Помыв руки, мы продолжили приём пищи, затем накурились местной травы, улеглись на принесённые таджиками одеяла. Сон не шёл, говорить не хотелось. Создалось впечатление, что что-то сделали не так и исправить уже не могли.
– Да хрен с ними, – сказал я и посмотрел на Юру.
– Ты о чём? – спросил Большой. И добавил: – Не парься, и мне голову не парь.
– Как скажешь, – ответил я и повернувшись на правый бок уснул как младенец.
*****
Меняя ведущего каждые четыре часа, группа продвинулась километров на 50 с гаком. И было невдомёк, что Шайба и Копалыч были с левой толчковой ногой, при движении забирали в право. Поэтому мы вышли на болотистую местность. Мёртвая тайга – это отсутствие любой живности, по щиколотку грязь и мёртвые деревья. По этому месиву мы двигались уже два с половиной часа с остановкой на десять минут.
Что-то здесь не так. Подумал я. Болотистая местность должна была находиться западнее, судя по карте, которую я видел в штабе у картографов. Но моя очередь вести отряд была после Мони и Копалыча примерно через шесть часов и поэтому я мялся в сомнениях, но молчал до поры до времени. Действие «винта», который мы приняли на второй смене, заставляло нас двигаться без устали.
«На привале выскажу своё мнение, иначе за семь часов запрёмся в болото километров на сто, а потом придётся столько же выбираться.» Уже около восьми вечера, по карте никто не сверялся, потому как её не было, да и на компас особо никто не смотрит. Ночевать придётся в болоте, а точнее – двигаться под «винтом» всю ночь по этой жиже. Действие «перевентина»* было направленно на движение, обострение слуха и зрения. Лаборатория НКВД в 1935 году разработала этот стимулятор для сотрудников, которые работали в лесу при погоне или уходя от погони, при поиске улик, когда не хватало сотрудников и они падали от усталости. Приняв таблетку, усталость исчезала и работоспособность увеличивалась в трое. Так что ночь предстоит провести в движении. Хорошо, что ещё прибор ночного видения был новый и батареи заряжены под завязку. Это по тому, что меня обязали перед зачётом получить на складе новый прибор с комплектом батарей и расписаться за получение.
Но на привале никто особо меня не слушал, мы продолжили движение по болотистой местности до того момента, когда рассвело.
*****
Проснулся я с чувством, что сейчас что-то произойдёт. Было раннее утро, небольшой туман, сырость. Может я проснулся от утренней прохлады и от того, что в ушах у меня булькала моча, но нет. Чувство тревоги не покидало меня, я толкнул Юру в бок, затем ещё и ещё раз.
– Ну чего тебе не спиться, а? – простонал Большой и смачно с громким звуком испортил воздух.
– Вставай. У, епт, аж глаза режет. Ты чего вчера сожрал, что так воняет.
Отойдя от Юры к танку, я стал поливать траки при этом смачно зевая. Юра потягивался под одеялом и вставать не спешил.
– Ты чего в такую рань вскочил, не спиться тебе, а? – простонал мой заряжающий.
– Талибы уже помолились, сейчас начнут, вставай, – ответил я и услышал звук приближающего снаряда.
– В машину, живо, – крикнул я и полез на броню.
Юра вскочил как ужаленный и побежал к танку с вытаращенными глазами путаясь в одеяле. Снаряд от реактивной установки «Град» пролетел мимо танка и разорвался метрах трехстах от нас. Проникнув в танк, я сразу приник к прицелу и стал осматривать местность. Если это установка, то нам пиздец, подумал я. Большой ввалился в башню и тут же прогремел ещё один взрыв.
– С крыши бьют! – прокричал Юра и схватился за снаряд в укладке, что- бы зарядить его.
– С какой крыши? – прокричал в ответ я и уставился на Юру.
– Там дом с плоской крышей, на ней видел вспышку, – ответил Юра и, выхватив из укладки снаряд, загнал его в ствол орудия.
Взяв в руки бинокль, я открыл люк и высунулся по пояс из башни. В этот момент увидел вспышку и через три секунды разрыв снаряда позади себя. В оптику чётко было видно, как четверо талибов затаскивали на крышу реактивный снаряд. Нырнув в башню, я начал крутить её и поднимать ствол для наведения на цель. Выстрел резко ударил по ушам и отозвался в мозгу тяжёлым эхом. Снаряд не долетел до цели метров сто – сто пятьдесят и разорвался перед кишлаком.
– Заряжай, – крикнул я и стал делать поправку на цель.
Второй снаряд тоже не долетел.
– Сейчас ответят, – сказал я и посмотрел на Юру.
Тут меня осенило я закричал как бешенный:
– Механик, заводи, назад с высотки. Таджик механик –водитель всю ночь по радиостанции слушал музыку и разрядил аккумуляторные батареи. Звали его Шараф, на русском понимал сносно, но накурился марихуаны и плохо соображал.
– Заводи мотор, узкоплёночный ишак! Я тебя пристрелю как собаку! Ты слышишь меня мусульманин?!
– Аклематор поломался, оке, – ответил Шараф и сощурил и без того глаза-щёлочки.
– Какой аклематор поломался? – спросил я.
– Моя не могу заводить машина, аклематор, поломался, – толдычил своё басурманин и отводил взгляд в сторону.
Тут меня осенило: Аклематор – это аккумулятор, а поломался – разрядился.
– Нам пиздец, этот абориген с горы Памир аклематор поломал, мы движок не заведём. Задуши его Юра, всё равно помирать в этом гробу с дизельным двигателем. Стоп! Эй, ты, придурок! Включи заднюю скорость и зажигание. Юра заряжай бронебойным.
Шараф понял сказанное мной и включил заднюю скорость и зажигание, он даже на придурка не обиделся, потому как понимал, что может быть пиздец.
Выстрел толкнул танк, двигатель чихнул и заурчал, машина медленно двинулась задним ходом.
– Жми на газ, козлина горная! – закричал я на механика.
Танк съехал с высотки и пропал из зоны видимости талибов. Они растерялись и не знали, что им делать: стрелять или не стрелять по высоте, на которой уже не было танка. И всё же два снаряда пролетели над нашими головами и взорвались у нас в тылу. Реактивный снаряд должен иметь направляющее устройство, ствол реактивной установки, трубу подходящего диаметра, шифер на крыше дома, но с такого направляющего точно не прицелишься. Значит установки у них нет, но всё равно применяют реактивные снаряды. «С этим разобрались» – подумал я, а вот почему наш снаряд не достал до кишлака, ведь до него не более полутора километров. Я стал рукоятку вертикального подъёма пушки и с удивлением увидел, что подъём осуществляется лишь на половину, а дальше рукоятка не крутиться и не поднимает ствол на нужный угол. Надо ремонтника, что бы посмотрел в чём дело, подумал я. Юра с ошарашенным видом смотрел на меня, я ему улыбнулся и сказал:
– Поживём ещё и собак пожарим, и водки попьём, и может под паранджу к какой-никакой нырнём, а, Юра?
Юра в очередной раз убедился в моих способностях, что чуйка меня не подвела и на этот раз. Он что-то бубнил себе под нос и с восхищением, смешанным с необъяснимым страхом, смотрел на меня.
– Бля буду, ты – шайтан-ага. Тебе прёт, как тому слону, – сказал он и добавил, -Так, я не понял, чурека душить или где?
– Можешь слегка над ним по извращаться, сломать, что-нибудь, только он должен вести танк и слышать команды, понял меня, Юра?
– Понял, – ответил тот и добавил. – значит, ничего нельзя.
– Покашмарь его, но не очень, чтобы заикой не стал.
– Сделаю как надо. Где эта сволочь!? – зарычал Юра и полез в сторону механика.
День был насыщенным, пополняли боекомплект, заливали топливо, завтракали, обедали, ужинали. А в перерывах выскакивали на возвышенность, наносили удар по противнику и быстро съезжали с возвышенности, чтобы переждать обстрел реактивными снарядами. Пришли два ремонтника, русский в таджикской одежде и местный, ученик-стажёр. Копались около трёх часов, но подъёмный механизм пушки отремонтировали. Теперь надо было проверить работу в деле. Мне пришлось подняться на высотку, где сидел наш наблюдатель и лично посмотреть на цели в бинокль, чтобы знать где нанести удар. Вечерело, солнце садилось на западе, танк медленно поднялся на возвышенность и выбрал цель перемещая ствол пушки в нужном направлении.
– Заряжать без команды, двигатель не глушить, поставить на заднюю скорость. Десять осколочно-фугасных.
– Выстрел.
– Готово
– Выстрел
Несколько домов на окраине кишлака, имеющих крышу из шифера, превратились в руины и пыль. Затем обстреляли три группы пехоты и на этой минорной ноте закончился день.
Мы сидели у костерка и ели лагман с овощами и хлебом, когда часовой окликнул кого-то идущего из нашего тыла. Оказалось нас посетило начальство. Масуд с охраной и Иванов с несколькими советниками из России. Поздоровавшись с пришедшими, пригласили к столу, в общем провели протокольные мероприятия, оказали уважение пришедшим, предложил разделить пищу и выпить чаю.
– В России уважают мусульман? – в продолжение разговора месячной давности спросил Масуд у меня.
– Уважают и чествуют за храбрость, – ответил я.
– Назови хоть одного, – резко сказал лидер северного альянса и пристально посмотрел на меня.
– Муса Джалиль, – произнёс я, – Его именем названа улица в Москве.
– Кто он, что сделал такого, что его именем назвали улицу в России?
– Герой Советского союза, снайпер в Великую Отечественную войну, воевал за Россию против немецких захватчиков, убил много вражеских солдат, – ответил я.
– Как я проверю, что это правда? – спросил Паншерский лев и пристально посмотрел на меня.
– Спроси у генерала, – ответил я и кивнул в сторону Иванова, который о чём-то разговаривал с моджахедами из нашей охраны и косился на нас, пытаясь услышать о чём мы беседуем.
Месяц назад Масуд пересёк границу по приглашению Правительства Таджикистана и России для проведения переговоров, получение техники и вооружения для борьбы с талибами. В северном Афганистане он контролировал три провинции и имел армию приблизительно тысяч в шестьдесят. Но в последнее время талибы предприняли наступление и существенно потеснили к Таджикской границе северный альянс. Его люди обучались в Таджикистане у наших советников, которых прибыло к границе около двух тысяч человек. Изучали систему залпового огня «Град», крупнокалиберные пулемёты, гранатомёты, вождение танка и тактику боя с бронетехникой. Ни нам, ни Таджикам не нужны были талибы у границы. Поэтому территория Масуда была буфером и гарантией не проникновения на нашу территорию отмороженных, хорошо вооружённых талибов. Поэтому северный альянс вооружали, обучали, советовали, показывали, что и как. При первой встречи с Масудом, он не понравился мне. Много вопросов, много недоверия, резкий, дерзкий, но в тоже время вежливый.
– Как ты будешь воевать за нас, ты же другой веры? – звучал вопрос и проницательный взгляд.
– А кто тебе сказал, что я буду воевать за вас, я буду помогать вам в вашей войне. И вера здесь ни причём. У нас в России много мусульман и у нас хорошие отношения друг с другом, – отвечал я.
– А есть известные мусульмане? – звучит его вопрос.
– Есть.
– Назови кто? – недоверчивый взгляд.
В этот момент меня вызвали по радиостанции и разговор оборвался. Мы встречались ещё несколько раз, то на нашей территории, то на его, куда мы выезжали с вооружением, но поговорить не удавалось
Он не забыл о чём мы говорили и при случае продолжил разговор.
*******
Несколько недель мы пасли соседей: привычки, время прихода с работы, время ухода на работу, когда ложатся спать, до каких смотрят телевизор и прочее. Получив подтверждение об отсутствии хозяина квартиры в четверг, мы прибыли по адресу, «зашкерились»* и стали ждать определённого часа, попутно сверяя действия соседей с нашими наблюдениями. Хозяин, а точнее хозяйка квартиры, по четвергам отрабатывала безбедное проживание в двух комнатной квартире своему любовнику, известному в определённых кругах, подпольному цеховику Якову Изансону. Репертуар был один и тот же, ресторан, подпольное казино, в час пятнадцать прибытие на квартиру, одноразовый секс и храп до восьми пятнадцати, затем в восемь сорок пять выход согнувшись, чтобы скрыть лицо, посадка в такси с одним и тем же номером и водителем и отбытие к своей семье. Через пятнадцать минут выходила красавица, Соня Рубцова, с огромной статной овчаркой, чтобы посетить ближайшие кусты и исполнить утренний собачий ритуал. Прогулка длилась час, затем был завтрак и нехитрый досуг неработающей, но обеспеченной женщины. Нас интересовал промежуток времени в четверг с девяти пятидесяти до часа десяти минут ночи.
За три часа нужно было подняться на второй этаж по балкону, нейтрализовать собаку, найти небольшой сейф и вынести его. Собаку решили брать на прикус, так как вариант с тигриными экскрементами не проходил. Он был хорош за городом, где сторожевые собаки почуяв запах тигра гавкали, но не подходил или забивались в свои конуры. В квартире лай собаки нам был не нужен, поэтому решили воспользоваться уколом сильнодействующего снотворного. Эти маленькие хитрости я доставал через своего соседа, который работал в Московском зоопарке. Он не спрашивал зачем, просто брал за дерьмо двадцать баксов за упаковку снотворного -сто. Вопрос «за что будет хватать овчарка», тоже не стоял остро – левая рука. Овчарки в этом плане бестолковые. Что подставили – за то и хватают. Другое дело «алабаи». У них волчьи повадки, укус в руку, в ногу и отскок, чтобы снова атаковать. Но и овчарка могла поломать кости на руке при захвате, особенно когда сопротивляешься.
Наматывать на руку телогрейку не очень удобно при подъёме на балкон и гарантии нет, что не прокусит. Эту проблему я решил заранее, дома. Достал старую хоккейную форму и из двух щитков на ноги изготовил защиту на левую руку. Правда, повозился с ножовкой по металлу, шилом и суровыми нитками. Но зато получилось компактно и надёжно. Для верности, сшил нарукавник на защиту из войлока, которая натягивалась на защиту сверху. Остаётся самое главное, чтобы все вовремя легли спать и удача улыбнулась нам в эту ночь.
Подрядился на эту работу я случайно. В перерывах между службой, на которую меня призывали по мере необходимости нашему весёлому государству, мне приходилось работать в личной охране, грузчиком, экспедитором, всем, кем придётся, лишь бы заработать на жизнь. Сосед с третьего этажа имел три ходки и связи в блатном мире. Встретившись на лестничной площадке между этажами, поздоровавшись и обменявшись дежурными фразами «как жизнь», он сразу перешёл в атаку:
– Есть тема, можно бабла срубить по лёгкому.
– Пропихивай, – ответил я.
– На одного авторитетного человека есть компромат, барыга один в сейфе держит у любовницы. Сейф маленький, если принести не вскрытым, то отвалит реальное «лаве»*.– изложил сосед.
– Сколько? – спросил я.
– Всем хватит, – последовал ответ.
– А всем, это сколько? – продолжал настаивать я.
– Три, четыре человека. Входите, вяжете соску и забираете сейф. Да. там собака, овчарка, – поделился планами мой битый жизнью сосед.
– А ты? Участвовать не будешь? – в свою очередь поинтересовался я.
– Нет. За наколку дадите 20% и мне хватит.
Я задумался, а точнее сделал вид, что заинтересовался, но уже сразу понял, что развод по жиже, но продолжил разговор.
– Рискуют четверо, а делёж поровну. Так?
– Ну, да, – произнёс сосед и осёкся, поняв, что я его просчитал моментально.
– Три процента за глаза, – произнёс я.
– Не, не прокатит. Мой «замут», я решаю сколько, – с обидой в голосе ответил сосед.
– Удачи, – сказал я и двинулся в верх по лестнице на свой этаж.
– Погоди, всё решаемо, – уцепился за соломинку бывший сиделец.
– Всё решено, – ответил я, не оборачиваясь, продолжил идти в верх.
– Согласен. Десять, – прозвучало за спиной.
Поднявшись на площадку и повернув направо, чтобы продолжить движение в верх, ответил:
– Я решений не меняю, три и не гульдена больше.
Он промолчал в ответ, я ушёл не прощаясь. На следующий день он позвонил в дверь.
