Елена Четверикова "Счастливая тропинка Валентины"

– Выходи строиться. Что, вражьи рожи, отлежали бока от безделья? – зычный голос капитана прозвучал угрожающе. – Теперь ваш дом на противоположном берегу.

Угрюмый частокол пятиметрового забора с вышками виднелся на той стороне реки.

– Лодки – для конвоя. З/К – вплавь! Здесь всего метров тридцать. Заодно искупнетесь, – злорадная ухмылка пробежала по сытой морде конвоира.

– Сволочь, – не выдержал немногословный Иван, бросился в сторону изверга. Предупредительный выстрел над головой остановил.

– Первый отряд, все с себя снять. Пожитки в лодку. Вперед! – прозвучала команда. Мужики, подгоняемые солдатами, пошли в воду.

«Это конец», – кометой пронеслось в голове Ивана. Ноги обмякли. Плавать он не умел. В детстве тонул. Ледяная вода обожгла дрожащее от неизбежности тело. Страх сковал нутро.

– Греби руками, – услышал рядом охрипший голос Густава.

Захлебываясь, пошел ко дну. Чья-то рука схватила за волосы и потянула наверх. Сознание провалилось в космическую глубину. Очнулся на берегу. Голый немец бешено колотил по спине. Вода выплеснулась наружу. Откашлялся: «Жив».

– Ну, Скавитин, ты даешь. Как топор, сразу на дно, – ржали на берегу мужики, воодушевленные спасением Ивана. – Шепнул бы, что плавать не умеешь. Хорошо хоть немец успел, нырнул. Тебя, медведя, спас.

Строительство железнодорожной ветки на севере Хабаровского края вели заключенные. Бригада Ивана из «политических» строила бараки для железнодорожников. Людям, занятым тяжелым физическим трудом, скудного лагерного пайка не хватало. Есть хотелось всегда. Те, кто послабей, не выдерживали. Умирали.

– Эй, доходяга. Стой. Показывай, куда хлеб заныкал! – услышал Густав гнусавый голос Шныря из «воровского» барака.

Люди в лагере пайку хлеба делили на несколько частей, чтобы днем унять зверский голод. Ночью, доев скудные остатки пайка, обессиленные работой, спали. Именно по ночам и промышляли уголовники в поисках еды и одежды.

– Убью! – завопил Шнырь, получив увесистую оплеуху от Ивана, проходившего мимо. – Доходяге не жить. Сдохнет! – заорал он, встретив неожиданный отпор.

– О себе переживай, сволочь, – плюнул в его сторону строитель. К Ивану в зоне уголовники открыто не вязались. Знали его суровый норов и тяжелый кулак. В тот день небо благоволило к друзьям. Так Иван отдал долг Густаву за спасение из холодной воды.

1946 год.

– Что смотришь, помогай! Стрелку заело, Петрович один не справится, – крикнула бойкая дежурная Ивану, идущему в комендатуру на отметку.

Он давно заприметил эту невысокую молодую девушку, лихо командующую мужиками на станции. Сначала помог, а потом подошел с вопросом:

– Тебя как звать-то?

– Вера, – улыбнулась она, убирая под платок прядь волос. – Тебя я знаю. У нас в Тырме с рабочими из лагеря дома строишь.

– Да. Я такой же, как они, только на поселении живу. Расконвоирован в феврале, – честно признался Иван.

Прошел месяц с их встречи. Сероглазая дивчина не выходила из головы. Провожая освободившегося Густава на поезд, Иван вновь встретил Ее. Сердце затарабанило во все колокола. Сорокалетний мужик влюбился. Как мальчишка.

В мае после его освобождения они стали жить вместе. Когда в поселковом клубе Вере вручали медаль «За трудовую доблесть», отметив адский ежедневный труд на железной дороге в годы войны, она под сердцем носила ребенка. Девочку назвали Валентиной. Всего этого могло не быть, не получи Иван десять лет лагерей по сфабрикованному делу об умышленном затоплении баржи с сахаром, которую он даже не видел.

Глава 3. Черкес и балерина в одном флаконе

1953 год.

Ивана Евстафьевича реабилитировали. Скавитины перебрались из дальневосточной Тырмы в сибирский Ангарск. Опытный строитель стал возводить кварталы многоквартирок в городе химиков.

Декабрь выдался морозным. Мама не разрешила Вале выскочить из квартиры в ичигах, сшитых из старой кожаной куртки специально для праздника. Заставила поверх сапожек, обтягивающих маленькие ножки, надеть валенки. Их квартира в Ангарске огромными глазами-окнами глядела на калитку школы. Туда мелюзге и нужно было бежать на новогоднее представление. Валя решила пойти на праздник позже всех. Сидела дома и по-шпионски выглядывала из-за шторы. Место засады выбрала рядом с елкой, наряженной стеклянными бусами и блестящими шишками, которые, как она знала, маме удалось урвать, отстояв многочасовую очередь в магазине игрушек. Сказочные шишки так заманчиво мерцали на колючих ветвях, что Валюша захотела прихватить одну с собой, но бабуся не разрешила: «игрушка хрупкая, не дай бог разобьется, поранишь руки».

То и дело дергая занавеску, Валя с нетерпением ждала, когда одноклассники с костюмами на вешалках пройдут на утренник. Хотела появиться в праздничном зале неожиданно, надеясь, что в маске, искусно слепленной мастером, ее никто не узнает.

Забежала в раздевалку, скинула шубку и теплые штаны. Где это видано, чтобы джигит щеголял в шароварах с начесом? В кабинете она это сделать не могла, иначе сюрприза бы не получилось.

– О господи, – перекрестилась набожная гардеробщица, глянув на пацаненка со взрослым лицом горца.

– Не бойтесь, теть Кать, это я – Валя. Дядя Мурат, папин друг, сделал мне настоящую маску, он ведь скульптор.

Костюм кавказца одной лишь маской не ограничивался. Бабушка сшила Валюше черкеску из черного халата уборщицы. Второй рукав от полушубка зятя пошел на бурку. В первом, как вы помните, до трех месяцев росла маленькая Валя.

– У меня и кинжал есть, папа вырезал из дерева. Правда, как настоящий, теть Кать? – озорной голос из-под маски выдавал приподнятое настроение.

Новогодний праздник в школе № 14 был в самом разгаре. Валя заскочила в школьный туалет. От волнения и суеты дома не успела.

– Ой, мамочки, пацан! – второклашка Нинка с криком ужаса выскочила из девичьей уборной.

Маленький кавказец в черкеске и бурке выбежал следом за ней со словами: – Стой, дурочка, это же я!

Нина остановилась, внимательно присмотрелась и узнала одноклассницу.

– Валька, как ты меня напугала, – не веря своим глазам, затараторила Нина, – я чуть в трусы не напрудила.

В актовый зал подружки вбежали как раз тогда, когда дети звали Деда Мороза. Снегурочка подхватила под руки мини-горца и снежинку и втиснула их в хоровод вокруг елки. Вышел Дед Мороз. Девочки-снежинки, мальчики-зайчики и джигит запели: «В лесу родилась елочка».

К конкурсу самодеятельности Валя подготовилась основательно: с дядей Муратом репетировали лезгинку, а с бабусей учили стихи Некрасова.

Под одобрительные «асса» и аплодисменты зрителей сделав несколько залихватских движений из танцев народов Северного Кавказа, маленький джигит начал читать стихи: «Однажды, в студеную зимнюю пору…» Только тогда все догадались, что под маской горца – девочка.

Подарки Дед Мороз вручил каждому. Дети их дербанить начали в классе. Когда Валя сняла бурку, две упругие влажные косы упали на плечи. Скинула маску и с детским нетерпением запихала в рот любимое лакомство – ароматный зефир. Нежный яблочно-ванильный десерт таял на языке. Хотела было взяться за вторую зефирину, но вспомнила, что бабуся тоже его любит, убрала обратно в бумажный кулек.

Выступление маленькой Валюши на карнавале прошло удачно, но не всегда все складывалось легко.

До встречи нового 1957 года оставалось три дня. Зрители ангарского Дворца нефтехимиков застыли в ожидании танцевальной миниатюры «Танец маленьких лебедей».

– Валюша, ваш выход длится всего минуту сорок шесть секунд. Сможешь, выдержишь? – прижав ладонь к горячему лбу юной балерины, волновалась Ирина Аркадьевна, руководитель балетной студии. Девочка кивнула. Заменить ее было некому. Концерт сорвать нельзя.

Под топочущее звучание фагота и плач скрипки в полуобморочной лихорадке исполнила вместе с тремя другими балеринами грациозные па. Пружинистые прыжки, легкость и изящество парящих по сцене юных танцовщиц произвели фурор в зале, а Валюшу на все зимние каникулы уложила в постель ангина. Сценическую пачку Валя больше не надела. Топоток пуантов, словно метроном, отмеривающий годы жизни, долго преследовал Валентину в сновидениях и наяву. Балет в жизни больше не появлялся, а вот «балетный» характер остался навсегда. Валя отличалась упорством и трудолюбием, часто хваталась за несколько дел одновременно: казалось, что кроме нее никто ничего не сможет. Уж лучше и быстрее – точно никто. Помощи ни у кого не просила. Добивалась всего сама.

Глава 4. Дружба, скрепленная чернилами

1961 год.

– Ребята, знакомьтесь – Валя Скавитина. Теперь будет вместе с вами познавать премудрости школьной науки. Они с родителями переехали в наш район, – представила новую ученицу Клавдия Петровна.

– Пономарев, подвинься. Валентина, проходи, будешь сидеть за третьей партой, вместе с Леонидом. Вякин пересядет к Серездиновой. Этих неразлей-друзей давно пора разъединить, вот и пусть теперь сидят с девочками, – воспользовалась ситуацией классный руководитель 7-го «В».

Ленька Пономарев покраснел, убрал портфель, аккуратно, чтобы не разлить, переставил чернильницу на противоположную сторону парты и передвинулся к окну. Ему не хотелось делить школьную лавку с незнакомой девчонкой. Вовка Вякин, с которым дружили с первого класса, должен был сегодня выйти после простуды. С ним во время уроков успевали и в морской бой резануться, и планы на вечер обсудить.

– Привет, я Валя, – девчонка, расстегнув портфель, выложила на парту тетрадь и наливную ручку. В классе ни у кого такой не было.

– Леонид, – захрипел в ответ смущенный мальчишка.

Прозвенел звонок на урок. Леня искоса наблюдал за тем, как ловко Валя управлялась с ручкой, пока он макал перо в разинутый рот чернильницы. Незаметно для себя стал разглядывать и саму обладательницу чудо-канцелярии.

Обратил внимание на тугие косы, собранные на затылке корзинкой и увенчанные бантами необычного шоколадного цвета. И на то, что платье украшали белый воротничок и манжеты мастерски связанных узоров.

«Красивые вязаные штучки. Будто моя мама крючком покудесничала», – подумал Ленька: кружева новенькой сразу бросились ему в глаза. Мама Леонида – Александра Павловна – была знатной рукодельницей.

Прозвенел звонок на перемену. Девчонки потащили Валю в коридор: познакомиться и рассмотреть необычные банты и воротнички. Да и просто пошептаться, подальше от мальчишек. В класс влетел Вовка. Подошел к парте и заметил чужие школьные принадлежности. Леньки на месте не было.

– Ты теперь сидишь с Серездиновой. Распоряжение Клавдии, – услышал Вовка язвительный хохоток Димки с соседней парты.

– Еще чего! – Вован с грохотом уронил крышку парты и уселся на свое место.

Прозвенел звонок на второй урок.

Новенькая подошла к парте.

– Меня Валя зовут. Хочешь сидеть втроем? – тонкие черные брови вопросительно приподнялись, фигурной красотой подчеркивая острый ум и смелый характер хозяйки.

Класс грохнул со смеху. Вовка, не ожидавший такого отпора от девчонки, обиженно поджал нижнюю губу, насупил брови. Обычно лукавые глаза мальчишки теперь метали искры негодования. Леня, который ждал друга на лестнице и не заметил, как тот проскочил, умудрился незаметно пробраться к парте, воспользовавшись всеобщим весельем. Осрамившийся Вовка, со злостью перекинув старенький портфель через плечо, отправился на новое место отбывания школьной повинности, чтобы весь урок обдумывать план мести. Звонок на перемену прервал его коварные размышления. Пацан подошел к Вале и тут заметил на парте наливную ручку. Решил, что девчонка должна как-то компенсировать нанесенный ущерб.

– Можешь дать твою ручку на один урок, а я взамен перо и чернильницу? Махнемся не глядя? – предложил, не особо надеясь на положительный ответ.

– А давай, – прищурив глаз, согласилась Валя.

– Ну ты наха-а-ал, – вступил в разговор Ленька, не ожидавший от друга такой дерзости.

– Новенькая-то не жмотится, – Вякин просиял самой очаровательной улыбкой.

Одноклассники завистливо наблюдали за обменом.

– Зачетная ручка, сама пишет, спасибо, – после урока Вова вернул диковинную вещицу хозяйке. Совесть толкнула его ответить благодарностью за щедрость. – А ты знаешь, где у нас в школе столовка? Хочешь, покажу?

– От экскурсии не откажусь, – улыбнулась Валя.

– Леха, ты с нами? – пригласил друга Вован и взглядом победителя окинул одноклассников, ожидавших от него очередной выходки.

Так зародилась многолетняя дружба, скрепленная школьными чернилами.

ЧАСТЬ 2. ЮНОСТЬ. РОДНЫЕ ЛЮДИ

Глава 5. Китойские приключения

1962 год.

Солнце рыжими лапами обнимало землю. Молодая листва нежилась под его мягкими лучами. Пятнадцатилетняя Валюшка в трико и штормовке выбежала на улицу. Леня и Володя с рюкзаками и амуницией ждали у подъезда. Ее сумку с термосом и пирожками влюбленный Леня подхватил на ходу, несмело взяв Валю за руку.?

«Что он о себе воображает?» – ретивая девчонка резко высвободила ладонь.

Весело болтая, ребята пошли в поход по Китою. Путешествие запланировали еще весной. Но из-за Валиной учебы и Лениных велогонок сплав не раз откладывался.

Лето радовало теплыми деньками. Река лениво переваливалась между берегов. Загрузившись на построенный весной плот, ребята отчалили. Вода играла волной, отражая на своей поверхности силуэты друзей. Запах свежести незаметно наполнял отношения ребят новыми ощущениями.

Пока Леонид управлял плотом, Вовка за обе щеки уплетал третий пирожок. Подбородок мальчишки, пальцы рук блестели от сочного фарша. Валя фотографировала окрестности, незаметно поглядывая на друзей и сравнивая:

«Леня такой самостоятельный и серьезный. Взрослый. А Вовка веселый. С ним всегда легко».

– Эй, обжора, давай за штурвал, а мы пока перекусим, – скомандовал Леонид другу, сглатывая слюну, подступившую от аппетитного аромата стряпни. Вова нехотя поменялся с товарищем местами. Беспечно орудуя словами, он по-дружески подтрунивал над влюбленным другом.

За поворотом, на излучине, Вован прошляпил изменение скорости течения. Вода подхватила плот и понесла его к середине реки.

– Быстрей надень на себя камеру, – скомандовал Леонид Вале. Проследил, чтобы девушка накинула импровизированный спасательный круг, и прокричал: – Вован, держи руль в направлении берега и закрепи веревку.

Внезапно руль зацепился за топляк и треснул. Плот потерял управление.

Молчаливый страх в милых сердцу серо-зеленых глазах заставил Леонида мгновенно принять решение.?

Обмотав веревку вокруг себя, он спрыгнул в воду и начал грести по течению к берегу. Река ледяной хваткой обхватила натренированное тело.

«Тут всего метров пять, успею», – стучало сердце Леньки.

Рыбаки с суши заметили парня, тянущего плот на мель, и кинулись на помощь. Втроем им удалось вытащить попавших в беду ребят.

– Валя, ты сильно испугалась? – с тревогой в голосе спросил Леня.

– Даже не успела. Мне за тебя стало страшно, когда ты в реку прыгнул, – слегка подрагивая от волнения, сказала девушка и протянула другу дорожную кружку с чаем из термоса.

Развели костер, чтобы немного успокоиться и перекусить.

– Ты что, пловец? Где так грести научился? – поинтересовался один из рыбаков, вытаскивая из брезентового рюкзака сухую тельняшку для Лени.