«Р-р-р-звяк», – расползлось по моей и без того тарахтящей голове.
Молчание.
– Алло! Ты меня слышишь? Алло, – кто-то на том конце линии окончательно решил меня добить.
– Да слышу я… слышу.
– Извини за вчерашнее. Я вел себя отвратительно: напился, перепугал всех соседей воплями, когда мы пели под караоке. Друзья говорят, что я запускал салюты из форточки и чуть не спалил тебе квартиру… – парень стрекотал, как кузнечик.
Я не понимала, о чем речь. Каждое слово незнакомца будто выстреливало мне в голову, вызывая пульсирующую боль.
– Ты кто? – я решила спросить прямо.
– Эмм… Ты не помнишь? – удивился парень. – Хотя что это я, ты же вчера тоже перебрала, хе-хе, – засмеялся он. – Меня зовут Глеб. Мы познакомились прошлой ночью, когда праздновали Новый год…
– Боже, сегодня 1 января? – перебила я голос в трубке.
– Точно! С Новым годом, Лоя!
Мне казалось, он никогда не заткнется. Я вздохнула.
– Ага. И тебя, – выдохнула. – Слушай, мне пора…
– Подожди! – остановил меня Глеб. – Можно я свой телефон заберу?
Я посмотрела по сторонам, но рядом чужих мобильных не увидела. Вставать было лень…
– Нет у меня твоего телефона. Наверное, ты потерял его где-то в другом месте, – пора завязывать с нудным разговором.
– Нет, он точно у тебя, – отрезал парень. – Ты держишь его в руках, потому что твой мобильник у меня.
Я оторвала телефонную трубку от уха и принялась внимательно ее рассматривать, затем ответила:
– Ты ошибаешься, я разговариваю по своему мобильнику.
– Нет же, Лоя, послушай! У нас одинаковые телефоны, и вчера я случайно забрал твой, – объяснил Глеб. – Мы можем встретиться вечером?
«Ёпрст!» – проорал мне внутренний голос. – Только этого не хватало!» – но деваться было некуда.
– Ладно, – ответила я, скривив кислую мину.
– Буду ждать тебя во дворе сегодня в семь.
– Уфф, хорошо, – я выключила телефон и накрылась одеялом с головой. – Наконец-то, тишина…
Переехав в Петербург, я поступила в институт имени Репина на факультет живописи. Друзьями здесь так и не обзавелась, если не считать таковыми студентов, которые учились вместе со мной. На носу был Новый год, и один из моих одногруппников предложил встретить праздник вместе, в студенческой общаге. Я согласилась.
Не помню, сколько нас было человек, но бой курантов мы отметили превосходно, а потом всей компанией пошли гулять. Ночное небо Питера до утра переливалось разноцветными вспышками салютов, прохожие, попивая шампанское, танцевали на улицах и площадях, громко поздравляли друг друга и жгли сотни бенгальских огней. Что уж говорить, кутить в этом городе умеют на славу. Да и снега тут явно больше, чем на юге (хотя мне он напоминает, скорее, грязную жижу).
Нагулявшись до нытья в ногах и прилично замерзнув, все мы оказались у меня дома и продолжили праздновать: пели песни под караоке, чокались, цитируя известные тосты, и дико хохотали. Надо отдать должное соседям – на весь шум и гам они не сказали нам ни слова. Вообще, за восемь месяцев жизни в Питере я заметила, что люди из больших городов отличаются от провинциалов тем, что плевать они хотели на окружающих. Не в смысле человеческой поддержки – тут-то они как раз всегда рады помочь. Им некогда учить жизни других людей, а тем более сплетничать, ведь хватает своих дел и забот. Соседи здесь не знают имен друг друга, хотя здороваются всегда. Такие вот вежливые пофигисты.
Я сильно изменилась с тех пор, как уехала из Анапы: стала замкнутой, никому не доверяла, да и вообще боялась лишний раз выйти на улицу и завязать разговор с прохожими. Я напоминала себе серую мышь, слившуюся с таким же мрачным Питером и людьми, населяющими этот город. У меня появились комплексы, а уверенность в себе и самооценка упали до нуля. Конечно, этого следовало ожидать… Я удивлена, что после случившегося почти полтора года назад я вообще осталась в живых, не спилась, не превратилась в блудную девицу и не закрылась в комнате на ключ – подальше от социума. Что уж говорить, тогда в Северной столице я не могла смотреть людям в глаза, а, общаясь, ненароком отводила взгляд в сторону. Мне казалось, что у меня слишком большая грудь, целлюлит на ягодицах, кривой нос, короткие пальцы, широкие плечи и с каждым днем я все сильнее заплываю жиром. Если я выходила из дома, то только чтобы сходить на пары, в магазин или встретиться с однокурсниками. Парня у меня здесь не было. Да и подпускать кого-то близко к себе мне совсем не хотелось: история с Митей оставила неприятный осадок.
Я выбрала иной путь – побег из муравейника, и надеялась, что вдали от Анапы смогу найти себе новый уютный дом, а яркий солнечный луч, возможно, и не один, обязательно озарит мою никчемную жизнь теплом и светом. Я тогда не знала, что все дороги ведут обратно, пусть к другому, но по образу и подобию схожему муравейнику – с такими же запутанными тоннелями и мурашами внутри.
Гулять с Глебом я не собиралась, так что и наводить марафет не стала: оставила прежнюю одежду, смыла с лица черные разводы от туши, почистила зубы, пару раз провела расческой по волосам – под шапкой все равно не видно – и пошла на встречу к очередному «муравью», на этот раз – к раззяве, умудрившемуся перепутать свой мобильник с моим.
– Привет! – парень встретил меня в подъезде с букетом из пяти кремовых роз.
– Неожиданно, – я слегка испугалась. – Это мне?
– Да. Бабуля на углу продавала, решил ей помочь, чтоб не замерзла, – Глеб улыбнулся.
– Никогда ее раньше не видела, – я сделала вид, что поверила в его историю. Хотя подкат был банален до скукоты.
Мы обменялись телефонами.
– Не понимаю, как я мог перепутать свой мобильник с твоим, – Глеб опять лукавил.
Я снова сделала вид, что поверила ему, и улыбнулась.
– Бывает. Ну, раз уж ты подарил мне цветы, предлагаю прогуляться где-нибудь.
– Я за. У меня как раз завалялись два билета в кино, – парень вытащил из кармана пуховика какие-то бумажки и протянул их мне. – Любишь комедии?
– Люблю, – я засмущалась. – Ты хорошо подготовился, я бы даже сказала слишком, – похожие знаки внимания были мне знакомы, но ничем хорошим они не заканчивались. В голове медленно прокручивались кадры воспоминаний о Митином брате.
Всю дорогу до кинотеатра мы с Глебом болтали о вчерашнем празднике, всякой ерунде и смеялись. Парень рассказывал мне моменты, которые наутро вылетели из моей головы. Оказалось, что в новогоднюю ночь мы с Глебом целовались, но я с похмелья ничего не помнила – слишком много было выпивки. Под конец вечера новый приятель проводил меня до дома и сознался, что специально подменил наши телефоны, чтобы я сходила с ним на свидание.
«Этот парень обманул меня трижды за одну только встречу, – думала я. – Надо быть с ним поосторожнее. Хотя он же сделал это из добрых побуждений, чтобы познакомиться со мной и порадовать. Возможно, не стоит заранее раздувать из его ребячества трагедию».
С той встречи мы с Глебом часто гуляли вдвоем: катались на байках каких-то его приятелей, ходили на рок-концерты и просто сидели в кафе. В общем, вели обычную студенческую жизнь, и, хотя я боялась этого больше всего, потихоньку мы сблизились и стали парой. Было приятно осознавать, что в моей жизни появился человек, которому можно открыться, рассказать о своих трудностях. А он всегда был рад выслушать, поддержать и просто крепко обнять меня.
Жизнь налаживалась, но комплексы не оставляли меня в покое. Тогда я часто изнуряла свое совершенно нормальное тело диетами: сидела на гречке, вычеркнула из рациона мясо, пила свежевыжатые соки, а иногда вообще довольствовалась одними лишь яблоками. Но самым большим моим «достижением» стали две недели, в которые я насыщала свой изголодавшийся организм водой и зеленым чаем.
Помню, как по ночам мне сводило ноги и как в институте, когда закончилась очередная пара, я с ужасом поняла, что не могу встать со стула. В глазах потемнело, мышцы не слушались, и лишь спустя время, когда одногруппница принесла стакан черного чая с сахаром и я выпила сладкий напиток, мне стало лучше. Чуть отдышавшись, я смогла встать, дошла до туалета, но упала там в обморок.
Получив мои анализы, врач из больницы, куда я попала на скорой, сообщил, что в моем организме не осталось и грамма питательных веществ, необходимых каждому человеку для нормальной жизни, – сплошная вода.
– Еще пара дней на этой диете, и сегодня мы бы не разговаривали с вами, Лоя, – сурово сказал доктор.
Две недели в больнице подняли меня на ноги. Особенно хорошо поработали капельницы и уколы: ежедневно я получала порцию витаминов, сахара и другого добра, что не только поправило мое здоровье, но и вернуло сброшенные килограммы.
В палате была скука смертная, так что у меня было много времени для размышлений. Я вспоминала прошлое и не понимала, как довела себя до такого состояния. Ведь еще несколько лет назад – до того, как я начала встречаться с Грузином, – меня вообще не волновала собственная внешность. В детстве мне было плевать, что мой нос не греческий с горбинкой, а напоминает круглую картошку. Я не заморачивалась о том, толстая я или худая, длинные у меня волосы или короткие, – какая разница? Совершенно неважно, что думают обо мне другие, главное – нравлюсь ли я сама себе. И я осознала, что какой-то момент моей жизни стал поворотным – тогда я начала зависеть от мнения своего парня и окружающих. Это случилось, когда мы во второй раз сошлись с Митей. Именно он своим показушническим образом жизни и стремлением все во мне изменить – только бы у прохожих челюсть отвисла, когда они видели нас вместе, – изувечил истинную Лою.
Когда Глеб узнал, что я в больнице, сильно за меня испугался, поэтому навещал каждый день, приносил свежие цветы и большие пакеты с едой. Помню, как угощала соседок по палате всем, что не могла съесть сама: апельсинами, печеньем, колбасой и даже картошкой с курицей в пластиковых контейнерах.
Как только я поправилась и вернулась домой, ко мне в гости пришел Глеб. Как всегда, он принес с собой розы, на этот раз красные. Я поставила цветы в вазу и принялась наливать воду в чайник. Мой приятель сидел за столом какой-то подавленный и в раздумьях.
– Что-то случилось? – начала я разговор.
– Нет-нет, все в порядке, – успокоил меня Глеб.
– Тогда почему ты такой грустный?
– Мне надо серьезно поговорить с тобой, Лоя, – произнес он, соединив ладони в замок.
– Та-а-к… – я была в недоумении и села напротив. – И о чем же?
– Понимаешь, я сильно перепугался, когда узнал, что ты попала в больницу, – его взгляд опустился вниз. – Если бы ты умерла, я не смог бы с этим смириться… и обязательно наложил бы на себя руки.
– Эмм… – я даже не знала, что на это ответить, просто сидела с широко раскрытыми глазами и слушала. Мысли в голове перемешались, а слова напрочь исчезли из памяти. Кажется, несколько минут я была в шоке. Потом собралась, но все равно не знала, что сказать.
– Представляешь, на что я готов ради тебя, Лоя?! – эта фраза была его трофеем. Он вымолвил ее, гордо подняв голову.
– Что ты такое говоришь? – я все еще не могла прийти в себя. – Ни одна девушка не стоит того, чтоб парень лишал себя жизни из-за нее.
– Лоя, ты потрясающая! – выкрикнул он.
– Глеб, ты какой-то странный сегодня… – я потрогала его лоб, температуры не было. Алкоголем от парня тоже не пахло. – Что-то не так, тебя будто подменили.
– Я же сказал, со мной все в порядке. А вот ты доведешь нас обоих до гроба! – он снова вскрикнул.
– Да что не так?! – никак не могла я взять в толк и начала злиться.
– Ты прекрасна, но у тебя гора комплексов и низкая самооценка, – заявил он мне и попал в точку.
– Фух, – я успокоилась и выдохнула. – Так вот в чем дело. Да. Так и есть.
– Хм… Но как такая красивая, интересная, добрая и веселая девушка умудрилась закопать все свои богатства? – с любопытством спросил меня Глеб.
Я сильно разволновалась, поэтому для начала встала и налила нам чай с лимоном. Потом опять села за стол напротив парня, взяла его за руку и рассказала свою печальную историю лишения девственности… Конечно, в подробности я вдаваться не стала – обошлась без имен и последствий трагедии.
Глеб выслушал меня, и ни одна мышца на его лице не дрогнула. Как будто я рассказывала ему сказку на ночь со счастливым концом. Странно, но он не расстался со мной, как я думала, не назвал меня конченной, шлюхой или дурой, как это делали другие, не стал осуждать меня и учить жизни. Мой парень спокойно продолжал смотреть на меня, глотнул чай, затем вздохнул и во что бы то ни стало решил избавить меня от комплексов. Такой реакции я точно не ожидала, поэтому радостно закивала. Больше мы эту тему не обсуждали.
Целый месяц я ходила на какие-то курсы при модельной школе, которые нашел для меня Глеб. Там я научилась стрелять глазками, томно приподнимая ресницы, ходить на каблуках, правильно сочетать одежду, разговаривать с эротичными нотками в голосе, делать сексуальный, но при этом естественный макияж и прическу. Не всем этим я пользовалась в повседневной жизни, однако уроки действительно помогли мне повысить самооценку, которая с каждым днем подкреплялась комплиментами от Глеба и оказываемыми знаками внимания со стороны других мужчин. Максимальный же эффект на меня произвела «Ода себе любимой» – небольшое стихотворение, которым преподаватель поделилась со всей группой. Она настоятельно попросила учеников повесить его дома на зеркало и читать с выражением минимум три раза в день. И это сработало! Уверенность вновь ко мне вернулась, а комплексы исчезли, не оставив и следа.
Санкт-Петербург, 2008–2009 годы
Уже почти год мы с Глебом были вместе. Обычный парень, без особых достижений и внешней красоты, брал своей добротой, искренностью и порядочностью. Среди питерских юнцов он особо не выделялся. Скажу больше, его легко можно было спутать со школьником старших классов – худощавое телосложение, смазливое личико с еле проглядывающей растительностью на подбородке и мешковатая одежда блеклых цветов. Зато так красиво, как Глеб, за мной еще никто не ухаживал. Зарабатывал парень немного, но делал все, чтобы цветы в моей комнате не успевали вянуть.
«Ну наконец-то, вот он мой принц! – думала я. – Белого коня и королевства, конечно, у него нет. Да и слава Богу! Хватило мне истории с "БМВ"».
Глеб жил с мамой в крохотной комнате коммунальной квартиры и работал поваром в ресторане. Туда же потом устроилась и я – администратором. Работа, на которой я ежедневно общалась с нескончаемым потоком людей, помогла мне стать открытой, как раньше, и завязать новые знакомства, что тоже сыграло на руку в борьбе с комплексами.
Глеб же все больше погружал меня в свою жизнь: познакомил с мамой, соседом по коммуналке и друзьями, которые с детства были с ним не разлей вода. Наконец-то моя жизнь наполнилась приятными эмоциями и в ней появились цвета. Хотя все оказалось не таким замечательным, как я нарисовала себе в фантазиях.
Спустя полгода мой парень связался с плохой компанией. Где и как это случилось, я, к сожалению, не знаю – иначе пресекла бы печальную историю еще в начале. С тех пор Глеб стал вести себя странно: часто уединялся с друзьями, когда мы отдыхали вместе, срывался куда-то по внезапным звонкам, мог проспать целый день, а выглядел все равно уставшим и замученным. От моих вопросов «Все ли в порядке?», «Что-то случилось?», «Нужна ли помощь?» он уклонялся и переводил разговор на другие темы. Казалось, у Глеба была какая-то тайна, но делиться ею со мной он точно не собирался.
Однажды, когда я была в гостях у своего парня и мы с его мамой пили чай на кухне, в дверь позвонили. Под предлогом покурить Глеб вышел в подъезд с нежданным гостем. Спустя десять минут я решила нарушить затворничество своего парня, посмотреть, кто пришел, и вышла к ребятам. На лестничной площадке пахло горелой бумагой, паленным сеном и еще чем-то мерзким. У открытого окна, среди густого облака белого дыма, стоял мой парень с приятелем и курил. Ребята громко разговаривали и не сразу меня заметили. А я тихонько притаилась у двери и не верила своим ушам – речь шла о наркотиках.
Тогда я узнала, что Глеб травится этой дрянью и подсаживает на нее своих друзей. Конечно, показывать свои эмоции парню я не стала, хотя эта новость была для меня ударом под дых и выворачивала душу наизнанку. Я не знала, что делать… С одной стороны, во всем этом «варится» дорогой мне человек, с другой – гадость, которая выходит за границы дозволенного. Раньше я слышала о наркотиках только в новостях и никогда не сталкивалась с ними воочию. Помню фильмы о наркоманах, которые нам показывали в школе. Страшные кадры убогих людей, потерявших здоровье, семью и работу, остались навсегда у меня в памяти. Я не могла в это поверить, но теперь эта дрянь стала частью и моей жизни.
Потерять еще одного близкого человека, который в прошлом избавил меня от кучи комплексов и заставил после долгой спячки открыть глаза на мир, я была не готова, но и плавать в этой грязной луже тоже не хотела. Подумала, что стоит понаблюдать за происходящим со стороны и помочь Глебу забыть об этой мерзости. Когда-то парень протянул мне руку помощи, и я искренне была ему за это благодарна. Сейчас же наступила моя очередь вернуть долг. Так я начала знакомиться с наркоманами, узнавать о запрещенных препаратах и попала в самый центр ада.
Я общалась с ничтожествами, которые раньше имели все: достойную работу, стабильный заработок, семью, а потом связали свою жизнь с этой гадостью. Страшная ошибка разрушила их счастье и сломала судьбы их близких. Наркоманы сдавали детей в детские дома, делали аборты, распродавали семейные реликвии, разводились со своими супругами, воровали пенсии у престарелых родителей, попадали в тюрьмы и подсаживали на эту дрянь других людей.
Я видела худые, бледно-серые тела зависимых: лица, покрытые прыщами, разрушенные зубы, язвы на руках и ногах, жидкие сальные волосы и уставшие глаза, в которых отражались страдания и мольба о помощи. Меня не покидали чувства отвращения и жалости к этим несчастным. Хотелось отхлестать их по щекам и выкрикнуть:
– Очнитесь! Вы же загоняете себя в гроб, ломаете жизни других… Ради чего?!
Когда знакомые Глеба во главе с ним стали предлагать мне попробовать эту дрянь, я поняла, что пора бежать не оглядываясь, и высказала все своему парню в лицо.
Он не смог со мной расстаться: сказал, что любит и просто не представляет свою жизнь без меня – маленького луча света во тьме. Глеб уверял, что завяжет с наркотиками раз и навсегда, но ему нужны моя помощь и поддержка. Я же была только рада вытащить своего парня из грязи. Вместе мы сражались с этой гадостью полгода.
Раз восемь мой парень срывался, и мы начинали сначала. Тогда я попросила его прекратить встречи с наркоманами и вообще выбросить из своей жизни все, что связывало его с этой дрянью. Он согласился. А потом начал обманывать меня – говорить, что ничего не принимал и все это – лишь плод моего воображения. Впрочем, к тому времени я уже с легкостью могла отличить нормальное состояние моего парня от того, когда он принимал наркотики.
Мать Глеба вкалывала на трех работах, почти не появлялась дома и еле сводила концы с концами. С отцом-алкоголиком мой парень не общался. Его родители развелись лет 15 назад, и с тех пор папа Глеба пропал: с ребенком не виделся и даже не платил алименты.
Я не опускала руки и все еще старалась помочь парню в борьбе с наркотиками. Единственное решение, которое осталось у меня в запасе, – предложить Глебу переехать ко мне. Так я смогла бы контролировать почти каждый его шаг. Но он отказался. Наверное, не хотел оставлять мать в одиночестве или чего-то боялся. Я решила переехать к нему. Сначала парень идею поддержал, но через пару минут заставил меня от нее отказаться. По его словам, ютиться втроем в маленькой комнате – то еще удовольствие. Так что жить мы с Глебом продолжали отдельно, но виделись почти каждый день.
Ничего не менялось. Наркотики и мой парень были вместе, как и прежде. Из-за этого мы ссорились, и я много раз предлагала ему расстаться. Сначала Глеб угрожал мне самоубийством, а потом и вовсе перестал воспринимать мои слова серьезно: продолжал звонить и караулить меня у подъезда, как ни в чем не бывало. Я же испытывала к нему только привязанность и жалость, о любви речи не шло. Но даже этого хватало, чтобы помешать нам порвать раз и навсегда. После долгих молений парня о прощении и душещипательных признаний в любви мое сердце не выдерживало, и я снова оказывалась втянутой в грязь. В этих мучительных терзаниях и муравьиных склоках пролетели еще два месяца. Глеб так и не смог выбраться из порочного круга, но и меня отпускать не хотел.
Анапа, 2009 год
Весной позвонила Полина и пригласила меня на их с Русланом свадьбу. Праздник намечался на конец августа. За ребят я, конечно же, была рада, но меня терзали сомнения: «Стоит ли брать с собой Глеба?» С одной стороны, я давно пыталась расстаться с парнем, с другой, не поеду же я на отдых одна, будучи в отношениях. В итоге решила, что Глебу пойдет на пользу поездка на море – хоть на какое-то время он выберется из своей гнилой дыры. А у меня появится возможность познакомить парня с друзьями, возможно, они смогут на него повлиять. И знаете, это была лучшая идея, посетившая мою глупую голову за последние десять лет, потому что в Анапе Глеб раскрылся сполна.
Когда мы пришли в гости к Полине, она, как истинная хозяйка, встретила гостей накрытым столом со всевозможными угощениями: домашними пельменями со сметаной, свежим овощным салатом, миндальным печеньем и ароматным шоколадным тортом. Руслан в честь нашего приезда откупорил бутылочку кубанского вина и разрезал арбуз. К тому времени они уже жили вместе. Истекая слюной, мы сели за стол и набросились на еду.
– Тесто сыровато, – пережевывая первый пельмень, прокомментировал Глеб. – И в мясе не хватает специй.
«Кашевар, блин!» – подумала я, но реплику решила оставить при себе.
– Мой парень повар. Полина, не обращай внимания, он вечно придирается к еде, которую готовил не сам.
– За встречу! – поднял бокал Руслан.
– И за знакомство, – добавил Глеб.
«Звяк-дзинь-бряк…» – в кухне зазвучала мелодия застолья.
Пока мы обедали, я никак не могла насмотреться на ребят и перестать улыбаться: они были такой прекрасной парой и отлично дополняли друг друга. А еще я сильно по ним соскучилась, поэтому при встрече обнимала каждого так крепко, что, казалось, задушу.
Руслан возмужал и стал выглядеть более официально, что ли. Нас с Глебом он встретил на своей машине, гладко выбритый, в отутюженных брюках со стрелками, голубой рубашке и с очками на носу. Думаю, над его внешностью хорошо поработала заботливая невеста.
Подруга тоже похорошела, но мне ее новый образ не был близок. Наращенные волосы, ногти и ресницы, конечно, делали ее привлекательнее, но эта искусственная красота отдавала нотами фальши. Кроме того, она нигде не училась и работала официанткой, что казалось странным в ее 22 года. Тем не менее Полина оставалась отличной хозяйкой и продолжала тянуть на себе больного отца, что в моих глазах было достойно уважения.
