Нурлан Токсанов "Астана-Анталья"

Ужин прошел замечательно, но Линда решила посвятить в свои замыслы Оспана позже. Сегодня ночью проанализирует его слова и решит, можно ли довериться ему или нет. Она вернулась в номер, помылась, надела халат и пижаму, посмотрела новости CNN и, лежа в кровати, начала читать перевод Оспана о славном предке Оспан батыре…

…Казахи немедленно вошли в конфликт с хунхузами, потому что среди жителей Восточного Туркестана только они на удар отвечали ударом, и, кроме того, только у них имелось оружие. Постепенно казахи стали ненавидеть хунхузов, считая их агентами Советов. Тем временем, коммунизм твердо внедрился в Восточном Туркестане.

В конце концов, хунхузы были китайцами и служили китайскому губернатору, который также был китайцем, хотя и имел в своем штате советских «советников». Вначале казахи боролись с хунхузами как с бандитами, убивающими не только тех, кто оказывает сопротивление, но и просто беспомощных людей просто ради забавы.

– Они воровали скот, насиловали наших жен и дочерей, а затем убивали их, – сказал один из казахских беженцев в Турции. – Никто из местных китайцев не мог понять их языка, так как они были из Маньчжурии, где люди говорят на непривычном диалекте. Они были ворами и убийцами. Если человек улыбался им, показывая золотой зуб, они убивали его ради этого золотого зуба.

Хамза записал свой рассказ о тактике засад казахов на мой магнитофон, и ниже приведена сжатая версия его рассказа:

– Мы всегда выбирали тактику в зависимости от местности. На открытом участке появлялись из скрытых мест, атакуя, если возможно, сзади и стреляя на ходу. В горах мы оставляли наших лошадей, жен и детей в укрытии, а сами прятались за камнями и кустарниками. Только специально отобранные воины принимали участие в атаке. Я сам лично отбирал лошадей для таких атак. Причем убивали только всадников, а не лошадей, водителей грузовиков, а не пассажиров. Мы никогда не брали пленных, потому что всегда находились в пути, и у нас не было возможности их содержать.

На равнине мы стреляли на скаку с седла. Хотя мы старались напасть сзади, однако мы могли напасть с любой стороны. Все воины имели приказ по возможности сблизиться с противником и закончить битву сабельной атакой. Позже, когда сабли стали редкостью, мы были вынуждены использовать деревянные дубинки с гвоздями. Это было такое же смертельное оружие, как и сабли, если уметь ими пользоваться.

В горах нашей целью была атака в узком ущелье, каковых много на Алтае и Тянь-Шане. Там мы всегда блокировали путь к отступлению небольшой мобильной группой из пяти-шести человек. На открытых местах мы использовали маленькую группу всадников, которая заманивала врагов в наши засады. Если враг попадал в ловушку, мы давали ему пройти вперед, а затем нападали с тыла. Другой любимой уловкой был поджог китайской фермы и немедленный отход в безопасное место. Почти немедленно прибывал местный китайский гарнизон, который не найдя никого, был вынужден ретироваться. Вот тут мы и устраивали засаду на колонну солдат.

– Когда мы устраивали засады для грузовиков, то никогда не использовали более одного стрелка на грузовик. Все участники акции четко помнили приказ не стрелять до моего выстрела, и, как я уже сказал ранее, мы убивали только водителей, а не пассажиров. Мы обычно залегали вдоль дороги, так что едва могли упустить наши жертвы, хотя и могли атаковать только по ночам. Когда выводили из строя водителя, грузовик, как правило, терял контроль и опрокидывался. При этом большинство пассажиров погибало или калечилось. Если среди них находились живые, способные уйти, мы отпускали их. Сами мы редко получали ранения при таких атаках. Если оружия было больше, чем мы могли унести с собой, то мы его либо закапывали, либо ломали то, что для нас было совершенно бесполезным, а именно: большие пушки, тяжелые мортиры, оружие для использования которых нужен колесный транспорт.

Каждая засада готовилась чрезвычайно тщательно. Для начала казахи несколько дней наблюдали за врагом, изучая его привычки. За день до намеченного срока они делали ложный выпад где-то в стороне и только затем устраивали настоящую атаку…

Глава 2

Если хочешь ничего не бояться, помни,

что бояться можно всего.

Сенека

– Послушай, Оспан, конечно, Марат Камаев твой соотечественник, но ведь преступник не имеет национальности. А тут дело связано ни с кем-то, а с моим отцом. Ты должен помочь мне.

Оспан оторопело посмотрел на девушку.

– С чего ты так уверена в причастности Камаева к этому убийству? Он, конечно, не подарок, но чтобы устранить человека ради каких-то карьерных соображений?! Это у меня даже в голове не укладывается.

Линда достала телефон, торопливо открыла почту и показала переписку с отцом. Оспан сначала не хотел читать, но девушка заставила. В такое время нечего разводить мерехлюндии. Даже если он и прочтет что-то слишком уж личное, так что тут делать. Ее сознание совершенно изменилось за эту пару дней, порой она и сама представляла себя Оспан батыром, борющимся против превосходящего врага. Только тот защищал, в частности, свою дочь, а ей, наоборот, предстоит защитить честь своего отца.

– Ну и что ты собираешься делать? – парень оторвал взгляд от экрана телефона и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Сначала скажи, ты со мной или нет?

Можно было не задавать этот вопрос. Молодой человек улыбнулся. Он словно хотел сказать: «Разве может человек, которого назвали в честь Оспан батыра, не помочь бедной девушке?»

***

Ночью приснился сон, ничего хорошего не предвещавший. Самое удивительное то, что сам сон Линда не помнила, но запомнился его общий настрой, липкое, тягучее, словно нитка из лапки мохнатого паука, сладострастно ткущего ажурную паутину.

– Линда Кардвелл? – раздался странный с холодным металлом голос в трубке.

– Да. С кем я говорю?

– Бекен Ахметов.

Ахметов, или Рахметов? Все-таки пока девушке трудновато было разбирать звучание местных имен и фамилий. Положим, Ахметов.

– Чем могу я быть вам полезна?

– Я из департамента полиции. Хотел поговорить с вами по одному делу.

– Какому еще делу?

– Нельзя по телефону.

– Почему нельзя?

– Нельзя, – усталым голосом взрослого, разговаривающего с несмышленым ребенком, раздалось в трубке. – Вы сейчас у себя?

– Да, – выдавила девушка.

– Прибудьте через час по назначенному адресу, скину смской.

Ахметов или Рахметов бросил трубку.

Ничего себе! Не успела приехать в чужую страну, а уже звонят из полиции. Линда и так вертела в голове ситуацию, и этак, но ничего путного на ум не приходило. Кто все-таки знает эту страну? Конечно, не диктатура или тоталитаризм, однако до той же Америки далековато. Хотя и в нашей стране хватает заморочек с власть предержащими. Фасад-то у всех стран красивый и зазывной, а стоит копнуть глубже, так такой амбре пойдет, что мама не горюй.

Опять пришлось звонить к Оспану и просить помощи. Тот подъехал практически мгновенно.

– Эти ребята по чьему-то заданию действуют, просто припугнуть решили. Но немножко прогадали.

– В чем прогадали?

– В том, что это только у наших граждан страх перед органами правопорядка в крови да генном уровне, а ты, как вижу, никого не боишься!

– А чего бояться, если я чиста перед законом? – запальчиво воскликнула Линда.

Молодой человек только усмехнулся.

– Эх ты, девушка Линда из страны непуганых идиотов. Не обижайся, это просто из книги одной веселой. А сейчас не до веселья… … Опять эпоха черно-белого кино началась.

Оспан и вовсю запутался. Никак у него не выходило быть политкорректным, но общую мысль девушка поняла и в душе согласилась… … Жил на свете простой нефтяник, учился, работал, вырастил троих детей, пусть и не был счастлив в жизни личной, да разве мало на свете других радостей? Так бы и дожил до пенсии, а затем, как положено человеку, мирно угас в своей постели, окруженный домочадцами. Даже бывшая супруга бы пришла отдать последний долг отцу своих детей. Нет. Не дали.

От грустных мыслей отвлек Оспан.

– Сегодня наш босс делает отходную. Похоже, время иностранцев заканчивается у нас. Это почти последняя ласточка. А то, кого только не было: и американцы, и голландцы, и англичане, и россияне. Все надеялись, что за счет чужого ума вывезем бедную лошадку казахстанской экономики. Одно только поняли, что не боги горшки обжигают. Ничем они от нас не отличаются, разве только организация труда у них развита.

Тут Линда подняла вверх указательный палец с красиво наманикюренным ногтем.

– Стоп! Это-то самое главное и есть! Ты что думал, Оспан, организация труда – самое простое? Нет, за счет нее и создаются общества с высокой прибавочной стоимостью. Демократия и научная организация труда способны сделать чудеса. История сама преподносит нам массу примеров на эту тему. Возьми Западную и Восточную Германию до падения Берлинской Стены. Один и тот же народ, а какая разница! А те же корейцы? Вот именно. Мой отец тоже жаловался на специфику работы в Казахстане. Извини меня, пожалуйста, Оспан, но вы еще не изжили все пороки советского строя, да и с непотизмом и коррупцией у вас дела обстоят не очень.

– Да на себя посмотрите, – внезапно оживился Оспан. – Хочешь сказать, в богоспасаемой Америке коррупции нету?

– Есть, – спокойно ответила девушка. – Но немного, да и Бога люди, как раз, и боятся.

Молодой человек расхохотался.

– Тебя послушать, так Америка просто рай на земле, да и только. Ребята мне рассказывали тамошние, что, когда Обама избирался на президента, то не дай Бог в южном штате, какой-нибудь Северной или Южной Каролине прикрепить на стекло автомобиля его портрет. Разнесут за две секунды лобовуху, а сам портрет порвут на мелкие клочки.

– Мы с этим боремся, – ответствовала спокойно и невозмутимо Линда. – Да и Обаму, несмотря на все препоны, все-таки выбрали…

Оспан не нашел, что ответить на это едкое, но логичное замечание…

– Так что мне с звонком делать?

– Наплюй, – спокойно сказал Оспан, – никуда не ходи. К нам в январе почти ко всем так звонили. Еще раз позвонят, брось трубку.

Линда так и поступила.

…Хамза несколько раз подчеркнул важность тщательной разведки. По его мнению, знание поведения противника – половина успеха.

– Это так же, как мы охотимся на диких животных. Наши враги и были для нас дикими животными.

Конечно, не все было так просто. Охота на диких животных – это состязание, и каждый казах любит это. Прежде он и войну рассматривал как состязание, захватывающий поединок ума и навыков. Но китайцы, в особенности, коммунисты, ввели новые способы войны, основанные на пропаганде и пытках, захвате невинных заложников для последующего принуждения их родственников к сдаче. Китайцы также практиковали отравление колодцев, так что люди и животные, пьющие такую воду, умирали в агонии.

Борьба против хунхузов продолжалась в Восточном Туркестане в течение нескольких лет, но к 1938 году на Тянь-Шане это противостояние несколько стихло, так что Хамза смог вернуться в школу. На Алтае же эта борьба только усилилась.

Оспан скитался по горам, атакуя китайцев, где это было возможно, организовывая повсюду засады, пока не стал сущим кошмаром для врагов. Его блестящие знания многочисленных недосягаемых тайных мест в верховьях Алтая, о которых знали лишь несколько казахов и монголов, позволяли ему избежать пленения и наносить тяжелые удары по врагу, зажатому в узкой долине или ущелье, проводить неожиданные атаки на открытых пространствах. Он мчался во главе всадников, врезаясь в шеренги врагов, на ходу стреляя из пулемета. Он не стрелял наугад, как это может показаться. Наоборот, он аккуратно выбирал цели, начиная с офицеров, и стрелял короткими очередями. Его меткость стрельбы была столь поразительной, что он стал легендой среди казахов Восточного Туркестана, как в свое время Вильгельм Телль в горах Швейцарии.

Его люди были преданы ему. Они считали его истинным преемником не только Боко Батыра, а даже самого Чингисхана. Смелый, беспощадный, благородный, недоверчивый, гордый, он никогда не просил других сделать то, что не смог бы сделать сам. Его сторонники были убеждены, что он, бескомпромиссный с врагами, друзьями, со своей совестью, никогда не свернет с выбранного курса, не жалея ни себя, ни своих врагов.

Как командир кавалеристов он был уникален. Однако в конце жизни ему пришлось вести своих конников против бронемашин, танков и авиации. Тем не менее, он организовал хорошую борьбу, и мы убедимся в этом впоследствии.

Тем временем, на Тянь-Шане Юнус Кажы, Баймулла, Алибек и другие лидеры казахов задумались о политике. Вначале это принесло несчастье.

Глубокой ночью секретная полиция окружила их дома, юрты и забрала многих из разыскиваемых мужчин, не дав толком одеться. Затем женщин и детей затолкали обратно в юрты, в то время как на арестованных мужчин надели кандалы, запихали в машины и отправили в тюрьму. В некоторых случаях полицейские обыскивали дома, иногда насилуя женщин и подбрасывая сфабрикованный компромат. В те времена членство в партии свободы не было незаконным, ведь, в конце концов, партия была организована под покровительством Советов. Гонения начались, когда члены партии начали представлять реальную угрозу.

Кроме казахов, репрессии коснулись уйгуров, монголов и узбеков. Однако были лидеры, избежавшие западни. Их спасли осторожность, в то время как остальные приняли приглашение губернатора Шэна за чистую монету. Остались на свободе Алибек, Юнус Кажы, а также Исмаил Кажы. Все же губернатор Шэн, в конце концов, схватил Исмаила Кажы. Он был арестован, выпущен, затем снова арестован и замучен до смерти.

Глава 3

Общая платформа – идеальное поле битвы.

Станислав Ежи Лец

Отель «Мариотт» возвышался на углу проспекта Туран и улицы Кунаева. Здание выглядело красиво, а построил его богатый кавказский магнат в честь своего отца. Вышколенный метрдотель, улыбчивые официанты, роскошная обстановка. Цвета – золотисто-бархатные. Что еще надо для того, чтобы вечер удался?!

Провожали Стива Паттерсона, директора компании. Линду на вечер пригласили в дань памяти ее покойного отца. Шестьдесят Стиву исполнилось пять лет назад, когда он только занял должность директора. При этом кокетливо сказал: «Моя жена говорит, что мне всего лишь три раза по двадцать». Выглядел он молодо, даже седые волосы да бородка не старили его. Ни дать ни взять моложавый Санта Клаус да и только! Правда тщедушный, худенький такой Санта. Родом он был то ли с Аляски, то ли с Мичигана, короче, с севера Америки, да и какие-то русские корни у него имелись. Впрочем, по-русски не говорил, а всегда ходил вместе с переводчицей. Но кто его знает, может, все понимал и притворялся. Такое тоже возможно в наш век изощрений и хитроумных маневров. На что не пойдет человек, когда на кону огромнейший оклад вкупе с бонусами, сжирающий половину бюджета далеко не бедной нефтяной компании?!

Все уже изрядно напились. Очередной тостующий произносил свои слова в неясном гуле, шуме вилок о тарелки да бряцанье бокалов с горячительным.

Оспан наклонился к Линде и сказал:

– Тоже экспат, правда из России, по фамилии Кувшинников, работал на должности управляющего директора по добыче. У него месяц тому назад закончился контракт, сюда его никто не звал, он сам заявился.

Кувшинников колебался. Не в смысле настроения или в образе мыслей, а чисто физически. Обладая изрядной комплекцией, до такой степени опьянения он шел в течение вечера долго и целенаправленно. Увесистое лицо его покраснело, глаза не смотрели в одну точку, а напряженно все время кого-то искали и не находили. Молва о нем шла нехорошая. Человек жесткий, даже грубый, никогда ни с кем не церемонился. Знаниями, достаточными для глумления над своими директорами департаментов он обладал, а потому на любом совещании старался задавить авторитетом, цеплялся к малейшим промашкам. Все помнили памятный диалог, произошедший между Кувшинниковым и начальницей производственного цеха. Диалог происходил в режиме онлайн конференции. Та утверждала, что насос в скважину спустить невозможно и приводила свои доводы. Кувшинников не уступал, горячился, повышал голос и чеканил фразы.

– Нет, Валерий Николаевич, не получится, – в очередной раз произнесла она.

Тот взбесился.

– Ну, еш твою мать, почему не получится?!

– Валерий Николаевич, вас плохо слышно, – то ли сделала вид, что не услышала, то ли действительно не услышала матерные слова ушлая женщина.

– Почему не получится? – смягчил тон Кувшинников, опуская на сей раз обсценную лексику.

– Обводним скважину.

– Я сейчас звоню вашему непосредственному начальнику и скажу, чтобы с вами лично я больше никогда не пересекался!

Крут, крут был Кувшинников, никто не спорил. Мог запросто уволить непонравившегося ему специалиста или перевести на более низкооплачиваемую должность. Правда, в этом конкретном случае уволить начальницу производственного цеха не получилось. Она оказалась родственницей очень высокого руководства. А это уже совсем другой коленкор. В такие политические игры Кувшинников играть не стремился. Обделывал между всем прочим и свои маленькие делишки, имея некоторый гешефт. Так что его слова, сказанные в приватной беседе, мол, на пенсию я здесь себе неплохо заработал, были вполне достоверны и в проверке не нуждались.

Теперь же Валерий Николаевич держал в руке рюмку с «Айдабульской», которую уважал и сам виновник застолья, шатался и пытался довести речь до конца.

– Казахи, вы знаете, как я вас уважаю, но вы не правы, казахи!

Из его сумбурного выступления Линда заключила, что тому не нравится такое засилье иностранцев в соседней для России стране. Себя, естественно, иностранцем Кувшинников никак не считал, а заработанные деньги наверняка сто раз отработал. Известно ведь, что высококвалифицированный специалист получает всегда меньше того, чего стоит. Сколько ни плати ему, а отблагодарить не удастся.

Тут Кувшинников понес, видно, уже и вовсе малопристойное, поскольку два тяжеловеса-нефтяника, Камаев и Зарипов взяли того под белы рученьки и поволокли наружу. Валерий Николаевич едва успевал перебирать ногами, но все-таки не удержался, зацепился за стул и рухнул, произведя неимоверный шум. Нефтяники снова привели его в вертикальное положение и выволокли из зала. Казалось бы, инцидент исчерпан, но настроение присутствующих резко упало.

– Это был, так сказать, ж?л?ыма, инициативный тост, – весело, но чуть наигранно, воскликнул Стив, точнее его слова перевела красивая переводчица, девушка лет двадцати пяти, филигранно владеющая тремя основными языками. Возможно, и термин «ж?л?ыма» она добавила уже от себя, хотя Стив всегда отличался интересом к быту и традициям страны, где ему позволили обеспечить небедную старость где-нибудь на манящих глаз и ласкающих сердце берегах жаркой Флориды.

Теперь же слово полагалось произнести директору департамента оптимизации производства. Из-за стола, элегантно держа бокал красного вина, поднялся невысокий стройный человек с аккуратно постриженной бородкой, просто Арамис из «Трех мушкетеров». Фамилия его меж тем была отнюдь не французской, а евразийской – Башлин. Инертная, все вбирающая в себя фамилия. Здесь тебе и тюркский «баш», и русское «ин», но вместе тем звучало оно как-то вызывающе, что ли. Но человек был Башлин насквозь положительный, всегда вежливый, никому палки в колеса не вставлял, квартальные отчеты сотрудникам подписывал охотно и без повода не мурыжил. В отличие от того же Кувшинникова, который перед самым новым годом придрался к отчету департамента моделирования и вместо законной стопроцентной премии оставил лишь двадцать. Что сказать, не хороший Кувшинников человек, небеспочвенно молва такая о нем шла по всей компании.

Тост Башлина оказался кратким, без излишеств, не зря управляет департаментом с этаким названием. Тот, кто оптимизирует производство, и в обыденной жизни стремится к лаконизму и некоей структуризации. Сам Семен Павлович Башлин родился в Саратове. При встречах с казахами все непременно указывали на название города «Сары тау», мол «Желтая гора». Башлин охотно соглашался и в полемику не вступал.

– Ваш вклад в развитие компании, Стив, неоценим. Те пять лет, что вы здесь провели, дали нам очень многое. Под вашим руководством, надеюсь, никто из присутствующих не будет возражать, мы довольно существенно продвинулись. Как вы прекрасно говорили всегда «old ways don’t open new doors». Вот именно что! Один переход от ШГН к ЭЦН чего стоил! А внедрение ГРП?! Сколько лишних баррелей нефти сумели мы выдать на-гора!