Белый мышонок, или Приключения души
Светлана Мятлик
Знал ли Саша Пчёлкин, что поездка в летний лагерь перевернёт его жизнь обычного школьника с ног на голову? Ведь лето – время чудес, и чего только не происходит в ночном лесу накануне Солнцеворота! Любопытного мальчика ждут опасные приключения, встречи с необыкновенными существами, и, конечно, обретение настоящего, верного друга. Съест ли Сашку хитрый и зеленоглазый Овсяный кот? А может, Леший рассердится на него и запутает все тропинки? Или ледяная Марёна навсегда заключит его душу в свой бездонный мешок, и тогда девочка, много лет спящая в подземелье, останется без помощи?… Лес шелестит и вздыхает, и ждёт всех чутких сердцем…
Светлана Мятлик
Белый мышонок, или Приключения души
Пролог
Май навевал сны и грезы. Холодил дождем травы в лесу, отчего они становились выше и гуще. Полоскал лохматые облака в речке, а они линяли и пускали по воде желтые и сизые разводы.
Таисия Николаевна сонно смотрела в окно на потемневшие от дождя развалины старого дома, и ей было нестерпимо грустно. Дом стоял, утонув в пушистых шапках сныти, хмурый, безнадежно облупленный, и ей казалось, что мраморное личико на фронтоне сморщилось в тоскливой гримасе.
Таисия Николаевна крякнула и поставила чайник на плиту. Вытерла тряпочкой его запотевший бок. Вечно ей отчего-то грустно, вечно чего-нибудь да не хватает. Сейчас, конечно, ей не хватает детей. Крикливых девчонок, облепивших, словно галки, все скамейки в парке, мальчишек, – худых, загорелых – с весёлым плюханьем сваливающихся с тарзанки в реку, и тех особенных, осторожных, тихих и любопытных ребят, которые забредают в ее библиотеку. Но больше всего на свете ей не хватает одной, одной, всего одной девочки, с темными, лукавыми, чуть раскосыми глазами – вот такой, как эта… Она протерла старинную фотографию в деревянной рамке, с которой на нее смотрело знакомое и далекое детское лицо.
А май дышал ветром и теплым дождем. И ветер покачивал недавно покрашенные белым скамейки на скрипучих цепях, и стукал друг о друга борта лодок на пристани, и шевелил распускающиеся бутоны тюльпанов на большой клумбе возле длинного желтого здания.
Скоро, – напевал ветер, – скоро все изменится, преобразится! Скоро здесь будет шумно и весело, и голые пятки будут шлепать по теплому асфальту! Скоро, скоро, изменится всё!
Домовой, дремавший в чёрной от копоти пасти камина, заворочался, услышав песенку ветра, почесал свой свалявшийся шерстяной бок, наморщил нос-картофелину.
– Чую, чую перемены, в крапиву их, – проворчал он, отхлебнул дождевой воды из тазика под изломанным водостоком и отправился проверять подземелья старого дома.
Серая ворона гортанно каркнула и, оставив сухую ветку липы, полетела в лес, где под корнями елей дремали слепые листины, а древесницы, высовывая мордашки из дупел, слизывали с коры капли дождя.
Глава первая
Книжка "на вырост"
Саша Пчёлкин сидел на скамейке возле главного корпуса и листал книжки, которые раскопал в старом облупленном шкафу в вестибюле.
"Овод" было написано красными буквами на черной кожистой обложке одной из них. Значит, про муху. Ну что ж, посмотрим, посмотрим… Про аббатов, революцию, про тюрьму… Про муху ничего нет… Картинок тоже нет. Скучно, скучно… А про что вторая?
Вторая книжка оказалась про какую-то Гойю… Пролистав несколько страниц, Саша вспомнил, что Гойя – это такой художник в Испании был, но его картин в книге не оказалось, а читать про художника и не видеть, что же он такое нарисовал, было совсем не интересно.
Так. Саша вытащил из кармана пирожок в салфетке, оставшийся с полдника, и укусил его в золотистый масляный бок. С клубничным повидлом сегодня. Но лучше бы, конечно, это была шоколадка! Больше всего летом он любил валяться на диване на солнечной бабушкиной террасе, читать про захватывающие приключения и есть шоколадные конфеты. Из-за этого на страницах нередко оставались темные отпечатки его пальцев, и мама называла его свинской свиньёй. Но что поделать: когда захватывает дух от невероятных событий, всегда хочется что-нибудь пожевать!
Саша доел пирожок, вытер руки и бросил салфетку в стоящую рядом со скамейкой облупленную урну-пингвина. Надо идти в библиотеку, пока она не закрылась. А уже почти шесть часов, они уже и музыку на летней сцене включили – сегодня опять КВН… Ой, надоело! КВН, Веселые старты, дискотеки с одной и той же музыкой – скука! И всего два допотопных компьютера, на которых в крестики-нолики разве что играть… Нет, уж лучше бы бабушка осталась у себя, и не надумала ни с того ни сего поехать на море, в санаторий, почти на все лето! Он бы лучше сам к ней в гости отправился – у нее, разумеется, вообще компьютера нет, и кружевные салфетки кругом – смотри не запачкай, но зато Барсики – целых три – и свобода делать всё, что угодно, а… хоть ничего не делать!
Сашка встал со скамейки и направился было мимо фонтана в сторону Овражка, на другом краю которого находилась библиотека, но вовремя заметил Котопавлика, их вожатого, которого так прозвали из-за тоненьких черных усов, пробивавшихся над верхней губой и делавших его ужасно похожим на кота. Саша спрятался за раскидистым кустом жасмина и, выждав немного, побежал к Овражку. Котопавлик ужасно приставучий – вечно боится, что кто-нибудь заскучает и испортит ему оценку за летнюю практику – он ведь еще студент, а потому старается занять каждого каким-нибудь полезным делом, вроде стенгазеты или рыболовного кружка.
По обеим сторонам лестницы, спускающейся вниз, к заросшему ручью, как всегда, дремали грифоны. Саша погладил одного из них, с отбитым клювом, и заспешил в овраг по зеленоватым каменным ступенькам, из щелок и трещинок которых вовсю лезла трава. На другом конце оврага его тоже поджидали грифоны, только от этих остались лишь лапы да хвосты.
Откуда грифоны, спросите вы? Да ведь летний лагерь "Лесные поляны" располагался на месте старинной усадьбы Рясково, когда-то принадлежавшей известному натуралисту и путешественнику, графу Кирилле Петровиче Томилову. В бытность усадьба восхищала современников роскошным парком с обилием беседок и гротов, на зеленых лужайках паслись ручные косули и резвились кролики. На территории усадьбы располагались конюшни – граф души не чаял в лошадях, – оранжерея, в которой росли невиданные заморские цветы, и зверинец, где Кирилла Петрович держал привезённых из дальних странствий животных. Сейчас, правда, от главного дома почти ничего не осталось – развалины одни, поросшие лопухами, но зато в хозяйственном флигеле расположилась администрация – и кружки там, и актовый зал, – а в старинной водонапорной башне устроили библиотеку.
Сашка почти бежал по аллее парка, надеясь успеть до закрытия библиотеки. Слева из трав поднимались розовато-красные кирпичные стены бывшего господского дома, у облупившейся колоннады из земли торчала табличка – "Близко не подходить: здание аварийное!" Справа между стволов лип выглядывала, тоже заброшенная, церквушка; круглый купол местами обвалился, и из земляных наносов росли молодые березки.
Парк Сашке очень нравился. Он был дикий, запущенный, всюду колыхались пушистые зонтики сныти, зелеными тучками заполняли прогалины кусты терна и черемухи. Не парк, а настоящие джунгли: здесь здорово играть в прятки, жаль что мальчишки не хотят – глупо – говорят – мы же на маленькие! А он бы поиграл…
Ну вот и библиотека. Зря Сашка торопился, еще открыто. Ведь Таисии Николавне тоже торопиться смысла нет – она и живет здесь же, при библиотеке, только вход в ее комнатку с другой стороны.
Библиотека, как вы помните, располагалась в бывшей водонапорной башне, и выглядела довольно необычно. Дом и все хозяйственные здания не раз перестраивались: строгие классические формы нарушались готическими башенками, украшались витыми орнаментами, розетками, а кое-где на стенах даже разместились горгульи, которых, впрочем, сложно было теперь разглядеть на фоне крошащейся штукатурки.
Водонапорная башня после всех этих переделок получилась какая-то чудная, непонятная и практически неописуемая. С одного бока округлая, с другого – квадратная, отсюда посмотришь – приземистая, оттуда глянешь – высокая. А из-под крыши мордочки разные на тебя смотрят – сердитые, веселые, любопытные.
Сама библиотека находилась в прямоугольной башне, а Таисия Николавна жила в полукруглой пристройке с четырьмя маленькими окнами. Башня заканчивалась частыми зубчиками и выглядела очень по-среднивековому – будто попал в историю про Робина Гуда и, того и гляди, из прорези высунется лучник и пошлет тебе навстречу стрелу. Но навстречу Сашке из дверей библиотеки вышли только две ленивые пятнистые кошки, да курица с деловым видом расхаживала по цветочной клумбе, между кустами пионов.
В библиотеке, как обычно, было пусто и темновато, и приятно пахло деревом и пылью. Таисия Николавна при виде Сашки отложила в сторону книгу и надела очки. От очков, почему-то, ее темные, чуть раскосые глаза становились меньше.
– Как всегда, сам будешь выбирать? – спросила она Сашку, улыбнувшись.
– Да я посмотрю… Что-нибудь про приключения, – ответил Сашка и, улыбнувшись в ответ, прошел к стеллажам.
Таисия Николавна тактично стала заниматься своими делами, давая возможность Сашке самостоятельно порыться в книжках. Она заколола тяжелую косу на затылке, открыла и закрыла какой-то формуляр, поправила карандаши в стакане. Потом поднялась со скрипучего стула, опершись на палку, – она сильно хромала из-за того, что в детстве неудачно прыгнула с качелей, – и начала смахивать пыль с предметов, расставленных на полке возле ее стола.
То был ее маленький музей – всё, что ей удалось сохранить из личных вещей семейства Томиловых. Вещей, собственно, было совсем немного: пожелтевший театральный бинокль из кости, дамские перчатки на крошечную ручку, коробка из-под шоколадных конфет, на крышке которой был нарисован пухлощекий мальчик с собачкой, и вилась надпись "Мon ami", детские счеты с разноцветными камешками, несколько фотографий, на которых замерли в напряженных позах люди в старинных одеждах. Была еще одна фотография, только она стояла на столе: с нее улыбалась девочка лет двенадцати, с лукавыми, нежными глазами и волосами, собранными на затылке широкой лентой. У самой Таисии Николавны глаза тоже были с лукавинкой, хотя и несколько потухшей с годами…
Ах, как мало, как мало вещей для настоящего музея! И так мало у нее надежд выхлопотать даже небольшую сумму на ремонт! Хотя бы крышу в главном доме починить… Таисия Николавна вспомнила, что Сашка еще не выбрал книгу.
– Эй, ты еще здесь?
Сашка вынырнул из-за книжного лабиринта, держа в руках стопку разноцветных томов.
Таисия Николавна покачала головой.
– Так много нельзя, не положено, – сказала она, рассматривая книги, которые принёс. На самом деле ей просто хотелось, чтобы он пришел к ней еще раз до окончания смены. Хороший мальчик. Лобастые все хорошие. Смешной, добрый. Это видно по глазам, и по походке, и по тому, как он подбирает слова, чтобы ответить…
– Выбери две самых интересных, а остальные я отложу до следующего раза.
Сашка в сомнении смотрел на стопку. Легко сказать, выбери, а если они все интересные? Булычева, правда, он почти всего прочитал, а вот "Землю Санникова" Обручева не читал, и "Аэлиту" Алексея Толстого как-то пропустил… Книжки все, конечно, древние, обложки у них потертые, а страницы желтые, как воск, но папа всегда говорит, что если книжка зачитана до дыр, значит интересная.
– Ну ладно… Давайте тогда Обручева и вот эту…
Он показал на увесистый фолиант в темно-синем переплете, на обложке которого было написано: "Мифы и предания древних народов: правда и вымысел"
Таисия Николавна понимающе закивала головой. Ну что ж, пусть почитает, это весьма познавательно, хотя, быть может, и не совсем для его возраста.
Сашка попрощался и вышел из библиотеки на хрустящую гравием дорожку. Был вечер двадцать первого июня.
В Парке становилось прохладно и появились комары, так что Сашка решил вернуться в корпус и почитать с удобством – под одеялом. Как раз до ужина немножко успеет.
Солнце медленно-медленно сползало вниз, за реку Вьюнку, за противоположный берег, купая в золоте поле и ползущую по его краю машину, и опушку леса. С речки доносились всплески и веселые крики – это плавали на лодках отвертевшиеся от КВНа счастливчики.
Сашка жил в одном из одноэтажных деревянных домиков, выкрашенных в травянистый зеленый цвет. Комнату он делил с четырьмя другими мальчиками – ни плохими, ни хорошими, а обыкновенными – шумными, непослушными, озорными, любящими драки и футбол, и компьютерные игры. Так как компьютеров в лагере по большому счету не было, оставались драки и футбол. Что касается книжек, то, кроме Сашки, никому из мальчишек и в голову не приходило тратить драгоценное летнее время на чтение, разве что Ванька, с охами и вздохами читал на ночь Историю шестого класса, да и то, потому что отец обещал "проконтролировать" его после возвращения домой, а Ванька, похоже, отцовским обещаниям верил. Над Сашкой мальчишки все время подтрунивали.
– Ну, Пчёл ботаник! Скоро к стулу прирастет! – насмешливо говорил Артём, листая какую-нибудь Сашкину книжку. – Лучше пойдем на рыбалку – я, знаешь, какое местечко присмотрел на другом берегу – там в зарослях так и плюхает, так и плюхает, не рыба, а настоящий кит!
– Ага, давай сходим, – бубнил в ответ Сашка и снова утыкался в книжку.
Сейчас в комнате никого не было, и Сашка обрадовался, что сможет почитать в тишине. Он скинул ботинки и улегся на свою кровать, накрытую рыжим клетчатым одеялом. Так, с чего начать…
Он погладил синюю пыльную обложку "Мифов и преданий". Видно, давненько ее никто не читал – он ее на самой нижней полке обнаружил, в дальнем углу, за словарем пословиц и поговорок. Посмотрим оглавление… Древняя симпа… симпатическая магия, колдуны-правители, воплощенные боги в виде людей и животных, духи, населяющие лес, мифологические существа, представление о душе, как о маленьком человеке или животном… Ого, это поинтереснее всякой фантастики будет!
Сашка открыл книгу на заложенной кем-то странице. Закладка оказалась оберткой от лимонной карамельки.
"Древние люди полагали, что в теле каждого существа находится маленький человек или зверек, который управляет этим телом. Этот человек внутри человека или зверек в животном и есть душа. Деятельность человека или животного объясняется присутствием этой души, а его успокоение во сне или смерти – ее отсутствием…"
Дверь скрипнула и в комнату осторожно заглянула светлая вихрастая голова Гошки из отряда малявок.
– Саш, а Саш, пойдем с нами в войнушку в парке поиграем, у нас народу мало! – заныл он в своей обычной манере. – У нас автоматы есть…
– Ты, Гошь, иди, иди, завтра поиграем! – Сашка махнул рукой, не отвлекаясь от книги.
Гоша обиделся, засопел и скрылся за дверью.
Продолжим.
"В преданиях многих народов душа представляется птицей, готовой улететь, или мышкой, которая может выскользнуть изо рта спящего. Поэтому некоторые суеверные люди до сих пор утверждают, что не следует позволять ребенку спать с открытым ртом; в противном случае его душа может убежать, и ребенок никогда не проснется".
Вот как. Интересно, так птичка, мышка или человечек? Ой, ну и выдумки!
Сашка полистал книгу еще, почитал про шаловливых лесных духов, про чудесных животных, обитающих под землей и в облаках, про магический контроль над погодой, про народные праздники и обряды. Оказалось, что сегодня канун Иванова дня, или Солнцеворот, когда день самый долгий, а ночь – самая короткая и волшебная. В эту ночь расцветает папоротник, выходят на поверхность спрятанные клады и сокровища земли, празднуют и озорничают лесные духи. Надо же, ведь он помнил когда-то про этот праздник, помнил, но забыл! Это же Иван-Купало! Эх, жалко, что все это фантазии…
Дверь распахнулась, и в комнату ворвались мальчишки.
– Э, да он опять глаза портит! – воскликнул Васька.
– Наша команда из-за тебя проиграла! У нас народу мало было! – завопил Артём.
– На мясокомбинат его! – заорал Ванька.
– Жука ему за шиворот! – крикнул Пашка и засунул ему за воротник рубашки здоровенную жужелицу.
И когда Сашка испуганно заорал и зачесался, все четверо набросились на него и принялись щипать и щекотать.
– Ладно, – примирительно сказал Васька, когда все уже устали визжать, а от хохота свело дыхание и заболели животы. – Пошли в столовую! Там сегодня на ужин сырники со сметаной!
Глава вторая
Ускользнувшая душа
Ночь, на удивление, пришла тёмная и прохладная, как в августе. На небе сверкали зарницы – где-то далеко бушевала гроза. Сашка приоткрыл окно и слушал, как шелестят на ветру кусты и деревья, ветки иногда задевали за подоконник и казалось, что кто-то осторожно касается металлической полоски пальцами, просясь внутрь.
Сашка лежал в своей любимой позе, положив руки за голову, и все думал о тех удивительный вещах, о которых сегодня рассказала ему старая книжка. Неужели всё это выдумки? Неужели всё неправда? И душа-мышка, и лесные духи, и заклинания, и волшебные существа? Он сам, конечно, в жизни ничего такого не видел, но иногда, смотря на простые обыденные вещи – на деревья, цветы, камни, облака, кошек – он чувствовал, что они не так уж просты и понятны, что за внешними привычными декорациями скрываются древние, незнакомые, непостижимые силы. Эх, если бы хоть разок столкнуться нос к носу с чем-то диковинным и необъяснимым, домового хоть увидеть или лешего… Он бы тогда поверил во все чудеса мира, и жизнь стала бы намного интереснее и проще!
Сашка мечтал, мечтал, а сон тихонько щекотал ему нос, забирался в ноздри, баюкал и наполнял тело ленивым теплом. Мысли закрутились в клубочек и потонули в сонной глубине. Сашка спал, сладко посапывая, потом еле слышно хрюкнул и приоткрыл рот.
Если бы Сашка знал, что его желание так скоро исполнится, и он этой же ночью столкнется нос к носу с диковинными вещами и сам станет участником странных, совершенно необъяснимых с научной точки зрения событий! Тем более, что ночь эта была особенная, а в такую ночь с любопытными фантазёрами может произойти всё, что угодно.
Итак, Сашка спал, но его душа – маленькая белая мышка – спать категорически не желала. Еще бы, как можно спать, когда вокруг происходит столько интересного! Ведь Летний Солнцеворот бывает раз в году, а Парк с его веселящимися обитателями так близко – сквозь щель окна слышен их оживленный гомон!
Так вот, когда Сашка хрюкнул и приоткрыл рот, мышонок выскользнул из него на подушку, оттуда на пол, потом по занавеске поднялся на подоконник и шмыгнул через окно в сад. Выглядел беглец, как обычный белый мышонок, только соткан он был из материи тонкой, воздушной, поэтому передвигался намного быстрее и легче. А вот увидеть мышонка могли немногие – ну, разве что очень чувствительные и творческие натуры…
