы с обезьяной, уже крутился рядом, суетился в нескольких метрах от Артема и обнюхивал воздух.

Опустошение постепенно отступало, заполняясь раздражением и злостью, он вернулся к почти прежнему состоянию сосредоточенности и внутренней твердости. Однако, боль не исчезла, да еще и обогатилась резями в горле, которые слабели только от специального спрея и от приливов злости.

Теперь у него появилась новая возможность – он научился злиться, выплескивать и психовать конкретно, а не вообще!

Вначале этот новый скилл ему даже понравился – ведь теперь он мог сказать что-то свое. Он будто вырвал из сердца проволоку, которая сковывала его и даже загнала в лес. Подальше от людей и их дорог.

К Федеральной трассе Артем старался не приближаться ближе, чем на километр. Впрочем, и не удалялся от нее, чтобы время от времени пополнять запасы продовольствия и воды.

Отдыхая добрый десяток раз, к завершению дня он прошел около семи километров и, мучимый раздражением, разбил лагерь так, чтобы с его возвышенности хорошо просматривалась трасса и небольшой торговый поселок-островок, наполненный проезжими людьми.

Развернув палатку так, чтобы, пойди дождь, ему не оказаться на пути водного потока, Артем уселся на выступе и смотрел, как по шоссе снуют крошечные машинки, как они заскакивают на торговый пит-стоп и, утолив нужды, мчатся дальше, ничего о нем не подозревая.

Не ожидая перемен, Артем решил подвести итог: он достал свой блокнот и внес новую, самую короткую запись: «Опустошение».

Когда тетя Тоня совсем состарилась и уже лежала в больнице подключенная ко всяким медицинским аппаратам, он пришел с нею проститься. Не один, а в составе тех, кто ее еще помнил. Набралось человек семь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69366175&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.