Мама совсем перестала уделять ему внимание и всё время возилась с новорождённой. Наоборот, теперь всё чаще просила Стёпку помочь ей. То бутылочку сделай, то подай-принеси, то за крошкой присмотри, а то и вообще заставляла его мыть полы. Так Стёпке пришлось освоить микроволновку и искусство приготовления бутербродов. Ему приходилось насыпать себе самому борщ и даже варить сосиски. Вдобавок мама поручала ему делать и ей чай с печеньем.
Малышка часто плакала по ночам, поэтому маме приходилось укладываться днём с ней спать и всё время быть рядом, чтобы та не проснулась. Гулять они выходили, когда Стёпке нужно было делать после школы уроки, но бесконечно наворачивать круги по улицам с коляской мальчику тоже было скучно.
Мама проверяла домашние задания и оценки, но делать с ним уроки больше не садилась. Папа стал ходить вместо неё на собрания и ездить со Стёпкой на экскурсии. В последний раз вообще пришлось ехать самому, потому что папа не мог вырваться с работы.
Стёпка старался относиться ко всему с пониманием, однако создавалось впечатление, что в семье он теперь не ребёнок, а работник. Мама говорила, нужно потерпеть немного, пока Варенька подрастёт. Только это «немного» уж слишком затянулось. С младшей сестрой, на самом деле, оказалось не так и весело. Она непонятно почему плакала, а говорить и играть с ним должна была начать аж в два года. Два года, по мнению Стёпки, это была целая вечность.
– Привет! – услышал он над ухом и повернул голову. Возле него стоял худенький мальчик в бейсболке, джинсах не по размеру и видавшей виды курточке. – Чего сидишь здесь в потёмках и домой не идёшь?
– Не хочется, – вздохнул Стёпка и смерил мальчика взглядом. Тот, определённо, был меньше него, выпускника начальной школы. Возможно, лет шести.
– А чего?
– Не зовут ещё, вот и гуляю.
– А почему не зовут?
– Что ты заладил «чего» да «почему»? Не нужен я родителям. У них теперь есть моя младшая сестра, и они ею заняты.
– Сестра – это здорово!
– У тебя нет, наверное, сестры, потому ты так и говоришь, – Стёпка лениво встал и стал рыться в рюкзаке. Вытащил пирожное, которое сегодня давали в столовке, надкушенное яблоко и бутерброд с колбасой. – Ты Молнию или Шторма не видел? Они всегда в нашем дворе крутятся.
– Сегодня нет.
– Значит, придётся всё это выбросить, – констатировал Стёпка, – иначе мама ругаться станет, что не съел.
Паренёк сделал шаг по направлению к урне, но собеседник его остановил:
– Эй, погоди! Ты еду выбросить хочешь?
– Ну да. Собаки потом и так всё подберут, не оставлять же это на лавочке.
– Послушай, если тебе не нужно, можно я съем твой бутерброд?
– Можно, конечно. Вот, возьми, пожалуйста! И яблоко, если хочешь, и пирожное, – сразу же согласился Стёпка.
– Хочу. Спасибо! – мальчуган аккуратно развернул пищевую плёнку и жадно стал уплетать хлеб с колбасой, маслом и сыром, прикрывая глаза от удовольствия. Дойдя до половины, он остановился и завернул целлофан обратно, а потом принялся за яблоко. Его съел полностью. Пирожное и половину бутерброда сунул в карман куртки и протянул Стёпке руку:
– Меня Кирка зовут.
– А меня Стёпка, – мальчик пожал худенькую хрупкую ручку. – Если так вкусно, то почему не доел?
– Потому что у меня тоже есть младшая сестра. Ей отнесу.
– А-а-а! Вам родители не разрешают есть колбасу?
–У нас с Олей нет родителей.
– Везёт! Наверное, никто не заставляет делать уроки, убирать в комнате, учить английский и рано ложиться спать. Я б тоже так хотел. Сбежать бы из дому и уехать туда, где свобода и никаких тебе указаний, поручений и родителей! – Стёпка сел на лавочку, мечтательно глядя в небо.
– Ты, Стёпка, неправильно говоришь. У тебя есть дом и родители, которые о тебе заботятся. Не надо всё время думать, что поесть. Вот, что ты будешь есть, если сбежишь? А где деньги возьмешь? И что делать, когда заболеешь?
Стёпка непонимающе уставился на собеседника.
– То-то же. А что будет с твоими родителями, если ты вдруг пропадёшь? Ты ведь, кроме них, никому на свете больше не нужен.
– Они обо мне и не вспомнят! У них есть Варя.
– Глупый ты. У тебя нормальная семья, а родители заставляют учиться, потому что так тебе же лучше.
– Ещё скажи, что тебе нравится в школу ходить?
– Я в неё не хожу. И пока не буду ходить. Наверное. Точно одно: сегодня я ещё не ела, так как добытую вчера еду отдала трёхлетней Оле. Ей три года. Она ревела от голода и не могла уснуть. И я точно радуюсь теплу, потому что теперь до осени можно не переживать про тёплую одежду. Если бы мне пришлось думать только о том, что нужно идти на уроки, я была бы просто счастлива!
Стёпкины глаза округлились.
– Что так смотришь? Я Кира, девочка, если ты до сих пор не понял. Просто у меня, кроме этого, – она дёрнула себя за старенькие джинсы, – больше ничего нет. И мою жизнь нельзя назвать нормальной. Так что иди, Стёпка, домой, обними крепко маму и скажи, как ты её любишь!
– Погоди, Кира, так вы одни, сами по себе живёте?
– Лучше б сами по себе. С соседями.
– В квартире?
– Ну, вроде того. Стены и крыша есть. Стёп, мне идти пора. Оля там одна, голодная. Плачет, наверное.
– Может, я тебя провожу? – промямлил ошарашенный Стёпка.
– Я сама, спасибо. Тебя дома ждут, а мне тут недалеко, через дом.
– Тем более! Я с тобой! – Уже уверенно сказал мальчик, и они пошли.
Ребята быстро добрались до места. Кира жила в соседнем дворе в старом доме в полуподвальном этаже. Раньше в этом помещении был цех швейной фабрики, о чём свидетельствовала старая табличка над дверью. После его отдали под коммунальные квартиры. Это такие квартиры, где живет не одна семья, а несколько, как рассказала Кира. Ещё Стёпка узнал, что его новая знакомая из другого города. Отца Кира не помнит, а после смерти мамы их вместе с сестрой отправили в детский дом. Сюда они сбежали, когда Кира узнала, что едва ей исполнится шесть, её отправят в приёмник-распределитель, а после – в приют для взрослых детей. С маленькой Олей их бы разлучили или кто-то бы её удочерил, пока Кира вырастет, и сама сможет забрать сестру. К тому же, в детских домах до шести лет хорошо, и дети там живут, словно в большой семье. Приюты по сравнению с этим просто сущий кошмар. А так, хоть им и приходится несладко, сёстры вместе.
Из окна на них смотрела белокурая мордашка с огромным глазищами, и Кира поторопилась к сестрёнке. Стёпка помчал вприпрыжку домой, а по дороге позвонил маме. Услышав в трубке: «Давай скорее, Степашка! Я твоё любимое пюре сделала, с солёным огурчиком», он прижал к груди телефон, словно это была сама мама.
Ужин показался Стёпке необычайно вкусным. Он обнял маму с каким-то особым благоговением:
– Мамочка, спасибо!
– Рада, что тебе понравилось, а то ты у меня так совсем взрослым скоро станешь, всё сам да сам разогреваешь себе.
– Сын, я тобой горжусь! – на пороге кухни появился папа. – Пока я на работе, ты настоящая поддержка и помощь маме.
Из комнаты послышался детский плач:
– Варя проснулась, – хором вздохнули родители.
– Вы идите, я сам доем, – заверил их Стёпка. Сегодня он хотел побыть один, чтобы обдумать то, что узнал.
Родители удалились, а мальчик допил компот с булочкой и собрался идти спать. В дверях он остановился, вернулся. Убрал посуду со стола и вытер крошки, затем вымыл тарелки и только тогда пошел к себе, по пути пожелав родителям спокойной ночи. Сестрёнка ещё пару часов будет бодрствовать, потом купаться, кушать и спать, а ему завтра рано в школу.
Однако Стёпке не удалось уснуть сразу. Мальчуган долго ворочался, размышляя о Кире и Оле. Ведь он даже не подозревал, что в настоящее время так может быть. Совершенно несправедливо, если детям в их такой большой и такой замечательной стране приходится выживать на улице. С этим надо бороться.
Он погуглил и узнал, что сирот забирают органы опеки и помещают в соответствующие детские учреждения. Также по сигналу сознательных граждан, даже если родители живы, но плохо с детьми обращаются, выезжают и проверяют ситуацию. Когда появляются желающие усыновить ребёнка, им рекомендуют не разделять семьи. Только не все чиновники выполняют свои обязанности правильно. Или же нет возможности пристроить детей в одну семью.
Утро закружило в школьной кутерьме. Незаметно время пролетело до обеда. Классный руководитель озирала свой 4-А, мимоходом давая инструкции, чтобы все всё доедали и принимали пищу так, как того требуют нормы поведения за столом, а также безопасность здоровья. Мальчишки то и дело швырялись друг в друга макаронами за её спиной, отдавали девчонкам компот в обмен на котлеты.
Стёпка ел задумчиво, доедал уже последним, и вдруг его осенило:
– Зоя Григорьевна, а можно мне забрать котлеты и хлеб? В нашем дворе у собаки щенки, я их покормлю.
– Можно, Стёпа. Это хорошее дело. Возьми всё, что подойдёт. Только не испачкай форму, пожалуйста! Готовят для них, стараются. Чтоб всё тёплое, свежее, полезное. И чем только вас дома кормят, а? Половинкин? – учительница стала составлять недоеденные тарелки вместе, а он аккуратно упаковал котлеты, хлеб и даже несколько брошенных пирожных в чистые пакеты, извлечённые из недр портфеля.
Едва Стёпка вышел на крыльцо школы, мечтая о том, как бы было хорошо сейчас не тащиться на английский, позвонила мама и сообщила, что урок отменяется. Тогда он отпросился погулять и сразу же отправился в соседний двор с твёрдым намерением навестить Киру и Олю.
Мальчик быстро вычислил Кирину квартиру и постучал, так как звонок не работал. Спустя несколько минут дверь тихонько скрипнула. На площадку выглянула Кира.
– Привет! Кир, я по делу, – сказал Стёпка.
– Привет! Входи! – почему-то шепотом ответила его новая подруга. – Он, по её примеру, на цыпочках прошмыгнул следом в комнату, которая оказалась ванной. Девочка поторопилась задвинуть внушительный засов.
– Почему шепотом? – спросил Стёпка. – Что-то случилось?
– У нас каждый месяц случается. Соседка-алкашка зарплату получила и пьёт всю ночь. Если проснётся раньше времени, буянить будет. Ударить может.
– А вы не боитесь?
– Ничего. Мы здесь, в ванной, прячемся, пока она пьяная. Здесь засов надёжный. Всё равно ванная не работает. В нашей комнате есть крючок, но если она ломиться туда станет, то сломает.
Стёпка окинул взглядом обшарпанную каморку. Ванной её назвать было сложно. Даже мимолетный взгляд, ещё в коридоре, вызвал у него мысль, что в таком помещении можно было бы снимать ужастик без дополнительных декораций. В самой ванной, застеленной старым выцветшим матрасом, сидела Оля и игралась пластиковой бутылкой из-под молока и парой каких-то коробочек, в которые она прятала камешки разных цветов и размеров.
– Я ненадолго: поесть вам принес. Котлеты из школы. У нас половина класса их не любит, но это очень вкусно! – он сунул девочке в руки пакет.
– Вот это да! Спасибо тебе огромное, Стёпка! А тебя не будут ругать?
– Я сказал, что щенков во дворе покормлю. Классная даже похвалила меня.
– Ну, ты голова! – Оля, почуяв запах мясного, сглотнула и больше не интересовалась своими игрушками. Кира быстро приготовила ей поесть полторы котлеты, хлеб и половину пирожного.
– Остальное спрячем в морозилку.
–Да ты не волнуйся, я ещё принесу! – поторопился заверить её Стёпка.
– Много всё равно сразу нельзя, живот заболит. Будем по чуть-чуть. К тому же, вдруг у тебя что-то пойдет не так, а есть ведь каждый день нужно. И я очень-очень тебе благодарна, но ты не должен…
– Мне не сложно. Правда! Я это всё от души.
Девчушка обняла его, и Стёпка, обняв её в ответ, почувствовал косточки лопаток и рёбер сквозь футболку.
Послышалась ругань, что-то упало и загремело.
– Мымра встала, не обращай внимания. Она сонная после перепоя, прошмыгнёшь обратно к двери, и не заметит. В следующий раз, когда придёшь, не стучи, а просто заходи. Наша комната первая слева, рядом со входом.
– Хорошо.
Оля с удовольствием ела, и Кира последовала её примеру.
– Кир, тебе что плохо? – всполошился Стёпка, заметив, что девочка закрыла глаза.
– Нет, Стёп. Мне очень и очень хорошо, – Кира медленно жевала котлету. – Просто я никогда ничего такого не пробовала!
– Ты котлет никогда не ела?
– Таких – нет. Не помню. Эту вкуснятину я бы точно запомнила.
Стёпка украдкой рассматривал девчонок. Сёстры были сильно похожи, несмотря на разницу в возрасте. Только волосы Киры были каштанового цвета. Они оказались ниже плеч и непослушно кудрявились крупными плотными локонами. Одежда обеих сестёр была чистой, хотя и поношенной, и явно была предназначена для мальчика.
–Кир, а ты сама стираешь?
– Сама. И немного готовить умею, когда есть, что готовить. Ничего, нормально, – добавила она, увидев Стёпкин взгляд. – Я больше волнуюсь, что у Оли игрушек нет, а это, – она кивнула в сторону сестричкиных богатств, – мусор. А ещё, чем её кормить. Сама я и потерпеть могу, а Оля плачет. Ногу вот ей вылечить – проблема.
Мальчик теперь обратил внимание, что одна стопа малышки заботливо завязана детскими колготками.
– Ты поэтому Олю на улицу не выводишь? Лучше было бы там пересидеть вашу Мымру.
– Да. Сейчас Оля не может, она еле ходит. В темноте наступила на разбитую бутылку.
– А можно я посмотрю? Может, там лекарства какие-то нужны? Я дома тогда поищу или в аптеку сбегаю.
– Стёп, в аптеке деньги нужны!
– У меня есть карманные и копилка ещё…
– Послушай! Нам очень нужна помощь, но, если ты будешь тайком воровать из дома, я категорически против! Нельзя врать родителям!
– Кир, я не буду воровать. Мне дают деньги на всякие вкусности и прочие траты, без которых я вполне могу прожить.
– Ладно. Только не ври родителям.
Кира попросила сестру показать ногу.
Рана Стёпке не понравилась, хотя прошло всего три дня. Мальчик мало смыслил в медицине, но мама говорила, что, если попадет инфекция, может быть совсем плохо. Судя по реакции малышки, опухшая нога сильно болела.
– Я немедленно иду домой. Мне кажется, Оле очень нужны лекарства!
