– Допустим…
– Не допустим, а именно так! – рубанул Алексей рукою воздух. – А денег на нужды кооперативного хозяйства не поступает!
Спрашивается, где они?
– Вы хотите сказать, – нахмурилась Ирина. – Вы хотите сказать, что Ольга Михайловна присваивает себе чужие деньги? Вы в своём уме? Я не раз бывала у неё дома и могу засвидетельствовать, что наша председательница живёт более чем скромно.
– Я ничего не имею против Ольги Михайловны, но разобраться в финансовом положении кооператива необходимо! – не сдавался Гиляров.
– Я тоже не против вашего разбирательства, – пожала плечами Ирина. – Но я-то вам зачем понадобилась?
– Очень просто! Чем больше жильцов будет переходить на нашу сторону, тем быстрее мы сможем привести дом в порядок!
– Прямо-таки в порядок? – усмехнулась Ира. – В истории планеты любой из взявших власть диктаторов сулил народу новый порядок и благоденствие, но это редко у кого получалось. Скажем, всего-то восемь лет назад на Украине, то есть в Укропии, полуграмотные майданутые орали: «Бэндэра придэ, порядок навэдэ!» Ну, и где этот порядок? Правда, и Бендеры тоже нету, но всё-таки.
– У нас получится, – уверенно кивнул Алексей. – Тем более, что наш жилищный кооператив не огромная страна, а всего лишь три дома на углу Гороховой и Садовой.
Кстати, вон за столом мой приятель Алёшка Гиркинд сей час тост произносить будет. Присоединимся?
Ирина не видела смысла отказываться, и Лёша вручил ей стаканчик красного «Киндзмараули». К столу подтянулись другие участники застолья, приготовившись слушать тост.
– У одного грузинского царя, – грассируя, начал Гиркинд, подлаживаясь под кавказский акцент, – было три красавца сына. А у другого грузинского царя была красавица дочь. И вот старший из сыновей первого царя решил жениться на царевне. Но она ему поставила условие: царевич должен на своём коне догнать царевну, обнять её на всём скаку, поцеловать на всём скаку! И только после этого царевич сможет взять её в жёны. Царевич согласился, не сомневаясь, что мужчина должен быть лучшим наездником, чем капризная принцесса. Но его конь оказался намного хуже скакуна принцессы. Царевич даже не смог догнать девушку и его сбросили в пропасть! Повторить попытку брата решил средний царевич. Он долго гнался за царевной на своём аргамаке! Догнал! Обнял! Но не смог поцеловать, и его тоже сбросили в пропасть. Потом решил жениться на царевне самый младший царевич! Он также долго гнался за прекрасной наездницей на своём ахалтекинце, обнял на всём скаку, поцеловал на всём скаку, но его тоже сбросили в пропасть! А за что?! За компанию!
Так выпьем же за компанию, дорогие!
– За компанию грех не выпить! – поддержала его Ирина.
– Поднимем бокал за Алексея – нашего замечательного сподвижника! – подхватил Гиляров.
Гиркинд изящно поклонился поддержавшим его собутыльникам, и вскоре подошёл к Гилярову с Ириной высказать своё алаверды.
– Благодарю вас за благосклонное отношение, – расшаркался он перед Ирой. – Очень рад, что вы присоединились к нам, ибо тот, кто не умеет собирать купоны с торговцев шерстью, а заодно и с доверившихся жителей, достоин осмеяния.
– Вот как? – Ирина с нескрываемым удивлением посмотрела на нового знакомого. – И как же вы собираетесь стричь свои купоны? То есть сбривать шерсть с доверчивых жителей?
– Всё очень просто, – не растерялся тот. – Давно уже один из наших бывших вождей произнёс золотые слова: «Цели наши ясны! Задачи определены! За работу, товарищи!».[2 - Н. С. Хрущёв. Из речи на ХХ съезде КПСС.]
– Любопытно, – хмыкнула Ирина. – Из вас, любезный, очень неплохой товарищ Швондер получится! Читали «Собачье сердце» Булгакова? А экранизацию помните? Там Роман Карцев здорово вас спародировал. Посмотрите фильм на досуге, никогда не помешает знать, кто вы и как выглядите.
Прямое высказывание Ирины вызвало смех даже у близких друзей Алексея Гиркинда, за которым прозвище Швондер с той поры и укрепилось.
– Простите, а вы не родственник нашумевшему вояке Игорю Всеволодовичу Стрелкову? – задала Ира мучивший её вопрос.
– Вы хотели сказать – Игорю Ивановичу?
– Он такой же Иванович, как я – китайский император, – хмыкнула Ирина. – Настоящее его имя – Гиркинд Игорь Всеволодович. А вот зачем определённая диаспора меняет свои фамилии на другие – вопрос столетней давности.
На это Гиркинду нечего было ответить, но от родства с Игорем Стрелковым он отпирался с завидным рвением.
Впрочем, вечер получился довольно гламурный, тем более, что Гиляров познакомил Ирочку с довольно серьёзным юристом Медведевым Риммом Ивановичем. Девушка не знала, какой это человек в обычной бытовой жизни, но как специалист Римм Иванович произвёл на Ирину огромное впечатление.
Он был профессионалом своего дела и обрисовал положение кооператива довольно понятливо и живописно, так что девушка без труда поверила ему.
Мало ли что говорил Гиляров с дружками, но когда профессионал, не особо скрывая, выложил перед жительницей кооператива весь юридический расклад хозяйственных дел, Ира просто поразилась способности этого человека видеть почти неприметные вещи и замечать незамечаемое. К тому же адвокат обрисовал положение вещей вовсе не в пользу Алёши Швондера и Гилярова. Скорее всего, с точностью до наоборот.
– Я вижу, вы несколько обескуражены моими умозаключениями, – отметил Римм Иванович. – Это бывает. Просто я часто говорю вслух то, о чём многие только догадываются и боятся произнести очевидные вещи.
– Например? – лукаво перебила его Ирина.
– Легко, – отозвался юрист. – Ярким примером может послужить вся деятельность нашего президента и его гоп-компании. Ведь любой государственный деятель должен трудиться на благо своего государства и увеличивать народное достояние. Так?
– Так, – неуверенно кивнула Ирина.
– Что же мы видим в действительности? Промышленность почти вся уничтожена, сельское хозяйство изначально сельскохозяйственной страны на ладан дышит, образование молодого поколения сведено к позорному минимуму, а военная мощь некогда очень сильной державы переформатирована в Росгвардию, которая выучена сражаться только с безоружным населением и разгонять демонстрации. И тут на память приходит высказывание одного ярого противника Государства Российского:
«Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу: все это мы будем ловко и незаметно культивировать… Окончится война, всё как-то утрясется, устроится. И мы бросим всё, что имеем, – всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать её. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов»[3 - Даллес, Аллен. Тайная капитуляция. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. ISBN 5-9524-1410-9.].
Спрашивается: почему иллюзорные планы нашего врага вдруг превратились в сущие реалии? Уж не является ли россиянская кремлядь коллективным агентом Госдепа Сионистских Штатов Америки?
– Ну вы даёте! – восхищение Ирины было искренним, потому как она ни разу не слышала таких смелых высказываний. И, судя по всему, Римм Иванович не скрывал своих взглядов в различных слоях общества. Но за это ему почему-то ника ких порицаний не было.
Римма Ивановича пригласили в гости тоже только затем, чтобы заручиться помощью блестящего адвоката в своём лагере. Только этим наполеоновским замыслам, похоже, не суждено было сбыться. Начавшееся знакомство с юристом нарушил тот же Лёша Гиляров, стремившийся познакомить Иру с другими выдающимися гостями. Второй знаменитой личностью оказался Герман Агеев, широко известный в узких кругах экстрасенс.
– Я тут краем уха услышал, как наш юрист просвещает вас на тему политики, – начал Герман, предварительно раскланявшись.
– Вы ошибаетесь, – улыбнулась Ирина, – я политикой вообще не интересуюсь.
– Разве? – хмыкнул Агеев. – Кажется, любой поступок человека в обществе – это есть выражение политики жизни. Ещё наши предки говорили, «если ты не интересуешься политикой, то она обязательно заинтересуется тобой». Не слыхали? Но это, как я вижу, не столь важно для некоторых, как хотелось бы, а зря!
– Почему? – искренне удивилась Ирина.
– Очень просто! – глаза Германа Агеева засветились лукавинкой. – Вы когда-нибудь анализировали поступки власть имущих в какой-нибудь отдельной стране? В данном случае нам легче всего обратиться к истории Государства Российского.
Скажем, вы задавались вопросом о развитии нашей страны сейчас и в прошлые времена? Ведь не по простому щучьему велению в любом обществе, стране, народе происходит что-то, я не боюсь этого слова, сверхъестественное. Любой царь, диктатор, президент или император в первую очередь сталкивается с самыми необъяснимыми вещами, о которых всегда принято не говорить много, то есть замалчивать истину. Скажем, в том же Государстве Российском существовали трамваи, основой движения у которых было электричество, неизвестно как поступающее в двигатель. Ни проводов, развешанных на столбах, ни электрических рельсов, как в метро, не было. К тому же в вашем прекрасном городе Питере су ществуют уникальные произведения искусства, выточенные, яко бы, полупьяными резчиками по камню ручным способом, хотя существуют уже научные заключения различных экспертиз, подтверждающие, что вручную такая работа не может быть выполнена. Мистика? Вот то-то и оно.
Надо сказать, Ирина с детства очень интересовалась мистикой, магией и астрологией, поэтому новый знакомый сразу же отвлёк девушку от правовых юридических и политических прав россказнями о летающих тарелках, то есть, неопознанных летающих объектах и всякой прилагаемой к ним фурнитуре. Причём именно из-за присутствия этих двух неописуемых личностей вечер удался на славу. Во всяком случае, Ирочка была очень довольна, что поддалась на уговоры Щипаревича посетить вечерний сейшн, хотя в ряды борцунов с руководством кооператива вставать не собиралась.
Более того, Алексей Гиляров ненавязчиво напросился в провожатые, хотя идти было недалеко, а эти проводы неожиданно закончились утренним чаепитием в квартире Ирины. Много позже девушка просто не могла найти оправданий за вспыхнувшую мимолётную связь. Себя она успокаивала только одним, что нет-де женщин несговорчивых, есть только те, кто уговаривать не умеет. Ира была искренне уверена: связь с Алексеем не может быть продолжительной, тем более у этого откровенного ловеласа имелась законная жена – Марина Суслова.
Перед Ириной Алёшка рассыпался бисером и давил на жалость, мол, жена-поморка не любит, издевается, к тому же плоская, как беломорская камбала, и давно уже пора развестись, но… Вот это «но» и объяснило девушке недолговечность связи с залетевшим к ней в постель лохматым шмелём, который прилетает только на душистый хмель, а потом удирает, как цапля серая в камыши.
От беспощадной действительности не скроешься, как ни крути, как ни отмахивайся, хотя стоит ли отмахиваться от совершённого поступка? Если ты получил через случившееся какой-то урок, послуживший отметиной будущих шагов, то это
твоя структура, твой жизненный путь, по которому пройдёшь только ты. И только ты, оставляя на пути попутные вехи, сможешь сделать когда-то свой выбор, то есть найти настоящего спутника жизни. Жаль, искать приходится чуть ли не всю сознательную жизнь, ведь наст=оящая любовь так редко приходит сразу и навсегда. Большей частью получается наоборот.
К тому же, многие представительницы слабого пола соглашаются на такие отношения, которые принимают форму инертной жизни, диктующей сермяжную безысходность. Женщина, как правило, живёт надеждой, верой в любовь и спешащую к ней радость. Но что может хорошего получиться из половинчатого мужчины, когда он не холоден, не горяч с женщинами, да и в творческом отношении – сущая бездарь?!
Ирочкин, теперь уже официальный «морганатический»[4 - Морганатический брак (слово «морганатический» неясного происхождения, по одной из версий, от нем. Morgengabe – утренний подарок мужа новобрачной) – брак между персонами неравного положения, при котором супруг (или супруга) более низкого положения не получает в результате этого брака такое же высокое социальное положение.] муж Алексей Гиляров, всегда знал, как нужно поступать в той или иной ситуации, знал вообще, как нужно жить на этом свете, был безоговорочно прав во всём. Но поступал почему-то наоборот своим мудрым советам. Если честно, это состояние свойственно почти каждому россиянину: не ищу возможности, чтобы что-то сотворить, а ищу причину, чтобы ничего не делать, к тому же надо обязательно найти стрелочника, на которого можно беспрепятственно свалить все свои грехи и подленькое отношение к людям.
Вдобавок Гиляров для себя решил, будто получил власть над ещё одной покорённой женщиной, и постоянно пытался вогнать Ирину в какие-то дурацкие рамки с соответствующими понятиями о жизни. Только человек ведь – не робот, даже самый маленький, и перестраивать его по-своему, ограничивать какими-то идиотскими рамками, если даже кажется, что это очень хорошо и единственно правильно – просто преступление перед Богом.
Единственное, что ещё удерживало девушку рядом с пред сказуемым человеком – выдуманная и сочинённая ей самой надежда: дескать, если произошла встреча, то это вовсе не случайно, и случайностей вообще не бывает! Может быть, у одиноких женщин появляются такие мысли, и они чаще всего соглашаются на этакое создание семьи с приходящим раз или два в неделю «морганатическим» мужем. Ирина являлась потомком славного дворянского рода, именно поэтому была слишком разборчивой, а более умудрённых жизнью родителей, могущих дать девочке совет о появившемся поклоннике, рядом уже не было. Да и подруг, с которыми можно пощебетать о накативших проблемах, у неё практически не осталось. А тут, как набежавшая морская волна, возник этот художник! К тому же, анализируя первую ночь, Ирина хотела сразу же прекратить с ним всякие отношения, но… почему-то произошла вторая встреча, третья… Девушка могла сравнить себя с путником в пустыне, который после долгой жажды добрёл всё-таки до спасительного оазиса. Ах, всё так, конечно, но разве человеческая жизнь состоит только из этого?
Связь с Алексеем Гиляровым, несмотря ни на что, продлилась больше месяца, и он сам бросил Ирину, когда узнал, что скоро может стать отцом. К счастью, предположение женщины оказалось неверным, но сбежавший художник так этого и не узнал.
Глава 2
Этот двор среди сотен других проходных запутанных двориков старинной и странной городской архитектуры мало чем отличался от других. Такие же обшарпанные стены, выкрашенные в цвета казённой неожиданности, такие же глубокие выбоины в асфальтовом покрытии. Но в его глубине был уголок, предназначенный явно не для хозяюшек, вяжущих носки и свитера на скамеечках возле подъездов. Это было сакральное место местных жителей, которые среди множества городских дворов-колодцев нашли удивительный закуток, где вдали от шума городского можно было просто отдохнуть.
Собственно, этот уголок сотворили сами жители Баскова переулка,12, где за кустами и парой берёз раньше был сколочен столик для забивания «козла» пожилыми и серьёзными обитателями двора. Но стараниями тех же хозяюшек стол оказался разобранным, распиленным – в общем, разрушенным до основанья, а затем…, а затем уже никто в этом уголке уединения не стал ничего сколачивать для построения нового коммунистического будущего и всемирной победы существующего материалистического разума. Но на пеньках, оставшихся от стола, и валяющемся возле стены бревне, стали собираться местные пацаны из этого и соседних дворов. У молодого поколения это место быстро нашло применение: здесь никто не мешал поиграть в «пристенок», тайком от взрослых покурить и даже выпить «три семёрки», портвейна, который считался у пацанов достижением ума и развития. Вот только редко эта винная удача перепадала на душу подрастающего поколения, но уголок считался поистине шпанским.
На дворе уже вовсю царствовала осень, хоть листья на берёзах и окружных кустах ещё не думали желтеть, но каждый утренний бриз с моря приносил запах ни с чем не сравнимый запах осени. В это время большинство ребят ещё учились в 193-й школе, которая находилась за два квартала от этого места, и в шпанском уголке прятались либо беспросветные прогульщики, либо те, кто учился во вторую смену, либо вовсе в школу не ходящие. Не посещающих школу было мало, но именно они вызывали у всех пацанов беспричинное уважение, потому как это считалось не бывалой смелостью.
В этот раз из местных пацанов там никого не было, лишь один насупленный мальчик небольшого росточка приютился в заветных «кущах» на валяющемся возле стены брёвнышке. То ли он удрал из школы с продлёнки, то ли совсем не ходил на занятия, но это вряд ли, потому что нигде в обозримом пространстве его школьного портфеля не было видно.
Самое интересное, что вдруг из двора сюда протиснулся какой-то мужик с отнюдь не школьным кожаным портфелем, велюровой серой шляпе и такого же цвета пиджаке с карманами. Но брюки, выглядывающие из-под пиджака, были чёрного цвета, что немного успокаивало, ибо приютившийся на брёвнышке пацан не терпел ничего светлого и вызывающего.
– Зодорво бывал, – приветствовал мальчика вновь прибывший.
– Здоровее видали, – отозвался тот и снова насупился.
– Ты чего надулся, как мышь на крупу? – спросил незнакомец, присаживаясь рядом на брёвнышко. – Или в «чику»[5 - Чика, пристенок – денежные игры детворы с 30-х по 90-е в России.] продул?
– Продуешь тут, – буркнул мальчик и отвернулся. Потом снова повернулся к собеседнику и добавил:
– Ты, дядя, Косого не знаешь. Он сука-блин всех обыгрывает…
Но в следующее мгновенье мальчик замолчал и даже отодвинулся от нового знакомого, потому что тот заразительно захохотал. Школьник смотрел на него, как на свихнувшегося в одночасье идиота и даже в глазах его проскользнула искорка откровенного испуга. Нельзя сказать, что малой был не из трусливых – как раз наоборот, но на всякий случай его клетчатая синяя рубашка была заправлена в шаровары, подпоясанные солдатским ремнём с увесистой пряжкой. Только снять ремень и намотать на руку пацан опять-таки не решился.
Меж тем мужчина, отсмеявшись, повернулся лицом к мальчику и произнёс довольно благожелательным тоном:
– Ты меня извини, но насмешил – дальше некуда!
– А чё я такого сказал?
– Да нет, ничего особенного, Володя, – мужчина даже картинно вытер слёзы таким же клетчатым синим платком, какой была рубашка у его молодого собеседника. – Просто ты обругал Косырева Валентина так смачно, что ему, наверное, даже икнулось в это время.
– А откуда вы знаете как меня зовут? – насторожился пацан. – И Косого тоже? Я сказал его погоняло, но по имени не называл.
– Ах, юноша! – отмахнулся мужчина. – Что значит твоё имя? Пустой звук. Но если ты кого-нибудь послал подальше, да вдогонку ещё десятиэтажную матерщину приложил – это уже поступок. Вот тут ты сразу становишься личностью. Вот я, например, могу ругаться в господа-бога-святителя, крестителя и его заместителя; в гроба-горла-шесть-бутылок, свата-брата акробата, семь гвоздей и кружку пива и блатного крокодила в азбуку морзю… – Вот это да! – восхитился пацан.
– Что, нравится? Слова списать?
– Ага, – кивнул мальчуган.
– Да ты сам очень скоро сможешь сочинять такое, что сначала получишь уважение во всём районе, а затем и в городе – многозначительно сказал новый знакомый. – Важно не уставать материться и втыкать матерок после каждого слова. Тогда все пацаны начнут понимать, что ты – не простой и что никогда никакому зачуханному руки не подашь. Это всегда вызывает уважение даже у взрослых пацанов. Вот я ругался, но ни слова матом не сказал, а если добавить матерок, то всё ништяк будет.
Давай-ка это дело перекурим.
Незнакомец достал из кармана пиджака начатую пачку американских сигарет Marlboro и открыл, предлагая закурить пацану. Тот от неожиданности даже икнул. Ведь в Советском Союзе можно было всё увидеть и попробовать, кроме американских сигарет, виски, джинсов и фильмов.
– А две сигареты можно? – осмелился спросить парень.
– Для себя и для того парня? – вопросом на вопрос ответил его собеседник. – Можно. Даже нужно. Собственно, бери себе всю пачку, угостишь друзей и получишь положенное уважение и зависть.
Следующие несколько минут прошли в наслаждении американским куревом, будто слаще заветных импортных сигарет ничего в подлунном мире не существовало.
– Дядя, а скажите, – Вова из почтения даже переключился на «вы», – скажите, откуда вы всё-таки узнали имена: моё и Косого?
– Не всё так просто, мальчик мой, – улыбнулся мужчина. – Ну и не всё так сложно. Ты слыхал когда-нибудь о Мардле[6 - Мардла, кристальный шар древности, он же «сфера», «глобус», «магический кристалл», «камень видения», «зерцало». Согласно постулатам прозападной лживой истории, этих предметов не должно существовать.]?
– Нет. А что это такое?
– Знаешь, лучше я тебе покажу, чем стану рассказывать, – хмыкнул мужчина. – Просто так ты лучше поймёшь и согласишься, что со мной дружить можно и нужно.
С этими словами пришлый незнакомец потянулся к своему портфелю, который лежал тут же на краю бревна, открыл его и начал рыться в глубоких портфельных закромах. Но всё же нашёл, что искал, и пацан увидел в руках мужчины прозрачно-хрустальный шар, величиной с довольно крупное яблоко, опоясанный несколькими металлическими кольцами с выгравированными на металлических боках письменами.
Мужчина отложил в сторону портфель, привстал, сделал шаг к одному из пеньков, оставшихся от спиленного стола, и положил на него свой хрустальный шар.
– Ну, юноша, что вы желаете увидеть: своё прошлое или будущее?
– А настоящее можно?
– Легко! – улыбнулся незнакомец. – Только ты обязан прочитать те слова, которые выгравированы на металлических полосах, опоясывающих шар.
– Я не знаю этого языка, – попытался возразить пацан, но в следующее мгновение увидел явно прорисовавшиеся буквы русского алфавита. Правда, слова были ему неизвестны
и составляли собой какую-то сплошную абракадабру. Несмотря на то, что Вовка столкнулся с чем-то неизведанным, он смог собраться и вслух прочитать:
– Айе, сарайе, тетровискуле, меробисанге…
После этих, казалось бы, безобидных слов поверхность шара на мгновение замутилась, но потом вновь стала прозрачной, и малец увидел в нём крохотное изображение своей матери, одетой в красное габардиновое платье, поверх которого был накинут синий служебный халат. Она делала уборку в кабинете своего начальника. Это можно было определить по обстановке самого кабинета: напротив входной двери стоял массивный письменный стол, покрытый зелёным сукном, в глубине на стене висели несколько портретов членов правительства и вездесущий портрет Ленина, только этот был помещён в довольно дорогую золочёную раму. На столе стоял массивный чернильный прибор из чёрного мрамора, рядом с которым приютилось пресс-папье тоже чёрного цвета, но из какого-то другого камня. С левой стороны на столе стояли целых два чёрных телефона, что свидетельствовало о высоком положении хозяина этого кабинета. Возле окна разместилось небольшое канапе, а у стены стоял большой кожаный диван и тоже чёрного цвета.
Женщина проводила привычную для неё уборку кабинета во время отсутствия начальства. Но в это время входная дверь неожиданно открылась и в кабинет деловой офицерской походкой вошёл хозяин кабинета, одетый в мундир «а-ля Сталин» и высокие хромовые сапоги. Он обернулся в сторону уборщицы и что-то сказал ей, но слов не было слышно. Женщина ответила, отставила к стене швабру с ведром и подошла к письменному столу. Хозяин обернулся к ней, протянул руку и рывком привлёк женщину к себе. Та даже не сопротивлялась, только сняла с правой руки кольцо и положила на зелёное сукно стола.
Хозяин нетерпеливо стал сдирать с женщины служебный синий халат и под ним красивое красное платье, где по подолу вилось оригинальное белое кружево, скинул свой китель и потащил жертву на диван, срывая с неё остальную, уже не нужную никому одежду… Видно было, что женщина даже с удовольствием воспринимала такое «насилие», если это вообще можно назвать насилием.
Вовка впервые видел, где с кем и как работает его мать. Он знал, что она уборщица в каком-то государственном муниципалитете, но не знал где. При том он раньше удивлялся, что мать одевается на работу, как на праздник, но даже отчим сказал, что женщина всегда должна «выглядеть», независимо от того, где и кем она работает. Может быть, в этих словах было чуточку правды, но Вовка сам сегодня увидел, для кого надевает мама красивые платья. Он сразу же покосился на свои единственные штаны – латанные-перелатанные, но снова поднял голову и уставился в шар.
