На улице ветер и снег с дождем.
Клево. Все, как я люблю.
Мысленно выматерившись, прыгаю через лужи, попутно высматривая на стоянке своего извозчика.
К дому брата, адрес которого я выпытала у него хитростью, добираюсь, когда на улице уже смеркается.
Код домофона я не знаю, поэтому, выудив телефон из кармана куртки, набираю номер Матвея.
– Привет, – будничным тоном говорю в трубку, – напомни код домофона.
Брат без запинки диктует комбинацию цифр, а затем замолкает.
– Тебе зачем?
– Зачем – зачем… встречай гостей.
– Ну, ты даешь! – усмехается он, и в следующую секунду дверь подъезда с писком открывается.
Матвей встречает меня на лестнице между этажами. Подхватив на лету, стискивает с такой силой, что я всерьез опасаюсь потерять выкатившиеся из орбит свои глаза.
– Полегче, – хриплю натужно.
Мотя размыкает медвежьи объятия и забирает из рук сумку.
– Почему не предупредила?
– А ты не рад?
– Херню не неси! Я бы тебя в аэропорту встретил.
– Не маленькая, – ворчу под нос, – такси пользоваться умею и памперсы сама себе меняю.
Брат открывает черную металлическую дверь и отходит, пропуская меня в квартиру.
– Давай, хвастайся своей берлогой.
– Все потом, Элька… опаздываем.
– Куда?
– В ресторан. У тебя десять минут, переодевайся.
Глупо хлопая ресницами, неверяще на него смотрю. Он собрался отмечать свой День Рождения? В ресторане?
Вчерашняя пицца была с галлюциногенными грибами?
– Давай – давай…
– С чего вдруг?
– Пацаны заставили.
– Пацаны? – повторяю эхом.
Матвей, видимо, заметив эмоции на моем лице, приобнимает за плечи.
– Эль, Ден тоже там будет. Скорее всего, с девушкой.
– И?..
– Пойдешь?
– Конечно. Вот если б ты сказал, что он там будет с парнем, я бы осталась дома.
– Так собирайся.
Мне дважды повторять не нужно. Закрывшись в ванной, умываюсь и наношу свежий макияж. Волосы взбиваю щеткой и собираю на затылке в объемный пучок, скрепив его серебряной заколкой.
Надеваю обтягивающее, как вторая кожа, серебристое платье и беру с собой черные туфли – лодочки.
Я рассчитывала вытащить брата куда-нибудь, поэтому взяла с собой наряд. Как в воду глядела.
– Я готова. Погнали?
Мотя, одобрительно цокнув, качает головой.
– Кобели шеи посворачивают.
– Не сомневаюсь.
Машина у него тоже новая. Снова Крузак, только значительно свежее предыдущего. Мы болтаем всю дорогу до ресторана, брат выспрашивает, как дела в универе, я – как работает новый автоцентр.
Но, несмотря на внешнюю беспечность, не могу игнорировать нарастающее внутри чувство тревоги.
Природа его мне известна. Тюменцев, чтоб его черти сожрали.
За последние три года мы виделись от силы несколько раз, но ни разу не разговаривали. Последняя наша встреча произошла летом, когда я приезжала к брату на каникулах. Мы столкнулись на улице у подъезда Матвея. Он поздоровался, а я сделала вид, что не узнала.
Боюсь, сегодня бедняжку, страдающую деменцией, сыграть не получится.
Машина Матвея сворачивает на перекрестке и через шлагбаум въезжает на пафосную стоянку не менее пафосного ресторана. Об его открытии говорили даже в моем городе.
– Только не говори, что он закрыт на спецобслуживание твоей персоны, – ошарашенно пялясь в окно, проговариваю я.
– Не такая уж я важная птица… пока, – скалится он, заломив бровь.
Я одобрительно качаю головой. Брат хорошо поднялся за последние годы. Почти не пьет, с шлюшками не водится. Весь в делах – заботах.
И о ежемесячном пополнении моей карты не забывает.
– Пойдем, и так опоздали.
На входе нас, как положено в приличных местах, встречают, провожают до гардероба, а затем к столику.
Все уже в сборе. Человек двадцать, не меньше. Свободных мест за столом всего два – мое и Матвея.
– Моя сестра Эля, если кто не знаком, – представляет он меня.
Я киваю и благосклонно дарю свою улыбку. Одну на всех.
Этот тоже здесь. Не глядя, точно знаю, где он сидит. То смазанное черное пятно на стуле справа от брата.
– Привет, красавица. Падай рядом.
Опускаю взгляд и вижу Сашу. По левую руку от него девушка. И судя по тому, как по-хозяйски лежат ее пальцы на рукаве его пиджака, они вместе.
– Привет, – элегантно опускаюсь на свободный стул.
Друзья возбужденно голосят и принимаются наполнять бокалы.
– Шампанского? Или чего покрепче?
– Шампанского, – улыбаюсь игриво.
– И мне, – пищит голосок из-за Саниной туши.
Он молча наполняет ее фужер и обращается к черной фигуре, от пристального взгляда которой на мне рискуют волосы загореться.
– Давай, Ден, скажи пару слов другану.
Ладно. Я справлюсь. Врать я умею виртуозно.
Беру шампанское в руку и смотрю на Тюменцева.
Твою мать…
Он, вроде бы, нехотя поднимается со стула, являя себя окружающим во всей красе.
В черных брюках на ремне с массивной пряжкой, белой рубашке, расстегнутой на три пуговицы, из-под которой выглядывает новая татуировка, пиджак, взъерошенные волосы и фирменный, словно делающий одолжение, взгляд, который в данный момент останавливается на моем лице.
Я не здороваюсь, и даже не снисхожу до приветственного кивка. Он тоже. Просто открыто разглядывает то, что видит.
Пусть смотрит, потому что кроме этого ему больше ничего не обломится.
Я с честью выдерживаю экзекуцию и сильно надеюсь, что по моим лицу и шее не расползлись красные пятна.
Но, когда все же он переключает внимание на брата, незаметно выдыхаю и одновременно начинаю злиться.
Я ведь столько раз спрашивала Матвея, как дела у его друга. И что же он мне отвечал?
Стареет. Толстеет. Лысеет. Дряхлеет. И вообще, выглядит, как половозрелый кот в апреле – потасканным.
Какая наглая ложь!
Эта скотина выглядит даже лучше, чем раньше. Красив, как дьявол и притягателен, как грех.
Глава 19.
– Мот, самое главное – Удача, – начинает говорить Денис негромко, – башка у тебя на месте, руки тоже откуда надо растут, характер стальной. Все это вместе с удачей принесет тебе кучу бабла. Так что, желаю тебе удачи, – поднимает бокал, – за тебя, брат.
Я хмыкаю. А здоровья и счастья не надо было пожелать? Одно бабло на уме.
Ден опускается на стул и ловит мой взгляд, делая рукой с бокалом виртуальный дзинь, и при этом даже не утруждается чокнуться с девушкой, сидящей по его правую руку.
А ведь она та, о которой говорил Матвей. Девушка Дениса.
Проигнорировав жест, пригубляю шампанское и подставляю ушко Саше, когда он начинает мне что-то говорить. Спрашивает об учебе. Я отвечаю, не вдаваясь в подробности, вяло интересуюсь тем же.
Вечер идет своим чередом, друзья один за другим говорят тосты, а Саша продолжает бессовестно насиловать мои уши.
Складывается ощущение, что три года назад, убитый горем после моего внезапного отъезда, он дал обет молчания и вот сейчас, на радостях, щедро купает меня в словесном потоке.
Послать его не позволяют мои ангельское терпение, светское воспитание и навязчивое молчаливое внимание со стороны лучшего друга брата.
Какого черта он так пялится?! Даже его подружка это заметила. Обиженно надув губки, ноет ему в ухо.
– Я же продал свою Хонду, – просачивается в сознание голос Сашки, – новый байк себе купил.
Навострив уши, двигаюсь к нему ближе.
– Какой?
– Ямаху.
– Да ладно!.. – роняю челюсть.
– Ага… Семерку…
– Шутишь?! Ямаха R7?! Ты обе почки продал?
Саня, довольный произведенным эффектом, скалясь, чешет затылок.
– Накопил…
