Денис Вадимович Ганиман "Легенды Эоса"

– Ты чего?.. Ты зачем имя назвал?! – голос вдруг зазвенел в голове юноши. – Мы ж теперь навеки связаны, башка дубовая!

Распрыскивая фонтаны искр, огонёк помчался к реке, но, едва достигнув берега, потух и вспыхнул рядом с Таром. Выругавшись, он попытался ещё раз, но всё же не смог преодолеть незримой черты.

Юноша опасливо посмотрел вниз и вытащил из ножен небольшой кинжал.

– Да нет там Ассепа! – раздражённо сказал огонёк. – Убрался восвояси.

– А кто он такой? – Тар снова прижался спиной к стволу.

– Обычный Демон Корней. Житель Подгорного Царства.

– И всё-таки я в стране теней… – обречённо вздохнул юноша и вложил клинок в ножны.

– Вздор! Вот ещё… Мы в Лесу, а Подгорное Царство в земле: глубже и дальше, чем ты можешь себе представить. И не стоило гневить Ассепа. Он защищал корни, как и положено порядочным демонам.

– Да не хотел я никого злить. Просто лёг спать.

– Так и спал бы у реки!

– А ты мне не указывай, – отрезал Тар и оскалился, словно дикий зверь. – И вообще, ты сам кто? И что это за колдовство такое?

– Я Зазур, светляк, – так же резко отозвался тот и загорелся синим. – А ты, смертный, пришёл невесть откуда и связал нас заклятьем имён. Так что хочу и указываю!

Огонёк как-то странно задребезжал, а потом из него тоненькой змейкой вырвалась молния. Сверкнув у Тара перед носом, она взвилась вверх, а потом стрелой влетела в светляка и затихла. Пламя Зазура снова стало белым и ровным.

– Красиво, – только и вымолвил Тар, разинув от удивления рот.

«Как полоумный, честное слово», – подумал светляк и продолжил:

– Колдовство, как ты выразился, в Эльтрисе повсюду. Неужели вас там, в человеческих гнёздах, не учат магии?

– Гнёздах?! – повторил Тар и громко рассмеялся. – Нет, чудеса мы творить не умеем, и я ничем тебя не связывал.

Юноша жестом показал, что светляк свободен и может лететь, куда пожелает, но Зазур, разумеется, не понимал человеческих жестов. Тар сел, скрестив ноги, и развязал вещевой мешок. Он сделал пару глотков из бурдюка, достал горсть сухарей и немного изюма.

Светляк опустился чуть ниже и прервал воцарившееся молчание:

– Видишь ли, Древний Язык уже сам по себе волшебный. «Утте» по-нашему значит «спаси». Если кто-то зовёт на помощь, светляк обязан явиться на зов. Таковы наши законы – законы Леса. И всё шло хорошо: я прогнал Ассепа, ты остался жив и невредим, но… – Зазур замолк на время. – Но потом ты назвал мне своё имя, и тогда-то в силу вступили чары, над которыми я не властен. А уж ты и подавно, Тар. Во всяком случае, пока…

Юноша дожевал последний сухарь и прислушался к реке. Дождь перестал, а вот Элэ, как и прежде, лепетала о чём-то, безмятежно перешёптываясь с камнями.

– То есть мы взаправду связаны неким волшебством? – спросил Тар.

– Пока один из нас не умрёт… – подтвердил светляк.

– Прости меня, Зазур, – в глазах юноши читалось отчаянье, граничившее с яростью. – Я постараюсь это исправить.

– Без магии не получится, а в тебе её мало: жалкая искорка, от которой пламени не разжечь.

– Я смогу, – Тар заскрипел зубами и сжал кулаки. – Научи меня, и я найду способ, как тебя освободить. Клянусь. Вот тебе моё слово.

– Много ли стоит слово человека?.. – фыркнул светляк.

– Это всё, что у меня есть! – отозвался юноша.

– Ладно… – невесело протянул Зазур. – Но если обманешь, считай, обрёк себя на вечные муки.

– Согласен.

Так и остались они на том корне до утра. Тар рассказывал Зазуру свою историю, а светляк больше слушал и загадочно шелестел огнём. Каждый понемногу привыкал к тому, что теперь не один. А когда совсем рассвело, они пошли вдоль реки, на север. Для Зазура, облетавшего любые препятствия по воздуху, путь был приятным и лёгким, а вот Тару иногда приходилось тяжко. Сейчас он отчётливо понимал, что поднимается в гору: пороги Элэ становились всё круче и скалистее, а чудовищные деревья сменялись обычными елями, соснами и лиственницами, и всюду теперь был свет. Временами юноше приходилось пробираться через валежник и лезть по камням, цепляясь руками за траву или кусты, но это ему даже нравилось.

Однако в полдень Тар изрядно устал и проголодался. Солнце палило нещадно, чему заметно радовался Зазур, кружась и ликуя в обжигающих потоках; но вот спутник его изнемогал от жары и бесконечной жажды. Отыскав более-менее спокойную заводь, Тар спустился к берегу, умылся бодряще ледяной водой и как-то испытующе посмотрел на светляка.

– Зазур, скажи, а ты женщина или мужчина?

Светляк явно оторопел, застыв в воздухе и вспыхнув невиданным ранее фиолетовым огнём.

– Ни то, ни другое… – осторожно ответил Зазур. – А зачем тебе такое знать?

– Я бы хотел помыться и постирать вещи, – краснея, ответил Тар.

– И-и-и?..

– И у вальстийцев не принято… – юноша запнулся. – Не принято, чтобы мужчины и женщины видели друг друга голыми.

Светляк прыснул искрами и зазвенел так, будто задыхался от смеха. Успокоившись, он трижды облетел юношу и сказал:

– Главная задача светляков заключается в том, чтобы созерцать жизнь и поддерживать её в равновесии. Вот уже три сотни лет я наблюдаю за зверями и птицами, за мельчайшими букашками, что неустанно копошатся в траве. Поверь, люди отличаются от животных лишь тем, что умеют говорить и ходить на двух лапах. Мне всё равно: голый ты или обёрнутый в тряпки.

Тар согласно кивнул, скинул липкую от пота одежду и ловко нырнул в бирюзовый омут, точно ондатра или выдра какая-нибудь. Вода зашипела и пошла кругами. Юноша немного поплавал, а потом вылез на берег совершенно нагой и совершенно счастливый. Тар вырыл у заводи небольшую яму в глинистой почве, залил её водой, скинул туда рубашку, штаны и стал по ним топтаться. Зазуру это быстро наскучило, поэтому он отлетел в сторону, чтобы полюбоваться сиреневым цветком, что одиноко рос в тени невысокой рябины. Тем временем Тар прополоскал одежду в реке, хорошенько отжал и разложил сушиться на камнях. Усевшись рядом, он ждал и смотрел на Элэ, заворожённый её бурлящим потоком.

Когда юноша оделся и готов уже был двинуться дальше, Зазур подлетел вплотную к его лицу, как бы заглядывая прямо в глаза, и спросил:

– Готов к первому уроку?

– Да, – напряжённо ответил Тар.

– Тогда следуй за мной.

Огонёк привёл юношу к молодому деревцу с тонкими серо-коричневыми ветками и ярко-зелёной листвой, в которой дремал затаившийся свет.

– Красивая рябина, – подметил Тар, – осенью будут ягоды.

– Верно, – согласился Зазур, – но что с ней не так?

Юноша указал пальцем на сломанную ветвь.

– Хорошо, очень хорошо… А теперь вылечи её!

– Но как? Я же никогда не пользовался магией нарочно.

– В первый раз я помогу, – Зазур фыркнул и заискрился, – а ты действуй, как подскажет нутро.

– Ладно, попробую.

Светляк коснулся груди Тара, отчего у того по телу разлилась пьянящая лёгкость. Ему виделось, будто весь он, от макушки до пят, охвачен жидким разноцветным огнём. Тар посмотрел на руки, и они загорелись особенно ярко.

– Что это? Что происходит? – спросил юноша, не узнавая собственный голос.

– Я дал тебе Оа, – ответил Зазур. – По твоим венам сейчас течёт чистейшая магия. Направь её – используй, чтобы исцелить дерево.

«Исцелить значит «сделать целым»…» – подумал Тар, и тут ему вспомнилось, как прошлой осенью в кладке очага появились трещины. Омма и Таллила, разумеется, перепугались, но Вэлло сказал: «Не страшно – замажем глиной». Так они и поступили, а потом разожгли огонь, и всё стало как раньше.

Тар аккуратно выправил ветку, представил, что в руках у него та самая глина, и тщательно обмазал ею надломленное место. Раздался хруст. Пламя исчезло. Сильно закружилась голова, и Тар ощутил неестественную усталость.

– А ты молодец! – торжествующе прозвенел Зазур. – Грубо, неумело, но действенно.

Ветвь была цела, а вот Тар – опустошён, но рад, что всё-таки получилось. Светляк снова коснулся груди, и слабость прошла: голова больше не кружилась.

– Впредь столь щедрого подарка не жди, – деловито заявил светляк. – Оа нужно заслужить.

Тар шепнул рябине те же слова, что обычно шептала растениям Олаи, и поклонился Зазуру.

– Нам пора двигаться дальше, – сказал юноша и побрёл на север, – но пока мы идём, нам ведь никто не запрещает говорить. Расскажи мне об Оа. – Тар открыл бурдюк и сделал два коротких глотка. – Я видел жидкое пламя… Это его я должен заслужить?

– И да, и нет… – уклончиво ответил светляк и некоторое время летел в тишине, размышляя, видимо, над чем-то важным. – Оа пронизывает весь Эос. Она в небесах и в земле, в горах и лесах, в морях, ручьях и озёрах. Ты вдыхаешь Оа и выдыхаешь Оа. Она связывает души живых существ, объединяет их в Великом Потоке. Она – начало всему и конец, рожденье и смерть.

Тар замедлил шаг, обдумывая ответ Зазура, а потом и вовсе остановился.

– Но если Оа везде, почему я о ней прежде не слышал и не видел её огня?

– Это не каждому дано, – отозвался светляк. – Оа редко наделяет искрой животных, ещё реже – людей. Ты можешь быть частью Великого Потока, но если не обладаешь искрой, то и духовной связью с Оа не обладаешь тоже.

Тар почесал загорелый нос, хмыкнул, удивившись собственным мыслям, и спросил:

– А причём здесь тогда Забытое Наречие? Я ведь только что колдовал и его не использовал.

– Для одних чар нужны слова, для других нет. – Зазур зажёгся синим. – В эти дебри пока не лезь! Как по мне, лучше спросил бы, почему магия отнимает силы. Ты ведь ощутил её иссушающее прикосновение, правда?

Тар невольно поморщился. Светляк продолжил:

– Оа щедрая и воистину всемогущая, но мы с тобой – лишь крохотные её частички. Поэтому черпать из Оа магию – всё равно, что пытаться выпить реку залпом. Того и гляди, брюхо порвётся. – Зазур зашелестел искрами. – Но если, скажем, пить по чуть-чуть из бурдюка, вреда не будет. А теперь представь, что каждый раз, когда ты собираешься зачерпнуть жидкого пламени, тебе приходится мастерить себе новый бурдюк. Долго, мерзко и без живодёрства не обходится, верно?

– Верно, – подтвердил юноша.

– Во-о-от, – ехидно протянул светляк. – Но откуда в таком случае несчастному смертному взять силу для бурдюка?

– Не знаю. – Тар пожал плечами и неуклюже отшутился: – Может, съесть волшебных грибов или ведьминского зелья хлебнуть?

Услышав это, Зазур свирепо заискрился, но затем вспомнил что-то и загорелся привычным белым огнём, обозначавшим спокойствие или безразличие.

– Хм… Не уверен насчёт зелий, – проворчал он, – однако в пещерах, к западу отсюда, растут желторотые грибы, что могут накапливать Оа. Но запомни-ка вот что: ни один гриб так просто силу не отдаст. С ними надо уметь договариваться.

Тар не совсем понял наставника, но всё же кивнул.

– Ладно, башка дубовая, – Зазур описал в воздухе огненную дугу, – второй урок: людям для чар нужны их собственные жизненные соки. И чем могущественнее заклятья, тем больше их требуется.

Юноша покачал головой и развязал заплечный мешок.

– Похоже, мои чары были несказанно могущественными, – заявил Тар. – Что-то я из-за них проголодался. Пора бы нам подкрепиться. – Он достал лепёшку и последнюю горстку изюма. – Сейчас пообедаем и будем дальше колдовать. Ты-то чем питаешься?

– Солнечным светом, – прозвенел Зазур.

– Хорошо тебе, – почти с завистью произнёс Тар и разломил засохшую лепёшку пополам.

– Так уж мы устроены: берём не больше, чем требуется. А ты вот, очевидно, позаимствовал страсть к обжорству у полевых мышей. – Светляк залился серебристым смехом. – Ну правда же: постоянно что-нибудь грызёшь. Стоит мне отвлечься – у тебя уже полные щёки. Так и растолстеть можно!

Тар смиренно угукнул и продолжил жевать.

– Пофлуфай, Зазул, – Тар говорил с набитым ртом, – а туда ди мы идём?

– О, Великий Поток, даруй мне терпения! Сначала прожуй, потом говори!

– Холофо, – согласился юноша и запил лепёшку.

– В верховье Элэ есть озеро. Оно-то и рождает реку. Так что нам достаточно просто держаться её, как раньше. Ты с самого начала выбрал верный путь.

Тар обернулся, окинул взглядом бескрайнее море тёмно-изумрудных крон и подумал: «Как же высоко мы забрались!» На лице промелькнула улыбка.

– Нет-нет, друг мой, это не я, а Докка! Чутьё бывалого лодочника не подвело. Он слушает воду, говорит с ней по-своему. Как знать, может, и в нём есть искра?..

Зазур молчал. Его впервые назвали другом. Однако своего удивления светляк не выдал: ни единой искорки не пустил, ни малейшего всполоха.

– Ну да ладно, хватит нам бездельничать. – Тар привычным движением закинул мешок за плечо и взобрался на очередную скалу.

За день они прошли вёрст пятнадцать, не меньше. Зазур свободно плыл по воздуху. Но вот Тар был вынужден долго карабкаться по грядам, потом долго по ним же спускаться, шагать сквозь заросли шипастых кустов и переходить вброд ручьи. На закате он выбрался из леса и остановился у неглубокой заводи.

– М-да, в такую не нырнёшь, – буркнул юноша и сел неподалёку.

В пути Зазур научил Тара некоторым заклятьям, чьё могущество заключено в словах Забытого Наречия, и показал, какие ягоды съедобны, а какие нет. Своих запасов Тар не трогал, потому что их почти не осталось: пол-лепёшки да горсть сухарей. А дальше – вода и подножный корм.

Юноша сидел неподвижно, опершись руками о землю, и устало глядел на снежную вершину Тса’Тум. Остроконечный пик её полыхал в багрово-оранжевом зареве и казался обманчиво близким.

– Эй, Зазур, – позвал светляка Тар. – Как думаешь, Демон Корней не заметит, если я засну под каким-нибудь деревом, а?

– Заметит, – отрезал Зазур. – И я не уверен, что, если Ассеп объявится, смогу так же легко от него отделаться. Чем ближе к горе, тем страшней его власть.