Артём Сергеевич Евсеев "Мозаика"

– Везде, Унтри, – снизошел ответить Феликс. – Ты можешь быть везде.

– То есть?

– Сам выбирай, где ты захочешь открыть глаза, – сказал Джек.

– То, что ты готов пожертвовать собой ради науки и философии – благородное дело, – похвалил меня Стюарт. – Если всё получится, на что мы и рассчитываем, то ты и не будешь жертвой. Наоборот, ты вознесёшься. Это будет наш подарок тебе.

– У меня есть время подумать? – уточнил я. Для меня это было крайне важно.

– Да, на размышления у тебя два дня, – твердо произнес Джек.

– Подпиши договор о неразглашении, пожалуйста, – сказал вежливо Стюарт, но я чувствовал, что у меня нет выбора.

После всех формальностей, я полетел обратно в Чебоксары. Быстрее домой, быстрее забыться. По дороге мне не было дела ни до социальных онлайн-форумов, ни до облаков за иллюминатором, ни до перекусов.

По приезде в родной город, я первым же делом встретился с Элеонорой у неё в квартире.

– Сделать что? – спросила она меня на повышенном тоне после того, как я рассказал ей о произошедшем. – Ты в своём уме?

– А что не так? – уточнил я, хоть и понимал, что это необычно.

– Мир хоть и далеко продвинулся в технологиях, но не настолько, чтобы гарантированно переносить сознание. Да, в новостях передают, что раз в месяц где-то кому-то оцифровали мозг. И что с этого? Эти пациенты – ноунеймы[89 - Ноунейм (no name) – человек, не выделяющийся из толпы.], подопытные мыши. Я даже не знаю, как они сейчас себя чувствуют, и правда ли это вообще. И, к тому же, зачем тебя раздваивать? Я имею в виду, какого лешего тебя нужно замораживать и при этом создать электромеханический аналог одновременно? Уж выберите один путь.

По-моему, Элеонора обращалась уже не ко мне – её слова были направлены в окно, в сторону Москвы, где находился центр по изучению возможностей человека.

– Почему бы и нет?

– А почему ты? – она ходила по комнате туда-сюда. – У меня слишком много вопросов. Почему именно ты? И как ты… с чего ты хочешь согласиться на такое?

– А зачем я живу? Вот что мне в этом мире нужно? Я кто? Человек? Если заменят тело и оцифруют мозг, то вряд ли буду им, но останусь собой. Так кто же я? Философ? Если поменяю сферу деятельности, то не буду и им. Твой парень? Прости, но ты не хочешь бессмертия, а значит я вряд ли буду им долго. Видимо «Я» – это набор случайных функций в заданный момент с желанием, определённым опытом и обстоятельствами. А сейчас я хочу безопасности – чтобы мое «Я» было надежно сохранено. А также получить максимальный опыт – изучить разные состояния. Видимо за этим я и живу – чтобы познавать мир. Иногда нужно пересилить себя, и ты добьёшься совершенства!

– Даже если так, – всё ещё не сдавалась Элеонора, – почему именно ты? Может стоит подождать, когда это будет доступнее и надежнее?

– Будущее непредсказуемо. Я его боюсь, честно, – признался я. – Этот эксперимент открывает дорогу в более стабильный мир для меня. Риск есть, откровенно говоря. Но я готов пойти на него – вся моя сущность требует этого.

– Кем ты хочешь быть, Унтри? – остановилась Элеонора и спросила меня, не понимая, что у меня в голове.

– Я уже сказал: кем я буду – не знаю, но куда-то я буду двигаться. В этом и прелесть бесконечной жизни – ты не уверен, что будет завтра, но знаешь, что оно будет. На все найдется время.

– Ты ошибаешься, дорогой, – с грустью произнесла она. – В этом уродство бесконечной жизни – так как ценность момента теряется. В любом случае тебе всё надоест: любая деятельность. И это будет страдание. Вот прожил ты миллион лет, а дальше что? Причем миллион лет – это далеко не вечность. Люди за девяносто лет устают жить, а ты затираешь про вечность!

– Ну, может я расхочу жить, когда-нибудь…

– Не знаю, позволят ли тебе. Судя по твоим описаниям, у тебя не будет полного контроля над своей памятью. К тому же мозг не рассчитан на такую продолжительность.

– Кибермозг технически более совершенен, – защищался я.

– Нет ничего совершеннее природы, Унтри. Жаль, что ты этого не видишь.

– Послушай, – недовольно буркнул я. – Элеонора, я даже говорить тебе не должен был об этом. Но ты для меня важна. Дай мне сделать то, что еще мне важно.

– Ты всё равно меня не послушаешь.

Мы сидели и смотрели друг на друга – пара упрямых особ.

– Что такое жизнь? – я чувствовал, что это последняя попытка Элеоноры разубедить меня. – Ты же понимаешь, что это всего лишь реакция на раздражитель? Книги, которые ты читал, просто вынесли тебя на берег, полный трансгуманистических ценностей, поэтому ты такой, какой есть, и хочешь сделать эти глупости. Послушай меня, я тебе зла не желаю – как ты этого не видишь? Я лучше хочу для тебя, для нас…

У Элеоноры накатывались слезы.

– Тогда отпусти меня, – сказал я вполголоса и обнял ее. Сначала она пыталась увернуться, но потом сдалась и обняла меня в ответ.

– Береги себя, – спустя некоторое время пожелала она.

– Всё будет хорошо, – произнёс я шёпотом и ушел.

Слишком тяжело мне далось прощание с Элеонорой, но выйдя на улицу, я почувствовал облегчение, когда на меня дунул свежий зимний ветер.

Глава 6

В Центре мне сказали, что можно приезжать в любое время, но не позже, чем послезавтра. Я решил ехать в Москву немедленно – одногруппники переживут моё отсутствие (так я себе это представляю – всего лишь отсутствие: недолгое), с родственниками все равно редко выхожу на связь, а Профессор… «Что же насчет него? Поговорить или нет?» – задумался я, пока шел в сторону аэропорта. Мои ноги замедлили ход, и я вовсе остановился. Достал телефон из кармана, посмотрел на позднее время, но всё же не постеснялся позвонить Профессору.

– Если ты решился, то иди, – посоветовал он мне. – Желаю удачи!

Разговор был коротким: единственное, что чувствовалась – это его поддержка. Бодрым напутствием он направил меня к трапу – я сел в самолет второй раз за день, всё меньше понимая что к чему.

Уже через несколько часов, после подписанных мною договоров и соглашений, я сидел на кушетке и готовился к сканированию тела. Оно было необходимо для создания кибертела – электромеханической копии биологического тела.

– Дальше – больше, – думал я и успокаивал себя. – Но я со всем справлюсь.

После оцифровки тела, меня стали готовить к остальным процедурам. Перед наркозом, пока специалисты готовили оборудование и сами собирались с мыслями, мне дали успокаивающее, но я всё равно дрожал.

– Не переживай, – сказал мне Феликс, пока по операционной крутилась туча врачей. – Сейчас тебе сделают общий наркоз, и ты погрузишься в сон. Затем мы подсоединим электроды-сканеры к твоей голове и сделаем цифровую карту твоего мозга. После этого мы заморозим твоё тело, а тебя запустим уже в кибертеле, идентичном твоему.

– А где оно? – спросил я, хотя мне сказали, что они имеют право не отвечать на мои вопросы, и мне вообще не стоит их задавать.

– Пока будет выполняться оцифровка твоего мозга – это займет примерно три дня – инженеры соберут и настроят твоё кибертело.

Не успел я и глазом моргнуть, как меня попросили пройти на операционный стол, около которой был миллион и один датчик – видимо они для меня.

– Унтри, вы готовы? – формально спросил меня анестезиолог.

– Да, – кивнул я.

– Тогда скоро увидимся, – улыбнулся он и ввел в меня несколько кубиков наркоза. – Считайте до десяти.

«Всё хорошо», – подумал я. Сказал же Элеоноре, что всё будет хорошо.

– Раз, два, три, – начал вспоминать я цифры, как резко провалился в сон.

На самом деле наступила полная темнота: я не видел сновидений, не ощущал ничего – никакого тумана, просто мгла.

Забытьё.

Глубокая тьма.

И внезапно…

«Холодно, очень холодно», – первое чувство, возникшее у меня, когда я понял, что очнулся. Только пока не понял где. Чувствовал себя очень слабо.

«Вода, хочется пить, нужна вода», – терзался я мыслями.

– Что за свет?! – пытался я крикнуть, но не смог – возникло ощущение, будто голосовые связки порвались. Свечение тёмно-красного цвета давило на мои зрачки: я еле смог их открыть – и то через боль.

«Я что, заперт?!» – неожиданно осознал я.

«Я лежу или стою?» – давала о себе знать дезориентация.

Воды… ярко… холодно…

Во мне стали появляться силы, но их было очень мало. Я приподнял голову и понял, что заперт в узком пространстве. Тело, руки и ноги были свободны. Но выйти я никуда не мог. Я стал стучать по стенам, которые ограничивали меня.

«Где же я? Ведь только что я был в Центре» – думал я, постукивая по перегородкам, когда появлялись силы. – «Мне сказали, что я пробужусь в кибертеле. Разве это оно? Что-то поменялось? Да и что это за тесный склад… какая-то камера? Криокамера?»

Мне показалось, что я начал о чём-то догадываться, но от размышлений голова болела ещё сильнее.

Стенка передо мной стала приоткрываться, и белый свет ослепил меня.

– Ты кто? Что ты здесь делаешь? – спрашивал какой-то знакомый мужской голос – видимо меня, но я ничего не мог увидеть.

«Сколько ж тут люменов? Какая яркость!» – возникал я про себя. – «Даже щуриться больно».

– Не может быть! – Закричал мужской голос.

Мужчина упал на землю, судя по всему от страха. Я испугался.

«Что не так? Что его так смутило? Во мне дело? Да и где я, в конце концов?!»

Канделы стали поддаваться, и я начинал видеть всё вокруг. Помаргивая, я ощущал, как фрагмент за фрагментом открывался мне: какой-то зимний лес, водоём, упавший на сугроб мужчина. Позади меня стояла камера, из которой стрелой вверх выходил бордовый свет. «Всё-таки криокамера», – додумал я. – «Значит, я не киборг, а всё тот же человек».

«Но почему? Что пошло не так?» – крутились мысли на заднем плане, пока на передний план выходили чувства жажды и холода.

– А ты кто? – просипел я, пытаясь разглядеть мужчину, который помог мне выбраться из бокса.

Очертания его лица становились для меня всё чётче и чётче – я разобрал его внешность.

Лучше бы не разбирал.

Это был я.

– Ты – мой клон? Что произошло? – прошипел я.

Он смотрел на меня, держа руки за головой, не зная, что делать.

– Садись в машину, – вдруг выпалил клон. Видимо у него появился план.

«Лучше, чем здесь стоять и подыхать», – подумал я.

Волоча ноги и прихрамывая, я добрался до автомобиля без его помощи. Мой взор привлекла здоровая птица, летающая надо мной. Как только я сел в автомобиль, она пропала. В машине было тепло – я стал согреваться.

– Как ты меня нашёл? – спросил клона я, когда отпил воды из бутылки, которую он мне передал.

– Это моё место для релаксации, – он приходил в себя. – Ты же сам знаешь, оно – твоё тоже.

«Так это Пионерский пруд!» – воскликнул я, поняв, где мы находимся. – «Отвези меня к Элеоноре. Там и обсудим всё».

– Ты же не в курсе, что произошло… – после непродолжительной паузы сказал он, ведя автомобиль по заспанной снегом дороге. – Сколько лет прошло…

– Сколько? – спросил я, но не был уверен, что хочу знать ответ.

– С того момента, как начался эксперимент прошло десять лет.

– Начался? Он что, не закончился? Десять лет? С ума сойти!

– Тебе ещё многое предстоит узнать.

– Ты киборг? – спросил я клона.

– Не совсем. Ты что забыл? У меня кибертело и кибермозг, поэтому я – кибердроид. Вся биологическая оболочка осталась у тебя, – то ли с завистью, то ли с радостью произнёс он.

– Ты клон? Или я клон? – уточнил я.

– Не знаю, – сказал он, но я не был уверен, что в этом вопросе он был честен со мной. – Но ты – оригинал.

– Так что с Элеонорой? Она жива?

– Да, – успокоил меня он.

– Ты с ней? – уточнил я.

– Нет, мы не вместе. Она живёт одна.

– Но почему вы не встречаетесь, ну или не поженились?

– Всё тяжело. Так сразу ты не поймёшь.

– Так куда ты меня везёшь? К ней?