Золотарь золотого дна и Петр Великий
Александр Холин
В романе «царствование» Петра I, вернее, кто занял русский трон? Романовы? Рождение царевича Петруши нигде не записано. Значит, царевич родился в подворотне? Также в романе рассматриваются артефакты – кто из «русских» правителей государством ненавидел его также, как чёрт ненавидит ладан. Мало было на Руси таких правителей, но всё же находились. В данном случае мы имеем возможность рассмотреть двух правителей Государством Российским. И встаёт вопрос: кто же из них ненавидел Русь больше?
Золотарь золотого дна и Петр Великий
Александр Холин
© Александр Холин, 2023
ISBN 978-5-0060-2210-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Александр Холин
Золотарь золотого дна и
Петр йикилев
(криптографическая история
Российского (с) быта)
Санкт-Петербург
В романе рассматриваются исторические события «царствования» Петра I, вернее того, кто правил в тот период времени. А кто же всё-таки занял русский трон? Романовы? Или царь Алексей Михайлович был последним царствующим из этого рода? Ведь рождение его «сына», царевича Петруши, не записано ни в одной русской церковной метрической книге. Значит, царевич родился в подворотне? Также в романе рассматриваются другие артефакты, относящиеся к более поздней эпохе. Русские – дерево без корней. Если корней нет – дерево загнивает. Время становления двух персонажей показано для того, чтобы читатель мог задать себе вопрос: кто же из них ненавидел Русь больше? И не похожа ли «слава» Петра I на большой мыльный пузырь?
Все события, живые и мёртвые персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно. Содержание книги ни в коем случае не направлено на разжигание межнациональной, исторической и религиозной неприязни.
Даже если это точная реконструкция реальных событий, и имя с фамилией совпадают. Эта формула должна распространяться на любое художественное произведение и обсуждению не подлежит.
Автор просит не искать каких-либо намёков на исторические факты и не считать, что автор не уважает своих героев и читателей. Совпадения и случайности – это маски закономерности, которые прячут лицо. Иначе игра жизни потеряла бы львиную долю адреналина.
«Кровью захлебнётся тот, кто усомнится в нашем миролюбии, ибо милосердие наше беспощадно».
Борец за счастье народа
«Всему своё время, и время каждой вещи под небом. Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать и время уклоняться от объятий».
Соломон
«У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы – Россию».
Фридрих Энгельс
От автора
Наша история отнюдь не панегирик к драме Максима Горького «На дне» и не продолжение «Собачьего сердца» Михаила Булгакова. Хотя нет, то, что изложено здесь, именно продолжение и освещение под неожиданным ракурсом истории Государства Российского, попавшего в начале ХХ века в немытые лапы иудо-немецких архантропов[1 - Архантроп – (хомо-сапиенс неандерталиенс – пращур архантропа), обладает инстинктом алчного хищника, самой упрощённой речью и врождённым стремлением к убийству ради убийства.]. Но всё начиналось намного раньше, скажем, во времена Алексея Михайловича Тишайшего (Романова). Известно, что мировому масонскому правительству Великая Русь всегда была как кость в горле. Поэтому холодная война никогда не утихнет до полного истребления последнего русского.
Почему холодная? Очень просто: все иностранные нелюди не раз убеждались, что Русское Государство никогда не победить силой, то есть любые горячие ситуации только разжигали воинский дух русского воина и не обещали врагу ничего хорошего. Достаточно вспомнить слова первого русского казака князя Святослава Игоревича «мёртвые сраму не имут!», которые он произнес в 970 году в обращении к своим воинам перед сражением с византийцами под городом Доростол. Известно, что тогда Святослав впервые за историю победил врага, превосходящего численностью в десять раз. То есть на одного русского казака было, как минимум, десять врагов-нелюдей. Но что такое победа? Мудрецы давно говорят, что победы, как таковой, никогда не бывает. Достаточно вернуться во времена Государя Алексея Михайловича, который по благословлению патриарха Никона сжёг живьём половину Руси во главе с протопопом Аввакумом и тремя его сподвижниками. К тому же, в подвалах Боровского монастыря были заморены голодом инокиня Феодора (Морозова), самая богатая болярыня на Руси, плюс её ближайшие родственницы дворянки Данилова и Урусова.
Именно тогда произошёл перелом, и царевна Софья Алексеевна попыталась устранить внутри Государства Российского все препятствия для наплывающей с запада оккупации, но этому «светлому» освобождению умов не дано было сбыться полностью. Достаточно спросить у нынешних котов-учёных: а видел ли кто из них великолепную энциклопедическую книгу История Государства Российского, которую написал великий Михайло Ломоносов?
Признаться, этой книги давно уже не существует, только в Государственных архивах каким-то чудом сохранилось несколько экземпляров. Почему? А потому, что русскую историю должны были создавать и создали истинно русские учёные-патриоты Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлёцер, Г. З. Байер и другие не менее истинные импортные знатоки русской истории и русского языка. Правда, никто из них не знал русского языка, но это уже мелочи, не имеющие к русской истории никакого отношения. Кстати, ещё при жизни Михайло Ломоносова не раз были попытки уничтожения личных исторических архивов русского мыслителя под видом еретических опусов, запрещённых цензурой. Так что уцелевшие архивные экземпляры – настоящее чудо. Хотя, всё равно никаким русским исследователям до этих трудов не добраться. Они есть и будут храниться под семью замками, по крайней мере, пока жива ещё иудо-немецкая оккупация.
Также исчезли исторические труды Татищева, хотя позже они были изданы тем же Миллером, но уже под строгой редакцией… Таким образом, первая версия русской истории была обнародована именно Миллером… великим… русским… вообще не знающим русского языка.
Самое печальное, что американские архантропы теперь уже не боятся некогда могучей державы. После того, как Мишка Меченный, то есть Михаил Горбачёв подписал на Мальте договор о капитуляции в 1989 году, американские военные стратеги внимательно проследили за уничтожением русского оружия и, не потратив ни одного патрона, выиграли Третью Мировую войну. Примером разоружения российской армии может служить хотя бы та же «Булава», от которой заокеанские масоны дрожали, как чёрт от ладана или всем известную космическую станцию «Мир», очень не нравившуюся Сионистским Штатам Америки. Но на неё пасть разевать не решился даже президент-пропоица Ельцин или, как его прозвали в народе, ЕБН. Всё докончил его преемник, ставленник мирового сионизма. Недаром у него даже в самом начале воинской карьеры в Германии появилось первое «погоняло» Окурок, подаренное сослуживцами. Если кто из армейцев получал неблаговидное прозвище – значило, что человеческий статус этого персонажа ниже плинтуса. Недаром одним из первых откровенных и подлых предательств по отношению к стране Россия, в послужном списке этого существа числится убийство боевого генерала Льва Рохлина и освобождение из-под стражи американского шпиона Эдмонда Поупа с вручением ему уникальной действующей модели торпеды «Шквал», которая была испытана Сионистскими Штатами Америки на самой неуязвимой подводной лодке «Курск». Именно с гонорара за подводную лодку начинается баснословное обогащение ублюдка, сыгравшего неблаговидную роль антихриста и разрушителя некогда могучей Державы. Правда, до этого упомянутый субъект уже умудрился устроить голодомор в Питере, но это с течением времени такие мелочи забываются. Не забыла только депутат Галина Старовойтова, Марина Салье, Анна Политковская, генеральный прокурор Виктор Илюхин, Юрий Буданов, Владислав Листьев и множество, множество других, следы которых можно найти только на кладбищах.
В народе это представляют в таком плане. Буш Старший звонит в Московский Кремль, но далеко не затем, чтобы справиться о том, как поживает кремлядь. Он практически без обиняков задал вопрос наследнику Ельцина:
– Владимир Владимирович, мне хотелось бы узнать…
– Чего изволите, ваше сиятельство, чего изволите, – перебил тот, привычно склоняясь в раболепском поклоне.
– Мы вот тут с товарищами посовещались, – продолжил Буш Старший, – и решили, что ваша станция «Мир» очень мешает нашему космическому проекту. Не хотите ли вы её просто утопить, скажем, в Тихом океане?
– Но как мы будем списывать уникальное и отлично действующее оборудование? – ужаснулся Владимир Владимирович.
– Милостивый государь, – спесиво промолвил Буш Старший, – уж не хотите ли, чтобы я принялся обучать вас общепринятой совдеповской Имитации Бурной Деятельности? Или вам не хватило времени для обучения за время работы в Государственном Разведывательном Управлении? Позвольте напомнить, что именно мы спасли вас от провала во время вашей службы в Германии. Вы тогда, казалось, всё усвоили и потом блестяще провернули работу с затянувшимся спасением «Курска», за что и получили существенное вознаграждение. Что же сейчас? Запомните, вам предстоит закончить довольно сложную задачу по неукоснительному и полному развалу промышленности нынешней России, а затем и по неуклонному уничтожению не нужного населения страны. Или пытаетесь возомнить себя самостоятельным управленцем?
– Ни-ни в коей мере, – чуть заикаясь от полученного нагоняя произнёс наказуемый. – Просто нужно, чтобы не возникло никаких осложнений и сомнений в проделанной работе. Чтобы никто из электората не усомнился в искренности моих убеждений в спасении страны от неминуемого краха.
– Нет ничего легче, – усмехнулся Буш Старший. – Начните со станции «Мир». Отдайте приказ в Центр Управления Полётом о срочном изменении полёта станции, а когда она окажется на дне, можно будет составить очень убедительные акты на списание «устаревшего» оборудования. Или для вас это тоже невыполнимо?
– Никак нет, – с готовностью отозвалась трубка. – Всё будет сделано в лучшем виде, не извольте беспокоиться.
Исторические факты показывают, что хозяевам нового президента эРэФии действительно не пришлось беспокоиться. К тому же чуть раньше, в середине 90-х, директор «Росвооружения» Ананьев Е. Н. пустился в открытую продажу русского оружия всем желающим, а больше половины полученных от продаж денег скромно присвоил. Зато американские архантропы включили его (к тому времени единственного русского) в список сорока самых «влиятельных» людей мира. Умопомрачительное богатство других правительственных воров придёт немного позже, но не принесёт обладателям огромных денег никакой славы, даже из знаменитого Бельведерского клуба россиянского президента попросят удалиться.
Естественно, что простой народ, любуясь на воровскую верхушку, правящую Государством Российским, принялся тоже подворовывать и тут же пропивать украденное. В результате умеющих и желающих работать мужчин и женщин осталось довольно мало. Да и те, кто остался в живых, стараются заниматься торговлей, продавая всё и всех, включая собственные органы, совесть и душу. Странно наблюдать, как за довольно короткое время люди, свято верившие в «союз нерушимый республик свободных», вдруг все превратились в православных воров, с чистой совестью растаскивающих то, что ещё не успели распродать деловые иудеи. Лишь малая толика русских, верящих в воскресение Руси, осталась ютиться в заброшенных подворотнях больших городов, превратившихся в мегаполисы.
Да и среди них мыслящими были только единицы. Большинство же свято верило бессменному жидовскому вождю-президенту и сетовало, дескать, любимого полководца окружают не совсем честные люди, но умный руководитель государством эРэФии обязательно выведет всех на чистую воду и поведёт страну в светлое онанистическое…, пардон, коммунистическое завтра. Для этого у него есть куча секретных планов и задумок. А до завтра надо немного потерпеть, потуже затянуть поясок и ждать, когда любимый президент обещает переобещать наобещанное.
Право слово, нечего валить на одного всё то плохое, что успело накопиться в нашем чудесном государстве. Например, тот же еврей Ходорковский не сумел выразить благодарность президенту за наворованное добро, вот и получил по заслугам. Нельзя пахана, то есть президента, посылать куда-то, говорить что-то на жидовском матерном сленге, а надо учиться делиться украденным. И, хотя отсидевший за милое хулиганство Ходорковский сразу же удрал из страны наворованных денег и непуганых дураков, у него никто ничего не отбирал, как ничего не отобрали у Сердюкова, Васильевой, Улюкаева, Шамалова и многой другой зарвавшейся и разгулявшейся кремляди. Впрочем, некоторые скажут, что этот роман – очередной художественный вымысел автора, сочиняющего небылицы. Но так это или нет, может проверить каждый, обратясь к доступным архивам. А то, что написано в романе, есть просто художественный вымысел и фантазия – это даже сам автор подтверждает и просит не принимать сочинительства всерьёз.
Глава 1
В жилищном кооперативе артистов петербуржского театра «Приют комедиантов», как раз на углу Гороховой и Садовой, обитало много разномастного люда, порой к артистам театра вообще не относящимся. Таким был, например, великий, но пока не признанный художник Алексей Гиляров, такими были и его дружки – Семён Щипаревич, Алёшка Гиркинд, получивший с лёгкой руки дворовых бабушек прозвище «Швондер», и Люда Кадацман. Собственно, Сеня Щипаревич получил нехорошее отношение от пожилых жильцов этого человейника только за то, что ненавязчиво навязывался на обсуждение и даже осуждение за глаза кого-нибудь из местных жителей. «Таки косточки перемыть – это святое!» – утверждал Сеня.
Да, все они жили неподалёку от названного театра в одном из живописных двориков старого Петербурга, которые можно сравнить разве что с одесскими коммуналками. Ирина не раз видела Семёна, выгуливающего любимого кокер-спаниеля и попутно обсуждающего с кем-нибудь из попавшихся со свободными ушами жителей кооператива очередные наболевшие проблемы. Но в компанию дворовых сплетников Ирочка записываться не спешила. Мало того, питерские дворики Старого города сами являлись своеобразной достопримечательностью Питера: чего стоит хотя бы в нескольких местах облетевшая штукатурка казённого цвета после очередного капитального ремонта или вековечные выбоины асфальта, грозящие достичь глубины Марианской впадины.
В этот раз острый Семёнов взор упал на сиротливую фигуру одинокой женщины, никуда особо не спешащую, значит, готовую выслушать Сенины мудрые мысли.
С той поры, когда Ирочка перебралась в дом артистов из пригородного Мурино, прошло много времени, но в этом кооперативе люди не очень-то старались знакомиться с соседями. То ли время уже было такое, когда каждый житель находил отраду и самоуспокоение, всецело отдаваясь болоту интернета и телеящика, то ли ещё что, но народ не спешил наводить знакомство с соседями. Нехорошей плесенью на общей спокойной поверхности творческого болота артистов был только болтливый Сеня и ещё два-три похожих на Щипаревича «рупора истины».
– Простите, можно вас задержать на секундочку? – полувопросительно обратился к ней Семён. – Я часто вас вижу во дворе, но ни разу на собраниях кооператива не встречал.
– Простите, – ехидно передразнила его Ирина. – Я должна ходить на собрания, чтобы обязательно познакомиться с вами?
– Вовсе нет, – смутился Семён. – Я думал, что каждого жителя нашего кооператива интересует благосостояние именно того места, где он проживает. Не зря же наш жилищный кооператив считается образцовым!
– Образцовым? – удивилась Ирина. – В какой же статистической, семитской или рейтинговой палате это отмечено? И чем же не устраивает вас наше образцовое жильё, позвольте узнать?
– Очень даже устраивает, – замахал руками Семён. – Вот только председатель наш выбран, мягко говоря, опрометчиво.
– Ольга Михайловна? – Ирина удивлённо пожала плечами. – Я знаю Богданову давно. Она неплохой балетмейстер. По её рекомендации меня взяли в секцию копирования известных картин, за счёт чего я, в общем-то, и живу. Она помогает одиноким жителям нашего дома, в частности, выбивает для них материальную помощь в соцобеспечении. Где и как Ольга Михайловна вам дорогу перебежала?
– Сразу прослеживается непосещение кооперативных собраний! – парировал Семён. – Если бы вы потрудились посетить хотя бы какое-нибудь последнее собрание, то у вас сразу пропало бы беззаветное доверие к Богдановой. Да и танцовщица она – так себе, право слово. Я свою дочку никогда в её балетный кружок не отдам.
– Знаете, любезный, – оборвала его Ирина. – Вы, вроде бы, мужчина. А чем постоянно занимаетесь? Я вас вижу только как выгуливающего свою собаку и сообщающего тайные мысли на ушко подвернувшимся слушателям. Богданова, конечно, не такая, как известная всем Майя Плисецкая, но я знакома с успехами её учеников, и не вам ей кости мыть. Вы, любезный, сами-то можете похвастаться хоть чем-нибудь? Своей работой? Или «перемывание костей» – ваша истинная работа? А дочку, естественно, вы отправите учиться в Сионистские Штаты Америки. Так? Всё же, не мешало бы вам хоть немного уважать председателя кооператива. Тем более, что Ольга Михайловна вдвое старше вас.
Ирина резко повернулась и направилась к выходу из двора. Но упрямый Семён догнал её и извиняющимся тоном промямлил:
– Таки вы неправильно поняли меня! Ведь нельзя же так – голову с плеч! Лучше приходите сегодня к Алексею Гилярову в шестьдесят первую квартиру. Мы там в семь вечера собираемся. У Алёши даже жены дома не будет.
После такого своднического приглашения Сеня действительно чуть не схлопотал по своей пухлой улыбающейся роже, обрамлённой лохмами чёрных с химической завивкой волос, очень походивших на пейсы. Но его вовремя окликнула какая-то «кооперативная» бабушка, и он, кивнув Ирине, помчался делиться с позвавшей его старушкой свеженькими сплетнями о нашкодившей председательнице этого разномастного человейника.
– Надо же! – досадливо сплюнула Ира. – Настоящий Союз народных артистов с доставкой гадостей прямо на дом! И каждой натурщице – по рюмочке тройного рома за авантажную работу.
Девушка тут же попыталась выкинуть из головы всякую пошлость, видимо, Щипаревич больше ни на что не способен, кроме этого. Но Семёновы слова почему-то не давали покоя Ирине весь день. Более того, к семи вечера она решила всё же сходить в шестьдесят первую квартиру соседнего дома с тем, чтобы узнать, какие всё-таки революционные маёвки разрастаются в их жилищном хищном кооперативе, как поганки после дождя и сколько верных большевиков готовы свергнуть существующую власть, чтобы вновь идти правильной революционной дорогой к светлому всепобеждающему онанизьму…, то есть коммунизьму. Тронуть её никто не посмеет, а вот узнать про сборище не помешает. Да и посмотреть на собравшихся стоит, хоть немного познакомиться с проживающими в непростом кооперативе артистов, художников и музыкантов.
На звонок дверь почти сразу же открылась. Ирину впустил в квартиру сам хозяин. Его девушка никак не могла припомнить, хотя жили в одном кооперативе и в соседних домах. Уж такое наше время, что, порой люди не ведают, кто живёт с ними на одной лестничной площадке, а тут в соседнем доме! Конечно, Ирочке некогда было разглядывать соседей из-за своих важных дел или ещё чего-то такого. Гиляров приветливо улыбнулся и пригласил пройти в комнату.
Ирина чуть задержалась в прихожей, и неудивительно. Хозяин превратил свою двухкомнатную квартиру в однокомнатную, убрав лишнюю, как ему казалось, перегородку. Но квартира сразу стала нестандартной, необычной и просторной. Возможно художнику, если Алексей был настоящим художником, это было как раз необходимо. Хотя полёт мысли нельзя запереть ни в какие рамки, а тем более квартирные, но, может, творческому человеку расширение замкнутого пространства потребовалось для работы, кто знает?
В углу зала у глухой стенки примостился стандартный раскладной диван, а второй, но уже не раскладной, зато карельской берёзы, занимал место у другой стены. Меж ними стояли разные помпезного вида кресла и стулья, расставленные, видимо, для гостей, которых было не так много. Все они иногда подходили к круглому столу в центре комнаты, на котором красовались разномастные бутерброды, а также блестели стеклянными боками бутылки с «Вазисубани» и «Киндзмараули». Подходившие к столу пробовали то, что выставил для гостей хозяин, и удалялись с добычей к кому-нибудь из знакомых.
С противоположного конца комнаты к пришедшей гостье устремился улыбающийся толстенький Семён Щипаревич:
– Наконец-то! Как здорово, что вы пришли! Алёша, – обратился он к рядом стоящему Гилярову, – я о ней говорил. Это Ирина Образцова из соседнего дома. Нашего полку прибыло!
– Вы всерьёз полагаете, что я способна воевать в вашем полку? – усмехнулась Ирина. – И может ли хоть какая война доставить радость, ведь в любом сражении неизбежны потери? К тому же история показывает, что ни в одной войне не было истинного победителя.
– Ах, будет вам! – отмахнулся Семён. – Алексей всё объяснит.
Он это делает гораздо лучше, чем я.
С этими словами Семён ретировался в другой угол вместительной комнаты, где несколько присутствующих дам отнеслись к нему более благосклонно. Это было заметно хотя бы по тому, как улыбались дамочки, готовя уши под Семёнову словесную лапшу.
– Не принимайте близко к сердцу его болтовню, – Алексей махнул в сторону Семёна рукой. – Иногда он такого может нагородить, что сам потом не разберётся, что правда, а что наплёл, но вовсе не со злости.
– Значит, он всё сочинил про Ольгу Михайловну и заманил меня сюда, как муху, прилетевшую на мёд? – обиделась Ирина.
– В общем-то, вы пришли не зря, потому что власть в кооперативе надо брать в свои руки, – попытался успокоить гостью хозяин.
– В чьи свои? – попыталась уточнить Ирина.
– Я в двух словах объясню сейчас положение вещей и, думаю, вы со мной согласитесь. Дело в том, что, когда СССР уже готовился почить в Бозе, государство с лёгкой руки Горбачёва, а за ним и Ельцина, разрешило открывать кооперативную торговлю, что позволило в свободном пространстве на первых этажах вашего дома открыть множество маленьких магазинчиков.
– Ну и что? – пожала плечами Ира. – Там один из залов принадлежит даже Зурабу Церетели. Неужели плохо, когда художник может спокойно продавать свои работы? Вспомните «Бульдозерную выставку» в Москве, когда работы русских художников смели железными бульдозерами! Вы хотите вернуть Совдепию, когда за любое нечаянно сказанное слово человеку грозили пожизненные лагеря, когда без суда и следствия сажали писателей, высылали поэтов и уничтожали музыкантов? Или же мечтаете семенить на поводке у мировой масонской закулисы, где испокон веков разрабатывают планы, как продуктивнее задушить творческую Россию и навсегда избавиться от изобретателей и настоящих учёных? Как лишить молодёжь образования, а стариков медицинского и социального обеспечения? Вспомните, что многоуважаемые масоны сделали с русским императором Павлом Первым в Михайловском замке?
– Вовсе нет, я отнюдь не за сотрудничество с заграницей. Я тоже художник и ценю свободу творчества, – пытался оправдаться Гиляров. – Здесь дело в другом. Хозяева торговых точек должны вносить арендную плату за пользование принадлежащей нам территорией. Так?
