Сергей Степанов-Прошельцев "С тобой и без тебя. Стихи о любви"

и к тебе я прощаться пришёл, ты прости,

не сердись, но иначе я просто не мог.

Я, остриженный наголо, кепочку снял

(парикмахер меня округлил в аккурат),

но смотрела ты в сторону, мимо меня,

и спокойным был твой невнимательный взгляд.

Твои губы… Зачем они так холодны?

На лице твоем бледность от частых ангин…

И, наверно, ты знала давно, что должны

мы расстаться вот так – ни друзья, ни враги.

Я молчал. Да и ты промолчала в ответ,

отвернувшись. Ещё бы чуть-чуть – и скандал.

А когда уходил, ты смотрела мне вслед,

словно я ненароком тебя испугал.

* * *

Давно такого я не помню шока:

казалось мне, что я совсем оглох,

и застревал в гортани даже шёпот —

он превращался в выдох или вдох.

И что-то пролегало между нами,

и смысл того нас странно огибал,

как будто это не сказать словами,

и мы читаем только по губам.

Пищал в ушах какой-то странный зуммер,

но я на ус тогда свой намотал,

что ничего на свете нет безумней,

когда съедает сердце немо

* * *

Когда утихнет шорох ног,

вне времени уже,

я постучу в твоё окно

на третьем этаже.

Ты, приготовившись ко сну,

предвидеть не могла,

что веткой влажной я коснусь

холодного стекла.

Но ты услышишь мой сигнал,

как радостную весть,

как люди чувствуют всегда,

что рядом кто-то есть,

что у меня (поймёшь ли ты?)

был шанс один из ста —

обнять тебя рукой листвы,

на цыпочки привстав…

* * *

Два месяца с лишним, два месяца с лишним,

как тень моя призраком бродит по стенам.

И голос мой больше в квартире не слышно,

и кажется, будто она опустела.

Взгляни: пожелтели в прихожей обои,

и двери рассохлись, что кожей обиты.

Мы ссорились здесь и мирились с тобою,

прощая и не забывая обиды.

Здесь нас в январе донимали простуды

и не было крыльев душе для полёта.

И воздух был рыхлый и вязкий, как студень,

и мягко пружинил, как жижа болота.

И мы не смогли насладиться покоем —

чего-то опять нам с тобой не хватило.

И что-то такое, и что-то такое,

что главное было, ушло из квартиры.

Всмотрись: по ночам кособокие тени

обходят берёзку и столик трёхногий.

Всмотрись: это наши с тобою потери.

Всмотрись: это наши с тобою тревоги.

Они равнодушно, с нелепым усердьем

по мягким паласам ступают неслышно,

и хваткой бульдожьей сжимают предсердье

два месяца с лишним, два месяца с лишним.

* * *

Вот он мелькает за прожелтью леса,

вот уже видится более чётко —

нагроможденье стекла и железа,

камня, что красен, как бычья печёнка.

.

Мир, что ещё добродушно-наивен

и бескорыстен, как сытая чайка,

в бусах огней, что надеты на иву, —

словно на праздник собралась сельчанка.

И как шары биллиардные, к лузе

катятся звёзды… И та, что женою

станет не мне, и волос её узел