Империи глубокого космоса. Прелюдия. Моя тысячелетняя любовь
Алекс Кинсен
Меня забрали в мир глубокого космоса за миллиарды световых лет от дома. Откуда нет возврата. Мне сказали, что теперь я обязана любить: Его, его дом, его империю. Мне говорили, что я никто, пытались растерзать, убить, изнасиловать, предать. Но я всё пережила. Раскрыла свою историю и свою суть. Я стала одним из самых сильных существ его империи. Я Хагнарат Ти-Драг с Земли. И это моя история.Примечание: нецензурная брань, указанная в отметке на сайте, ограничивается обычными заменителями нецензурных слов.
Алекс Кинсен
Империи глубокого космоса. Прелюдия. Моя тысячелетняя любовь
ГЛАВА 1
Однажды, во время большого взрыва, а может быть намного позже, появились области пространства, отличные от пустоты. И были это не кварки, не атомы, и не молекулы, а что-то другое. С маленьким электрическим разрядом, не имеющим ни массы, ни формы, ни чётких границ… маленькие зерна отделенного от общего Великого сознания. Они существовали во всех ста восьми измерениях Пространства и Времени, летали куда хотели, и познавали то, что хотели. Потому что Создатель в своей великой Любви дал им свободу Воли. Как хороший родитель любимому ребенку, по прошествии нескольких лет даёт билет во взрослую жизнь, не мешает развиваться, самоопределяться, ошибаться, падать, вставать, начинать все сначала, искать себя. Они были созданы лишь для того, чтобы быть объектом Его Любви, – не подчиненными, игрушками или питомцами, а свободными любимыми детьми.
Как у каждого родителя, рождаются разные дети, так и Сознания, использовали дарованный им выбор совершенно по-разному. Кто-то, получив опыт отдельного существования, вернулся в абсолютное великое Поле, привнеся туда и свою осознанную Любовь. А кто-то, мечась сквозь измерения и пространства, совершал ошибки, накапливал их, отчего их масса становилась все тяжелее и уже вскоре, они могли путешествовать не во всех слоях, подпространствах и мирах. Некоторые стали тяжелы настолько, что для передвижения попросили Создателя сотворить для них тела. Некоторые могли существовать в одних измерениях, некоторые в других. Иногда эти миры пересекались, а иногда и вовсе нет.
Конечно же, такие маленькие и тяжелые сознания-создания, заселяясь в новое тело, тут же забывали обо всем прошедшем опыте, обо всех своих путешествиях и знакомствах, – такова была цена дальнейшего существования в проявленном мире и цена движения Домой.
Многие сознания, вспоминая своё общее прошлое, когда были они частью единого целого, стремились собираться вместе. Одиночество души, блуждающей в бесконечной темноте, было самой страшной мукой. Они искали друг друга всю жизнь, чувствуя одиночество в толпе знакомых незнакомцев и жаждая встреч со своими прошлым. Встреч с теми, с кем они на любой планете и в любом измерении чувствовали себя дома. Своими любимыми, своей изначальной семьей, с теми, чувства к которым были особенно яркими, долгими, глубокими, с тем, с кем хотелось, взявшись за руки, навсегда соединится на пути к их общему дому.
Одной из таких планет, где жили души стала Земля, в космической номенклатуре именуемая Гайя. Души, заселяемые туда были настолько тяжелыми, что тела, созданные для них, могли существовать лишь в трех пространственных измерениях. Цивилизация их была столь же примитивной, сколь и склонной к разрушению того, что они сами даже не создавали.
***
6:30 утра. Боже, это пытка, вставать каждый день в такую рань. Это могли придумать только те, кто решил извести род человеческий. Бедные дети – я, может, и грешна, но им-то за что?
Мои ребята – единственное, что делает меня понятной самой себе. Зачем существую Я и то, что я делаю. В остальном: кромешный мрак. Мне не нравится город, в котором я живу; дом, в котором я живу; люди, которых я вижу. Не нравится то, что я должна говорить, чтобы быть как все. Не нравится то, что я должна делать, чтобы все были мною довольны. Гипертрофированное с детства чувство вины, что я всех и каждого могу обидеть; что на меня могут посмотреть с укором, – довело меня, в конечном счете, до внутреннего бунтарства. Мне хочется лишь материться и всех посылать. Хотя внешне нет. Я ведь должна быть удобной и доставлять радость! Такие вот противоречия и комплексы. Не хочу даже думать, откуда ноги растут. Какой толк разбираться?
К моим тридцати трём годам я дошла в чувствовании других чуть ли не до эмпатии. Мне казалось, что я могу читать мысли и эмоции людей, а иногда даже влиять на них. Наверное, пересмотрела комиксов про супергероев. Если бы, конечно, верила, что так бывает на самом деле. Хотя вру: я верю. Просто не верю, что это про меня. Лишь иногда фантазирую. Опять вру! Фантазирую я очень часто, подолгу и с удовольствием. Чудесный способ уйти от реальности. Враньё, кстати, тоже. Стало ежедневным способом ухода от постоянной критики – надоело оправдываться за свои действия, объяснять, доказывать свою точку зрения. Лучше сказать что-то социально-ожидаемое – все довольны и тебя не судят.
В общем, как плавно проистекает из всего вышеописанного, я – тайный социопат, неврастеник, с опять же тайным комплексом супергероя.
Однажды осознав, что отношения с мужем превратились в нахождение под одной крышей двух совершенно разных и ни в чем не пересекающихся людей, я, очень долго думая, предложила своему старому приятелю быть честными друг с другом и разъехаться. Наши умные дети, прекрасно все понимая, и прослушав дополнительную аргументацию, нас благословили и остались жить с мамой.
Никак не связанная с разводом, чёрная дыра в моей душе затягивала всё больше и больше, пока в какой-то момент я не впала в беспробудную депрессию, о которой опять же никто не знал, ибо я врала. Прежнее ровное, легкое веселое настроение, прежние ожидаемые действия, – всё как всегда. Все довольны, никто не присматривается.
Но однажды, в один непрекрасный и несолнечный день к моему внутреннему диалогу с моей лучшей половиной сознания подключился кто-то ещё. Одно я знала точно: это кто-то был мужчина, и был он… ну, очень далеко. Хотя я была чётко убеждена, что это лишь очередная фантазия как способ себя развлечь. По крайней мере, до определенного момента. Потому что однажды голос стал совершенно не похож на тот, который я могла бы придумать самостоятельно. Достаточно навязчиво он стал объяснять мне, что очень долго меня искал, что я должна придти к нему. В общем, явный шизофренический бред. Пугаться решила не сразу – вдруг, всё же зафантазировалась. Ведь голос принадлежал высокому, широкоплечему, черноволосому и бирюзовоглазому, да-да, именно ярко бирюзовоглазому мачо, мечте любой земной женщины! Разве от такой фантазии так просто откажешься? Он объяснял, что сейчас летит за мной на всех парусах через космические просторы. Прям мечта любой Ассоли. А что, хорошая фантазия, мне нравится,– думала я и не спешила её прогонять. А зря.
Начни я подозревать себя в сумасшествии, обратилась бы к родным, врачам. Меня упрятали б в глухую клинику, вкололи соответствующие препараты, и тогда я перестала бы быть маяком, притягивающим тот ужас, который действительно летел за мной на крыльях темной энергии. Может ничего бы не случилось? Или все же это было неизбежно?
В то утро я проснулась в 6-30 с обычной мыслью: Боже, опять этот кошмар. Отправила своих сорванцов в школу, потискав и расцеловав на прощание. Если бы я только знала. Если бы я только знала… Боль от прощания, наверное, разбила б мне сердце. Сегодня из школы их забирала моя мама, и они оставались у нее на эти выходные. Я же в поисках выхода из беспробудной депрессии записалась на непонятный ведический семинар, проходящий в сомнительном пригородном пансионате. Предполагались лекции, совместные медитации, а главное: ответы на личные вопросы неизвестных мне прославленных гуру. Нет, я совсем не повернутый индуист и вообще не причисляю себя ни к какой религии. Хотя ношу на шее крестик, иногда распеваю мантры на санскрите, соблюдаю христианские посты, занимаюсь йогой и являюсь вегетарианцем. Такой вот винегрет. Все это лишь мои тихие убеждения, никакого пафоса и рекламных ярлыков. Не люблю сборища людей, демонстрирующих друг другу, кто из них добрее, вегитарианистее и просветленнее. И все же на этот раз, увидев в почте объявление, во мне что-то шевельнулось. Вдруг это станет нужной встряской? Случайно брошенное слово, притча, чужая история – я ждала необходимый толчок, чтобы оттолкнуться от дна и выплыть наружу.
Придя домой пораньше, я собрала вещи на пару ночей в пансионате. Решила встряхиваться по полной: выпить бокал вина. Да, да. Как раз перед ведическим семинаром, где так рьяно осуждают алкоголь. И посмотреть что-нибудь смешное. Лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями.
Выйдя из ванной, завернутая лишь в полотенце, медленно прошлепала через темную спальню к окну. Мне было лучше в темноте – она так хорошо отвечала моему состоянию. За окном простирался ночной город, мой город. Когда-то. Окно выходило на один из проспектов, по которому сейчас сновало множество автомобилей. Пятница вечер, уже почти полночь. Наверное, люди едут в клубы, в гости, на свидания, со свиданий. Люди едут и делают то, что им интересно; то, что им уютно делать. Общаться, красоваться друг перед другом, любить себя в другом человеке, смеяться от души или для того, чтобы не обидеть, танцевать, вдохновлять, вдохновляться, хвастаться и завидовать, влюбляться и флиртовать, ревновать и расставаться. Сотни этих эмоций я ощущала сейчас, исходящими из домов и машин этого города. Это наполняло меня невообразимой энергией. Боже, как хорошо, подумала я. И все же сама я была лишена всего этого. В браке я совершенно незаметно для себя растеряла всех друзей. Круг нашего семейного общения распался. Сама я совершенно погрязла в семейной жизни. И поняла, что осталась без друзей лишь после развода.
На смену восхищению этому потоку человеческих эмоций, пришла грусть и, наверное, зависть. Сейчас весь этот сумасшедший круговорот событий ушел. Я могу только нюхать его аромат, гуляя по улицам и заглядывая в чужие окна.
Слезы сами полились по щекам, рот открылся и из души вылетел крик, совершенно безмолвный. Хотелось заплакать навзрыд, найти облегчение, но дыхание словно уходило в последний момент. Рот открывался, но я кричала тишиной. Тогда рука поднялась, сжавшись в кулак, и с силой опустилась на грудь, желая вырвать из нее хоть какой-то звук. Я била себя в грудь. Ещё и ещё. Чёрт, когда же эта боль прорвется хоть немного наружу и станет легче?
– И долго я буду вынужден наблюдать этот спектакль? – резкий бесстрастный голос грубо оборвал мою истерику. Глаза расширились от испуга. Рука застыла в воздухе, а изо рта, наконец, вырвался судорожно всхлип, больше похожий на икание.
Первая мысль: бывший муж зачем-то пробрался в квартиру. Кажется, у него ещё оставались ключи. Однако голос, кажется, совсем не его. Вторая мысль: черт, грабитель. Взгляд наткнулся на лампу на прикроватной тумбочке. Надо подобраться поближе к ней. Медленно повернулась, не заметив, что так и держу занесенный кулак выше уровня головы. Он стоял в пяти шагах от меня, огромный как скала. Да он больше двух метров. Здоровые Люди с нормальным гипофизом не бывают такими высокими. А он был явно здоров. Абсолютно пропорциональное огромное тело сковывал черный костюм, похожий на современные доспехи. Парень, повернутый на косплее, решил ограбить квартиру по дороге на вечеринку? Широченные плечи визуально увеличивались чем-то похожим на рыцарские наплечники.
Он молчал, давая мне время выйти из ступора.
– Бе-, берите, что вам нужно и уходите. Я никому не скажу и вашего лица я не видела. Здесь темно.
Тут я слукавила. Глаза очень хорошо привыкли к темноте, а света, идущего из ванной было достаточно, чтобы разглядеть его во всех подробностях. Черные волосы, сантиметров пять длиной торчали так, словно он долго, очень долго шел против ветра. Широкое лицо, широкий подбородок, на удивление полные, но ни капли ни женственные губы, изогнутые в выжидающем молчании. Тонкий, но не женственный нос. Глаза: они сверкали голубой бирюзой сквозь темноту. Они не были человеческими. Так можно обработать фотографию в фотошопе, но не в реальной жизни. Линзы могли изменить цвет глаз, но не подсветить их изнутри. О! Он, наверное, чем-то их закапал, чтобы они светились! Для этого своего маскарада. Татуировки на глазах уже прошлый век. Хотя за модными новинками в сфере таких извращений я не слежу.
Пульс забился в голове так сильно, будто я бегом поднялась на четырнадцатый этаж. Я опустила руку и бросила едва заметный взгляд на прикованную лампу – как казалось моему глупому испуганному мозгу – единственную надежду на спасение.
Это не укрылось от взгляда взломщика, и он тихо хмыкнул. Когда я поняла, что мой план раскрыт, ступор начал сменяться истерикой и злостью. Какого черта он мешает мне проводить мой вечер так, как я запланировала? Это мой дом! Моя территория! Здесь живут мои дети! Слава Небесам за то, что сейчас их не оказалось дома.
– Что тебе нужно? – зло спросила я. – Я дам немного денег и проваливай. Учти, я слишком злая сейчас и не буду легкой жертвой.
– Мне не нужны твои жертвы. – Боже, до чего у него холодный и бесстрастный голос. Будто говорит под гипнозом. Хотя глаза слишком живые. Кажется даже, что смеются над моим злобным трепыханием. Он наблюдал, едва заметно склонив голову на бок. Рассматривал с ног до головы с видом натуралиста, обнаружившего неизвестный вид животного.
– Что с твоими глазами? – не выдержала я. – Это что какие-то флюорисцентные капли? Собрался в клуб? Так что здесь забыл? Иди, куда шел.
– А ты не слишком любезная.
– Я не любезничаю со взломщиками. – Он вновь хмыкнул, но промолчал.
Я чувствовала, что истерика и неопределенность его намерений начинают бесить. Ужасно чесались руки схватить этого повернутого, разодетого в скафандр придурка и выкинуть из своего дома. Пусть даже ценой каждой надорванной мышцы в своем те…
В следующую секунду он бросился ко мне со скоростью, которую я видела только в фильмах про кунг-фу. Секунда – и меня перехватили за талию, развернув спиной к себе, прижав железной рукой так сильно, что вино в желудке резко собралось выбраться обратно наружу.
– Я уже пришел туда, куда шел. – Прошептал он мне в ухо, дыхнув в него горячим свежим дыханием.
Какая-то у него прикольная жевачка, подумала я, прежде чем мою сознание меня покинуло.
ГЛАВА 2
Я просыпалась несколько раз. Не знаю, какие были интервалы между просветами в сознании, и сколько прошло времени. Первый раз меня раскачивало, пока моё тело несли, перекинув через плечо. Был слышен ужасный грохот металлических шагов. И каждый шаг звучал как приговор, потому что я не могла пошевелить и пальцем, чтобы не дать врагу унести меня в неизвестность. Второй раз в короткий момент, когда глаза на мгновение распахнулись, я чувствовала ужасное давление атмосферы на уши, глаза, горло, – будто взлетала на сверхзвуковом самолете. В следующий раз был жуткий холод. Все на что хватило сил, это обхватить себя руками, и тут же почувствовать, что я полностью раздета и покрыта гадкой прозрачной слизью. В панике я открыла глаза, потратив на это все свои силы, и обнаружила себя на полу стеклянного куба два на два метра. Что это? Чья-то жуткая игра? Стекло было мутное. Ещё несколько раз я открывала глаза там же. Меня лихорадило и трясло. Сил не было ни на что. Я лишь лежала в позе зародыша и тихо выла до тех пор, пока не проваливалась обратно в спасительную тьму. В последний раз моё забытье длилось, кажется, дольше всего.
Когда сознание начало возвращаться, первая мысль была о детях: главное, что они в безопасности, у мамы, а я выберусь. Выберусь к ним. Я почувствовала, что лежу на спине, а спина лежит на чем-то мягком. Точно не стекло. Открыв глаза, увидела матовый металлический потолок приятного теплого оттенка. Голой я уже не была. Слизь тоже исчезла. Но кто-то напялил на меня тончайшую хлопковую пижаму. Холодно не было. Наоборот, самочувствие было потрясающим. Я чувствовала себя отдохнувшей, выспавшейся, сытой, полной сил и в то же время пребывающей в ленивой неге. Так бывает, когда просыпаешься в выходной и понимаешь, что тебе не нужно ничего делать и никуда бежать. И ты действительно можешь делать все, что хочешь. На меня напало ощущение такой эйфории, что я невольно потянулась и заурчала как кошка. Как же давно я не чувствовала себя такой молодой и живой!
Конечно, такая странная реакция не могла длиться долго. Я резко села на своем новом ложе. Это была мягкая кушетка, стоящая посередине среднего размера комнаты. У кушетки была стеклянная полукруглая крышка, которая уже была откинута вправо. Я тут валялась прямо как индейка на блюде, – отчего-то подумала я и перевела взгляд на стены. Одна из них была пуста. Другая была с дверью, третья – с окном, за которым сейчас было темно. Наверное, сейчас ночь. Стена слева была одной сплошной панелью лампочек и кнопок. Что-то медицинское. Наверное, я все же в больнице. Господи, надо мной ставили эксперименты! Я пощупала себя снова – все на месте. Только кожа была странной, словно у ребенка. Без морщин, родинок, гладкая и ровная, словно из шёлка. И грудь. Мне, наверное, кажется, но она немного увеличилась? Ладно, с этим разберемся позже. Спустившись со стола, подошла к панели и обомлела. С небольших экранов лились потоки неизвестных иероглифов. И точно не японских. Даже не египетских. Это что шифровки того маньяка, который меня тут держит? Надо выбираться.
Почему-то дверь не показалась мне разумным вариантом. С учётом того, что похитил он меня против воли. Встречаться с этим гигантским садистом ещё раз мне не хотелось. С наивной надеждой подлетела к небольшому круглому окну странной конструкции. Осмотр показал, что я не имею ни малейшего представления, как оно открывается. Выпуклое стекло плавно перетекало в стену без каких-либо швов, рам или намеков на рычаги открытия. Оставим эту затею, лучше попытаемся рассмотреть, в какие же дебри меня занесло. Чтобы хоть немного выглянуть в окно, пришлось пододвинуть стоящий рядом неестественно тяжелый табурет. Я еле сдвинула его.
За окном были звёзды. Не просто звёздное небо над полем или лесом. Нет, они были везде: сверху, по сторонам и снизу. Выпуклая форма стекла давала очень хорошую возможность для обзора. Под ногами безмолвно и как-то печально проплывала красная туманность.
Не знаю, сколько я простояла, пока она не проплыла подо мной полностью и не начала удаляться в неизвестность. Подбородок задрожал:
– Это… это…
Совершенно очевидно, что я была не на Земле. Совершенно очевидно, что это инопланетный корабль. Совершенно очевидно, что тот черный придурок был пришельцем, и он, мать его, меня похитил. Украл у моих детей. Не знаю, что они со мной сделают, но прежде, чем они отрежут от меня хоть кусочек в своих жутких экспериментах, я убью его, загрызу голыми зубами, а ногтями выцарапаю глаза. Нельзя плакать. Нельзя. От этого ничего не изменится, я только перестану ясно соображать. А мне ещё надо его убить. Хотя. Глупая надежда подняла свою голову. Может, они сделают со мной всё, что им нужно и вернут назад? Тогда надо не сопротивляться. Найти хоть какой-то общий язык, быть пай-девочкой. Может, все-таки вернут?
Люди рассказывают разные истории, как побывали «там», – над ними смеются, никто не верит и записывают в сумасшедшие. Ну, я теперь верю. А раз кто-то возвращается на Землю, значит, и у меня есть призрачный шанс. Твердо решив взять себя в руки, глубоко вздохнула и уселась на пол под окно ждать своей участи дальше. Теперь мой недавний саркофаг-кушетка оказался между мной и дверью, скрывая большую её часть, кроме самой нижней. Хорошо было в детстве: залез под стол или под одеяло и всё: ты надежно укрыт от всех злодеев. Закрыла глаза и постаралась сделать дыхательные упражнения. Хоть немного прочистить разум и предстать перед похитителями в трезвой способности к переговорам и уговорам.
Я не просидела и пяти минут, как дверь с шипением отъехала в сторону, и в неё вошли чьи-то ноги. Кажется, обычные человеческие ноги в крутых дизайнерских ботинках. Ноги подошли к панели управления, отвернувшись от меня. Была-ни-была, все равно придется вступать в контакт. Сидя на корточках, я немного высунулась из укрытия и увидела обычного человека. Только очень высокого. Пепельного блондина с растрепанными волосами сантиметров 10. Значит это не мой похититель. На нем была невзрачного цвета футболка и серебристые брюки, немного напоминающие джинсовые. Набрав ряд команд и явно не подозревая, что он не один, мужчина стремительно стянул с себя футболку и начал расстегивать штаны. Спина была покрыта жуткими синяками и кровоподтеками. Но. Она была совершенна. Здесь, в глубоком космосе, среди похитителей, среди врагов, среди чужих, нервный комок у меня между ног будто бы ухнул в бездну и покрылся влагой.
Я среагировала на мужчину! Настоящего живого мужчину, а не плод моей фантазии. За последние десять лет со мной такое было… кажется, ни разу. Я шумно выдохнула. Так и оставшись с расстегнутыми штанами, незнакомец резко обернулся. Я попыталась было спрятаться, слишком поздно поняв, что веду себя как трехлетний ребенок. Ничего, меня похитили, мне можно. Я вообще не знаю, какое поведение будет правильным или нормальным в такой ситуации. С улыбкой, он обошел преграду и остановился, смотря на меня сверху вниз. Мы молчали и просто рассматривали друг друга. Я так и сидела на полу. Он возвышался как скала. Конечно, он не был человеком. Глаза были почти человеческие. Почти, потому что блестели так же ярко, как и звезды в космосе за окном. И они были умопомрачительными. Нервный комок между ног затянулся ещё туже и я с трудом сдержала стон. Да что со мной такое? И тут он улыбнулся ещё шире, показав две сумасшедшие ямочки на щеках и небольшие смешливые морщинки вокруг глаз. Сжав зубы, я, как дикая кошка, вскочила на ноги и отскочила подальше. Просто, чтобы тут же не бросится ему на шею, умоляя принять меня навеки в качестве домашней игрушки. А если он не захочет, то хотя бы взять меня прямо здесь на месте и избавить от ужасного ноющего чувства пустоты внутри. Он поднял руки в доверительном жесте и что-то быстро заговорил. Конечно, я не понимала ни слова и растерянно бегала глазами по сторонам. Язык был шипящим, немного рычащим, но все же мягким из-за большого количества удвоенных гласных. «Красивый», – отстраненно подумала я.
Он замолчал, наконец догадавшись, что разговаривать со мной так, все равно, что разговаривать с разъяренной белкой. К взаимопониманию это не приведет. Он достал что-то из многочисленных медицинских ящиков и очень медленно, подняв руки, подошел ко мне. Между пальцами было зажато нечто, похожее на пару таблеток. Продолжая монотонно разговаривать, незнакомец показывал жестами, что одну таблетку необходимо положить в ухо, а другую приложить к горлу. Тогда мы сможем понять другу друга, заключил он, показывая руками то на меня, то на себя, то забавно имитируя ими два разговаривающих человека. Так он приближался всё ближе и ближе, а я как озабоченная школьница уставилась на его расстегнутую ширинку. Правда, кроме полоски русых волос, убегающих под одежду, там больше ничего не показывали. Но и от вида восьми кубиков пресса во рту уже пересохло. Я была откровенно загипнотизирована. Пока не вздрогнула, почувствовав нежное прикосновение его пальцев к подбородку. Он приподнял мою голову, заставив посмотреть себе в глаза, и неуверенно кивнул. Мне понадобилась долгая минута, чтобы понять, что так он спрашивает разрешения вложить эту штуку мне в ухо. Но это время я использовала, чтобы восхищенно и бесцеремонно рассматривать его зеленые светящиеся глаза. Человеческая радужка, белок. Но цвет! Как два тропических озера с изумрудной водой, обещающие вам наслаждение и негу, каких вы ещё никогда не испытывали. Надо выбираться из этого водоворота, пока не поздно. Глубоко вдохнув, кивнула, давая согласие. Он обхватил мой подбородок чуть крепче, но все ещё невероятно бережно и, глядя прямо в глаза, вложил одну таблетку в ухо. Послышалось шипение, от которого я дернулась, ощупывая ухо. Он все ещё держал мою голову.
– Тише-тише. Это неорганический имплант. Он безвредный. Просто растворился в коре твоего мозга. Теперь ты понимаешь меня.
Какой мягкий глубокий голос! Он подошел совсем вплотную и приподнял мою голову ещё выше, от чего губы непроизвольно разомкнулись. Провел пальцами другой руки по моей шее, и снова послышалось шипение. Но в этот раз я не шелохнулась, уставившись в его фантастические глаза.
– А теперь ты можешь говорить со мной, – сказал он, проведя большим пальцем по моей приоткрывшейся губе.
Говорить вовсе не хотелось. В тот миг, когда он поглаживал мои губы, наслаждение от этого отдавалось между ног троекратным эхом. Все, чего я хотела, это продолжения нарастающего сладкого и тягостного чувства, обещающего сумасшедшую разрядку и экстаз.
Он не выдержал первый, с удовольствием отметила та моя часть, что ещё способна была давать оценку происходящему. С высоты своего роста, нагнувшись ко мне, он едва обхватил мои губы своими, чтобы сразу отпрянуть. И тут же повторить это ещё раз. А потом ещё и ещё, быстрыми голодными покусывающими поцелуями заставляя меня отходить всё дальше к стене. Через несколько секунд с глубоких вдохом он обхватил меня за талию, крепко прижал к себе и с легкостью оторвал от земли, приподнимая выше, чтобы захватить мои губы глубоким всепоглощающим поцелуем. Он целовал их с жадностью умирающего от голода или жажды человека. Голова кружилась, мысли исчезли. В пустой оболочке тела осталось лишь сладкое чувство правильности происходящего. И только тихий голос где-то на задворках сознания вставил своё веское слово: «Ты свободная одинокая женщина. Ты имеешь право получить это удовольствие. На Земле за всю твою жизнь ты даже близко не была в ситуации, когда сам секс-во-плоти вот так набрасывался на тебя. А ты так же страстно этого хотела, будучи свободной как птица. Отдайся порыву! Получи своё быстрое счастье! Такого наверняка больше не будет». Получив индульгенцию от совести, я громко простонала ей «Дааа!» и больше уже не думала ни о чем.
– Ты так сладко пахнешь… там, – коснувшись меня между ног, хрипло прошептал он мне в ухо. И по телу сразу пробежала волна мурашек. Меня поставили на пол, и в следующую секунду штаны оказались разорваны пополам. Почувствов холод, я задергалась. Не дав мне опомниться, он тут же обхватил меня снова, приподнял, прижал к стене и захватил губы долгим поцелуем. Он раздвинул мои ноги широко вокруг себя и… вошел. Так медленно, так нежно, сладко, но неумолимо, что я закрыла глаза, приготовившись к самому неимоверному наслаждению в жизни. Надо ли говорить, что идеальным в нем был не только рост, глаза и пресс, но и все остальное. Он растягивал меня изнутри, заполняя почти до боли. Хотя легкая боль очень быстро сменилась ощущением нарастающего давления, напряжения, и щемящего чувства, требующего ещё, ещё и ещё… сильнее, резче, глубже, и… все ощущения разом взорвались. От шока я не смогла издать ни звука, ловила каждый момент удовольствия и не хотела разбавлять его ни одним лишним движением, лишним усилием, лишним вздохом. Он продолжал, а я хватала ртом воздух, понимая, что Так я получила удовольствие впервые в жизни.
Разумеется, в жизни у меня был далеко не один оргазм, и даже далеко не сотня, но все они были… немного ненастоящими, если вы меня понимаете, поверхностными. Я даже думала, что другого мне и не дано. Глаза наполнились слезами, на которые мой незнакомец восторженно смотрел, двигаясь быстрее и быстрее, и, наконец, судорожно втянув воздух, не отрывая горящего взгляда, напрягся как струна и громко застонал.
Немного позже он бережно усадил меня на стол, где я проснулась.
– Кажется, тебе нужна новая одежда, – улыбаясь прошептал он и отошёл от меня. От резкой потери тепла его тела, я съежилась и прикрылась руками. Увидев это боковым зрением, он ещё раз улыбнулся.
– Тигниа, сотвори своей пациентке что-нибудь удобное и… – он многозначительно посмотрел на меня, – красивое, если тебя не затруднит.
– Не затруднит, сарх Лаор. – Ответил ему глубокий вибрирующий женский голос, доносящийся, кажется, одновременно от всех стен комнаты. Наверное, какой-то бортовой компьютер.
– Тебя зовут Сархлаор?
Мужчина засмеялся, и я опять засмотрелась на его ямочки.
– Нет, сарх – это должность. С’арх – то есть соратник архонта. Я его правая рука.
Услышав слово архонт, я смутно припомнила что-то из истории Древней Греции. Ступор после недавно полученного удовольствия никак не проходил, и я задавала какие-то незначительные вопросы.
– Откуда у тебя такие раны на спине?
– Как откуда? От недавней небольшой заварушки. Я капитан линкора, который ваши друзья разнесли к чертям.
– Боюсь, я совсем не понимаю, о чем ты сейчас.
– Вы же подверглись нападению пиратов. Как ты могла пропустить это?
– Я только что проснулась в этой штуке, и ничего не понимаю, если честно.
– А-а. Когда Тигниа вынырнула из червоточины пару часов назад, её уже поджидал целый флот с Тиутиоадана. Она бы с ним справилась и сама, но аннигиляционные лапы сшибло, и ваша Ти немного «огорчилась», стала перезагружать системы. Начала сдавать позиции. Тогда Сган запросил помощь, я был здесь недалеко со своим подразделением. Пришлось прыгнуть сюда и чуть-чуть прикрыть Ти, пока она раздумывает о восстановлении щитов. Правда мой мальчик все-таки не выжил. – Слегка опечаленно сказал Лаор. – Разнесло в щепки. Так что и нас немного потрепало. Но все спаслись, хвала Всевышнему. Архонт всех затянул на свой корабль. Сейчас будем по очереди восстанавливаться в вашем модуле.
Пока мы болтали из панели выдвинулся ящик с одеждой внутри. Никого не стесняясь, я поспешно облачилась в свой новый туалет и опять уселась на стол. Белья не наблюдалось, что не укрылось от взгляда мужчины. Брюки были серого цвета почти-джинсовой, будто вываренной текстуры, как и у самого Лаора. Удобный клеш. Достаточно женственная куртка. И жемчужно-белый джемпер с капюшоном и вырезом лодочкой, заметно облегающим грудь и свободно ниспадающем далее. Всё-таки грудь стала более упругой и высокой. И явно больше, чем мой обычный первый размер.
И хотя взгляд мужчины, направленный на мой обновленный бюст, выражал вовсе не недовольство, вслух он сердито буркнул:
– Она называет это красивой одеждой?
– А ты что хотел? Свадебное платье? – в тон ему пробурчала Тигниа.
– Можно и его, но попозже. – задумчиво сказал мужчина.
«Что ещё за шутки?» подумала я, но вслух только фыркнула, чем заслужила вопросительный взгляд.
