Джеймс Сатерленд,
Абердин, апрель 2006 г.
Прощай-Милость, или Дамы из Грейс-Адьё
Помните, что магия идет не только от головы, но и от сердца, и все, что вы делаете, надлежит совершать с любовью, радостью или по зову праведного гнева.
Следуя этому правилу, мы видим, что магия есть нечто большее суммы выученных заклинаний. Она для нас – как полет для птиц, ибо приходит из неизведанных глубин нашего сердца. И тогда, творя магию, мы исполняемся радости, словно птицы, парящие в бескрайнем небе, и понимаем, что магия присуща человеку, как птицам присущ полет.
Это знание – дар, полученный нами от Короля-ворона, истинного правителя всех волшебников, стоящего между Англией и Страной Фей, между миром людей и диких созданий.
Из «Книги леди Екатерины Винчестерской» (1209–1267), перевод с латыни Джейн Тобиас (1775–1819)
По смерти миссис Филд супруг покойной, оглядевшись вокруг, обнаружил, что со времен его юности свет не оскудел хорошенькими юными дамами. Разорение мистеру Филду не грозило ни в молодости, ни теперь, посему безутешный вдовец решил, что еще одна хорошенькая юная дама в его доме не помешает. Стоит заметить, что там уже проживала прелестная племянница мистера Филда мисс Кассандра Парбрингер, которая присматривала за хозяйством.
Мистер Филд считал, что не слишком изменился с тех пор, как ему минул двадцать один год. Племянница целиком разделяла его мнение. «Что в двадцать один, что в сорок девять, дорогой сэр, вы всегда были одинаково нудным», – бывало, размышляла Кассандра про себя.
Итак, мистер Филд женился во второй раз. Его избранница была остроумна, мила и всего на год старше Кассандры. (В оправдание юной дамы следует сказать, что она была бедна, и, не выйди она замуж за мистера Филда, ей пришлось бы стать школьной учительницей.) Новая миссис Филд и Кассандра быстро нашли общий язык и вскоре стали неразлучны. Увы, приходится заметить, что привязанность дам друг к другу намного превосходила их привязанность к мистеру Филду. Среди друзей миссис Филд и мисс Парбрингер числилась некая мисс Тобиас. Дамы часто прогуливались в окрестностях родной деревни Грейс-Адьё, иначе называемой Прощай-Милость, что в Глостершире.
В свои двадцать Кассандра Парбрингер являла идеал женской прелести, к которому так неравнодушны многие джентльмены. Нежный румянец оттенял бледную кожу. Яркие голубые глаза гармонично сочетались с золотистыми локонами. В целом облик Кассандры навевал мысли о беззащитности и детской непосредственности. Мистер Филд, не отличавшийся особой наблюдательностью, верил, что за свежим личиком племянницы скрываются простодушие и женская покорность.
Виды Кассандры на замужество были несравненно лучше, чем некогда у ее подруги миссис Филд. Между собой жители Прощай-Милости давно решили, что Кассандра должна стать женой приходского священника мистера Генри Вудхоупа. Последний, судя по всему, находил эту мысль здравой.
– Кажется, вы нравитесь мистеру Вудхоупу, Кассандра, – как-то заметила миссис Филд.
– Разве?
– У мисс Парбрингер хватает ума держать мнение о мистере Вудхоупе при себе, – откликнулась мисс Тобиас.
– Вовсе нет, – возразила Кассандра, – ничего я не скрываю. Если вы возьмете мистера Филда и несколько вытянете – так, чтобы он стал выше и стройнее, – то получите мистера Вудхоупа. Он моложе, а потому гораздо покладистее и сообразительнее. Однако, как ни крути, на поверку мистер Вудхоуп окажется тем же мистером Филдом.
– Почему тогда вы не отвергаете его ухаживаний? – поинтересовалась миссис Филд.
– Замуж выходить все равно придется, а у мистера Вудхоупа перед прочими претендентами есть одно важнейшее преимущество – он живет в Прощай-Милости. Приняв его предложение, я не покину мою дорогую миссис Филд.
– Неужто ваши мечты не идут дальше брака с мужчиной, подобным мистеру Филду? – вздохнула миссис Филд.
Кассандра задумалась.
– Мне всегда хотелось побывать в Йоркшире, – отвечала она. – Все равно что оказаться в романе госпожи Радклиф[3 - Радклиф, Анна (1764–1823) – английская писательница, автор готических романов.].
– Нет там ничего особенного, – подала голос мисс Тобиас.
– Ах, мисс Тобиас, – воскликнула Кассандра, – что вы такое говорите! Где еще сохраняется магия, если не в Йоркшире? «Дни пройдут, и пройдут года, меня вспоминайте, молю. Над диким полем в мерцании звезд, летящего вслед Королю!» Вот что такое Йоркшир!
– Со времен Короля-ворона столько воды утекло! Йоркширцы обзавелись шлагбаумами, дилижансами, газетами, платными библиотеками[4 - Платные библиотеки пользовались популярностью в Англии на протяжении XVIII и XIX вв.; книги стоили дорого, и те, у кого не было денег на покупку, брали их на время за относительно небольшую плату. В значительной мере эти библиотеки ориентировались на женщин из среднего класса, и основную часть литературы в них составляли модные романы. К началу XX в. их практически вытеснили бесплатные публичные библиотеки.] и всем самым современным и заурядным!
– Вы меня огорчаете, – фыркнула Кассандра.
Мисс Тобиас служила гувернанткой в огромном старом доме, именуемом «Зимнее царство». Она приглядывала за двумя девочками. Их родители умерли, и жители Прощай-Милости любили судачить, что такой громадный мрачный дом с комнатами странных очертаний и причудливой резьбой – неподходящее место для сироток. Младшую из сестер и вправду одолевали непонятные страхи и страшные сны. Бедняжке казалось, что ее преследуют совы. Ничто в целом свете не страшило девочку сильнее. Кроме нее, сов никто и в глаза не видел, но кто знает? В древнем доме хватало щелей и отверстий и было предостаточно жирных грызунов, чтобы привлечь птиц. В деревне гувернантку не жаловали: слишком высокая, слишком начитанная и серьезная. Что самое удивительное, мисс Тобиас улыбалась только тогда, когда для этого находился повод. Впрочем, ее воспитанницы, мисс Урсула и мисс Флора, всегда хорошо себя вели и, кажется, души не чаяли в своей гувернантке.
В будущем девочкам предстояло стать богатыми наследницами, однако родственниками они были бедны как церковные мыши. Их единственным опекуном был кузен покойной матери. Сей джентльмен удосужился дважды навестить сироток и один раз прислал короткое письмо на Рождество. Однако капитан Уинбрайт носил красный мундир, посему мисс Урсула и мисс Флора все ему прощали и более всего на свете ценили его общество. Увы, приходится признать, что, несмотря на нежный возраст (девочкам к тому времени исполнилось восемь и четыре), они уже выказывали прискорбную слабость к военным, присущую их полу.
Говорили, что прадед девочек изучал магию. Мисс Тобиас часто пропадала в его библиотеке, но никто не знал, чем она там занимается. В последнее время в старый дом зачастили подруги мисс Тобиас – миссис Филд и мисс Парбрингер. Считалось, что они навещают сироток, ибо дамы (как всем известно) равнодушны к волшебству. Другое дело волшебники – дамы (что также общеизвестно) их просто обожают. Чем еще можно объяснить то обстоятельство, что мистер Норрелл был нарасхват в модных лондонских гостиных? Человек знаменитый, наряду с несравненными магическими талантами, невзрачным лицом и способностью за весь вечер ни разу не раскрыть рта, а также его ученик мистер Стрендж, душа общества и почти красавец, – перед этими двумя были открыты все двери. Вероятно, именно поэтому в один из погожих сентябрьских дней, когда лето встречается с осенью, мисс Кассандра Парбрингер обратилась к мисс Тобиас с вопросом:
– Вы читали статью мистера Стренджа в «Обозрении»? Что скажете?
– Мистер Стрендж выразил свои мысли с присущей ему ясностью слога. Любой, даже незнакомый с теорией и практикой магии читатель легко его поймет. Как обычно, он остроумен и тонок. В общем, превосходный образчик стиля. Мистер Стрендж – человек со способностями.
– Слышу речь гувернантки.
– Вас это удивляет?
– Мне хотелось бы услышать мнение не гувернантки, а… впрочем, не важно. Что вы скажете о его идеях?
– Я их не разделяю.
– Вот это-то мне и хотелось услышать!
– Вместо того чтобы творить магию, современные волшебники тратят силы на то, чтобы ее умалить, – вступила в разговор миссис Филд. – Только и слышишь, что тот или иной род волшебства слишком опасен (что не мешало практиковать его в старину). То говорят, что описание утеряно, то что оно никогда не существовало. Что до обитателей Иных земель, то о них мистер Норрелл и мистер Стрендж, кажется, слыхом не слыхивали. А если они и допускают их существование, то вряд ли опустятся до разговоров с ними. Нас учат, что Король-ворон – не более чем порождение воспаленной фантазии средневековых чародеев!
– Мистер Стрендж и мистер Норрелл намерены сделать магию такой же банальной, как они сами, – заметила Кассандра. – Наши прославленные волшебники просто боятся, что рядом с великой магией Короля их собственная обнаружит свое ничтожество!
Миссис Филд рассмеялась:
– Вечно Кассандра придирается к мистеру Стренджу!
Закончив обличать великого Стренджа и еще более великого Норрелла, дамы естественным образом перешли к порочности мужского пола в целом. Откуда недалеко было до рассуждений о том, должна ли мисс Парбрингер выходить замуж за мистера Вудхоупа.
Тем временем мистер Стрендж (волшебник и второй феномен эпохи) сидел в библиотеке мистера Гильберта Норрелла (волшебника и первого феномена эпохи). Мистер Стрендж заявил, что ему необходимо покинуть Лондон на пару недель.
– Надеюсь, сэр, что мой отъезд не причинит вам больших неудобств. Статья для «Эдинбургского журнала»[5 - «Эдинбургский журнал» (точнее, «Blackwood’s Edinburgh Magazine», по имени основателя Уильяма Блэквуда) издавался с 1817 г., поддерживал тори. Отличаясь воинственным духом, соперничал с «Эдинбургским обозрением» («Edinburg Review»), которое поддерживало вигов (в тексте «Дам из Грейс-Адьё» «Обозрение» упоминается чуть ранее). «Blackwood’s Magazine» также упомянут в предисловии к повести «Том Ветер-в-Поле, или Как был построен волшебный мост в Торсби».] готова, если только вам не захочется внести туда поправки, с чем, полагаю, вы превосходно справитесь сами.
Мистер Норрелл хмуро поинтересовался, куда это собрался мистер Стрендж. Весь Лондон знал, что старый волшебник – тихий, сдержанный маленький человечек – и полдня не мог прожить без молодого. И то сказать, мистер Норрелл с трудом выносил, когда мистер Стрендж беседовал с кем-нибудь, кроме него самого.
– Я еду в Глостершир, сэр. Обещал миссис Стрендж навестить ее брата, который служит священником в одном из тамошних приходов. Разве я не упоминал при вас о мистере Генри Вудхоупе?
На следующий день в деревушке Прощай-Милость зарядил дождь, поэтому мисс Тобиас пришлось остаться в «Зимнем царстве». Весь день она провела с девочками, обучая их латыни («Наш пол – не повод ею пренебрегать. Когда-нибудь латынь может вам пригодиться») и рассказывая истории о том, как Томас Дандейл оказался пленником в Стране Фей и стал первым человеком на службе у Короля-ворона.
Наутро развиднелось, и мисс Тобиас решила отлучиться на полчаса, чтобы нанести визит миссис Филд. Воспитанниц она оставила на попечение бонны. Оказалось, что мистер Филд уехал в Челтнем – случай редкий, ибо, как говаривала миссис Филд, едва ли на свете есть другой такой домосед, как ее муж («Боюсь, мы сделали дом слишком для него уютным»). Поэтому мисс Тобиас задержалась в гостях подольше, не предполагая, что это может иметь дурные последствия.
На пути домой ей пришлось пересечь перекресток Грейс и Энджел-лейн, где стояла церковь, а напротив – дом приходского священника. Мисс Тобиас заметила, как элегантное ландо съезжает с дороги на аллею к дому. Она не узнала ни ландо, ни пассажиров, но удивилась, что экипажем твердой рукой правила дама. Рядом с самоуверенным видом – нога на ногу, руки в карманах – восседал джентльмен весьма примечательной наружности. «А он не так уж красив, – отметила мисс Тобиас, – нос слишком длинен. Впрочем, держится, словно писаный красавец».
Оказалось, что визиты на сегодня не закончились. Во дворе «Зимнего царства» стояла двуколка, запряженная парой резвых лошадок. Конюх Дэви обихаживал их под присмотром худого и неопрятного малого (очевидно, чей-то слуга, решила мисс Тобиас). Незнакомец привалился к стене, отделявшей огород, щурился на солнце и курил трубку. Когда мисс Тобиас проходила мимо, он задумчиво поскреб грязным пальцем голую грудь под расстегнутой рубашкой и ухмыльнулся.
На памяти мисс Тобиас громадный вестибюль «Зимнего царства» всегда выглядел одинаково: тишина, тени и пылинки в косых солнечных лучах. Ныне все изменилось – в вестибюле эхом отдавались громкие голоса и звонкий смех. Мисс Тобиас отворила дверь в столовую. Стол был уставлен лучшим хрусталем и столовым серебром, но еда лежала на тарелках нетронутая. Дорожные сундуки и коробки бросили где попало. Женская и мужская одежда в беспорядке валялась на полу. Мужчина в красном мундире сидел в кресле, держа мисс Урсулу на коленях. Он подносил к ее губам бокал с вином, а когда девочка собиралась сделать глоток, отводил руку. Оба заливались смехом. Впрочем, по раскрасневшемуся лицу и возбуждению воспитанницы мисс Тобиас сделала вывод, что девочка уже отведала вина. Посреди учиненного разгрома в центре комнаты стоял другой военный (весьма привлекательной наружности) и весело смеялся. Младшая, мисс Флора, смотрела на всех огромными изумленными глазами. Мисс Тобиас подошла к ней и взяла девочку за руку. В глубине столовой юная дама сидела за фортепиано и отвратительно наигрывала итальянскую песенку. Вероятно, она понимала, что ее игра никуда не годится, поэтому музицировала крайне неохотно: запиналась, вздыхала и совсем не выглядела довольной. Внезапно пианистка перестала играть.
Красавец в центре комнаты тут же обернулся к ней.
– Ну же, смелее, – прикрикнул он, – мы внимаем вам с наслаждением. Это так, – тут он подмигнул товарищу, – восхитительно! Мы решили обучить деревенским танцам моих маленьких кузин. Фред – лучший учитель на свете. Так что придется вам играть.
Дама неохотно продолжила.
В это мгновение мужчина, сидевший в кресле и, вероятно, носивший имя Фред, заметил мисс Тобиас. Он мило улыбнулся и извинился.
– Не тушуйся, Фред! – воскликнул красавец, стоявший посредине комнаты. – Мисс Тобиас нас простит, мы с ней давние приятели.
– Добрый вечер, капитан Уинбрайт, – поздоровалась мисс Тобиас.
В это время мистер и миссис Стрендж с удобством расположились в уютной гостиной мистера Вудхоупа. Миссис Стрендж уже успела осмотреть дом, поговорить с экономкой, кухаркой, молочницей и служанками, а также конюхом, садовником и его помощником. Мистера Вудхоупа весьма интересовал женский взгляд на его домашний уклад. Он не позволил миссис Стрендж присесть, пока та не высказала одобрения дому, слугам и всему хозяйству. Будучи примерной сестрой, миссис Стрендж прилежно осмотрела владения брата, ободряюще улыбнулась слугам, постаравшись не слишком смутить их своими расспросами, и наконец объявила, что вполне довольна увиденным.
– Не сомневайся, Генри, – улыбнулась она, – мисс Парбрингер точно так же все понравится.
– Смотри, он покраснел. – Джонатан Стрендж поднял глаза от газеты. – Мы приехали только ради того, чтобы увидеть мисс Парбрингер, о которой ты так много писал.
– Правда? Надеюсь, мне удастся в скором времени пригласить миссис Филд с племянницей в гости.
– Незачем, – сказал Джонатан Стрендж. – Я купил подзорные трубы, и теперь нам ничего не стоит разглядеть из окна, как она ходит по деревне.
Стрендж действительно встал и подошел к окну.
– Генри, мне по душе твоя церковь, – обратился он к хозяину. – Эта низкая стена, что окружает и сжимает строения и деревья. Похоже на корабль. Задует сильный ветер, и церковь вместе с деревьями поднимется в воздух и перелетит куда-нибудь в другое место.
– Стрендж, – ответил Генри Вудхоуп, – ты, как всегда, говоришь глупости.
– Не обращай внимания, Генри, – сказала Арабелла Стрендж. – Он мыслит как волшебник, а они все немного сумасшедшие.
– За исключением Норрелла, – заметил Стрендж.
– Стрендж, прошу тебя как друга, забудь ты о магии хотя бы на время! У нас тут очень тихая деревушка.
– Дорогой мой Генри, – отвечал Стрендж, – я не уличный предсказатель в будке с желтой занавеской и не собираюсь торговать заклинаниями на вашем церковном дворе. Сегодня адмиралы, контр-адмиралы и министры его величества шлют мне учтивые письма, прося оказать услуги, и (что еще важнее) щедро их оплачивают. Сомневаюсь, что я по карману жителям Прощай-Милости.
– Что это за комната? – спросил капитан Уинбрайт.
– Спальня старого мистера Эндервилда, сэр, – ответила мисс Тобиас.
– Волшебника?
– Волшебника.
– А где он запрятал свои сокровища, мисс Тобиас? Вы прожили в доме достаточно долго, чтобы все здесь перерыть. Наверняка тут во всех щелях распиханы соверены.
– Первый раз об этом слышу, сэр.
– Да ладно вам, мисс Тобиас! Зачем старикану понадобилась магия, если не ради поиска кладов? На что еще она годится? – Тут некая мысль встревожила капитана. – А они, случайно, не унаследовали семейные способности? Ну, дети. Хотя вряд ли. Женщины ничего не смыслят в магии.
– История знает двух женщин-волшебниц, сэр. Обе весьма почитаемы. Леди Екатерина Винчестерская, учившая Мартина Пейла, и дочь Грегори Авессалома Мария, которая более века была хозяйкой Призрачного дома.
Капитана нисколько не заинтересовали ее слова.
– Покажите мне другие комнаты, – попросил он.
Они миновали еще несколько гулких коридоров, которыми, как и многими помещениями древнего мрачного дома, давно уже безраздельно владели мыши и пауки.
– Мои кузины – здоровые девочки?
– Да, сэр.
Капитан замялся:
– Надеюсь, это ненадолго. На свете столько детских болезней, мисс Тобиас! Я и сам лет в шесть-семь чуть не умер от кори. Они болели корью?
– Нет, сэр.
– Вот видите! Наши предки знали толк в воспитании. Они не слишком привязывались к детям, пока те не переболеют всеми детскими хворями. Мудрое правило. Не позволяй себе слишком привязываться к детям.
Капитан поймал взгляд мисс Тобиас и покраснел, но тут же рассмеялся:
– Ну-ну, я пошутил! И не надо смотреть на меня так сурово. Ах, мисс Тобиас, я все понимаю. Вы слишком долго тянули на себе весь этот дом, заботясь о моих кузинах, моих маленьких богатеньких кузинах. Женщине трудно в одиночку нести столь тяжкое бремя. Ваши плечики не созданы для этого. Теперь у вас есть я и Фред. Он тоже намерен стать их кузеном. Фред – большой любитель детей.
– А дама, капитан Уинбрайт? Она тоже останется в Прощай-Милости?
Капитан хитро прищурился. Его глаза сияли такой бесшабашной синевой, а улыбался он так искренне, что лишь женщина, обладающая хладнокровием мисс Тобиас, могла сдержаться и не ответить на улыбку.
– Только между нами, мисс Тобиас, один мой приятель-офицер дурно обошелся с этой дамой. Если бы не моя отзывчивость! При виде женских слез я размякаю и из меня можно вить веревки.
Несмотря на уверения капитана, когда они вернулись в столовую, созерцание женских слез (ибо юная дама плакала) подвигло его к грубости. Она тихо и как-то нерешительно позвала капитана. Он обернулся и прикрикнул на нее:
– Почему бы вам не вернуться в Брайтон? Нет ничего проще, сами знаете. Для вас это станет лучшим выходом…
