– Позову…
– Зачем?
– Да ты задрал! Дай контакт, я сам разберусь, что мне с ней делать.
– Отношения ей предложишь?
– Да че не так-то? Я, может, породниться с тобой хочу! – хмыкает друг, – прикинь, станем с тобой одной дружной семьей.
– Не получится, Макс, она мне не сестра.
– Это как?
– Значит, он это для Алинки придумал, – хохочет сбоку Леха, – да, Сань?
– Возможно…
Макс затыкается. Сидит, насупившись, и буравит меня взглядом. Я тоже. И срать на то, что он там сейчас себе напридумывает.
– Так, может… – тихо, понизив голос, проговаривает он, – ты ее сам… по ночам…
– Да ну, нах… – ошарашенно шепчет Леха.
– Вы дебилы? – перевожу взгляд с одного на другого, – вы ее видели? И Алинку мою?
– А че Алинка?.. Я тощих не люблю. Дашка зачетнее…
– Заткнись! Значит так, – достаю из кармана бумажник и вынимаю из него пятирублевую монету, – бросаем жребий. Орел – Макс, решка – Леха. Кто победит, тому Дашка и достанется.
Подбрасываю монету, ловлю ее на лету и раскрываю ладонь.
– Все, Леха, умойся, – проговаривает довольный Макс и обращается ко мне, – давай контакт.
Без лишних разговоров отправляю ее номер другу, но предупреждаю:
– Обидишь – урою.
– Не-не, братан, – поднимает обе ладони, – я аккуратно, она же, наверное, целка еще.
Бл@ть. Эта мысль неожиданно царапает. О том, что Даша еще девочка, я не подумал.
Сузив глаза, еще раз прохожусь по Максу взглядом.
– Я тебя предупредил. Если она из-за тебя хныкать станет, мать оторвет мне голову, а я тебе – яйца.
Обедать резко расхотелось. Перекушу дома вчерашними шашлыками и завалюсь спать.
Выхожу из кафешки и щелкаю сигналкой.
– Сань, – догоняет Леха, – можно я с тобой поеду?
– Зачем?
– Извиниться за вчерашнее хочу…
– Думаешь, самый хитрый? – хлопаю друга по плечу, – я сам извинюсь.
Усмехаюсь кислой роже Лехи и выруливаю с парковки. А ведь и правда надо извиниться и уговорить, чтобы матери не наябедничала.
Приезжаю домой, загоняю тачку во двор и сразу иду на кухню.
Чисто, пахнет едой. На секунду появляется мысль, что Стрельцова успела все же нажаловаться маме, и та прилетела домой на сверхзвуковой ракете.
Открываю крышку сковороды – котлеты. В кастрюле – картофельное пюре. Сглотнув обильную слюну, тут же мою руки и наполняю полную тарелку.
Вкусно и выглядит аппетитно.
Алинка на год Дашу старше, а вчера выяснилось, что она не то, что готовить, но даже и посуду мыть не умеет. Говорит, ее маникюр и кухня несовместимы.
Доедаю все до последней крошки и пишу Дашке:
«Спустишься? Разговор есть»
Сообщение улетает, но десять минут висит непрочитанным. Спит, что ли?..
Собираюсь ее набрать, но в этот момент звонит Алина.
– Сашунь, тебя сегодня ждать?
– Нет, давай завтра встретимся.
– Почему? Ты с ребятами встречаешься? Где? – пулеметит она.
– Алин, я дома и никуда не собираюсь. Хочу отоспаться.
– Я могу составить компанию, – говорит игриво.
– Тогда я точно не высплюсь…
– Ну, Са-а-аш…
– Алин, давай без обид, и так после вчерашнего голова трещит.
– И что, будешь там с… этой?..
– Бл@ть, Алина, что за бред?! Я же сказал, лягу спать, а завтра утром тебя наберу!
Отключаюсь и проверяю сообщения. Непрочитано.
Что-то как-то не по себе становится. Кто ее знает, эту Дашу? Может, она барышня впечатлительная, не пережила вчерашнего позора и таблеток наглоталась?..
По коже идет мороз.
Вылетаю из кухни и бегу наверх. На лестнице торможу, потому что до моего слуха доносится идущая из ее комнаты музыка. Если мне не изменяет память – Sub Urban и Bella Poarch.
Меломанка, значит?..
Приближаюсь и стучу два раза. Не отвечает. Повторяю снова, после чего толкаю дверь и захожу внутрь.
Глава 12.
Ночка выдалась ужасной, но настроение все равно бодрое. Во-первых, выяснилось, что Греховцев никого ко мне не посылал, его друг – питекантроп сам помещения перепутал, а во-вторых, мне понравилась его реакция.
Не питекантропа, нет. Реакция Саши.
Когда он ворвался в комнату и спас меня от перегародышащего дракона, я действительно почувствовала себя его сестрой.
Повезло Маришке. Это офигенное чувство, когда у тебя такой защитник.
Реакция его друга Лехи тоже была… забавной. Сколько же он выпил, если я ему секси показалась?
Смешной.
Рассмотреть в темноте я его не успела, запомнились только его внушительные габариты, грубоватое лицо и густые черные брови.
Хорошему настроению способствует и то, что, когда я после пробуждения спустилась вниз, в доме уже никого не было, а на кухне царил идеальный порядок.
На заднем дворе у бассейна – тоже. Ни пустых бутылок, ни окурков, ни мокрых полотенец.
Можно было подумать, что все, произошедшее вчера, мне приснилось. Но нет, в холодильнике обнаруживается контейнер с остатками шашлыка и приклеенным к нему стикером «Съешь их».
Заботливый какой!
Думает, я не способна приготовить что-нибудь съедобное?
Нахожу в морозильной камере фарш и решаю пожарить котлет. Мама на работе задерживалась допоздна, поэтому готовить я умею с детства.
Отвариваю картофель и делаю из него пюре, жарю котлеты. А затем иду наверх, чтобы покормить рыбок Кирилла и проведать мою подружку Лили.
Возвращаюсь к себе, пользуясь тем, что в доме я одна, включаю плей-лист и решаю переодеться, потому что шорты с футболкой насквозь пропахли жареными котлетами.
Раздеваюсь до нижнего белья и открываю шкаф. Что надеть? Выбор – то невелик – лосины с туникой или длинный халат.
Вынимаю трикотажный костюм и тут начинается одна из моих самых любимых песен.
«Инферно» Беллы Порч.
Аааа!.. Сто лет ее не слушала!
Прибавляю звук и, встряхнув распущенными волосами, начинаю танцевать. Поднимаюсь на носочки, поднимаю руки над головой и плавно извиваюсь.
Танцевать я люблю, но никогда не занималась этим целенаправленно. Всегда стеснялась. Но наедине с собой, когда мамы не было дома, часто включала музыку и, надев самое красивое платье, танцевала часами.
Закрыв глаза, кручу бедрами, подпеваю Белле. И момент, когда атмосфера в комнате неуловимо меняется, пропускаю. По ногам идет сквозняк, а кислорода становится меньше.
Осознание пронзает молнией.
Распахнув глаза, я резко оборачиваюсь.
У порога, широко расставив ноги и заложив руки в карманы джинсов, стоит Греховцев.
На лице ни единой эмоции, веки приопущены, а в глазах густая тьма. Не шевелясь, он проходится по мне взглядом, как паяльной лампой.
Я столбенею, уронив безвольные руки вдоль тела, смотрю на него широко раскрытыми глазами.
– Продолжай, – велит он глухо.
Его голос звучит как выстрел и вскрывает образовавшийся между нами вакуум. Впиваюсь пальцами в собственные плечи и отступаю назад.
– Выйди, – прошу тихо, почти беззвучно.
Но Саша словно не слышит, глядя куда-то в область моего живота, делает шаг вперед.
Меня кроет паникой. Тело сотрясает крупная, как от мороза, дрожь, а ноги подгибаются.
– Выйди! – повторяю громче.
Греховцев замирает, на краткий миг зажмуривается и, бросив на меня осмысленный взгляд, резко разворачивается и выходит из комнаты.
Я слышу удаляющиеся шаги, стук хлопнувшей двери, слышу, как сменилась в динамике песня, а заставить себя пошевелиться не могу.
Так и стою, обхватив себя руками и трясясь от шока.
Распущенные волосы щекочут спину, посылают по коже новую порцию крупной дрожи.
Запоздало спохватившись, я срываюсь с места, влетаю в ванную и закрываюсь изнутри.
Черт. Черт. Черт!
Боже, какой позор!
Закрыв ладонью рот, безмолвно ору. Выдыхаюсь и начинаю заново.
Он видел меня полуголой!
