Антология "Темные легенды. Антология русского хоррора"

Между тем погода понемногу менялась. Это было заметно по начавшим раскачиваться верхушкам деревьев, плотно подступавших к жердевой ограде двора. Я заспешил домой. Старик уговаривал меня остаться на ночь, но мне не хотелось причинять ему лишних беспокойств. Да и грибы следовало перебрать как можно скорее. И я, тепло попрощавшись со стариком, пропитанным пряными запахами махры и долгой нелёгкой жизни, и поблагодарив его за радушное гостеприимство, отправился в путь.

– Ну, будь здоров! Смотри, не заходи на кладбище, – напутствовал дед Михей.

Путь не обещал быть долгим. Быстрым шагом я рассчитывал добраться до дома часа за полтора. Прижимая рукой корзину, висевшую на перекинутом через плечо ремне, я шёл размеренным шагом по отчётливо различимой в сумерках дороге, освещённой почти полным желтоватым диском луны. Чёрные стены леса, посеребрённые вверху зыбкими макушками берёз, то широко расступались, открывая округлые поляны, заросшие высокой, напрасно ждущей косаря травой, то вновь смыкались зловещим коридором, погружая дорогу в топкую темноту. Тогда приходилось замедлять шаги, чутьём угадывая тропу…

Прошло уже не меньше часа с тех пор, как я простился со стариком, но, судя по всему, до дому было ещё не близко. Я вышел на широкую поляну. Ночь уже полностью овладела миром. По глубокому небу тяжело ползли грязноватые облака, временами задёргивая рваными краями плывущую им навстречу луну. Приглядевшись, в глубине поляны я заметил невысокую покосившуюся ограду, из-за которой проглядывали силуэты чернеющих крестов. Любопытство, разбуженное во мне таинственным рассказом старика, заставило свернуть с дороги и направиться к кладбищу.

Вряд ли какая сила способна соперничать с неудовлетворённым любопытством в принятии человеком нелогичных, нелепых, а подчас даже глупых решений. И сколь ни бессмысленным представлялся мне подобный шаг, иначе поступить я не мог.

Жирная крапива окаймляла запущенное кладбище, восполняя утраченное назначение обветшалой, кое-где почти совсем истлевшей деревянной ограды. В крапиве же утопали и иные кресты, обвитые ощерившимися венками из выцветших бумажных цветов, проволоки и осыпавшихся хвойных веток. По узкой, едва заметной тропке, ползущей в крапиве к месту былой калитки, я вошёл в это царство ветхой древности и печали.

Медленно пробираясь между могилами, я пытался найти плиту, венчающую место погребения останков графа. Я проходил могилу за могилой, пристально всматриваясь в последние пристанища смертных, но поиски мои были тщетными. Напрасно старался я привести свой осмотр в систему. Высокие частые кусты, то и дело вставая на моём пути, заставляли сворачивать в сторону. Я почти отчаялся найти искомую плиту, но упрямство заставляло вновь и вновь продираться сквозь заросли кустарника и крапивы, назойливо обжигавшей руки.

Неожиданно кладбище погрузилось во мрак: луну заслонила большая туча, краёв которой не было видно. Я решил прекратить бестолковые скитания, прислушавшись к окрепшему голосу разума. По правде сказать, хоть я и не верил в потусторонние сказочные силы, всё же подспудное жутковатое ощущение жило во мне, холодновато щекоча где-то внутри. Поскольку не было известно, как долго продержится наступившая темень, я решил найти какой-нибудь ориентир, который бы помог мне покинуть это неприятное место.

Внезапно я ощутил на себе чей-то взгляд. Сердце, замерев на миг, заколотилось c удвоенной частотой. Я резко обернулся. Сквозь узкий промежуток между кустами прямо на меня смотрело бледное синеватое старческое лицо. От него исходил какой-то неестественный холодный фосфорический свет, воспринимаемый скорее не зрением, но чутьём. Да, сомнений быть не могло: это был граф! Прямые руки призрака были вознесены над головой жёсткой угрозой, длинный плащ свисал до земли, и полы его, мерцая, колыхались: граф шёл на меня!!!

Я смотрел призраку в лицо, не в силах отвести взгляд. Высокая худая фигура графа, приближаясь, росла в моих глазах. Злой демон сковал меня паническим ужасом. Вдруг я осознал, что сам иду навстречу опасности. Я хотел остановиться, но не мог: ноги упрямо несли меня вперёд. Крик вырвался из моей груди. Я бросился бежать, не спуская с призрака глаз, но споткнулся и упал, сильно ударившись головой обо что-то твёрдое. «Это конец!» – успело промелькнуть в сознании. Я провалился в ночь.

Очнулся я от раздражающего негромкого, но назойливого похрустывания, которое раздавалось где-то рядом. Страх сковывал меня железной хваткой. Было холодно. Я приоткрыл глаза. Ночной сумрак уже отступал. Пасмурное небо цедило зарождающийся серый свет на ещё не проснувшуюся землю. Повернув голову на хруст, я увидел ежа, копавшегося в рассыпанных грибах. Заметив моё движение, ёж недовольно запыхтел и нехотя засеменил в сторону кустов. Превозмогая остатки страха, я поднялся и обнаружил, что стою у лежащей наклонно большой гранитной плиты, возвышающейся над графской могилой. Дрожь отвращения к злачному месту пробежала по телу. На некотором расстоянии за могилой стоял усаженный лишайниками полуистлевший ствол мёртвого дерева. Метрах в трёх от земли ствол раздваивался, и два осыпающихся грязно-жёлтых его обрубка ветхо торчали над основным телом. Чуть ниже места раздвоения зияло гнилое дупло, изнутри покрытое мхом и плесенью.

Я отряхнулся, подобрал уцелевшие грибы и поплёлся домой. Хотя я чувствовал себя очень усталым, спать не хотелось.

Уже совсем рассвело, когда я вошёл в деревню. Начинал накрапывать дождь. Из-за дома доносилось поскрипывание колодезного ворота.

Войдя в дом, я сбросил корзину с плеча и отыскал в сенях топор.

На обратном пути к кладбищу я уже почти не верил произошедшему со мной несколько часов назад.

Полина Горбова

Осы

Петру снились осы.

Гигантские насекомые, похожие на сколий, медленно ползали по цветущему татарнику, изредка взмахивая фиолетовыми крыльями. Петр поднял глаза от колючки и увидел бескрайнюю сочно-зеленую равнину, поросшую пыреем, типчаком и островками кохий. Теплый ветер раскачивал степь, и по мягкой податливой траве прокатывались шелестящие волны. Словно дирижабли, тяжелые осы громко гудели и низко летали от одного растения к другому. Солнце входило в зенит и бросало на имаго прямые жёсткие лучи, под которыми массивные тела, присыпанные пыльцой, лоснились и поблескивали.

Небо исполосовали зигзагами полупрозрачные перистые облака.

Время от времени равнина уходила в полутень, и Петр мельком поглядывал наверх, где проступали затуманенные очертания фрагментов серебристых орбитальных колец. Видимые части протягивались скрещенными дугами через небосвод, как щупальца, удушающие одинокий корабль среди космических зыбей.

Петр долго присматривался и наконец различил на одном из колец вход в нору. Легко оттолкнувшись от розовой шишечки цветка, он полетел ввысь, вращая крупными переливчатыми крыльями…

Затрещал будильник.

Петр яростно ударил по кнопке и с усилием раскрыл опухшие глаза. На беленом потолке проступили желтые пятна, он моргнул, круги поплыли в стороны. Пульсировало в висках. Петр привстал и, опираясь ладонями о край дивана, немного посидел с опущенной головой.

Через коричневые полосатые занавески в комнату пробивался свет и обличал витающую в воздухе пыль. Синие круглые часы на тумбе показали десять. Квартира накалялась. На лбу выступили мелкие капельки пота.

Откинув пустой пододеяльник, Петр потянулся и, шлепая босыми ногами по линолеуму, замаскированному под паркет, прошел в ванную.

Телефонный звонок застал его за чисткой зубов. Выплюнув сгусток пасты, Петр подскочил к пожелтевшему аппарату и схватил трубку.

– Слушаю!

– Перепончатов Петр Тимофеевич? – резко прозвучал грубый женский голос.

– Он самый, – ответил Петр, поглядывая в зеркало на заспанное лицо с огромными карими глазами и полным отсутствием подбородка, что, впрочем, компенсировалось густой темной бородой.

– Уже вернулись? Замечательно! Машина ждет у подъезда. Вам пятнадцать минут на сборы!

– Что случилось? – спросил Петр, перекладывая трубку к другому уху.

– Собирайтесь! – крикнула женщина.

– Но… – не договорил, в трубке раздались гудки.

Проклиная работу, Петр пошел в зал искать чистую и приличную одежду. Это оказалось сложнее, чем он думал. Почти весь скромный летний гардероб лежал пропахшим комком в чемодане. Петр приехал поздно ночью и сразу лег спать.

– Какого черта? – вскрикнул он. – Что они там, умрут без меня?

Посмотрел в окно через занавеску. У входа в тени вяза стояла черная волга. Рядом, присев на капот, курил худощавый мужчина в льняных штанах, хлопковой рубахе и болотного цвета панамке. Каждые несколько секунд он выжидающе поглядывал на окна и выпускал вьющиеся клубы дыма.

«Что за субъект? – подумал Петр. – Я его не знаю».

Постояв немного, махнул рукой и полез в шкаф. Через пару минут вытащил светло-голубую рубашку с коротким рукавом, серые полушерстяные брюки от костюма и сандалии. Одевшись, потянулся к барсетке, лежавшей на спинке дивана, и заметил, как с красно-коричневого ковра на стене слетело имаго сколии.

«Совпадение?» – мелькнуло в голове.

Насекомое кинулось к горячему стеклу и неистово забилось о преграду. Петр сжалился и распахнул окно. Оса повисела перед глазами и рванулась на волю.

– Уважаемый! – донеслось снизу.

Петр выглянул.

– Да, да, вы! Я сколько должен ждать? Давайте резче!

– Иду! – озлобленно крикнул Петр и со звоном хлопнул створкой.

По пути к выходу захватил футляр с очками, снял соломенную шляпу с крючка и зонтик. Душный воздух и синева на горизонте говорили о надвигающемся дожде.

Петру не нравились дожди, они напоминали о чавкающей каше, в которую превращалась земля после долгих муссонов в местах, где он родился и вырос.

Открыв дверь, он посмотрел на зонт и вспомнил, как однажды – в детстве – возвращался домой от бабушки и попал под ливень. Белые стены воды обступили со всех сторон, капли били по земле и коже, словно пушечные ядра. Щуплое детское тело метал шквальный ветер. Петя не мог сориентироваться и просто сел на грязную, раскисшую обочину. Вода прибывала, ноги по щиколотку погрузились в грязь. Он думал, что утонет. И смирился.

А затем увидел через плотную пелену дождя свет фар и услышал рев мотора.

Его, продрогшего с синими губами, подобрал проезжавший мимо учитель. Прошло много лет, но Петр по-прежнему опасался непогоды и всегда ее предчувствовал.

– Бабы и то быстрее собираются, – бросил мужчина в панамке, когда он вышел к машине. – Вы на объект в сандалиях поедете?

– А вы кто такой, чтобы со мной панибратски разговаривать?

– Водитель, – с апломбом ответил мутный тип, похожий на скелет в кожаном чехле. Мол, если б не я, ты бы пешком пошел.

Петр сел и нарочито размашисто ударил дверью.

Ехали молча. Дорога пустовала. Лишь изредка попадались одинокие тусклые машины. Пятиэтажки чередовались с парками, детскими садами, школой, почтой, универмагом и поликлиникой. Волга миновала роскошный дворец муниципального центра и двинулась на выезд из города. Проехав несколько километров по разбитому щебнистому асфальту, свернули на проселочную дорогу и, поднимая пыль, понеслись по супесям к отдаленному сосновому массиву.

По заднему стеклу ползала муха и противно потирала лапки.

Петр открутил окно и с удовольствием ощущал, как встречный ветер играет в волосах и струится по лицу. Водитель высунул локоть в окно. Петр заметил, как вторая рука потянулась к магнитоле.

– Даже и не вздумайте, – предупредил он.

– Новости послушать, не?

– Нет!

Рука вернулась на руль.

– Странный вы какой-то, – сказал водитель.

– Не надо лишних звуков, – с расстановкой сказал Петр. – Они сбивают.

– С чего?

– Со всего.

Машина подскакивала на кочках. Выгоревший травостой чесал бока. Проехали мимо нескольких малых озер, и в салон набились оводы. Один из них захотел присосаться к коленке, и Петр с любопытством наблюдал, как паразит тщетно пытается прокусить плотную ткань штанины.

Вскоре показались сосны. Волга затормозила у кромки леса.

– Дальше сами, – сказал водитель. – Закрытая территория.

– Я знаю, – сказал Петр и вылез из машины.

Небо посерело, упали первые капли.

«Поспешить».

Петр двинулся к огражденному колючей проволокой сосновому бору. По периметру стояли военные с автоматами. Увидев удостоверение, которое Петр долго выкапывал из барсетки, хмурый сержант кивнул и открыл ворота.

Дохнуло фитонцидами. Опавшая хвоя захрустела под ногами. Метрах в ста впереди виднелся холм. Старые гниющие сосны раскачивались и скрипели. Дойдя до пригорка, Петр отогнул кору одной из сосен и набрал на вытертых кнопках пароль. У подножия бугра в открывшийся люк провалилась лесная подстилка.

Петр спустился вниз по металлической лестнице, и створки люка над головой автоматически сдвинулись.

– О, Петр Тимофеевич, вы уже здесь? Быстр, как молния, – на тонких ножках подбежал низкий одутловатый старик, одетый в белый халат и шапочку. – Идемте, время не ждет! – он засеменил по тускло освещенному узкому коридору с грязно-зелеными, покрашенными до половины стенами. Петр поспешил следом.

– Что там, дождь на улице или солнце? – спросил старик на ходу. – Я уже не помню, когда последний раз вылезал из этой норы.

Петра передернуло. Норы…

– Авдей Никитич, объясни, что здесь происходит? Я только вчера с Кисловодска приехал, вещи не разобрал, а сегодня мне даже чаю попить не дали! У меня, между прочим, отпуск ещё не закончился!

Авдей затормозил у ряда шкафчиков с личными вещами сотрудников и обернулся.

– Петя, метеорит ожил! – одновременно и прошептал, и вскрикнул старик, вздернув седые усы.

– Как ожил? – глаза Петра округлились.

– Одевайся и спускайся на минус второй! – сказал Авдей Никитич и, шумно шаркая, скрылся за поворотом.

Петр посмотрел ему вслед. «Ожил? – подумал он. – Что значит – ожил?»

В шкафчике за две недели паук заплел все углы. Петр достал форму: отсыревший халат со следами старых пятен, бахилы, чепчик. В карманах лежали перчатки и респиратор.

Хлопнув дверцей, он направился к лифту.

По пути встретились двое немолодых ученых, серьезным тоном обсуждавших что-то связанное с… пришельцами. Заметив коллегу, они практически одновременно кивнули и сразу же забыли об его существовании. Появилось поверхностное чувство тревоги. Захотелось развернуться и уйти. Совсем.

«Кто я и что ищу уже десять лет? – думал он. – Куда иду? Вот Авдей, например, всегда знает, а я?.. А я здесь чужой, хотя и считаюсь хорошим специалистом. Ну и что с того? Почему бы мне не бросить все и не заняться продажей… да хотя бы инсектицидов».

У лифта, от которого в обе стороны отходили рукава коридоров, он встретился со своим ассистентом. Светловолосый парень с широким мясистым носом и маленькими щелками зеленых глаз стоял у дверей, облокотившись о стену.

– Здравствуйте, Петр Тимофеевич, как отдохнули? – широко улыбаясь, спросил парень.

– Было бы неплохо, Миша, если б дали отдохнуть до конца. Ты вниз?

– Ага, – он взглянул на светящуюся стрелочку, потом на Петра. – Мы вас уже дня четыре ждем. Знаете, что творится?

Лифт подъехал. Петр открыл железную дверь, затем с лязгом – решетку. Пропустил Мишу вперед. Долговязый ассистент по обыкновению задел головой яйцевидную лампу.

– Нет, не знаю! Когда я уехал, метеорит еще не привезли, – раздраженно ответил Петр. – Скажи мне, что значит – ожил?

– Да вот как сказать, – Миша развел руками. – Внутри что-то… Сами посмотрите. Шеф говорит, вы разбираетесь. Если это…

«Значит, все-таки пришельцы».

– Дружище, если это они, мы отсюда не выйдем! Либо они нас, либо… – Петр многозначительно поднял палец вверх. Миша кивнул.