Применяемые В. И. Ульяновым (Лениным) характеристики государства диктатуры пролетариата представляют собой несущий каркас всей новой системы социально-экономического общества.
Следующим шагом в нашем исследовании должно стать определение теоретико-экономических основ того общества, которое замыслил создать В. И. Ульянов (Ленин).
Отправной точкой в теоретических изысканиях вождя мировой революции, конечно, стала «Критика готской программы» К. Маркса.
Основной позицией для В. И. Ульянова (Ленина) стали марксистские выводы о том, что при создании социалистического общества должен существовать переходный период, во время которого сохраняются узкие горизонты буржуазного права, согласно которому сохраняется равное распределение по труду по сути дела не равным людям.
Преодоление буржуазного права, по В. И. Ульянову (Ленину), начинается с момента перехода средств производства в общенародную собственность, когда становится возможным, с одной стороны, захватить собственность, а с другой – нельзя эксплуатировать трудящихся. Причем, по мысли В. И. Ульянова (Ленина), переход средств производства это не одномоментный процесс, а перманентная задача авангарда рабочего класса. Каждое новое создание эффективного производства подлежало обязательной конфискации в общественные, т. е. на самом деле в государственные фонды.
В целом, если преодолеть ленинские нелепые синонимические утверждения типа: общенародная собственность = государственная собственность, бороться = расстрелять, оппонент = идиот, то получается следующая реконструкция плана создания переходного общества.
Структурно новый тип социалистического общества состоит из каждого трудящегося, с известными ленинскими изъятиями. Созданное общество имеет реальные недостатки, которые проистекают из сохранившихся рецидивов буржуазного права.
Другими словами, В. И. Ульянов (Ленин) признает, что в условиях перехода к коммунизму не может не существовать сфера действия буржуазного права с соответствующими товарно-денежными отношениями капиталистического типа.
Наложением ограничений на действие буржуазного права, и соответственно капиталистической экономики, занимается авангард пролетариата в лице вождя мировой революции и его подручных. Но важнее всего то, что практически эти недостатки призвано компенсировать государство диктатуры пролетариата, аккумулируя общее количество труда и создавая общественные фонды потребления, развивая новый тип экономических отношений.
Так, из «головы» В. И. Ульянова (Ленина) со товарищи возникло, в буквальном смысле слова, начиная с конца 1917 года, две сферы экономических отношений: право экспроприировать и право даровать, распределяя. Эта система отношений может регулироваться только государственными чиновниками из среды авангарда трудящихся, приближенных к вождю, которые получили самодержавное монопольное право: даровать и лишать. Как видим, современная российская технология государственного управления частной и державной экономикой имеет почти столетнюю традицию.
Поскольку для В. И. Ульянова (Ленина) категории случайности и хаоса были синонимами, он не хотел знать, что большие массы людей по своим характеристикам и способностям укладываются в «колокол» кривой нормального распределения Гаусса. Около 3,0 % человечества являются гениями, 7,0 % – квалифицируются медициной как дебилы, а остальной состав человечества, т. е. 90,0 %, обладает средними способностями, имеющими значительный потенциал развития с помощью труда.
В конечном итоге человека от человека по качеству отличает накопленный опыт прошлого квалифицированного монопольного труда. Но другое качество монополии – государственный административный ресурс государственной машины, который может как придать значение труду и его источнику – человеку – так и не признать его и уничтожить.
В. И. Ульянов (Ленин) все свои интеллектуальные силы положил на то, чтобы лишить каждого человека его монопольного и накопленного квалифицированного труда с помощью монопольного государственного административного ресурса, имеющего форму общечеловеческого значения, обезличивая его и присваивая его плоды для возможного монопольного административного перераспределения.
Вероятнее всего, поэтому в создаваемом пролетарском государстве, говоря образами и обладая минимальным воображением, можно было бы со 100 % вероятностью утверждать, что мосты строились не через реки, а параллельно им, для реализации потенциала монопольного государственного административного ресурса.
Чем еще можно объяснить страсть строительства социализма в Монголии, минуя капитализм, как не желанием использовать мощный потенциал монопольного государственного административного ресурса в соответствии с ленинской доктриной, что всякое созидание должно начинаться с разрушения.
Пожалуй, это одно из основных противоречий в теории создания коммунистического общества. С этим тайным «червем» – монопольным административным ресурсом, – подтачивающим основы справедливости и уничтожающим все ресурсы, В. И. Ульянов (Ленин) начал разрабатывать и строить коммунистическое общество.
На первом этапе осознания проблем строительства рабоче-крестьянского государства В. И. Ульянов (Ленин) обращал особое внимание на экономические основы процесса возникновения и развития нового общества.
В качестве исследовательского инструментария вождь мирового пролетариата использовал следующие институциональные категории в популярном очерке о государстве и революции: работы К. Маркса и Ф. Энгельса, социализм как первая фаза коммунизма, производительные силы, государство, свобода, капитализм (буржуазное общество), экспроприация, труд, отмирание государства, пролетариат, борьба пролетариата, буржуазное право, контроль, учет, фабричная дисциплина.
Для иллюстрации векторов действия институциональных категорий В. И. Ульянов (Ленин) использовал следующие содержательные речевые формы: растут производственные силы, получать от каждого по способностям, а отдавать по труду, получать от каждого по способностям, а отдавать по потребностям, есть государство нет свободы, преодолевать буржуазное право, подчиняться вооруженным рабочим и Советскому государству, уничтожать чиновничество, применять насилие, наказывать.
Используя указанные категории и речевые формы, строитель нового типа государства наметил следующую структуру государственного устройства.
Все начинается с применения марксистской теории рабочими и их авангардом в борьбе пролетариата за новое общественное устройство.
В качестве первого шага на этом пути вооруженный пролетариат должен экспроприировать собственность под тщательным контролем авангарда, организованном в партию. На следующем этапе на основе экспроприированной собственности, называемой общественной, а на самом деле ставшей тотально государственной, создается новая государственная машина, с буржуазным правом без буржуазии. Границы действия буржуазного права в отношении нового типа государственной собственности определяет авангард партии трудящихся во главе с В. И. Ульяновым (Лениным).
А на завершающем этапе строительства нового общественного строя начинается развитие производительных сил с помощью строжайшей фабричной дисциплины. Заключительным итогом создания коммунистического государства должно стать общество, где все граждане превращены в наемных рабочих, чуть не обмолвился – рабов, громадного государственного синдиката, в котором невозможно уклониться от всеобъемлющего контроля и учета труда. Кроме того, для образованных граждан уровень свободы и горизонты буржуазного права, необходимые для их труда, будут регламентироваться вооруженными рабочими и их авангардом – партией пролетариата.
Такова ленинская линейная концепция строительства нового общества. Она понятна и проста и может быть реализована вооруженными рабочими, которые, по ленинскому выражению, шутить не любят.
Все вроде бы хорошо и ленинская созидательная логика безупречна. Но почему советская государственная машина со своих первых шагов начала агонизировать – уничтожать своих собственных граждан и задерживать развитие производительных сил.
Почему?
По моему глубокому убеждению, это произошло потому, что ленинская концепция создания новой экономической системы не учитывала, во?первых, системных взаимосвязей экономических явлений и процессов существенно существующего прошлого, и, во?вторых, из-за отсутствия взаимосвязей созданных коммунистами «законов и правил» как явлений и процессов системы, вовсе не существующих.
Прежде всего нужно отметить, что экспроприация собственности для многих буржуа в кризисных условиях войны и разрухи была лучшей формой лживого благодеяния и способом уйти от социально-экономической ответственности. Поскольку основные фонды предприятий российской промышленности были основательно изношены в годы войны и не обновлялись как минимум в течение пяти лет. Восстановление и обновление основных фондов предприятий требовало затрат, сопоставимых с затратами на создание всей уже существующей российской промышленности.
Экспроприация поставила перед новым собственником – пролетарским государством – тяжелейшие проблемы. Необходимо было управлять собственностью, которая без управления быстро превращалась в развалины и металлолом.
Критически важно стало для коммунистов найти квалифицированных проектировщиков машин, оборудования, привлечь громадные объемы финансирования на определенных условиях, обновлять основные фонды, покупать новые машины, разрабатывать схемы логистики, выплачивать заработную плату, нанимать оптимальное количество рабочих.
Представителям диктатуры пролетариата такие конкретные проблемы производства не были, к сожалению, знакомы (кроме единичных персон из кагорты коммунистов) с этими аспектами производства, как и впрочем вся верхушка большевистской рати не была знакома и имела о нормах и регламентах развития производства фантастические представления, и при этом поучавшая народные массы как надо развивать народное хозяйство.
Кроме того, большинство реальных пролетариев не имело конкретных знаний о технологических процессах, а их самозванные представители из состава «авангарда» в лице деклассированных интеллигентов, самообразованных «литераторов» представляли дело так, что они могут все это переписать из книг, как они переписывали с вольной интерпретацией сентенции из трудов квалифицированных специалистов и ученых. В итоге управлять помогли старые специалисты, не разделявшие радикальных коммунистических идей, но поддерживающих революционный процесс отхода от средневековых, самодержавных традиций.
Вообще, в условиях господства диктатуры пролетариата на предприятиях собственно труд на предприятии для рабочих вовсе стал совсем необязательной процедурой. Об этом тотальном сокрушении процесса труда на производстве, где все определяли принципы господства диктатуры пролетариата, очень хорошо написала жена В. И. Ульянова (Ленина) – Н. К. Крупская.
Предоставим ей слово: «В первое время заводские организации очень легко отпускали рабочих с фабрики на разные собрания. Помню такой случай. Пришла ко мне раз в Наркомпрос работница за какими-то справками, разговорились. Я ее спрашиваю, в какой она смене работает. Думала, в ночной, потому и могла прийти в Наркомпрос днем». Далее уже работница отвечает этой представительнице высшей большевистской власти, которая своим вопросом очень хотела таким образом быть близкой к народу: «У нас никто сегодня не работает. Вчера общее собрание было, у всех домашних дел много накопилось. Ну и проголосовали не работать сегодня. Что же, мы теперь хозяева»[29 - Крупская Н. К. Мой муж – Владимир Ленин. – М.: Алгоритм, 2013, с. 369.].
Далее, жена В. И. Ульянова (Ленина) умозаключает: «А между тем для начала 1918 г. этот факт был характерен. Хозяев-эксплуататоров прогнали, их приказчиков, понукальщиков прогнали, а то, что фабрика стала общественной собственностью, что надо эту общественную собственность беречь, укреплять, поднимать производительность труда, этого сознания еще не было. Ленин поэтому так и напирал на эту сторону дела: правде он умел смотреть в глаза. Надо было поднимать сознательность рабочих, их сознательное отношение к труду, надо было организовать по-деловому весь труд, всю жизнь»[30 - Там же.].
Народ оказывается во всем виноват, россияне оказались не столь развиты для реализации передовых ленинских социальных и экономических идей. Ну и принялись большевики-коммунисты переделывать народные массы и паралельно разрушать и строить новую экономическую систему, которая не могла работать по определению, а затем снова разрушать и строить новую экономическую систему, ставшую старой.
Пророчески о качестве ленинских экономических идей, напоминающих собой проскрепционные списки, выразился безымянный крестьянин, который продавал хлеб на рынке и с которым В. И. Ульянов (Ленин) и его жена встретились на Воробьевых горах во время прогулки в конце 1918 года. Крестьянин, который эффективно торговал хлебом, выразился очень просто: «Ленин вот только мешает. Не пойму я этого Ленина. Бестолковый человек какой-то»[31 - Там же, с. 373.].
Проблемы управления экспроприированной собственностью в революционные годы были в высшей степени тяжелы. В России в первой четверти ХХ века существовало значительное аграрное перенаселение и быстро увеличивались размеры трудовых ресурсов. Соответственно, при росте численности занятого рабочего класса увеличился износ парка машин, возрастали и фактические размеры амортизации, что выливалось в бесконечные ремонты и длительные простои оборудования. Плюс к этому, военные действия и производство вооружений изымали из расширенного воспроизводства значительные средства. Объективно, эффективность производства уменьшилась на порядки.
Расчеты, основанные на ленинских данных, показывают, что экспроприация оказывала отрицательное влияние на эффективность труда и развитие производительных сил в различных регионах России выше 50,0 %!!!
Другими словами, гегемония пролетариата и экспроприация средств производства, провозглашенные В. И. Ульяновым (Лениным) и руководимым им авангардом, приводили к окончательной деградации производства.
Кроме того, конечно, проблемы строительства нового пролетарского государства не исчерпывались экспроприацией.
В. И. Ульяновым (Лениным) как самообразованным юристом были предприняты действия в сфере буржуазного права «без буржуазии». На самом деле ленинская экспроприация привела не к обобществлению средств производства и созданию нового типа собственности, а к их тотальному огосударствлению.
В. И. Ульянов (Ленин) практически безгранично расширил пределы буржуазного права на всю собственность, которая стала государственной, а по сути дела монопольной государственной собственностью. Во мгновение ока все граждане могли стать виновными в неадекватном использовании государственной монопольной собственности. В условиях эффективной экономики капитализма, в том числе у коллективных владельцев собственности в форме долей или акций существуют пределы ответственности. Государственная собственность в ленинской интерпретации становится еще и абсолютной и не имеет границ ответственности. Владение собственностью со стороны граждан стало просто греховным и наказуемым.
В. И. Ульянов (Ленин) и представители авангарда партии рабочего класса стали тотальными жрецами монопольной государственной собственности. Они решали, кого лишить собственности, кто из граждан, наемных работников государственного синдиката будет ее использовать, кто из представителей авангарда и как будут распределять ее продукты.
Истина состоит в том, что это ульяновское создание, по сути, лучше всего было бы назвать не социализмом или коммунизмом, а государственной, экономической монополистической системой государства, которая не имела никакого отношения к эффективной экономике.
На самом деле в этом расширении пределов буржуазного права до придания абсолютного значения государственной собственности в качестве системной монополии и есть истинный вклад В. И. Ульянова (Ленина) в мировой исторический опыт экономических преобразований. А лозунг общественной собственности на средства производства это ленинская легенда для привлечения новых апологетов коммунистического социального движения. И не более того, как показал исторический опыт. И вся печаль этой, установленной В. И. Ульяновым (Лениным) традиции, действующей и в современной России, абсолютизации государственной монопольной собственности состоит в том, что чиновники, управляющие объектами государственной монопольной собственности, имеют исключительное право и возможности, поскольку монопольная собственность не устанавливает границ ответственности, в том числе и в воровстве. Голубой воришка, государственный социальный чиновник Альхен в «Золотом теленке» у Ильфа и Петрова, крал без ограничений, но ему было при этом стыдно.
Похоже, что совесть и стыд – это единственные пределы ответственности государственных чиновников. При этом государственные чиновники не отвечают за нанесение ущерба той же государственной собственности. А с другой стороны, абсолютизация права государственной собственности не может не искажать правосудия, ведь судьи, насаженные на вертикаль власти, при примате государственной собственности и защищающие государственные интересы перед гражданами по сути дела являются профессиональными беззаконниками и негодяями, в действительности исключая граждан из системы правосудия общества.
Все, что сказано выше – правдиво и объективно. Но вместе с тем понятно, что концентрация государственной собственности в форме различных монополий при известных конкретных и критических обстоятельствах может дать и положительный эффект только при экстремальных обстоятельствах, как показывает история советской коммунистической экономики.
В контексте человеческих отношений, возникающих при строительстве нового общества, В. И. Ульянов (Ленин) рассматривал и граждан различной культуры и национальностей как часть института государственной собственности.
По-ленински, вся система отношений граждан в государственном строительстве заключена в жесткой системе координат, состоящей из трех вершин: все подчиняются вооруженным рабочим, устраняется разница между физическим и умственным трудом, и, наконец, самое важное – пролетарское государство берет от каждого по его способностям и дает каждому по труду.
Внутри этой жесткой структуры расположена вся проектируемая В. И. Ульяновым (Лениным) система взаимоотношений граждан с соотечественниками по несчастью в связи со строительством нового, пролетарского государства: осуществлять экспроприацию в качестве необходимой потребности вооруженными рабочими и не задумываться в своих действиях об их действительной сути; внедрять всеобщий и упрощенный учет как непосредственную задачу пролетарского государства, создавать для достижения этих целей новую государственную машину, не останавливаясь перед применением насилия при строительстве нового общества, требуя при этом строжайшего контроля. Все происходящее в экономике страны имеет право анализировать только Вождь, авангард пролетариата во главе орды государственных чиновников является идеальным исполнителем экономических планов в коммунистическом государстве.
В итоге по ленинскому плану между тремя полюсами нового общества: вооруженными рабочими, государственным принуждением к труду, которое осуществляет диктатура пролетариата, и гражданами, от которых государство берет все по их способностям, должно было сформироваться новое общество.
Вот его ленинское описание. Авангард пролетариата создает новую государственную машину. Каждый гражданин нового государства является трудящимся и участвует в управлении государством, осуществляя всеобщий учет и контроль. Эта процедура участия граждан в такого рода управлении государством становится жизненной потребностью и все члены общества непрерывно борются за всеобщее равенство. Государство диктатуры пролетариата с помощью мер принудительных осуществляет важнейший социально-экономический принцип «от каждого по способностям, каждому по труду», а в результате длительной борьбы за равенство, по сути дела против свободы, начнется осуществление коммунистического лозунга «от каждого по способностям, каждому по потребностям».
В лозунгах «от каждого по способностям, каждому по труду» и «от каждого по способностям, каждому по потребностям», как видим, первые части этих двух формул одинаковы.
По своей семантике оба императивных лозунга объединяет предлог «от». При развитии процессов всеобщего равенства осуществляют это «от каждого» представители новой государственной машины в лице вооруженных рабочих, которыми руководит авангард пролетариата. Изъятый прошлый и накопленный труд в форме неких продуктов те же представители авангарда трудящихся распределяют в соответствии с содержанием вторых частей коммунистических лозунгов. Кому-то по труду, кому-то по потребности.
Таким образом, вклад ленинцев в развитие представлений и практических мер создания государственной монопольной собственности простирается и до включения трудовых ресурсов в монопольную собственность коммунистического государства. Феодалы и капиталисты отдыхают в профессиональном деле присвоения коммунистами трудовых ресурсов.
А поскольку чиновники пролетарского авангарда захватили государственную административную монополию на трудовые ресурсы и использование продуктов труда, постольку, не обладая культурой расчета норм труда, они, мягко говоря, субъективно устанавливали меру труда и его цены, а в конечном итоге обесценивали его как в виде живого труда, так и в форме объектов и средств производства.
Представители авангарда видели в учете только одну его сторону – возможность быть одной из форм контроля. С 1917 по 1990 год они так и не узнали, что учет может быть эффективным средством развития производства, но является в эффективных экономиках только одним из важнейших факторов производства. От того как проведены в активной и пассивной частях по счетам бухгалтерского баланса предприятия финансовые ресурсы и объекты основных фондов, зависят размеры налоговых и других изъятий, а в конечном итоге зависит производственное состояние предприятий. Но сложное производство, требующее множества комплектующих, не может быть ограничено упрощенным учетом, но на упрощении учета настаивал В. И. Ульянов (Ленин). Упрощенный учет при все усложняющихся производствах мог стимулировать только процесс деградации промышленных предприятий. Исторически получилось, что система «от каждого по способностям…» стала государственным инструментом выкачивания и выколачивания ресурсов и жизненных сил из граждан страны с новым государственным устройством с волюнтаристской и тоталитарной системой распределения.
В итоге В. И. Ульяновым (Лениным), накануне Октябрьского переворота, была разработана достаточно цельная концепция строительства общества нового типа с новой государственной машиной, обладающей монополией на все виды собственности ресурсов и объектов производства.
Правда, эту концепцию государственного строительства с известными ограничениями можно назвать новой. Не ссылаясь на достижения Аристотеля в сфере разработки проблем государственного строительства в его «Политике», В. И. Ульянов (Ленин) напрямую использовал идеи античного классика о переходе одной формы государства в другую вплоть до терминологического сходства.
Новым в ленинизме было только то, что вождем пролетариата была использована придуманная К. Марксом с помощью диалектической игры ума концепция «отмирания» государства, а вклад В. И. Ульянова (Ленина) состоял в том, что для «отмирания» буржуазного государства должна быть практически применена диктатура пролетариата.
В целом В. И. Ульянов (Ленин) еще до Октябрьского переворота разработал и подготовил план необходимых мероприятий, которые были осуществлены сразу после большевистского захвата власти в ходе Октябрьского переворота.
1. Экспроприация ключевых организаций, предприятий, банков, включая государственный банк, имущества состоятельных граждан, вплоть до отбирания шуб у женщин солдатами, матросами, пролетариями и пролетарками, как это эмоционально описано в мемуарах о тех днях, которые потрясли мир.
2. Осуществление подавления и насилие вооруженными рабочими над гражданами, которое В. И. Ульянов (Ленин) культурно обозначил как ограничение демократии.
3. Уничтожение буржуазной государственной машины.
4. Расширение пределов буржуазного права до абсолютного значения государственной монопольной собственности, возможной только при созданной коммунистами монополии административного государственного ресурса.
Это стало реальной базой создания различного рода хозяйственных монополий в социалистическом народном хозяйстве, включая монополию на трудовые ресурсы. Различные монополии: от монополии на недра до монополии на отсталое железнодорожное хозяйство, монополии на трудовые ресурсы и продукты труда стали генетическим свойством тоталитарного общества. В итоге коммунистическая экономика сформировала традицию, согласно которой количество созданных и «работающих» монополий пропорционально степени тоталитаризма любого общественного устройства любого государства.
Каждое из этих большевистских мероприятий практически мгновенно создало ответную волну реактивной силы. Часть сопротивления диктатура пролетариата подавляла страхом перед смертельным насилием путем самосуда. В такой ситуации тотального подавления инакомыслящих и инакодействующих значительная доля имеющихся жизненных сил и интеллектуальных ресурсов населения загонялась большевиками в глубины общества. Оппоненты и техническая интеллигенция стали эмигрировать, ослабляя интеллектуальный потенциал российского общества.
Тотальное уничтожение государственной и частной банковской системы критически опустошило кредитные портфели. Финансирование предприятий стало возможным только путем эмиссии денежных средств государственным банком Советской республики, и в результате инфляция стала катастрофической. Применение государственной административной монополии большевистским правительством стало приносить ощутимые потери в экономике, политике и социальной сфере. К 1919 году требовалось проанализировать пройденный путь создания нового общества. Анализ в форме очередных фантазий был осуществлен В. И. Ульяновым (Лениным). Пути движения были намечены – была принята вторая программа РСДРП(б).
2. Начала реальной ленинской технологии захвата власти
Время и милостливо и безжалостно. Оно милостливо, когда с помощью знания позволяет избегать сложно преодолеваемые трудности. Оно безжалостно, когда общество с грустным постоянством занимается решением одних и тех же проблем около ста лет. Ко времени, когда пишутся эти строки, от событий октября 1917 года прошло уже почти 100 лет. Уже точно наступает время подводить итоги и делать какие-то выводы.
А как подводить эти итоги? Одна часть населения огромной страны пытается обожествить прошлое, другая часть, представители которой управляют страной, считают, спотыкаясь о советский народнохозяйственный комплекс, что не имеют никакого отношения к накопленному социалистическому историческому опыту и втихую продолжают использовать монопольный характер созданной коммунистами экономики, «управляют» денежными потоками, третьей части граждан – вообще все равно – они еще до сих пор не понимают сути произошедшего, происходящего, да и не поймут, скорее всего. Они просто живут.
Получается, что в этой социальной ауре нет места для анализа, потому что нет.
Но российская обыденная жизнь подталкивает к развитию аналитических потребностей. В самом деле, почему на отечественных просторах преобладают плохие дороги, медицина, которой нет никакого дела до пациентов и продолжительности жизни соотечественников, почему говорят о развитии предпринимательства, а поддерживают обанкротившееся государственное производство, а дураки всем скопом прутся управлять гражданами, которые уже давным-давно самостоятельно все для себя решили, как и где они будут работать и жить. Почему? Традиции???
Именно российский народ совершил великий подвиг в экономической практике, реализовав ленинские коммунистические идеи производства. Поставлена жирная точка на идеях марксизма-ленинизма о формационных путях развития общества. Социализм в его советской форме испарился, исчез, его нет. На самом деле нет? Почему? А может быть экономическая система коммунизма осталась, мимикрировала и существует в реальных вероятностных измерениях?
Потому что для существования огромного, разнородного общества условия экономической жизни, созданные коммунистами, оказались неприемлемы. Российский социум решил это на интуитивном уровне. Российский народ больше не идет на баррикады из-за каких-то придуманных кем-то целей. До сего дня его представители предпочитают тихо паковать свои эмигрантские чемоданы или абстрагируются от прокламируемых государственных целей, занимаясь собой и своей семьей. Это, конечно, ослабляет силы общества, когда у его представителей нет мощных интегральных целей.
Кроме того, а что произойдет, если носители интуитивного восприятия истины в силу установившегося порядка уйдут из системы общества. А произойдет следующее: новые поколения опять будут колотиться с идеями социализма и возвращаться к продуктам прошлой жизнедеятельности, как тот пес, только потому, что гражданского аналитического осознания прошедших процессов до сих пор не произошло.
В этой связи надо четко осознать, была ли альтернатива общественному развитию в 1917 году.
Конечно, вся советская историография с большевистскими и коммунистическими традициями подавления инакомыслия в России в течение 70-ти лет утверждала о том, что созрели все предпосылки социалистической революции в Российской империи и альтернативы общественному переустройству не было.
Время в отечественной и мировой истории в 1917 году действительно было сложнейшим временем развития и преодоления кризисных событий: завершающийся процесс поражения в Первой мировой войне немецких войск перед странами Антанты. Поражения и победы Русской армии на фронтах Первой мировой войны, «Брусиловский прорыв», гибель сотен тысяч кормильцев больших семей, сильная инфляция и дезорганизация финансового управления, громадное сокращение производства, отречение царя, масштабное дезертирство из действующей армии и разрушение управления воинскими частями, забастовки трудящихся на системных предприятиях, фантастическое казнокрадство на оборонных поставках, крах единой системы управления сложной страной, резкое сокращение продовольственных поставок из аграрных областей страны, неэффективная деятельность Временного правительства, возникновение армейских комитетов, управляющих солдатской массой в соответствии с ее ежедневными запросами, деятельность губернских комитетов, пытающихся обсуждать и проводить аграрную реформу, истерическая суетня различных политических партий, включающих большевиков, предлагающих фантастические рецепты спасения родины.
Все это выражалось в большом количестве общественных разногласий, волнений, восстаний и бунтов. Для современников ленинцев в этом ряду насильственных действий как уже обыденных методов решения кризисных проблем в 1917 году совершенно незамеченным прошел Октябрьский переворот, совершенный под руководством решительных деятелей из фракции большевиков РСДРП, которая жаждала материализовать новые ментальные конструкции новейшего изобретенного общественного устройства.
Замечание о том, что Октябрьский переворот прошел для населения страны и различных политических деятелей незамеченным, не является досужей выдумкой автора этих строк. Вождь мирового пролетариата осознавал этот факт острее и глубже всех своих соратников, но для спасения российского радикализма ему была жизненно необходима точка отсчета для принятия решительных мер.
В 19 тезисах об Учредительном собрании В. И. Ульянов (Ленин)[32 - Тезисы ЦК РСДРП(б) об учредительном собрании. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898–1986). Издание девятое, дополненное и исправленное. М.: Издательство политической литературы. 1983. Т. 2 (1917–1922), с. 16–20.], написанных им в конце декабря 1917 года, он открыто признает этот факт. Для подавляющего числа российских сторонников формационного взгляда на развитие исторических процессов необходимо напомнить о словах радикального преобразователя России.
Во-первых, отметим слова Ильича о том, «что выборы в Учредительное собрание произошли тогда, когда подавляющее большинство народа не могло еще знать всего объема и значения Октябрьской, советской, пролетарски-крестьянской революции, начавшейся 25 октября 1917 года»[33 - Там же, с. 17.].
Во-вторых, несколькими строками ниже В. И. Ульянов (Ленин) сформулировал глубоко верное отношение своих соратников к Октябрьскому перевороту: необходимо: «Предостеречь всех и каждого от этой ошибки, в которую впадают немногие из верхов большевизма, не умевших оценить октябрьского восстания и задач диктатуры пролетариата, есть безусловный долг революционной социал-демократии»[34 - Там же, с 19.].
На самом деле это неигнорирование знания «всего объема и значения Октябрьской, советской, пролетарски-крестьянской революции» определяло отношение к Учредительному собранию. А просто существовали недавно возникшие институты власти под эгидой Временного правительства, которые старались реализовать свои полномочия.
Вторая половина 1917 года характеризуется известной стабилизацией в промышленности и аграрном производстве России, началось самостоятельное перераспределение земельных ресурсов, набирали силу процессы борьбы за мир, опубликовывались договоры тайной дипломатии. По сообщениям с фронтов Первой мировой войны в обществе ощущалось близкое прекращение мировой бойни и переход общества на мирные пути существования.
К концу 1917 года В. И. Ульянов (Ленин) своим фанатическим сверхчутьем развития тенденций общественных процессов понял существо развивавшихся социально-экономических процессов, что время революционной социал-демократии безвозвратно уходит. А тут еще, по мнению В. И. Ульянова (Ленина), большинство народа и активных политических лидеров не осознает представившимся им с Октябрьским переворотом возможности создать по фантазийным рецептам коммунистическое общество.
В обществе с помощью пропагандистской трескотни большевики создали в сознании населения Российской империи альтернативу развитию российского общества: или медленное, мучительное и бесперспективное для российских революционных социал-демократов развитие демократических институтов и экономики, или разбойный путь энергичных преобразований – разрушений. Что выбрать? Лидер большевиков – В. И. Ульянов (Ленин) выбрал разрушительный путь строительства социализма и его экономической системы.
В самом деле, вторая половина 1917 года характеризуется стабилизацией в промышленности и в сельскохозяйственном производстве.
По сообщениям с фронтов Первой мировой войны в обществе ощущалось близкое прекращение мировой бойни. Другими словами, пик тотальных разрушений мирового сообщества и глобальной экономики был пройден.
Для восстановления и развития разрушительных социальных процессов В. И. Ульянову (Ленину) необходимо было создать эпохальное, поворотное событие. И он нашел его в комедийном жанре. Нападение обозленной солдатской массы и матросов на девушек и женщин, охранявших царскую резиденцию – Зимний дворец. Восстание 25 октября 1917 года закончилось грандиозной попойкой солдат в винных подвалах Зимнего дворца.
Вообще-то день 25 октября 1917 года очень интересен. Вечером этого дня инициаторы и руководители восстания «распределяли» награбленное на шумном заседании II Всероссийского съезда Советов, а пролетариат вместе с «солдатами» и «матросами» в Зимнем дворце потреблял хорошие вина в неумеренных количествах в подвалах Зимнего дворца.
Но поскольку социальные и экономические явления и события развиваются с громадной инерцией, постольку все еще действовали страсти и императивы «разрушить до основания, а затем…»? Зачем? Затем, что все было уже придумано бессовестным прожектером.
Очень важно, что в Россию уже была экспортирована и освоена марксистская теория прибавочной стоимости. В соответствии с рецептами которой все мировые несчастья происходят от того, что бессовестные буржуа присваивают прибавочный продукт, созданный благородными пролетариями и пролетарками.
А те существенные обстоятельства, что буржуа, т. е. предпринимателю необходимо еще найти интеллектуальные, физические и финансовые ресурсы для осуществления самого труда и возможного получения новой, добавленной стоимости и прибавочного труда, которая к тому же имеет еще и относительный характер, зависящий напрямую от спроса тех же масс населения, ни пролетариат, в силу его естественных ограниченных обстоятельствами мыслительных способностей, которые, конечно, могут быть преодолены, ни самозванных представителей пролетариата, реализующих свои амбиции и комплексы, в принципе никогда не интересовали.
Существующие к тому времени исследования великого экономиста А. Маршалла[35 - Маршалл А. Основы экономической науки. М.: Эксмо, 2008, с. 337–483.] доказали, что прибавочная стоимость вместе с реальной стоимостью понесенных затрат может просто исчезать как фантом при отсутствии спроса на произведенный товар на рынке, за который никто не платит и не будет платить реальные деньги.
Революционеров этот научный факт, и в частности В. И. Ульянова (Ленина), ни в чем не убеждал, кроме того, что в этом случае и рынок надо было уничтожить как системный элемент. Это происходило потому, что В. И. Ульянов (Ленин) понимал: для рационального развития национального хозяйства, при учете всех экономических процессов, места для реализации революционных концепций не остается.
