– Что мы будем делать в детском саду? – последние слова я особенно выделяю.
– Поднимать тебе настроение.
Павел сияет как солнышко. Помню, как однажды в парке любовалась лучами, проходящими мимо веток и листьев. Я тогда была такой счастливой.
– Нас не растерзают мамочки?
– Детей уже час как забрали. А вот охранница может и порычать.
Павел перелезает через деревянный забор. Смотрю на его протянутую руку, но решаю не принимать помощь. У меня выходит не так грациозно. Павел не комментирует. Следую за ним к карусели.
– Садись, – командует Павел.
Ощущаю в теле дрожь. Машинально подыскиваю повод отказаться. Поджимаю губы, шумно выдыхаю и сажусь. Павел держится руками за перила, бежит вокруг карусели, набирая скорость, и запрыгивает напротив меня. Сжимаю перила сильнее. Невольно издаю писк. Павел хохочет, отталкиваясь сильнее. Все кружится. Из головы с каждым кругом вылетают все проблемы и заботы.
Павел раскидывает руки в стороны, подставляя лицо ветру. Завидую, как легко он себя чувствует. Павел будто птица, подставляет крылья ветру. Кажется, будто еще немного, и он взлетит. Хочу с ним. Улететь далеко-далеко отсюда.
Карусель останавливается. Павел протягивает мне руку. На этот раз я отвечаю взаимностью. Голова кружится. Чувствую, что меня заносит и я вот-вот упаду. Павел обхватывает меня за талию. Я прижимаюсь всем телом, ощущаю его приятный парфюм. Мгновение будто замирает.
– Порядок? – шепчет на ухо Павел.
Прихожу в себя, отдаляюсь.
– Да, спасибо.
– Пошли дальше, – Павел без стеснения берет меня за руку и ведет по территории садика к горке. – Паровозиком или по очереди?
– Эм, я, пожалуй, посмотрю с земли, – стараюсь отказаться, но выходит неуверенно.
– Поднимайся, я подтолкну, для храбрости, – смеется Павел.
Задаюсь вопросом, что я тут делаю, зачем поднимаюсь на детскую горку.
– Поехали, – командует Павел.
Наигранно вздыхаю и скатываюсь. Это действительно весело. Стесняюсь своих эмоций. Павел скатывается следом.
– Мы как дети…
– И что в этом плохого?
Мы стоим рядом, оба глупо улыбаемся. Я не была в детском саду уже лет восемь.
Скрипит дверь. На улицу выходит охранница.
– Кто там шляется? – кричит басовитым голосом женщина. – Сейчас полицию вызову.
– Бежим отсюда, – Павел тянет меня за руку к беседкам под громкую ругань.
На этот раз я перелезаю первая. Мы бежим еще пару домов, затем останавливаемся, и нас прорывает на хохот.
Несколько минут мы смеемся, согнувшись пополам. Распрямляюсь и вздыхаю. Чувствую, как болят щеки. Невольно замечаю в окне силуэт. Улыбка застывает на лице, а затем и вовсе стирается. В окне стоит Аля. Ее перекошенное от злости лицо вызывает у меня дрожь. Павел оборачивается, проследив за моим взглядом. Он машет Але. Она ненатурально улыбается и резко задергивает штору. Кажется, будто от ее злости сейчас вспыхнет дом и в момент сгорит дотла.
– Есть еще один садик… – Задорно начинает Павел.
Солнце совсем село. Черное небо скрывает звезды. Только фонари освещают дорогу.
– Я, пожалуй, домой. Завтра в школу…
– Хорошо. Пойдем, провожу тебя.
Соглашаюсь. Почему-то после встречи с Алей мне не хочется идти одной.
Глава 4. Счастью нет предела
Солнечные лучи бьют в окна и разбиваются о парты. Скоро лето и каникулы, можно не ходить в осточертевшую школу.
– Привет. Меня Аля зовут, – прозвучал справа от меня голос одноклассницы. – А ты Настя?
Медленно перевожу взгляд на крашеную блондинку. На ее лице проскальзывает мимолетная растерянность. Видимо, у меня очень злобный взгляд.
– Да.
– У тебя прикольный рюкзак. Ты давно увлекаешься рисованием?
Невольно поглядываю на рюкзак, все еще лежащий передо мной на парте. Я сама нарисовала на нем капли, большие кляксы акриловой краски и кисть, которая зачерпывает желтый цвет. Такого рюкзака не было ни у кого, все знали – вот идет талантливый художник. Здесь же, в Сенгилее, рюкзак выделяет меня как белую ворону. Или как орла, которого закрыли в курятнике.
– Уже четыре года.
Еще пять девочек окружили меня. Они с опаской поглядывают на Алю, а та с интересом изучает меня. От ее пристального взгляда мне не по себе. Нервная система дает сбой. Чувствую, будто меня окружила свора гиен.
– Как долго, – восхищенно вскрикивает Аля.
Чувствую ложь.
– А я думала, ты уже все обо мне знаешь. Неужели и правда я удивила тебя?
Глупый вопрос. Конечно, она этого не знала. Всем безразлично, какие у меня увлечения. Вокруг все болтают только о моей матери и о том, что меня сослали к отцу.
Аля дергает носом. Доброта сменяется высокомерием.
– Меня удивили десятиклашки, которые повелись на твое милое личико. Ты лишь новая игрушка. Наиграются и потеряют интерес.
Сжимаю зубы. Смотрим глаза в глаза.
– Тебе завидно, что смотрят не на тебя?
Аля фыркает и уходит к своей парте.
Ненавижу школу. Ненавижу людей. И вообще весь мир. За что мне это?
Мысленно рычу.
Скверный городишко. Никогда в жизни сюда не вернусь. Только бы поскорее выпуститься, получить заветную бумажку и уехать отсюда навсегда!
Ноги машинально шагают привычной дорогой. После вчерашнего дождя на дорогах лужи. По пути только магазин «Красное&белое». Покупаю там шоколадку. Надеюсь, хоть она поднимет мне настроение. Обхожу две припаркованные машины у магазина, а дальше иду вдоль дороги. Позади несется машина. Она, не сбавляя темпа, пролетает мимо меня. Звук всплеска – и грязная вода из лужи омывает мои ботинки, брюки и пальто.
Вообще-то тут ограничение сорок километров в час! Что за тварь за рулем! Неужели нельзя объехать или сбавить скорость? Чтоб ты опоздал туда, куда так несешься!
Ощущаю себя стаканом с водой, где на дне грязь. А эта машина – ложка. Вот в стакане размешали, и из меня полилась грязь. Черная злоба помогала фантазии придумывать новые «благословения» для водителя этой машины. Каждая новая мысль пугала и удивляла все больше. Я и не представляла, насколько изощренной может быть фантазия.
В комнате на меня смотрит белый холст. Полная противоположность моему черному настроению. Если весь холст закрасить черным, то получится копия «Черного квадрата» Малевича. Видимо, он тоже был настроен антипозитивно, раз изобразил подобное.
Глава 5. Нарасхват
Учительница по литературе возбужденно дергается на месте, ожидая, пока звонок на урок затихнет.
– Итак, класс. В следующем месяце мы будем проходить «Анну Каренину» Льва Николаевича Толстого. Но поскольку в кинотеатре в Ульяновске уже на этой неделе покажут экранизацию этой книги, предлагаю всем классом поехать и посмотреть.
Одноклассники радостно гогочут: «Ура, в кино». Я относилась к тем, кто тише других шептал: «Хоть узнаю, о чем книга».
Пешая прогулка до дома – и вот уже, казалось бы, можно выдохнуть. Но терзающая мысль не дает сделать вдох.
Закрывшись в своей комнате, набираю номер мамы. Это будет наш первый разговор после моего отъезда к отцу.
– Ало, – деловым тоном отвечает мама.
– Мам, привет. Есть минутка?
В телефоне слышится негромкая музыка.
– Только быстро. Что-то случилось? – спрашивает мама.
– Нет. Мы хотим всем классом на следующей неделе пойти в кино. Ты можешь перевести мне рублей пятьсот или тысячу?
– Это мне нравится, возьмем ее. Примерь еще эту, – говорит мама, но явно не мне. – Дочка, папа на что? У него нет денег?
Стараюсь, чтобы мой вздох вышел беззвучным. Опять все упирается в деньги.
– Я еще не спрашивала. Он получает не так много…
– Так пусть найдет еще одну работу. Настя, ты захотела переехать к отцу. Все твои расходы ложатся на него.
Свожу брови из-за едкого чувства вины перед отцом.
– Нет. Купим ту, она лучше. Давай футболку. Я пойду на кассу, а ты переодевайся.
– Мам, ты в магазине?
– Да, покупаем новую футболку Игорю.
– То есть на хахаля ты тратишь деньги, а на родную дочь – нет?
– Я тебе все сказала, – мама в своем репертуаре властной деловой женщины.
– Из тебя никудышная мать.
Сбрасываю звонок. Хочется плакать и кричать от беспомощности и одиночества. Надо было запасать все впрок! Чтобы на год хватило. Начиная от ручек и карандашей, заканчивая средствами интимной гигиены и шампунями. Я будто оказалась в бочке с дегтем или нефтью. Мне нечем дышать.
Сморю на белый холст. Если я снова начну рисовать, то мне и до лета красок не хватит. Понурив голову, плетусь вниз. Отец на кухне варит на ужин перловую кашу.
Очередная каша. После праздника у нас еще не было нормального мяса.
– Папа, – замолкаю. Мне неловко просить деньги. – Нас учительница по литературе хочет свозить в кинотеатр в Ульяновск на следующей неделе. Вот думаю, ехать с ними или поискать фильм в интернете.
Хорошая мысль посещает меня с опозданием.
– Поезжай в кино. И с ребятами подружишься. И время весело проведешь. Чего дома-то сидеть?
– У меня нет денег.
Папа выключает огонь под кастрюлей. Теперь все его внимание сфокусировано на мне.
– У тебя нет накопленных денег?
Мотаю головой. Раньше в этом не было никакой нужды.
– Уметь откладывать – очень важно. Когда ты была маленькой, мама рано на работу вышла, а я с тобой дома сидел. Ходил за продуктами, готовил. Часто я тратил меньше, чем мог. То, что оставалось, я откладывал.
Слушаю очень внимательно. Моя душа будто соединилась с душой папы. Вот он делится тем, что важно, по его мнению.
– На эти деньги я покупал тебе орехи, сухофрукты и мед. Мы сами делали твои любимые конфеты. Так вкусное было и полезным. Ну, а после развода эти деньги помогли мне, пока я не нашел работу. Сколько тебе нужно? Я дам, у меня есть.
Мне хочется плакать. Прочищаю горло и называю ту же сумму, что и маме.
– Хорошо. Сейчас принесу.
Отец уходит. Губы дрожат. У меня самый добрый отец. А я, видимо, в маму злюка, вечно недовольная.
